Ненормальный практик 1

Глава 2

Просыпаюсь от солнечного луча, настойчиво бьющего в глаза. Ещё и через такую узкую щель, вот же, меткий зараза! Странно — обычно встаю до рассвета, годами выработанная привычка. Но сегодня что-то пошло не так — часы на стене показывали начало десятого.

Проспал. Мелькнула первая мысль, но следом пришло осознание — впервые за много лет действительно выспался. Нет, даже не так. Впервые спал столько, сколько хотел! Никакой ноющей боли в старых ранах, никакого напряжения. Новое юное тело определённо имело свои преимущества.

Умывальник обнаружился в углу палаты — старомодный, с медным краном и чашей, украшенной простеньким эфирным контуром для подогрева воды. Провожу рукой над контуром, и вода мгновенно нагрелась. Плеснул в лицо, второй раз, третий. Отлично. В зеркале отразился юноша — немного бледный после болезни, но весьма привлекательный. Что ж, хоть с мордашкой повезло.

— Доброе утро, курсант Волков! — раздался за спиной мелодичный голос. — Как спалось на больничной перине?

В дверях стояла вчерашняя медсестра. Анна, кажется? С подносом и какими-то бумагами. Сегодня её серое форменное платье казалось чуть более облегающим, а в волосах появилась красная лента.

— Прекрасно, благодарю, — тянусь за полотенцем, заметив, как её взгляд скользнул по моему обнажённому торсу. Серьёзно? Было бы тут на что смотреть — кожа, да кости.

— Неудивительно, что так долго спали, — она поставила поднос на тумбочку. — После вчерашних прогулок на свежем воздухе.

В её глазах промелькнуло озорство. Намекает на мой выход в труселях?

— Вы видели?

— О, не только я, — Анна достала бланки из папки. — Весь женский персонал обсуждал ваше ПРОБУЖДЕНИЕ. Признаться, это освежило рабочую атмосферу.

Она присела на стул у кровати, закинув ногу на ногу.

— Теперь несколько формальных вопросов. Головокружение? Тошнота? Боли в области груди?

— Нет, ничего такого, — стараюсь сохранять серьёзное выражение лица.

— Странные видения? Провалы в памяти? Жжение в каналах эфирной циркуляции?

— Только обычная амнезия после травмы. Если её можно назвать обычной.

— Хм, — она сделала пометку в бланке, чуть склонив голову так, что выбившийся локон коснулся щеки. — А как насчёт повышенной чувствительности к холоду? Хотя, если учитывать вчерашнее, с этим у вас всё в порядке.

Я не удержался от улыбки:

— Вы всегда так поддразниваете пациентов?

— Только тех, кто устраивает модные показы на больничном балконе, — она протянула мне бланк и перо. — Распишитесь здесь, будьте добры.

Пробегаю глазами по писанине. Понимаю, что не продаю почку, смело подписываю и передаю обратно.

— И да, Волков, в следующий раз, когда захотите произвести впечатление на даму — попробуйте для разнообразия быть одетым. Говорят, тоже работает, — медсестра улыбнулась и изящными жестом указала на гардероб в углу. — Ваши вещи в шкафу, можете собираться. Вера Николаевна уже ожидает вас внизу. И постарайтесь не простудиться по дороге. У нас не хватает мест для повторных пациентов. Удачи, Волков, — она подмигнула и вышла.

— Спасибо.

Провожаю взглядом её удаляющуюся фигуру. Что-что, а медсестра определённо знала, как эффектно покинуть помещение — лёгкое покачивание бёдер, летящая походка. Заводная штучка. Ну, да ладно.

Подойдя к зеркалу, критически осматриваю своё тело. Лицо — да, вполне приятное, породистое, как сказали бы в высшем обществе. Но вот всё остальное. Худые, почти тщедушные руки, впалая грудь, плечи, на которых, кажется, только книжную сумку и носить. Прям карикатурный задохлик-гимназист.

— М-да, — бормочу, пытаясь напрячь бицепс, и увидел весьма скромный результат. — Похоже, она не флиртовала, а просто издевалась. Ну, ничего — это дело поправимое. Был бы скелет, а мясо нарастим.

В шкафу обнаружилась гимназическая форма — строгий тёмно-синий мундир с серебряными пуговицами, на которых выгравирован символ Академии: скрещенные клинки в обрамлении эфирных потоков. Белая рубашка, чёрные брюки с серебряными лампасами, да начищенные сапоги с небольшим каблуком, вот и всё барахло.

Одеваюсь медленно, неспешно, привыкая что ли. Костюм сел отлично, скорее всего сшитый на заказ, хоть и не из самого дорогого материала.

— По крайней мере, теперь выгляжу как приличный человек, — с усмешкой поправляю воротник. — Осталось только научиться им быть. Снова.

Выхожу из палаты в коридор. Довольно тихо. Направляюсь к лестнице. Где-то внизу слышались приглушённые голоса, звон посуды. А потом тишину разорвал грохот и женский крик.

Что за⁈

Рефлексы сработали быстрее мыслей. Перемахнул через перила лестницы, приземлившись на второй этаж как раз вовремя, чтобы увидеть сцену: опрокинутая тележка с инструментами, двое врачей, пытающихся подняться с пола, и огромный небритый мужик, который только что отшвырнул одну медсестру и теперь надвигался на Анну, загнанную в угол.

— Твари, вы все заодно! — ревел он, замахиваясь огромным кулаком. — Думаете, я не вижу, что вы подмешиваете в лекарства⁈

Анютка вжалась в стену, прикрывая лицо руками. Времени на размышления нет.

Три шага для разгона, прыжок.

Врезаюсь в него сбоку, увлекая за собой. Мы прокатились по полу, но прежде чем мужик успел опомниться, я уже за его спиной. Замок на шею, отключив две его руки, ногами связал его ноги — всё за долю секунды. Он дёрнулся, пытаясь вырваться, но я только усилил нажим.

— Тише, тише, — говорю ему спокойно, контролируя, как удав. — Всё хорошо, паренёк. Никто здесь не желает тебе зла. Просто успокойся. Видишь, я бы мог прямо сейчас свернуть тебе шею, если бы хотел навредить.

— Какого… — прохрипел он, явно шокированный тем, что какой-то тощий юнец скрутил его.

— Санитаров сюда! — крикнул кто-то.

— Не дёргайся, — советую своему «пациенту». — Сейчас я немного надавлю тебе кое-куда. Ты просто спокойно уснёшь, а когда проснёшься, всё будет хорошо.

Он что-то протестующе промычал, но через пару секунд обмяк.

— Курсант Волков! — Анна подскочила всё ещё с испуганными глазами. — Ты… как ты…

Осторожно опускаю бесчувственное тело и поднимаюсь.

— Боевая подготовка в Академии, — и пожимаю плечами, стараясь выглядеть как можно более небрежно. — Первым делом учат обезвреживать противника, не нанося серьёзных повреждений.

Ложь, конечно. В Академии, судя по обрывкам памяти тела, учили в основном эфирным боевым техникам. Но никто не стал задавать вопросов — все были слишком заняты приведением коридора в порядок.

— Просто ты такой щуплый… — пробормотала Анна, всё ещё странно глядя на меня, — Невероятно…

— Ерунда, — одёргиваю мундир, который, к счастью, не помялся. — Да и, не мог же я позволить этому здоровяку испортить твоё красивое личико, — и подмигиваю ей.

Вот тебе ответочка за шуточки.

Она неожиданно покраснела, и на этот раз без насмешки в глазах.

— Александр! — раздался снизу голос бабушки. — Ты где застрял?

— Мне пора! — отвешиваю поклон Анне. — Берегите себя, мадемуазель!

Спускаясь по лестнице, чувствую, как немного подрагивают колени. Всё-таки тело оказалось слишком слабым для таких трюков. Но определённо имело потенциал. Что ж, посмотрим, как быстро мы сможем его исправить! И мысленно прикинул программу тренировок.

— Сашенька! — бабушка ждала в вестибюле, держа в руках плетёную корзину, от которой исходил умопомрачительный аромат. — Как себя чувствуешь?

— Прекрасно, бабуль, — улыбаюсь, глядя на её хлопочущее лицо. Было что-то трогательное в том, как эта женщина, несмотря на все невзгоды, продолжала заботиться о внуке. — Выспался как никогда.

— Я испекла твой любимый пирог с яблоками, — она протянула мне корзинку. — Но доктор Мельник уже выписал тебя. Какое счастье!

Эх. Вот это забота. В прошлой жизни у меня не было семьи — работа наёмника не располагает к тёплым семейным отношениям. А эта старушка явно недоспала, чтобы встать пораньше и испечь пирог.

— Не переживай, бабуль, съем его дома!

— Но он же остынет…

— Тогда давай кусочек прям тут! — и отломил кусок пирога, радостно укусив.

Бабуля чуть ли не в ладоши захлопала.

Я же сказал:

— Ну что? Идём? Пора бы домой.

Она кивнула:

— Я вызвала экипаж. Знаю, что расточительно, но не тащиться же тебе на эфировозке после болезни.

У входа больницы действительно ждал экипаж — прямо старинная карета из фильмов, запряжённая двойкой лошадей. Кучер в потёртом, но аккуратном кафтане с почтением открыл дверцу. Необычное, конечно, зрелище, но, думаю, привыкну.

Помогаю взобраться бабуле, затем залезаю и сам. Устроившись на мягком сиденье, смотрю в окно на Петербург. И мы тронулись.

Знакомые очертания старых зданий были поданы в новом виде. Вот классический особняк с колоннами, но между ними натянуты светящиеся нити эфирной защиты. А вон Казанский собор — величественный, как и в моём мире, но его купола окружены эфирным мерцающим ореолом.

— Смотри, булочная открылась после ремонта, — бабушка показала на здание с витринами. — Помнишь, как ты маленьким любил их пирожки с вишней?

Киваю, хотя, конечно, не помню.

Экипаж свернул на Невский проспект, и замечаю стеклянное здание, явно что-то элитное, судя по фасаду и подъездам.

— Бабуль, а это что?

— Бальный дворец императора, — как-то странно произнесла она.

— И часто мы там бываем?

— Ох, Сашенька, — Вера Николаевна вздохнула. — Это только для членов Высших Домов или тех, кто может позволить себе специальный пропуск. Ты же знаешь, с тех пор как твой дед… В общем, нам туда ход воспрещён, как и многим другим.

Память услужливо подбросила фрагмент — какой-то скандал, связанный с дедом, потеря статуса, крах. Что ж, это многое объясняет.

Через двадцать минут карета остановилась, и голос бабушки вырвал меня из наблюдений:

— Приехали, Саш. Надеюсь, ты не слишком устал от поездки?

Качаю головой и первым выбираюсь из экипажа, после подаю бабуле руку.

Наш район разительно отличался от центра Петербурга. Ни изящных особняков, ни исторических зданий — только малоквартирные дома, построенные лет тридцать назад. Их серые фасады невпопад испещрены простенькими эфирными контурами — дешёвые бытовые заклинания для поддержания тепла и чистоты. Некоторые контуры уже потускнели, другие и вовсе перестали работать, но починка стоила денег, которых у местных жителей явно не было. Тем не менее, улицы казались оживлёнными. Женщины с сумками спешили на рынок, подмастерья тащили инструменты в местные мастерские, дети направлялись в районную школу.

— Идёшь? — окликнула бабушка.

Оборачиваюсь и вижу свой новый дом. Лавка Волковых занимала крохотное помещение на первом этаже — не больше тридцати квадратных метров. Простая вывеска «Книги» была выведена старомодным шрифтом, а в небольшой витрине лежали потрёпанные тома. Над входом висел совсем простенький эфирный фонарь — не декоративный, самый простой для освещения в тёмное время.

Что-то заскребло внутри. В прошлой жизни я имел роскошные резиденции, владел счетами в швейцарских банках и мог позволить себе любой каприз. А теперь… теперь же всё имущество семьи умещалось в этой крошечной лавке.

— Не смотри так печально, — бабушка тронула меня за плечо. — Может, мы и не Высший Род, но наша лавка — единственная на весь район, где можно найти по-настоящему редкие издания. Знаешь, сколько людей приезжают сюда за старыми фолиантами?

— Ну, выглядит уютно на самом деле, — улыбаюсь ей. — Мне нравится.

Вера Николаевна кивнула и поднялась по крыльцу:

— Твой дед говорил — неважно, сколько у тебя денег, — провернула она ключ и открыла дверь. — Важно, чтобы было что-то, чего нет у других. У нас есть знания. И связи с букинистами по всей Европе. Этого у нас никто не отнимет.

— Меня всё устраивает, бабуль.

Внутри оказалось даже лучше, чем я предполагал. Книжные шкафы до потолка, столик администратора с мягким креслом-качалкой и пара кресел для посетителей. Пахло кожаными переплётами, бумагой. В принципе, как и во многих библиотеках.

— Наверх ведёт лестница, — бабушка показала на неприметную дверь в углу. — Там наша квартира. Думаю, помнишь…

Киваю, хотя, конечно, об этом тоже не помнил. Но, признаться, меня больше интересовало не как выглядит моя комната, если она вообще имеется, а книги. Некоторые корешки казались очень, очень старыми. И если здесь есть труды по эфирным боевым искусствам…

— Бабуль, — мой голос прозвучал наигранно небрежно. — А у нас есть что-нибудь по истории боевых техник?

— Загляни в дальний угол, там секция для практиков. Только не увлекайся — тебе ещё нужно отдыхать.

— Согласен, книжки подождут, пойду переоденусь!

Бабуля кивнула и тут же захлопотала, протирая пыль с полок, я же подумал: может быть, это и к лучшему. Маленькая лавка, затерянная в трущобах города. Идеальное место, чтобы начать всё заново.

Скрипучая лестница вела на второй этаж. Квартира оказалась под стать лавке — небольшая, опрятная. Коридор, гостиная, совмещённая с кухней, две спальни. Моя комната нашлась сама — тело просто привычно свернуло направо. Узкая кровать, письменный стол у окна, шкаф с одеждой. На стенах — карты звёздного неба и схемы эфирных потоков. Скукота. Ни гири, ни хоть какого-то подросткового плаката. Даже не знаю… Сашка Волков был слишком нормальным, что по мне — ненормально. Чем он, вообще, увлекался? Спортом? Не похоже. Был отличником? Сомневаюсь. Ведь был бы он так хорош в учёбе — бабуле не пришлось бы закладывать свои цацки-шмацки. Может, он был гулена? Юным Дон Жуаном? Да таким, что не хватало времени ни на учебу, ни на спорт? Что-то мне подсказывает и здесь мимо. Тогда вопрос: КУДА ОН ДЕВАЛ СТОЛЬКО ВРЕМЕНИ⁈

С этими мыслями переоделся в домашнее — старые, но чистые тёмно-синие брюки и свободную серую рубашку. На столе замечаю портрет в деревянной рамке: маленький мальчик лет двух на руках у красивой темноволосой женщины, рядом высокий мужчина в форме офицера эфирных войск. Все трое улыбались.

Мои родители. Вернее, родители этого тела. Что с ними случилось? Память молчала, наткнувшись на глухую стену. Или кто-то намеренно стёр эти воспоминания? Возможно ли такое? Гадать смысла нет.

Прохожу в гостиную. И внимание сразу привлёк стеклянный шкаф. За идеально чистым стеклом висел старый военный мундир — чёрный с золотым шитьём, украшенный множеством медалей. Над ним — небольшой портрет: молодой мужчина с пронзительным взглядом голубых глаз. Полковник Андрей Александрович, если верить подписи. Дед этого тела. Он стоял, положив руку на эфес меча, за спиной виднелся роскошный особняк — видимо, прежний дом семьи.

— Что же с вами со всеми произошло? — бормочу, почёсывая затылок.

Странная картина: дед — боевой офицер высокого ранга, отец — тоже военный, судя по форме. Богатый дом, явно высокое положение в обществе. А теперь — маленькая лавка в трущобах и внук, который еле-еле тянет обучение в третьесортной академии.

— Сашенька! — донёсся снизу голос бабушки. — Спускайся завтракать!

— Иду!

Что-то случилось с этой семьёй. Что-то серьёзное, раз даже память этого тела блокирует воспоминания. Но, может быть, именно поэтому я здесь? Чтобы не только начать новую жизнь, но и разобраться со старыми тайнами предыдущего Сашки Волкова? Хм. Что ж, поживем-увидим. Не хотелось бы, конечно, совать свой нос, куда не нужно. Но если сама судьба вынудит — тут уж ничего не попишешь.

Кухня благоухала ароматом чая и яблочного пирога. Бабушка хлопотала у старенькой эфирной печи.

— Ешь, Сашенька, — и подложила мне ещё один кусок пирога. — Набирайся сил.

— Вот спасибо! — и с удовольствием отпиваю чай — крепкий, с привкусом бергамота.

— Бабуль, — начинаю как бы невзначай, — я там смотрел старые портреты. Расскажи мне о родителях. И о дедушке. Я не очень хорошо помню о них.

Её руки, доливающие чай, дрогнули. На мгновение в глазах промелькнула тревога, даже страх, но она быстро справилась с собой.

— Ах, Саша… — и поставив чайник, присела напротив. — Ты же знаешь эту историю. Твои родители погибли героями, защищая границу от английской эскадры. Твой отец командовал эфирной батареей, а мама была полевым медиком. Они до последнего держали оборону.

Внимательно наблюдаю за ней. Её голос звучал ровно, история будто была отрепетирована, но вот глаза… в них таилась ложь. Уж меня-то не проведёшь.

— А дедушка? — спрашиваю мягко.

Вера Николаевна машинально взяла салфетку, расправляя.

— Полковник Волков пал в том же сражении. Он возглавлял оборону. Англичане… их было слишком много. Но они дорого заплатили за эту победу.

Делаю вид, что погружаюсь в воспоминания, украдкой же наблюдаю за ней. Бабуля определенно нервничала, но пыталась это скрыть.

— Вот почему ты должен быть осторожнее, — добавила она вдруг с горечью. — Никаких больше дуэлей, никакого риска. Ты — последний Волков, Сашенька. Последняя надежда нашего рода.

Вот что было искренне — её мольба. Она действительно боялась за мою жизнь. Что ж, что бы ни случилось на самом деле с моими «родителями» и «дедом», бабуля явно пыталась защитить внучка все эти годы. От чего? От кого? Неважно. Сейчас не время давить.

— Не волнуйся, бабушка, — накрываю её руку ладонью. — Я буду осторожен. Обещаю.

Она благодарно сжала мои пальцы, кивнув. Бедная женщина. Потерять всё — семью, положение, богатство. У неё остался только внук, неудивительно, что она так отчаянно пытается меня уберечь.

— Пирог изумительный, — решаю сменить тему. — Такой же вкусный, как я помню.

Она просияла:

— Ещё чаю?

И в этом простом вопросе было столько любви и заботы, что чувствую укол вины за свои расспросы.

— С удовольствием! — улыбаюсь ей. — И, может, расскажешь о наших постоянных покупателях? Раз уж я дома на больничном, то помогу в лавке.

Вера Николаевна просветлела, и с энтузиазмом начала рассказывать о профессорах, букинистах и коллекционерах, составлявших основную клиентуру.

А я слушал и думал: что же на самом деле произошло с семьёй Волковых? Почему бабушка так боится правды? И главное — имеет ли это какое-то отношение к моему перерождению в этом теле…