Ненормальный практик 1

Глава 19

Холод. Колючий, безжалостный, вгрызающийся в плоть до самых костей. Именно его я чувствовал, вырываясь из милосердной пустоты сна. Каждый вдох обжигал лёгкие, как глоток жидкого азота, каждый сантиметр кожи горел ледяным огнём.

Дерьмо. Замёрзну к чертям.

Глаза открывались с трудом — ресницы слиплись от замерзшей крови. Лежу сейчас в безлюдном проулке меж домами, занесённый снегом как бродяга, не нашедший денег на ночлежку. Идеальное завершение вечера для бывшего сильнейшего человека из другого мира, ставшего студентом-дворянчиком в этом.

Раздался женский крик. Значит не показалось. Он буквально выдернул меня из бессознательного состояния. Пронзительный, отчаянный — такие не издают без причин. Разве что тебя режут, насилуют или пытаются продать в рабство. Хотя последнее вряд ли — в этом чудном мире рабство официально не приветствуется.

Да и, какого хрена я вообще слышу? Должен был уже превратиться в симпатичный труп-сосульку. Пытаюсь пошевелиться, и в теле заиграла симфония боли — каждая рана, порез и ушиб напомнили о себе. Но что хуже — онемение конечностей говорило о начинающемся обморожении.

— Двигайся, идиот, — приказываю себе всхлипом.

Тут же вспоминаю уроки выживания в горах Тибета. Старый мастер Ли любил повторять: «Холод, хоть и медленный убийца, но с ужасным характером.» Сейчас я в полной мере ощущал истинность его слов.

Начал с плеч. Затем локти — медленно сгибаю и разгибаю их, преодолевая сопротивление замёрзших суставов. Потом запястья, пальцы… С каждым движением в замерзшее тело возвращалась боль, но вместе с ней и жизнь. Параллельно применяю дыхательную технику, что перенял у горных отшельников Уданшань. Резкий вдох через нос, задержка на четыре удара сердца, медленный выдох через рот. Энергия духовного ядра потекла по меридианам, согревая замёрзшие ткани изнутри.

Женский крик повторился, на этот раз отчётливее. Восточная сторона, метров двести-триста. С трудом поднимаюсь на ноги, чувствуя, как хрустят суставы.

— Ты только что пережил схватку с психопаткой куда более высокого ранга, которая пыталась тебя выпотрошить, Сашка, — напоминаю сам себе. — Самое умное — забыть про этот крик и ползти домой.

Но нет. Конечно же, нет. Моя дурацкая карма не позволит пройти мимо. К тому же, тот крик… В нём была такая беспомощность, что я не мог не отреагировать. Старые привычки спасать мир не умирают, даже когда ты переродился в другом теле и в другой реальности.

— Иногда я сам себя ненавижу, — бормочу себе под нос, стягивая шарф и перематывая его так, чтобы закрыть нижнюю часть лица.

Наскоро вывернул куртку наизнанку — подкладка чёрная, в отличие от светло-серого верха. Не идеальная маскировка, но в ночной темноте сойдёт. Надо бы маску какую-нибудь раздобыть. С моими-то ночными приключениями она явно не будет излишеством.

Бегу в сторону, откуда доносились крики.

Духовное ядро, пусть перегруженное после боя с Корнелией, всё ещё могло различать эфирные колебания. И впереди был по крайней мере один инициированный. Не сильный, но всё же. Можно полакомиться ещё одной порцией эфириума.

Добираюсь до места и выглядываю из-за угла.

И то, что увидел, было банально до зубовного скрежета. Двое амбалов прижали к стене девушку — молодую, с накрашенными губами и дешёвым броским нарядом. Судя по всему, одна из ночных бабочек, промышляющих своим ремеслом в неблагополучных районах. Первый амбал держал её за руки, заламывая их за спину, а второй — рыжий детина с физиономией, по которой точь копытами прошлись — отвесил ей звонкую пощёчину.

— Будешь знать, как обманывать клиентов, шлюха! — рычал рыжий, разрывая её и без того откровенное платье. — Ого, а вот и дойки показались!

— Вот это сиськи! — облизнулся его дружбан.

— Должен признать, дойки и правда хороши, — произношу громко, неспешно выйдя из-за угла.

Амбалы синхронно обернулись, выпучив глаза. Рыжий отпустил девицу и шагнул в мою сторону.

— Ты кто такой, сука? — начал он заводить шарманку, но я уже не слушал.

Нащупал обломок кирпича в разрушенном фундаменте дома. И мир вокруг замедлился — эффект, достигаемый в моменты предельной концентрации. Я видел абсолютно всё, каждую деталь, каждую снежинку, падавшую с неба, пятно на сапогах рыжего, торчащую нитку у воротника его куртки, как расширяются его зрачки, как второй амбал отпускает девушку и тянется к карману куртки, где наверняка прячется нож или кастет.

— Знаете, вечер у меня и так паршивый, — произношу, делая шаг им навстречу. — Так что обойдёмся без лишней болтовни.

Кирпич в руке превратился в продолжение тела. Резкий выпад, удар — и рыжий уже оседает на землю с раздробленной височной костью. Его приятель всё-таки успел выхватить нож.

От него исходила слабая вибрация. А тело покрыл слабый синий свет. Инициированный, как я и думал.

Позволяю ножу пройти в миллиметре от лица, после чего перехватываю его запястье и резко, грубо выворачиваю — кости хрустнули как сухие ветки. Вскрик. Нож выпал из его пальцев, наношу ему короткий, мощный удар в солнечное сплетение. Он выплюнул воздух с противным хрипом. Ещё один удар — на этот раз в подбородок, захват головы и ломаю ему шейные позвонки.

Второе тело рухнуло в снег. Я не запыхался — только почувствовал, как открылись раны, и по телу потекли струйки тёплой крови.

Девушка глядела на меня глазами, полными ужаса, прижимая при этом к груди остатки платья.

— Ты… ты убил их? — прошептала она с дрожью.

— Нет, что ты, — и пожимаю плечами. — Просто пригласил на чай. Конечно, убил. Проваливай отсюда. И поторопись, пока не решил, что заслуживаю награды за спасение.

Мои пальцы уже погрузились в тело инициированного, пробив эфирный узел. Со стороны все это выглядит наверняка тем ещё зрелищем. Два пальца, проникающие в плоть как в масло, выкручивающее движение, будто выжимаешь мокрую тряпку — и узел опустошается, отдавая свою силу.

— Спасибо, конечно… — пропищала девица, пятясь. — Но вы… вы ничем не лучше этих убийц!

Она развернулась и побежала, спотыкаясь на высоких каблуках.

— Явно провинциалка, — хмыкаю, качая головой. — Ничего, неделька в Петербурге — и освоится.

Наскоро проверяю карманы убитых. У рыжего нашлась небольшая сумма — достаточно, чтобы оплатить экипаж до дома и купить в академке завтрак. У инициированного — кошелёк и потускневший эфирный кристалл-накопитель. Дешёвая подделка, но стоит определённых денег на чёрном рынке. Но возиться с ним некогда, так что нахрен.

Да уж. Что за вечер, а?

Успел схлестнуться с безумной бабой, едва не замёрз насмерть и убил двух отморозков, а ведь всего лишь хотел спокойно поужинать в таверне.

Убедившись, что не оставил явных улик, сваливаю с переулка.

Через несколько кварталов, выйдя на более освещённую людную улицу, снял шарф с лица, вывернул куртку обратно и слился с прохожими.

Эфировозки, эти чудесные изобретения, в такой час уже не ходили. Пришлось остановить экипаж — старенькую карету с эфирными фонарями, что едва светились из-за дешёвых кристаллов.

— Куда едем, сударь? — поинтересовался возница.

— В Литейный район, — и протягивая ему купюру. — И поторопись.

— Будет сделано, сударь, — тот благодарно кивнул и хлестнул лошадей.

Карета набрала ход, колёса заскрипели на снегу. Откидываюсь на потёртую спинку сидушки, чувствуя, как усталость наваливается новой волной. Отнятая у инициированного энергия вообще никак не помогала. Всё стало только хуже. Срочно нужен отдых. И не под открытым небом, как дворовому псу, а желательно там, где не замерзну насмерть. Домой бы. И поскорее.

Надеюсь, бабулька не заметит, в каком виде я вернусь. Иначе очередные расспросы, ахи и вздохи меня тупа добьют. Пробраться бы тихо и завалиться спать.

Прикрываю глаза, позволяя себе минутку отдыха. И экипаж резко тормозит на повороте, да так внезапно, что чуть не слетаю с сиденья.

— Какого дьявола? — высовываюсь из окна.

— Затор впереди, сударь, — возница развёл руками с таким видом, будто лично извинялся за все проблемы этого мира. — Придётся обождать. В объезд сегодня никак — говорят, шишки важные приехали, улицы перекрыли. Баумановая вон тоже под замком, а она единственная параллельная.

Я вздохнул. Конечно. Именно сегодня, когда напоминаю ходячий труп, окровавленный и замёрзший, весь Петербург решил устроить дорожный коллапс.

— Выйду здесь, — говорю вознице и, выбравшись с кареты, захлопнул дверцу.

Тот пожелал мне счастливого пути, я же, сунув руки в карманы, двинулся в обход затора, краем глаза заметив собственно причину дорожной пробки. И если бы не раны, да острая боль, может быть даже рассмеялся. Посреди улицы, в окружении вооружённых до зубов гвардейцев в роскошных мундирах, два надутых индюка в камзолах размахивали эфирными клинками. Всего лишь адепты, но сколько напыщенности. Вот она — настоящая дуэль аристократов, как в дешёвых романах.

— Понятно чем таким «великим» занимается элита общества, перекрывают улицы, чтобы помахать своими недоделанными мечами. — бормочу, отметив их неуклюжие выпады. Похоже оба пьяны, иного объяснения столь корявому фехтованию не найти.

Один из дуэлянтов, высокий блондин со смешными усиками, попытался выполнить замысловатый приём, но запутался в полах собственного камзола и растянулся на мостовой. Его противник воспользовался шансом и нанёс удар, который мой старый учитель назвал бы «ударом мясника, рубящего свинью», но промазал.

По толпе зевак пробежал возглас. Высокий блондин всё-таки умудрился нанести какой-то удар. Ничего впечатляющего — просто царапина на щеке соперника, но окружающим, видимо, хватило и этого для зрелища.

Лавируя между зеваками, пытаюсь покинуть место этого нелепого представления и через пару кварталов арендовать другую карету. Но с каждым шагом силы таят всё быстрее. Перед глазами поплыли чёрные пятна, в ушах зазвенело.

Не сейчас, чёрт возьми. Прислоняюсь к стене какой-то забегаловки, ноги подкашиваются. Не хватало ещё свалиться посреди улицы. Мутное зрение на пару секунд сфокусировалось и замечаю вывеску на противоположной стороне улицы.

Таверна «Сонный карп».

В окнах виднелся тусклый свет. Из трубы шёл дым. Заведение ещё работало.

В таком состоянии до дома точно не дотяну. Решение очевидно. Собираю остатки сил для последнего рывка и направляюсь к таверне.

Пересекаю мостовую и толкаю тяжёлую дверь. Внутри несло пивом, табаком и подгоревшим мясом — стандартный букет подобных заведений. В такой поздний час даже посетители ещё были: пара подвыпивших мужиков под пятьдесят, да дряхлый старик, дремлющий за кружкой.

— Комната на двое суток, — говорю с хрипотцой и кладу на стойку несколько купюр. — И хочу, чтобы меня не беспокоили. Никакой уборки, никаких стуков в дверь.

Трактирщик — грузный толстяк с залысинами и мясистым носом — внимательно осмотрел меня. Естественно, от него не укрылись ни кровь на одежде, ни явные признаки истощения на моей моське. Но деньги, положенные на стойку, перевешивали любые сомнения, ведь я заведомо выложил куда большую сумму.

— Как скажете, сударь, — он сгрёб купюры. — Третий этаж, комната семь. Ванная в конце коридора, если понадобится горячая вода — дёрните за шнур.

И протянул мне ключ, добавив:

— Завтрак подаём с семи до десяти. Но могу распорядиться, чтобы вам принесли в комнату.

— Нет, — качаю головой. — Никаких визитов. Сам спущусь, если проголодаюсь. Благодарю.

Трактирщик кивнул с безразличием человека, повидавшего всякое и не задающего лишних вопросов. Подобные люди — благословение для таких, как я, попавших в переплёт.

Подъём на третий этаж дался с трудом. Каждая ступенька как чёртов Эверест. Рана в боку открылась, пропитывая свитер свежей кровью. Пот градом катился по лицу, дыхание стало хриплым, прерывистым. Но я добрался. Никогда не думал, что третий этаж может быть настолько высоко.

Комната оказалась маленькой, чистой — кровать со сплющенным матрасом, деревянный стол, старющее кресло и умывальник в углу. Окно выходило на тёмный внутренний двор.

Запираю дверь, двигаю для верности стол и падаю на кровать, не раздеваясь. Сил хватило лишь стянуть сапоги и ослабить шарф вокруг шеи.

— Завтра, — бормочу себе под нос, чувствуя, как ускользает реальность. — Решу все проблемы завтра…

Перед тем, как провалиться в темноту, почувствовал духовное ядро. Оно пульсировало, переваривая поглощённую энергию, медленно заращивая раны и восстанавливая истощённые ресурсы тела. Возможно, этот мир не так уж и плох, если в нём можно поглощать чужую силу…

А потом наступила благословенная тьма.