Ненормальный практик 1

Глава 20

Пламя пожирало книжную лавку Волковых, от стеллажей к стеллажам, поглощая дерево, бумагу, стены и десятилетия жизней, вложенных в это скромное дело. Огонь дрожал в глазах Игната Ковалёва, сидевшего в роскошной карете с задернутыми шторами. Он наблюдал за разгорающимся пожаром с удовлетворением, безмолвным восторгом.

— Господин… — тихо обратился к нему Демид, пожилой слуга, сидевший подле. Высокий, с военной выправкой и длинными седыми усами. Он служил роду Ковалёвых больше тридцати лет. — Ваше решение уже не мальчика, а мужчины, но вы уверены, что выбрали правильный способ расквитаться?

Сказано было всё с осторожной почтительностью, выработанной годами служения аристократам, привыкшим к беспрекословному подчинению. И всё же, между слов можно было прочитать упрёк.

Игнат повернул голову, во взгляде раздражение.

— Сомневаешься в моём решении, Демид? — произнесено это было с такой яростью, что старик прокряхтел. — Этот мелкий дворянишка лишится дома. И не только. Я лишу его всего. Ему не то что нечем будет оплатить обучение в академии… он будет искать копейки, чтобы прокормиться. — По мере того как он говорил, тон наполнялся странной одержимостью. — Моих связей будет достаточно, чтобы лишить его работы в любом районе. Пусть проваливает в захудалую деревню, откуда и приполз его род.

Демид глубоко вздохнул, но промолчал. За годы службы научился держать мнение при себе. Особенно когда дело касалось Игната — слишком избалованного отпрыска.

«Капризный, тщеславный, — думал старик, глядя на распалившегося юношу. — Весь в мать — такой же вспыльчивый и мстительный. Отец хоть и с манией величия, но по крайней мере умеет держать лицо, как подобает аристократу. Единственный, кто достоин уважения в этом семействе — старый господин Святослав, да его сын Борис. Те хоть понимают, что такое честь.»

Игнат повернулся к слуге, глаза блестят в отсветах пожара:

— И запомни, Демид, ни слова о сегодняшней операции. Никому. Даже отцу.

— Как прикажете, господин, — склонил голову старый слуга, чувствуя горечь от того, во что превратился мальчишка, которого он помнил ещё карапузом, гоняющим деревянный обруч по дорожкам родового поместья.

За окном кареты виднелось, как пламя перекинулось на соседние дома — дешёвая гостиница, пекарня, скобяная лавка — всё вспыхивало с пугающей скоростью, ведь их стены заранее пропитали горючей смесью.

— Смотри-ка, — Игнат улыбался. — Теперь из-за этого ублюдка Волкова домов лишатся и другие. Всё по его вине.

Демид вздохнул, наблюдая, как люди в тёмных плащах — наёмники, нанятые специально для этой «операции» — методично поджигают дом за домом, уводя следы от первоначальной цели. Никто не должен был заподозрить, что мишенью была именно книжная лавка Волковых. Просто несчастный случай, как самый обычный пожар в бедном квартале.

Старый слуга ощущал камень в груди. За годы службы Ковалёвым он выполнял разные приказы — порой сомнительные, иногда откровенно жестокие. Но вот это… это было что-то новое. Уничтожить половину переулка, лишить крова десятка семей — и всё из-за какой-то мальчишеской обиды? Тяжёлые времена ждут род Ковалёвых, очень тяжёлые.

— Трогай! — резко скомандовал Игнат кучеру, и карета тронулась, огибая пылающий переулок по дальней улице.

Позади наёмники, похватав оставшиеся зажигательные смеси, запрыгнули в экипаж без опознавательных гербов и скрылись в противоположном направлении. Миссия была завершена.

Демид смотрел в маленькое окошко кареты на отдаляющееся зарево. До ушей донеслись отчаянные крики людей, звон пожарных колоколов, лай собак. Кто-то уже пытался организовать тушение.

«Госпожа Волкова, — подумал старик с сожалением. — Слышал, она воспитывает внука одна. И куда теперь пойдёт без дома-то? Кто приютит старуху?»

Но вслух не сказал ничего. Трудно говорить, когда в горле стоит комок стыда за то, к чему ты причастен.

Карета набирала ход, увозя прочь от устроенного пожарища. Игнат откинулся на бархатные подушки, прикрыв глаза с таким видом будто, выполнил трудную, но необходимую работу.

Демид же думал о том, что рано или поздно любой гнусный поступок возвращается к тому, кто его затеял. И чем страшнее он, тем ужаснее будет расплата.

Утро в Академии Практической Эфирологии начиналось как обычно: сонные курсанты постепенно заполняли аудиторию, готовясь к лекции по теории эфирных потоков. Одни повторяли конспекты, другие обменивались последними сплетнями, а кто-то просто дремал, положив голову на скрещенные руки.

Дарья Вяземская — староста группы, пересчитывала присутствующих, делая пометки в журнале посещаемости. Внимательный взгляд скользил по рядам, отмечая отсутствующих.

«Странно, Волков опять не явился, — подумала она, поставив очередной крестик напротив его фамилии. — Уже третий день подряд. Случилось что?»

Входная дверь распахнулась, и в аудиторию влетел запыхавшийся Витька.

— Вы слышали⁈ — выпалил он, переводя дыхание. — Дом Сашки Волкова сгорел! Книжная лавка и квартира над ней — всё в пепел!

По аудитории прокатились возгласы. Кто-то присвистнул, пара особо впечатлительных барышень ахнули, а некоторые равнодушно пожали плечами — обычная реакция на чужую беду.

— Что? — Дарья похлопала глазами. — Когда это случилось?

— Этой ночью, — Витька охотно продолжил, видя, какое внимание привлекла новость. — Говорят, загорелось около двух часов ночи. К утру от лавки остались только обугленные стены.

Екатерина заметно побледнела.

— А что с самим Александром? Он… он в порядке?

— Пропал без вести, — Витька развёл руками. — Его бабушки не было дома, соседи говорят, она в отъезде. А вот сам Волков как сквозь землю провалился.

Елизавета прикрыла рот ладонью. Затем обменялась встревоженным взглядом с Екатериной.

— Может, он в госпитале? Или… сгорел вместе с лавкой…

— Никто не знает, всё ещё разгребают, — покачал головой Витёк. — Да и там вообще жуткая история. Не только у Волкова дом сгорел — половина переулка выгорела дотла! Лавки, гостиница, вроде как.

— Как такое могло произойти? — произнесла Дарья, хмурясь. — Чтобы столько домов разом…

— Говорят, началось с лавки Волковых, — вставил кто-то из осведомленных. — А дальше огонь перекинулся на соседние здания.

— Слышал я кое-что ещё, — подал голос Михаил, обычно молчаливый студент. — Говорят, сам Волков и виноват — забыл выключить эфирный нагреватель. Так что если кого и винить, то только его.

— Да-да, — поддержал его Брянцев, утром общавшийся с Ковалёвым и его компанией из параллельной группы. — Я тоже слышал, что его ищет служба правопорядка. Хотят допросить о причинах пожара.

По аудитории разнёсся гул обсуждений. Тут вошёл профессор, и все разговоры стихли. Но мысли о судьбе Александра Волкова остались в головах многих. Что случилось с их одногруппником? Жив ли? И действительно ли он устроил пожар?

Виктория Александровна Державина стояла у шкафа личного кабинета, рассеянно перебирая бумаги для предстоящего совещания. Мысли занимал турнир, подготовка команды и, что удивительно, наглый Волков. Дерзкий курсант, осмелившийся предложить ей абсурдную сделку. Впрочем, не совсем абсурдную, если быть честной с собой.

Эта его наглость в глазах, этот взгляд — столь прямой, оценивающий и совершенно не подобающий нищему курсанту при разговоре с ректором. В любом другом случае она бы уже давно вышвырнула подобного выскочку из Академии. Но этот Волков… Есть в нём что-то неуловимо иное. То, что она пока не может понять.

Деликатный стук в дверь прервал размышления.

— Войдите, — прозвучал строгий тон Виктории.

Секретарша — Мария Сергеевна вошла с очередной стопкой документов, но что-то в её выражении лица заставило Вику насторожиться. Обычно невозмутимая Мария определённо была взволнована.

— Виктория Александровна. Принесла отчёты по подготовке к турниру и… — она замялась.

— И? — Виктория приподняла бровь, чувствуя подступающее раздражение.

— И… новости. Не самые приятные, боюсь.

Державина отложила бумаги, сосредоточившись на собеседнице.

— Я вас слушаю, Мария Сергеевна. Только, пожалуйста, без театральных пауз.

Секретарь глубоко вздохнула, собираясь с духом.

— Этой ночью произошёл пожар в городе. Выгорела половина Кузнечного переулка. В том числе… — и снова запнулась.

— В том числе?

— В том числе книжная лавка Волковых. Дом полностью уничтожен, Виктория Александровна.

Державина бессознательно сжала в руке хрустальный стакан для воды, стоявший на её столе. Стекло не выдержало давления и с резким хрустом лопнуло.

— Проклятье, — она поморщилась, отряхивая руку. Крошечная капля крови упала на белоснежный документ, расплываясь алым пятном.

— Вам помочь? Позвать целителя? — забеспокоилась секретарша.

— Нет, — отрезала Виктория, активируя эфирный канал регенерации. Порез затянулся на глазах, оставив лишь тонкую розовую полоску. — Что с Волковым? Он… жив?

— На данный момент числится пропавшим без вести, — сказала Мария Сергеевна тише, опасаясь реакции начальницы, ведь понимала, что данный курсант необходим для участия академии в турнире. — Его бабушки не было дома. Но самого Александра никто не видел. Предполагают, что он мог погибнуть в огне.

Виктория отвернулась к окну. Стиснула зубы.

— Почему именно он? — пробормотала она себе под нос. — Из всех курсантов академии, почему именно у этого парня постоянно проблемы? Будто злой рок преследует…

И мысленно просчитывала последствия. Волков являлся ключевой фигурой для предстоящего турнира. Не потому, что настолько талантлив, а просто-навсего им заинтересовался архимагистр Воронцов. И если Волков погиб…

«Придётся объясняться с Воронцовым, — мысль обожгла разум Вики, ведь она терпеть не могла распинаться перед кем-то. — Сказать, что его „зелёный мальчишка“ скончался в банальном пожаре. Или сбежал. Что, пожалуй, ещё хуже.»

Она вспомнила взгляд архимагистра. Капризный вельможа, способный от испорченного настроения разрушить её карьеру. Для Воронцова интерес к Волкову был, вероятно, мимолётной забавой, но для неё данный каприз мог обернуться катастрофой.

«Весь турнир теперь под угрозой, — она сжала кулаки. — Вся подготовка, все вложенные силы и средства — всё может пойти прахом из-за одного курсанта! Волков… ненавижу тебя!»

Мария Сергеевна не решалась прервать затянувшееся молчание. Так прошло ещё около минуты, и она, всё же, осторожно спросила:

— Будут ли распоряжения, Виктория Александровна?

Державина глубоко вздохнула и вернула самообладание. Нечего раскисать. Не в её правилах опускать руки, даже когда всё рушится. Как-нибудь выкрутится.

— Будут. Отправь запросы в городскую стражу, в госпитали, в морги… везде. Хочу узнать о судьбе Волкова как можно скорее. И найдите его бабушку.

— Все районные заведения уже получили указание докладывать в случае его появления, — сообщила секретарша. — И городская стража активно его разыскивает.

— Разыскивает? И почему же? — насторожилась Виктория.

— Ходят слухи, что пожар начался из-за неисправного эфирного нагревателя в лавке Волковых. Возможно, халатность… или нет. Стража хочет допросить Александра. Если он, конечно, не будет найден мёртвым под завалами.

— Проклятье, — снова вырвалось у Державиной слово-паразит. — Только этого сейчас не хватало. Если окажется, что наш курсант — виновник масштабного пожара, Воронцов будет в ярости… Да и репутация академии… Ох, этот Волков, в печенках уже… — она выдохнула и добавила без эмоций, — Раз его ищут, нам остается дождаться результатов поиска. Можешь идти, Мария.

Секретарша кивнула и вышла из кабинета.

Виктория же осталась одна. Медленно подошла к окну, выходящему на задний двор. Снег таял, кое-где виднелись сероватые подтаявшие островки. Взгляд невольно остановился на месте, где недавно красовалась дерзкая надпись, вытоптанная Волковым: «ВИКА Д, Я БЕЗ УМА ОТ ТЕБЯ!». Теперь там лужи. Ничто не напоминало о выходке курсанта. Но Вика отчётливо помнила то неровное, растянутое сердце и кривую надпись.

Внутри шевельнулось странное чувство, так похожее на сожаление. Что, если юнец пострадал? Что, если это не побег, не глупая выходка, а смерть?

«Будет ли мне жаль, если он исчезнет? — спросила она себя мысленно и тут же нахмурилась, раздражённая подобной сентиментальностью. — Вряд ли. Таких курсантов десятки — приходят, проваливаются или преуспевают, уходят. Все они — лишь строчки в документах.»

Но внутренний голос был настойчив: Волков выделялся. Особенной дерзостью, уверенностью, а ещё странным взглядом, что мог принадлежать человеку гораздо старше и опытнее.

«Пусть он и интересный экземпляр, — признала Вика неохотно. — Но такие как он обычно сгорают быстро и ярко. Смельчаки редко доживают до глубокой старости.»

Она сдула пшеничную прядь волос. Достаточно сантиментов. Пора действовать, подготовиться к худшему, продумать стратегию объяснений с Воронцовым и, возможно, найти замену Волкову в команде. Но где-то внутри, за маской строгой ректорши, неуместная искра надежды предательски шептала: «Вернись, наглец. Докажи, что ты настолько особенный, как думаешь.»

В таверне «Ржавый гвоздь» было спокойно. Тусклый утренний свет пробивался сквозь замызганные окна, высвечивая клубы табачного дыма. Уставшие девицы спали в общих комнатах, восстанавливая силы перед сменой. Сонный бармен лениво протирал стаканы, а тройка посетителей — припозднившиеся грузчики после ночной работы — потягивали дешёвое пиво перед тем, как разойтись по домам.

В углу, за столиком, отгороженным от остального зала тяжёлой занавеской, сидели двое. Хромой Фёдор и Кривой, что ёрзал из-за новых шерстяных штанов — кололись падлы.

— Подробнее, — Фёдор не поднимал взгляда, продолжая разговор, — что там за новости?

Кривой после очередного глотка отставил пиво.

— В том-то и дело, босс, никаких. Тот тип как сквозь землю провалился. Ни у нас на районе, ни у квартиры Ковалёва, нигде. Наши люди следят круглосуточно — и ничего.

Фёдор медленно поднял голову. Бесстрастные глаза, как у щуки, впились в лицо подчинённого.

— Всё это порядком начинает раздражать, — от чего у Кривого побежали мурашки. — Призрак в чёрном шарфе появляется из ниоткуда, убивает моих людей, предлагает сделку, а потом исчезает? Похоже на издевательство.

— Может, он передумал? — неуверенно предположил Кривой. — Или городская стража взяла его? Или пришил кто?

— Может, — Фёдор задумчиво прохрипел. — А может, он выжидает. Наблюдает. Изучает нас. — и уставился в потолок, размышляя. Не привык он к ситуациям, выходящим из-под его контроля. За эти дни успел продумать пару стратегий — на случай, если незнакомец решит атаковать его людей, или попытается переманить часть банды.

Но бездействие…

Это выбивало из колеи. Раздражало.

Как опытный игрок в криминальные шахматы, Фёдор ненавидел, когда противник медлил с ходом.

— Ох уж это ожидание — самое тяжкое испытание, — пробормотал он, — выматывает нервы сильнее, чем любая пытка.

— Что будем делать-то, босс? — Кривой подвинулся, облокотившись на стол. — Может, сами его найдём? Или забудем? Мало ли психов по городу шатается…

Фёдор смерил подручного тяжёлым взглядом.

— Забыть человека, который уложил твоих лучших бойцов за минуту? Что обладает неизведанной техникой? И который знает о нас больше, чем мы о нём? — его голос стал тише, что всегда было дурным знаком. — Ты совсем страх потерял, Кривой?

— Нет, босс, я просто… — тот поспешно оправдался, понимая, что ляпнул глупость.

— Удвоить наблюдение, — перебил Фёдор. — За всеми точками. За логовом Ковалёвых в первую очередь. За борделями, за кабаками. Где-то же должен объявиться этот человек в шарфе.

— Но… — Кривой не смог скрыть удивления. — А как же дела? Поставки, рэкет, долги? Когда этим всем заниматься?

Фёдор поднялся, опираясь на трость. Несмотря на хромоту, он был опасным практиком, от того и уважаемым.

— Дела подождут, — он навис над столом, давя взглядом на зама. — А вот чужак… Я хочу знать, кто он такой. И что ему нужно на моей территории. И как далеко простирается его аппетит.

Кривой кивнул, признавая правоту начальника. В конце концов, Фёдор не зря дослужился до своего положения — обладал он особым чутьём, позволявшим предвидеть опасность раньше остальных.

— Будет сделано, босс, — зам поднялся, готовый выполнять распоряжение. — Будем искать, где бы этот тип ни прятался.

Фёдор молча кивнул и направился в скрытую комнату таверны, думая о том, что возможно, тот незнакомец — угроза. А возможно… возможность. В любом случае, их игра пока на паузе, но обещает быть интересной. А Хромой Фёдор всегда любил хорошую партию.

Роскошный будуар Корнелии купался в свете эфирных светильников. Сама хозяйка возлежала в ванне, наполненной густой перламутровой жидкостью — не то молоком, не то особой эфирной субстанцией. Глаза были прикрыты, на губах — мечтательная улыбка.

— Игнатушка, — шептала она, пропуская между тонкими пальцами жемчужную жидкость. — Где же ты скрываешься, мой дерзкий мальчик?

Он не давал ей покоя. Чёрные, бездонные глаза, его сила, высокомерие. Никогда раньше она не встречала таких экземпляров. Обычно все обделывались, когда она показывалась в свадебном платье, хохоча. Он же… Он…

Стук в дверь заставил её недовольно поморщиться. Не дают даже расслабиться. Она вынула пальцы из себя и выдохнула, произнеся:

— Заходи, Сергей, — даже не спрашивала, кто там. Только её верный слуга осмелился бы потревожить её в такое время.

Высокий мужчина с бакенбардами переступил через порог, держа папку с документами. Взгляд опущен — не из скромности, а из самосохранения. Те, кто видел Корнелию в моменты её… особого настроения, редко заканчивали хорошо. Были парочка «счастливчиков», которых потом собирали по кускам и скармливали свиньям.

— Госпожа, принёс информацию по вашему запросу, — сказал он ровно, профессионально. — Мы обнаружили в Петербурге трёх человек с именем Игнат Ковалёв.

Корнелия приподнялась, обнажив небольшую, но упругую грудь с торчавшими розовыми сосками, от чего расплескала перламутровую жидкость. В тёмных карих глазах вспыхнул нездоровый интерес.

— Рассказывай же, не томи, — приказала она с хриплыми нотками предвкушения.

— Первый — Игнат Филиппович Ковалёв, шестидесяти трёх лет. Вдовец, бывший служащий Министерства торговли, ныне в отставке, — Сергей методично зачитывал информацию, не поднимая глаз от бумаг. Конечно, как мужчине, ему любопытно было взглянуть на голую грудь госпожи хотя бы глазком, но понимая, что цена будет ТАКОЙ! Что заплатить он явно не готов. — Проживает на Архангельской улице в собственном доме. Детей нет, финансовое положение скромное.

— Слишком стар, — Корнелия раздражённо махнула рукой, рассыпая брызги вокруг. — Дальше.

— Второй — Игнат Дмитриевич Ковалёв, девятнадцати лет. Курсант Городской Академии Практической Эфирологии. Проживает в родовом поместье Ковалёвых и съёмной квартире. Сын промышленника Дмитрия Ковалёва, наследник значительного состояния. Имеет репутацию высокомерного, избалованного юноши, замешан в нескольких скандалах.

При этих словах глаза Корнелии расширились, а по телу пробежала дрожь возбуждения.

— Интересно, — пробормотала она. — Очень интересно. А третий?

— Третий — Игнат Александрович Ковалёв, двадцати двух лет. Незаконнорождённый сын купца Александра Ковалёва от горничной. Получил фамилию отца, но не признан официально. Работает помощником механика в эфирной мастерской на окраине города. Проживает в рабочем квартале, финансовое положение нестабильное.

Корнелия откинулась на бортик ванны и медленно погрузилась в перламутровую субстанцию по шею. Соблазнительные губы растянулись в улыбке.

— Как интересно, — промурлыкала она. — Два молодых Игната… Но я уверена, что искомый — курсант академии. Мой ночной гость был образован, держался с достоинством. И эти его слова про «богатого папочку, который не даёт денег», я не сразу поняла его юмор…

И она хрипло рассмеялась, запрокинув голову. Теперь его сказанные ей слова тогда, заиграли по-новому.

— Не обманул, значит, мой Игнатушка. Папочка и правда богат, а он, должно быть, в немилости.

Сергей молча ждал дальнейших приказов с бесстрастным лицом. Научился на службе у Корнелии скрывать эмоции, ведь это единственный способом выжить рядом с ней. Уволиться тоже не выйдет — прибьёт к чертям.

— Собери всё, что можешь об Игнате Дмитриевиче, — приказала Корнелия, проводя ладонью по глади. — Распорядок дня, привычки, слабости… Да, особенно слабости. Его друзья, враги, девушки, любовницы… Всё.

— Слушаюсь, госпожа, — Сергей коротко поклонился. — Будут ещё распоряжения? Может устроить ему засаду? И привести к вам?

— Рано ещё действовать, — протянула та задумчиво. — Не хочу спешить. Пусть погуляет. Соскучится по мне. К тому же, у нас есть основная миссия.

Её взгляд стал серьёзным. Да, миссия. Устранение высокопоставленной особы. Задание, ради которого её вырвали из долголетней миссии и направили в Петербург. Дело, что нельзя провалить.

— Наша задача остаётся приоритетом, — сказала она холодным тоном руководительницы. — Всё должно пройти идеально. Никаких отклонений от плана.

Сергей кивнул, лучше других зная, как серьёзно Корнелия подходит к делу. Ей многое прощают, в том числе и сумасшедшие выходки с молоденькими юнцами. Но что простой люд против мастера, ещё и столь высокого положения? Так что на её выходки банально закрывают глаза. Да и кто из аристократов не без греха?

— Тем не менее, — продолжила Корнелия, снова вздохнув с предвкушением, — Игнатушка… Он станет приятным дополнением к миссии. Моим личным вознаграждением при её завершении.

Она поднялась из ванны. Перламутровая жидкость стекала по голому телу, обнажая бледную кожу и спортивную подтянутую фигурку. И среди всей этой красоты выделялись два тёмных пятна на её плечах, как раз, где обычно располагались эфирные узлы.

— Когда назначена следующая встреча с контактом? — спросила она, переключившись на деловой тон.

— Завтра в полдень, госпожа. В той же таверне.

— Хорошо. После встречи продолжи сбор информации о моём… курсантике. И ещё. Пошли ему подарок. Анонимно. Пусть это будет… да, антрацитовый кристалл с Уральских копей. Молодые практики падки на такие безделушки.

— Как прикажете, госпожа, — Сергей поклонился, так и не подняв взгляд.

— Когда миссия будет завершена, я займусь им вплотную, — она с довольной улыбкой обмоталась полотенцем. — Дам ему всё, чего он только может пожелать. Деньги, власть, наслаждение… и боль. О, особенно боль.

У Сергея по спине пробежал холодок. Корнелия нашла особенную игрушку. И, вряд ли, успокоится, пока не сломает её. Бедный пацан, даже не представляет, что его ждёт.

— Свободен, — Корнелия небрежно махнула рукой и уселась перед туалетным столиком.

Тот поклонился и покинул комнату. Она принялась расчесывать тёмные волосы, приговаривая:

— Игнатушка, мой мальчик… Придёт время, и ты станешь моим. Весь, без остатка.

Корнелия всегда получала, что хотела. Без исключений. Но сначала — дело. Миссия. А удовольствие — потом. И очень много удовольствия…

Таверна «Сонный карп»

Утренние солнечные лучи, пробивавшиеся через старенькие окна, освещали коридор третьего этажа. Лукерья — полноватая служанка за пятьдесят, протирала пыль с дверных ручек, попутно рассказывая молодой помощнице Аглае последние сплетни.

— … а она ему и говорит: либо деньги на стол, либо я тебя вышвырну прямо в исподнем! А он, представляешь? Давай кобениться, мол, я — сын советника, как ты смеешь мне указывать! А сам-то — пьянчуга, каких поискать, ночами с девками шляется, отцу своему одни убытки и на кошелек и репутацию.

Аглая рассеянно кивала, поправляя выбившуюся из-под чепца русую прядь. Взгляд то и дело возвращался к двери номера семь, за которой третий день не было никакого звука, лишь изредка доносился приглушённый храп.

— Лукерья Степановна, — решилась она прервать поток сплетен. — А может, ему поесть предложить? Третий день уж не выходит. Может, помер там?

— Типун тебе на язык, — Лукерья сердито цыкнула. — Ещё покойника нам тут не хватало. Не помер он. Храпит, значит живой. Но ты права, надо бы проверить.

И сама приблизились к двери седьмого номера. Любопытство бабское неуёмно. Расправив передник и придав лицу выражение профессиональной заботы, тётушка Лукерья осторожно постучала.

— Сударь? — позвала она громко, при том приветливо. — Сударь, вам завтрак принести⁈

Храп за дверью затих, послышалось какое-то шебуршание, ворчание, и наконец раздался хриплый, сонный голос:

— Нет!

После чего последовал такой богатырский храп, что даже видавшая виды Лукерья невольно отшатнулась.

— Чтоб тебя, — пробормотала она, поправляя чепец. — Спит как медведь в берлоге.

Аглая прикрыла рот ладошкой, пряча улыбку.

— Так! Что вы тут стоите-то? Делом займитесь! — раздался суровый голос из-за их спин.

Обе вздрогнули и обернулись. В коридоре показался сам хозяин «Сонного карпа», Андрей Фомич — добротный толстяк с залысинами и аккуратной бородой, что он любовно расчёсывал по утрам.

— Да вот, Андрей Фомич, третий день жилец из седьмого не выходит, — зачастила Лукерья, оправдываясь. — За третьи сутки не заплатил ещё. Может, потребовать?

Хозяин нахмурился, подошёл ближе.

— Это тот молодой, что ночью явился? С лицом таким… потрёпанным? — он пригладил бороду, припоминая. — Деньги он вперёд заплатил, за двое суток. Еда в стоимость не входила, а он не заказывал. Права требовать пока нет.

— Но третьи сутки уже пошли, — упрямо сказала Лукерья.

— Ну так сунься в комнату, потребуй, — усмехнулся Андрей Фомич. — Видел я этого мАлого. Чувство, что он из преисподней выполз — весь в крови, взгляд дикий, но деньги выложил чистые. Не хочу я с такими связываться раньше времени.

— Дядя Андрей, — Аглая решилась подать голос. — А может, он болен? Может, помощь лекаря нужна?

— Болен? — хозяин хмыкнул. — Может, и болен. Только не той болезнью, что лечить надо. Либо попал в передрягу и затаился, либо сам кого порешил — причин не много. Но деньги у него есть, харчей не требует, комнату не громит. Так что пусть лежит себе, пока не выйдет.

Лукерья покачала головой, пышная грудь колыхнулась в такт.

— Ой, не нравится мне всё это. Как бы беды не было. Говорят, на районе убийца объявился — двоих женщин в переулке зарезал, третью до полусмерти избил… Может, это он и есть?

— Много будешь знать — скоро состаришься, — отрезал Андрей Фомич. — А ты, Аглашка, не пялься на жильцов. Не в том возрасте ещё, чтобы на мужиков заглядываться.

Девушка вспыхнула до кончиков ушей.

— Я вовсе и не… Мне просто интересно, как выглядит этот странный постоялец.

— Выглядит как человек, — Лукерья повернулась к ней, понизив голос до шёпота. — Молодой, но глаза… странные у него. Будто много повидал. А руки… руки в шрамах, я заметила, когда он ключ брал.

— Хватит языками молоть, — прервал их Андрей Фомич. — Работа стоит. В обеденном зале уже народ собирается, а у вас ещё и половины комнат не прибрано.

Те переглянулись и поспешили прочь от двери номера семь. Но Аглая не удержалась и бросила последний любопытный взгляд через плечо. Что-то в этой истории будоражило её девичье воображение — таинственный молодой человек, спящий третьи сутки подряд, появившийся посреди ночи весь в крови.

Хозяин «Сонного карпа» снова пригладил бороду, бросил задумчивый взгляд на дверь номера семь и зашагал вниз по лестнице. Будь его воля, он бы прямо сейчас выставил этого подозрительного постояльца за дверь. Но деньги… деньги заплачены, и немалые. А в нынешние времена приходится закрывать глаза на многое, лишь бы бизнес шёл.

Вечерело

С первого этажа таверны доносились голоса, звон посуды, смех подвыпивших посетителей. Аглая, закончив уборку в пятом номере, устало вытерла лоб тыльной стороной ладони. Последний постоялец — купец из Нижнего Новгорода, оставил после себя настоящий свинарник — крошки по всему полу, разлитое вино, смятые простыни, источающие запах дешёвых духов куртизанки.

— Чтоб им пусто было, этим богатеям, — пробормотала девчонка, складывая тряпки в ведро. — Думают, если платят за номер, то могут вести себя как скоты.

Она выглянула в окно — сумерки сгущались, на улице зажигались эфирные фонари. Скоро придётся зажигать светильники в коридоре, а у неё ещё две комнаты не убраны. Подхватив ведро и охапку белья, Аглая вышла в коридор и направилась к следующему номеру. Она как раз проходила мимо седьмой двери, когда та внезапно открылась.

Девчонка отшатнулась, чуть не выронив ведро. В проёме показался молодой человек, при виде которого у Аглаи перехватило дыхание.

Он был прекрасен. Не той слащавой красотой, которой щеголяли молодые аристократы, а какой-то дикой, необузданной привлекательностью, от которой сжалось сердце. Тёмные волосы, уложенные небрежно, будто он только что провёл по ним рукой. Крепкие скулы. На не толстых губах подобие улыбки. И эта маленькая родинка под левым нижним веком, как тёмная капля на фарфоровой коже… Но больше всего Аглаю поразили его глаза. Тёмные, глубокие, и смотрели на мир так, будто их обладатель успел пережить ни одну жизнь.

«Бандит, — пронеслось в голове юной Аглаи. — Молодой красивый бандит.»

Но может ли бандит выглядеть так… благородно?

Несмотря на простой свитер и брюки — он держался с каким-то достоинством, которому точно не учат в трущобах.

«Нет, — решила Аглая, чувствуя, как жар заливает щёки. — Дядя Андрей и тётя Лукерья ошиблись. Он не бандит. Он… ангел, попавший в неприятности…»

Юноша приподнял бровь, глядя на замершую перед ним девушку с охапкой белья.

— С вами всё нормально? — его голос был низким, с лёгкой хрипотцой, от которой у Аглаи побежали мурашки, и не только по спине. — У вас температура, сударыня?

«Су-да-ры-ня, — эхом отозвалось в голове девчонки. Простую работницу таверны никто и никогда так не называл. Для постояльцев она была "эй, ты» или в лучшем случае «девка».

— Всё… всё в порядке, — пролепетала она, опуская взгляд. — Вам нужно убрать в номере? И что насчёт ужина? Вы ведь три дня ничего не ели…

Молодой человек улыбнулся, от чего его лицо стало ещё более привлекательным. В уголках глаз появились лёгкие морщинки.

— О, да, я так голоден, — он потянулся, и Аглая невольно проследила, как приподнялся свитер у низа его живота. — Очень голоден. Принесите, пожалуйста, побольше мяса и какого-нибудь супа. Ещё кваску бы кувшин, да булочек свежих, если есть.

Аглая не смогла сдержать нервный смешок.

— Хороший у вас аппетит! Три дня не есть, а потом сразу столько…

В его глазах мелькнуло что-то тёмное, даже хищное.

— Знаете ли, сударыня, — произнёс он с особой интонацией, что заставила сердце Аглаи забиться чаще, — У меня вообще неуёмный аппетит. Особенно после долгого воздержания.

Двусмысленность была настолько очевидной, что даже наивная Аглашка не смогла не заметить. Кровь прилила к её лицу с такой силой, что, казалось, вот-вот прожжёт кожу.

— Я… я сейчас принесу, — пробормотала она, пятясь к лестнице. — Всё, что вы заказали… и ещё… ещё лимонных пряников добавлю, у нас сегодня свежие!

— Буду признателен, — он слегка поклонился. — И не беспокойтесь об уборке. Предпочитаю, чтобы моё пространство оставалось неприкосновенным.

Аглая кивнула, чуть не споткнувшись о ведро. Но, собрав остатки достоинства, выровняла спину и поспешила вниз, на кухню, ощущая на спине его прожигающий взгляд.

Юный Волков смотрел ей вслед, улыбаясь. Три дня сна восстановили его физические силы. Раны затянулись благодаря полученному эфириуму. Теперь ждут дела. Помимо операции над Ковалёвым, турнир, учеба в академии и ещё куча всего.

«Но сначала, — подумал он, закрывая дверь номера, — еда. Много еды…»