Ненормальный практик 1

Глава 3

Звякнул дверной колокольчик внизу.

— Вера Николаевна? — донесся негромкий мужской голос. — Вы на месте?

— Михаил Андреевич! — бабушка встрепенулась. — Поднимайтесь!

На кухню вошёл пожилой мужчина в добротном сюртуке. Ничем не примечательная внешность, аккуратная седая бородка, очки в простой оправе. Только глаза — удивительно цепкие.

— Доброе утро, — он поклонился. — Прошу прощения за раннее вторжение. О, молодой сударь Волков! Рад видеть вас в добром здравии, — и кивнул мне.

— И вам доброе утро, — киваю в ответ.

— Вера Николаевна, можно вас на минутку? — Михаил Андреевич достал из рыжего портфеля книгу. — Хотел показать вам одну любопытную находку…

— Конечно-конечно, — бабушка поспешно встала. — Кушай, Сашенька, я быстро. Господин Савельев — один из наших самых давних клиентов.

Они спустились в лавку, а я остался наедине с чаем и пирогом. За окном проплывали прохожие — район давно проснулся. Странно, но здесь было уютно. Простая жизнь простых людей. Моё внимание привлекло движение напротив улицы. В витрине цветочной лавки показалась девушка. Она протирала стёкла, напевая что-то себе под нос. Простое коричневое платье, рабочий передник, русые волосы. Хороша девица. Внезапно она подняла голову, встретившись со мной взглядом. И слегка улыбнулась — то ли мне, то ли своим мыслям. А потом снова вернулась к работе, как ни в чём не бывало. Я же поймал себя на том, что продолжаю смотреть. Пятьдесят лет боевой подготовки, а сердце вдруг пропустило удар из-за случайной улыбки соседской девушки. Забавно. Однако, заводить романтические отношения? Ну уж нет, спасибо. Я был женат однажды, но вот дважды? Такое со старым волком не пройдёт. Да и, к тому же, мне теперь снова восемнадцать! А значит — впереди ещё очень много интересного! И никакой ответственности! Также напутствовала Ева? Или что она там говорила…

Снизу доносились приглушённые голоса бабушки и подозрительного господина Савельева. Интересно, что за «находку» он принёс показать в такую рань?

И тут бабуля поднялась на кухню. Теперь встревоженная, хотя и пыталась это скрыть. Она машинально поправила причёску, одёрнула платье.

— Сашенька, мне нужно срочно уехать, — какой старательный будничный тон. — В порт прибыла партия книг из Праги, нужно встретить, проверить сохранность. И ещё нужно заехать к нескольким букинистам, отобрать что-нибудь стоящее для лавки.

И почему она так избегает смотреть мне в глаза? Интересно, какие такие книги требуют столь срочной поездки сразу после визита загадочного господина Савельева?

— Я могу помочь, — предложил ей, вставая из-за стола. — Всё-таки две пары рук лучше…

— Нет! — она ответила слишком быстро, потом спохватилась. — То есть… тебе нужно отдыхать, милый. Доктор Мельник строго-настрого запретил любые нагрузки. Если хочешь помочь — присмотри за лавкой. Там всё просто: цены на товары указаны, с постоянными клиентами я сама рассчитаюсь позже…

Делаю вид, что неохотно соглашаюсь:

— Хорошо, бабуль.

— Спасибо, внучок! В холодильнике есть суп и котлеты, — она заторопилась к выходу, на ходу накидывая шаль. — Если захочешь чего-то ещё — через квартал хороший магазин, там всё свежее! Я вернусь поздно, не жди меня к ужину!

Она остановилась в дверях, наверное, хотела сказать что-то ещё. Потом быстро подошла и крепко обняла меня.

— Будь осторожен, Сашенька. И закрывай лавку после заката.

— Не волнуйся, бабуль, — киваю ей.

И Вера Николаевна поспешила вниз по лестнице. Через полминуты звякнул дверной колокольчик, а на улице послышался звук отъезжающего экипажа.

Что ж. Похоже, в этой семье полным-полно секретов.

Солнце уже перевалило за полдень, когда я закрыл очередной том «Современной истории Российской Империи». Голова гудела от обилия информации.

— Так значит, пятнадцать лет непрерывной войны с Англией и её союзниками, — бормочу сам себе, отхлёбывая бабушкин вишнёвый компот. — Фронт простирается от Северного Нормандского княжества до самого юга Евразии. Невероятно…

Откидываюсь в кресле-качалке, осмысливая прочитанное. На дворе 1913-й год. Однако, никакой Антанты и Тройственного Союза, ни убийства Фердинанда. Здесь всё по-другому. Существование эфира изменило не только быт, но и всю геополитическую картину. Российская Империя, сохранившая свою мощь благодаря огромным запасам эфирных кристаллов в Сибири. Британская Империя, сделавшая ставку на морское превосходство и флот, захватило множество колоний и контролирует не только Африку, но и большую часть Европы. Всё это вылилось в бесконечное противостояние двух сверхдержав. Отсюда и огромное количество боевых сект и академий. Кстати, в Российской империи все заведения поголовно называются академии, институты, училища, но только не СЕКТЫ, считая, что те для религиозных фанатиков. Таких здесь тоже хватает. В общем, судьба среднестатистического гражданина этой эпохи — научиться сражаться и вперёд — на поле боя. Собственно, я всегда жил битвами, а значит — найду своё местечко в этом враждующем мирке.

Скользнул взглядом сквозь витрину лавки — там неспешно проходили люди — уставшие рабочие, женщины с корзинами. Обычная жизнь обычного района. Казалось бы, какое им всем дело до большой политики? Но если присмотреться, можно заметить детали: траурные повязки на рукавах некоторых прохожих, напряжённые лица при встрече со стражей, потёртую, но аккуратно залатанную одежду. Война касалась всех, даже здесь, в глубоком тылу.

— И где-то там, на этой бесконечной линии фронта, — запрокидываю голову, посмотрев в потолок, — якобы погибли мои родители и дед. Вот только почему бабуля так нервничает, рассказывая об этом? Занятно даже, в какую же историю я влип…

…

Вечерело.

На улице один за другим загорались эфирные фонари, заливая тротуары мягким голубоватым светом. Я взглянул на фонарь над входом в нашу лавку — единственное тёмное пятно на всей улице.

— Непорядок, — и поднимаюсь из кресла.

В подсобке нашлась стремянка и ящик с инструментами. Память тела подсказывала, что раньше всем этим занимался какой-то мастер, но, видимо, в последнее время на него не хватало денег.

Да уж, разбаловала тебя бабуля, Сашка.

Закатав рукава, забираюсь по стремянке и осматриваю фонарь. Ничего сложного — разболтавшийся контакт в эфирном контуре. Минуту работы отвёрткой, и кристалл снова засветился ровным светом.

Зайдя в лавку, замечаю перекосившуюся книжную полку. Всего на пяток градусов. Как профессиональный воин, знаю: мелкие проблемы имеют свойство перерастать в большие. Сегодня — покосившаяся полка, завтра — обрушившийся стеллаж.

— Ну-ка, посмотрим…

Крепления действительно расшатались, но в ящике нашлись подходящие шурупы. Выравниваю полку и закрепляю как следует. Заодно проверяю соседние — парочка тоже нуждалась в укреплении.

Закончив с полками, поднимаюсь наверх, в квартиру. Пора было принять душ после полноценного дня. Открываю дверь ванной — и морщусь от пронзительного скрипа.

— И это тоже починим.

В прошлом мне часто приходилось чинить оружие и снаряжение в полевых условиях. По сравнению с разборкой и смазкой китайских доспехов династии Мин дверные петли — сущий пустяк.

Через пятнадцать минут дверь открывалась беззвучно, как в дорогом отеле. С удовлетворением осматриваюсь — что ещё можно привести в порядок? На кухне обнаружился подтекающий кран, в спальне — расшатанная ножка кровати.

— Ты бы ещё генеральную уборку затеял, — усмехаюсь сам себе, закручивая последний винт. — Хотя… почему бы и нет? Всё равно делать нечего, а бабуле приятно будет.

Да и, если уж выпал шанс начать новую жизнь, почему бы не начать с наведения порядка в доме, который приютил меня в этом мире?

…

— Вроде бы всё, — с удовлетворением оглядываю результаты уборки. Полы блестели, книги стояли ровными рядами, все краны и дверные петли работали как часы.

Желудок громко напомнил о своём существовании. Поесть бы. Глянул на часы — почти семь вечера. Неудивительно, что проголодался после такой активности.

В эфирном холодильнике обнаружились обещанные бабушкой суп и котлеты, но есть просто мясо показалось как-то неправильным. Где гарнир, ёлки-палки! Где-где? Придётся готовить!

— Через квартал магазин, — вспоминаю бабулины слова. Так что решаю прогуляться.

Натянул тёплое пальто — довольно старенькое, но добротное, с хорошей подкладкой. Шарф, перчатки. Тело помнило петербургскую зиму даже лучше, чем я ожидал. Проверил замки лавки — крепкие. Хотя стоило бы обновить, особенно учитывая ценность некоторых книг. Добавил этот пункт в мысленный список дел.

Выйдя на улицу, на мгновение залюбовался работой эфирных фонарей. Падал снег, а наш фонарь теперь светил ничуть не хуже остальных.

— Надо же, похоже, начинаю привыкать к этому месту.

…

Снег кружился, падая с ночного неба, превращая вечерний Петербург в сказочный городок. Несмотря на поздний час, улицы жили своей жизнью.

— И как ты мог! — раздалось чуть впереди. Молодая девушка в модном пальто отчитывала кавалера, который виновато переминался с ноги на ногу. — Я ждала два часа! Два часа на морозе!

— Но милая, служба… Ты ж знаешь, сейчас такое время…

— Вечно ты прикрываешься службой!

Огибаю ссорящуюся парочку. Где-то вдалеке послышался свисток — патруль городской стражи задерживал пару хулиганов.

Дойдя до перекрёстка, останавливаюсь. Справа находился магазин, куда я собственно и направлялся. А вот слева — канал Грибоедова, что так и манил огнями. Что ж, прогуляюсь.

Добираюсь до его набережной — тут ещё больше фонарей. Местами над водой клубился пар — система эфирного подогрева не давала каналу замёрзнуть даже в самые сильные морозы.

На мосту устроился уличный скрипач. Несколько прохожих остановились послушать, бросая монеты ему в шляпу.

Иду дальше.

Мелких кафешек и лавочек здесь хватало. Как и посетителей.

Через пятнадцать минут район сменился другим и теперь тут всё ощущалось не так приветливо. Да. Контраст прям тот ещё.

— А ну, пшли вон! — прохрипел какой-то старик на молодежь, ошивающуюся возле лавки.

Те повозникали, но ретировались.

— Я заплатил! — не соглашался клиент, которого за шкирку вытаскивали из таверны. — Люська! Стерва подзаборная!

Так, пожалуй, на сегодня путешествий хватит, пора бы найти ближайший магазин, а после и домой.

…

Внутри торговая лавка была просторней, чем казалась с улицы. Эфирные лампы под потолком заливали помещение ровным светом, на полках теснились товары — от обычных продуктов до местных деликатесов.

Беру корзину и направляюсь к овощному отделу. Цены сходу заставили поморщиться — картофель стоил слишком дорого! Война, будь она неладна!

Взгляд зацепился за небольшую банку на верхней полке: «Морошка в сиропе».

Странно, но руки сами потянулись к ней. Что-то знакомое было в этой простой стеклянной банке с неброской этикеткой, хотя, признаться, даже не знаю, что это и с чем едят.

У кассы полноватая женщина записывала мои покупки в учётной книге с подчёркнутой неторопливостью. Когда дошла очередь до морошки, как-то странно на меня посмотрела.

— Что-то не так? — спрашиваю у неё, доставая деньги.

— Нет-нет, — она покачала головой, но продолжала смотреть так, будто призрака увидела. — Просто… необычный выбор для молодого человека.

Пожимаю плечами. Может, местная молодёжь не очень жалует морошку? Или дело в цене? Хотя банка стоила совсем недорого относительно картохи.

— Четыре рубля и двадцать копеек, — произнесла кассирша, всё ещё глядя на меня с непонятным выражением.

Уже выходя из магазина, услышал, как она что-то прошептала — то ли молитву, то ли проклятие. Странная женщина. Впрочем, какая разница? У меня есть картошка для гарнира и морошка. Которую никогда раньше не пробовал.

— Лиза, может не стоило срезать? — Катерина плотнее закуталась в меховую шубку, поправляя изящную шляпку. Ветер пробирал до костей, несмотря на всю дорогую одежду.

— Не трусь, — Елизавета, дочь статского советника Румянцева, уверенно шагала по тёмному переулку. — До книжной лавки всего пара кварталов, мы не могли заблудиться. Поторопимся. Нам ещё собираться к Нарышкиным. Ты же не хочешь опоздать на свой первый зимний бал, да? — Её собственная шуба из чёрного соболя элегантно развевалась на ходу, а высокие сапожки оставляли чёткие следы в свежевыпавшем снегу.

Эфирные фонари здесь не работали — трущобы, как-никак. Вокруг высились обшарпанные стены бывших доходных домов, в узких окнах которых изредка мелькали тусклые огни.

— Подожди, Лиз, — Катерина схватила подругу за руку. Впереди, в тени подворотни, мелькнули силуэты.

А затем послышались шаги, заставившие обеих девушек остановиться. Из темноты выступил высокий мужчина. Его лицо, изуродованное шрамом от эфирного ожога, скривилось в ухмылке. Дорогое, но поношенное пальто выдавало в нём павшего аристократа — таких много появилось в трущобах в последние годы.

— Какая встреча, — прохрипел он надменно. — Благородные барышни почтили наши края своим присутствием.

За ним появились ещё двое. Все крепкого телосложения. Явно не голодают.

Лиза машинально потянулась к защитному амулету, но один из бандитов качнул головой:

— Даже не думайте, барышни. Мы все тут… специалисты по эфирным штучкам. Один неверный жест — и от ваших амулетов останется только пыль. А вот вас будет ждать менее приятная участь.

— Хотя как посмотреть, гы-гы, — ухмыльнулся другой, облизнувшись.

Катерина почувствовала, как к горлу подступает тошнота. В глазах этих ублюдков не было ни жалости, ни страха — только голодное, звериное желание. Она слышала истории о таких отбросах. О том, что они делают с пойманными девушками. И что потом находят в каналах. Но ведь всегда казалось, что её это точно не коснется…

— Аристократия многое отняла у нас, — главарь сделал шаг вперёд, и девушки невольно отступили. — Но сегодня она нам кое-что вернёт.

— Пожалуйста, — голос Лизы задрожал. — Мой отец заплатит…

— Заплатит⁈ — он рассмеялся, обнажая щербатые зубы. — А кто сказал, что мы собираемся вас отпускать⁈

— Но я — дочь Румянцева! Вы не смеете…

— Какая болтливая шлюшка, сейчас я займу твой рот делом! — прорычал другой, шагнув к Лизе. Его рука резко метнулась вперёд, хватая её за рыжие волосы. Та вскрикнула от боли, когда он рывком потащил её к стене. — Вот так, сучка! Сейчас я хорошенько научу тебя манерам!

— Пусти её! — Катерина бросилась на помощь подруге, но главарь наотмашь ударил ей по лицу. Да с такой силой, что отлетела в сугроб. Снег окрасился алым — из разбитой губы текла кровь.

— Заткнись, сисястая, — облизнулся он. — Хотя… тебя всё равно никто не услышит… — и склонился над ней, протягивая руку к её шубе.

Внезапно раздался глухой удар и звон разбитого стекла. Первый бандит, тащивший Лизу, рухнул лицом в снег, даже не поняв, что произошло. По его затылку растекалось что-то тёмное, смешиваясь с осколками стекла и ягодами морошки.

— Какого… — второй начал оборачиваться, но ещё одна банка встретилась уже с его лбом. Он пошатнулся, но устояв, развернулся к нападавшему вместе с главарём.

В темноте стоял человек в пальто. Его пакет с продуктами валялся рядом на снегу, а в руке поблёскивала последняя банка.

— Ты покойник, — процедил главарь и качнул головой, указывая напарнику глазами.

Тот медленно начал обходить Александра слева.

— Сейчас ты пожалеешь обо… — хмыкнул главарь, но вместо окончания фразы резко пнул снег, подбросив белую взвесь.

В тот же момент его напарник бросился в атаку. Всё заняло не больше секунды — снег ещё не успел осесть, а нападавший упал в сугроб со свёрнутой шеей. Коротко, чётко, без лишних движений.

— Ты что сделал с Ромой… Тварь⁈ — прорычал главарь и выхватил нож. Его тело окутало синеватое свечение — эфир потёк по жилам, усиливая каждую мышцу. С утробным рёвом он кинулся вперёд.

Александр пропустил его мимо себя, выбив нож точным ударом сапога. Следом без паузы — резкий удар снизу в челюсть. Бандит отшатнулся. Не давая ему опомниться, юноша прыгнул сверху, подминая его под себя. Руки сжали голову бандита. Тот дёрнулся, пытаясь сбросить нападавшего — эфир придавал ему нечеловеческую силу. Тогда Александр напрягся всем телом. Жилы вздулись на шее от чудовищного усилия. Секунда. Две. Хруст.

Синее свечение медленно погасло в мёртвых глазах главаря.

Юноша же подошёл к самому первому бандиту, которого вырубил банкой морошки и также, как и его подельникам, свернул ему шею.

Катерина медленно поднялась со снега, прижимая ладонь к разбитой губе. Потерянный взгляд прикован к фигуре спасителя — тот как раз наклонился, дабы поднять рассыпавшиеся продукты.

Она сделала осторожный шаг вперёд, пытаясь разглядеть его лицо, но он тут же отступил в тень.

— Сударь, — её голос слегка дрожал. — Я… мы обязаны вам жизнью. Позвольте хотя бы узнать имя нашего спасителя…

— Никаких имен. А если хочешь отблагодарить, то молчи, — ответил он тихо. — И забудь о том, что здесь произошло. Ради вашей же безопасности.

— Но…

— Не спорь, женщина.

И он направился прочь из переулка, закончив беседу.

— Катя? — Лиза, держась за стену, с трудом поднялась. — Что… что сейчас было?

Катерина продолжала всматриваться в темноту. В голове звучали слова, которые её бабушка любила повторять: «Петербург — город тайн и обманов. Здесь под маской благородного господина может скрываться убийца, а в теле хрупкого человека — душа воина.»

— Он спас нас, — тихо произнесла она. — Неизвестный господин, который появился из ниоткуда и исчез в никуда.

Где-то вдалеке куранты пробили девять, а снег медленно засыпал следы произошедшей схватки…

Особняк Нарышкиных сиял сотнями огней. Бальный зал наполняла музыка вальса и смех благородных.

Лиза — наследница рода Румянцевых, уже успела стряхнуть с себя пережитый ужас. Её тонкая фигурка в нежно-голубом платье то и дело мелькала среди других благородных девиц. Только лёгкая дрожь в пальцах, когда она поправляла высокую причёску, выдавала недавние события.

А вот Катерина застыла у колонны, рассеянно теребя кружева платья. Восемнадцатилетняя красавица с большими серыми глазами и чёрными локонами, в которых поблёскивали заколки, казалось, совсем не замечала восхищённых взглядов кавалеров.

Перед её взором снова и снова прокручивалась сцена в переулке. Хруст ломающихся шейных позвонков. Точные, выверенные движения. И главное — полное отсутствие эфирного свечения. Все знали, что в бою без эфирного усиления не справиться с противником, использующим энергию. Но он справился. Как?

— Мадемуазель Катерина, окажете ли честь…

Она не слышала слов.

— Он будто вообще не использовал эфир, — пробормотала Катя. — Но почему? Как такое возможно…

— Простите? — молодой человек в безупречном мундире с эфирными знаками различия наклонился ближе. — Я не расслышал ваш ответ касательно танца…

Катерина моргнула, возвращаясь к реальности. Перед ней стоял сам Михаил Орлов — первый красавец Академии эфирных искусств, а из-за его плеча на неё с изумлением смотрели подруги. Отказывать такому кавалеру было просто неприлично.

— Прошу прощения, — она присела в реверансе, натягивая на лицо светскую улыбку. — Задумалась. С удовольствием приму ваше приглашение.

Но даже кружась в вальсе, Катерина продолжала думать о таинственном незнакомце. Кто он? Почему не использовал эфир? И главное — по какой причине не назвал своего имени?

…

После танца Лиза отвела Катю в сторону, где было потише.

— Что с тобой? — она заботливо поправила выбившийся локон подруги. — На тебе лица нет. Даже Михаил заметил, что ты витаешь где-то в облаках.

Катерина прерывисто вздохнула:

— Не могу отойти от нападения. Всё ещё стоит перед глазами.

Лиза порывисто обняла подругу.

— Всё же закончилось хорошо, глупенькая, — прошептала она. — Отпусти ситуацию. Обратно поедем на экипаже. И… — она заговорщически понизила голос, — матушкам лучше не знать об этом происшествии. Ты же знаешь, как они разнервничаются.

Катерина кивнула, слабо улыбнувшись. Их матери были известны своей впечатлительностью — любая мелочь могла вызвать приступ мигрени или нервический озноб.

— Так что… — Лиза мягко подтолкнула подругу к центру зала, — развеселись, сестрёнка! Мы ведь так долго готовились к этому балу!

Её глаза горели озорством — также, как в детстве, когда они вместе придумывали очередную проказу. Сёстрами они не были, но за пятнадцать лет дружбы стали ближе, чем иные кровные родственники.

Вернулся я в лавку только через час после происшествия. Пришлось попетлять по окраинным улочкам, несколько раз возвращаться по собственным следам, проверяя, нет ли хвоста. Старая привычка, но именно подобное обычно и сохраняет жизнь.

Щёлкаю выключателем — эфирные лампы осветили помещение. Бабушки всё ещё не было, хотя время перевалило за десять. Странно.

В ванной тщательно вымываю руки, морщась от боли. На правой кисти обнаружился порез — всё-таки зацепили ножом. Левая нога тоже побаливала — похоже, растянул связки, когда заламывал второму шею. Слишком много силы вложил в движение. В новом теле ещё не было отточенной координации, к которой привык.

— Да уж, занесло меня, — разглядываю порез. — Хотел просто дойти до магазина, а попал в целое приключение.

В тот злополучный район забрёл случайно, решив прогуляться. И те девушки, видимо, тоже оказались там не по своей воле — судя по их нарядам и манерам. Совпадение? Наверное. Хотя в прошлой жизни не особо в них верил. В общем, повезло им, что услышал их крики. Хотя, будь чуть расторопнее, мог бы вмешаться раньше, до того как одну ударили. Но, как говорил старый мастер Ли: Идеальных ситуаций не бывает — есть только те, с которыми ты можешь справиться, и те, с которыми нет.

Таверна «Ржавый гвоздь» пряталась в самых грязных трущобах Петербурга, где даже городская стража появлялась только большими отрядами. Стены, пропитанные запахом прокисшего пива и блевотины, тусклые эфирные светильники, работавшие на ворованных кристаллах — вот и вся роскошь.

В дальнем углу, за столом, окружённым громилами со шрамами от эфирных ожогов, восседал Хромой Фёдор. Его изуродованная нога покоилась на стуле, а в руке поблёскивал нож, которым он методично чистил ногти. Двадцать лет назад он был подающим надежды студентом Академии, пока неудачный метод культивации эфира не превратил его в калеку. Теперь он контролировал часть криминального района.

— Говори, — процедил он, когда перед ним, всхлипывая, появился Хорёк — щуплый парнишка с крысиными глазками.

— Хозяин… наших… наших порешили, — выдавил Хорек, размазывая сопли по лицу. — Всех троих. Как котят…

Фёдор перестал чистить ногти. В зале повисла мёртвая тишина.

— Кто? — его голос стал тише, что было верным признаком надвигающейся бури.

— Х-хрен его знает, — Хорёк затрясся сильнее. — Он их голыми руками. Как… как будто с мешками картошки управлялся. Шею Борову свернул, как цыплёнку!

— На моей территории? — Фёдор воткнул нож в стол. — Кто-то посмел убить моих людей на моей земле?

Он оглядел своих головорезов:

— Найти. Всех опросить. Каждую крысу в округе трясти, пока не выясним, кто этот отщепенец.

Громилы закивали. Хорек немного приободрился — похоже, избежит наказания за провал.

— И, Хорёк… — Фёдор улыбнулся, от чего его лицо, изборожденное шрамами, стало ещё страшнее. — Раз уж ты такой наблюдательный… будешь лично участвовать в поисках. В первых рядах.

Парнишка побледнел. Все знали, что значит быть «в первых рядах» — быть живой приманкой.

— Никто, — Фёдор повысил голос, чтобы слышала вся таверна, — никто не смеет убивать моих людей безнаказанно. Найти и примерно наказать. Чтобы другим неповадно было.