Островский. Вызов принят!

Глава 15

— Лариса Ивановна, вы же понимаете, как важен для нас этот поход!

Чернявый мужчина с гладко зачёсанными назад волосами и аккуратными усиками вскакивает из-за стола и начинает мерять шагами комнату. Останавливается, в сердцах топает:

— Так скажите мне: какого чёрта вы до сих пор не приступили к выполнению ключевого пункта нашего плана?!

И, не дожидаясь ответа, возобновляет движение.

— Всё просто, Герман Игоревич, — миниатюрная блондинка в кирпично-красном водительском комбинезоне закидывает ногу на ногу, глядя на мельтешащего перед ней заказчика, словно на раздражающее насекомое. — Я категорически не желаю, чтобы такое важное дело оказалось запорото из-за сиюминутной импульсивности.

Мужчина открывает рот, чтобы что-то возразить, но блондинка продолжает непререкаемым тоном:

— Именно поэтому разработка операций лежит на вас, а их претворение в жизнь наилучшим образом — на тех, кто идеально для такой работы подходит. Так что перестаньте носиться туда-сюда: голова закружится.

Герман Игоревич в ярости разворачивается к женщине — и видит лишь пустое кресло, где недавно сидела своенравная особа. Сжимает кулаки до хруста — и в этот момент тонкий палец касается его щеки, двигаясь к горлу.

— Вы поступили максимально благоразумно, обратившись ко мне для выполнения деликатных поручений, — почти мурлычет ему на ухо блондинка. — Так не дайте своему благоразумию разрушить всё в шаге от цели.

Хозяин кабинета резко оборачивается — но рядом никого нет.

— Я узнала всё, что необходимо для следующей фазы, — снова раздаётся голос Ларисы Ивановны со стороны кресла. — Завтра приготовления завершатся. Мы завладеем всей нужной информацией. После чего операция «Путеводный свет» придёт к своему логическому завершению.

Герман Игоревич выдыхает.

Перед глазами и вправду всё немного плывёт. Максимально непринуждённо, стараясь не показать слабости, он опирается нижней частью спины о столешницу.

Нужно владеть ситуацией, иначе ни о каком подчинении не может быть и речи.

— Что ж, будь по вашему, — тяжко роняет он каждое слово. — Но если всё пойдёт не по плану — вытаскивать вас никто не будет. Таково наказание для бездарей что пытаются меня провести.

— И в мыслях не было, — женщина расстёгивает ворот комбинезона, отчего молния сама разъезжается при первом же вдохе.

Глаза мужчины жадно шарят по небольшому участку обнажённой молочно-белой кожи.

Но собеседница продолжает, словно не замечая его интереса:

— Вы сами прекрасно знаете, что для меня результат важен ещё больше. Увы, в моём деле никто не работает с неудачниками. Потому что, — влажный язык скользит по нижней губе, скрываясь за жемчужно-белыми зубками, — мертвецы не могут заключить договор с живыми.

Герман Игоревич с трудом воспринимает смысл сказанного.

Его мозг помимо воли дорисовывает расстёгивающуюся молнию, падающую на пол одежду, беспорядок на рабочем столе, громкие вздохи, переходящие в протяжные стоны…

Он может сделать всё, что хочет с ней в любую секунду. Он распоряжается ею полностью.

Он здесь главный.

— Я жду от вас результат не позже, чем через три дня, — брови мужчины грозно съезжаются на переносице. — Не получится — буду искать другого специалиста.

— Не стоит беспокоиться, — женщина плавно поднимается с кресла и направляется на выход.

Уже у самой двери оборачивается и бросает на хозяина кабинета красноречивый взгляд:

— Всё получится именно так, как вы себе и представляли.

***

Елизавета упорхнула, пока я спал.

Постель ещё хранит едва заметный запах духов и остатки тепла женского тела. Но они постепенно исчезают. Остаётся только воспоминание: легче птичьего пёрышка, слаще трели весенней…

Процесс стихосложения прерывает настойчивое пищание из кармана моей куртки. Номер моего мобилета сейчас знает один-единственный человек, так что гадать, кто это, долго не приходится.

— Надеюсь, ты отлично выспался? — голос Скороходова бодр и задорен, несмотря на поздний, скорее всего, отход ко сну. — Я заказал нам экипаж до академии, он прибудет через час. Так что самое время как следует подкрепиться.

— И тебе доброе утро, — зеваю я, едва не выворачивая челюсть. — Далеко идти придётся?

— Тебе нет, а мне на этаж выше подняться, — судя по голосу, напарник шкодливо усмехается. — Я в твою комнату пельмени из вчерашнего ресторана заказал.

Пять минут спустя сияющий, словно медный чайник, Глеб с тёмными кругами под глазами от второй за три дня бессонной ночи, появляется на пороге моего номера.

И тут же радует новостью о том, что ректор звонил ему лично и ждёт нашего прибытия в первой половине дня.

— Я клятвенно заверил его, что мы прибудем, как только закончим с прочими делами, — с невероятно честным выражением лица рапортует напарник.

— И какие у нас дела? Компенсировать отсутствие сна обильным завтраком? — иронично вскидываю брови

— В точку. И мне докладывают, что он уже прибыл в холл. Не будешь ли ты так любезен спуститься за ним? — невинно предлагает мой товарищ.

А после объясняет, уловив моё недоумение:

— А то боюсь, что вчерашние дамы меня ещё на день здесь задержать попытаются.

— Так понравился? — усмехаюсь, вспоминая как они липли к Глебу вчера.

— Ага. Кошелёк мой. Я за их столик вчера, между прочим, заплатил. А сегодня, — Скороходов корчит страшное лицо, — они собирались посетить «пару дамских магазинов в сопровождении такого галантного кавалера».

От вида и тона оскорблённого в лучших чувствах приятеля меня разбирает смех. Глеб тоже фыркает:

— Посему вышеупомянутый кавалер подпоясался и официально съехал из гостиницы, инкогнито переселившись в твой номер. Давай скорее вниз, еда стынет.

Выйдя в коридор, замечаю горничную, запирающую бывшую комнату Елизаветы. Значит, девушка уже отбыла. Надеюсь, теперь у неё достанет сил, чтобы перепеть любые невзгоды.

Улыбаюсь краешком губ, вспоминая её нежное дыхание на своей щеке.

И отправляюсь на первый этаж, где получаю приличных размеров деревянный короб, который приходится тащить наверх. Но запах изнутри доносится такой, что отбивает всякое желание возмущаться.

Минут через сорок, наевшись до отвала, мы оставляем короб портье у стойки и возвращаем ключи от номера на третьем этаже. Вскоре прибывает наш экипаж, что должен доставить к порталу на нулевой уровень.

Глеб с облегчением ныряет внутрь первым, и мы отправляемся в путь.

Добираемся до портала безо всяких проблем. По пути я с интересом разглядываю проплывающие мимо дома и прохожих. Проходим привычную уже процедуру регистрации у портала — и здравствуй, нулевой уровень.

— Даже дышится здесь легче, — радуется напарник знакомым местам. — Давай за мной, тут недалеко.

— Угу, — морщусь, будто лимон целиком прожевал.

Меньше всего, честно говоря, хочется сейчас связывать себя обязательствами обучаться. Будто без того проблем недостаточно. Но другого способа попасть на работу к Сорокину нет, так что придётся потерпеть.

«Вс-сегда можно найти утеш-шение в крас-сивой татуировке», — злорадно шипит якул.

Чёрт, умеет он мотивировать!

Припускаю вслед за вырвавшийся вперёд Скороходовым с утроенным усердием.

У ворот академии нас встречает охрана. Кратко выслушав наши объяснения, один из караульных берёт письмо от Вадима Денисовича и удаляется в здание.

Назад он возвращается быстро и не один.

Его сопровождает немолодой, но энергичный мужчина в дорогом сером костюме и миниатюрная женщина в алом платье. Её невысокий рост сбивает с толку, странно контрастируя с приятно женственной фигурой.

— Глеб Карпович! Не ожидал, что вы так скоро вернётесь. О вас, Кирилл Викторович, тоже наслышан! — мужчина пожимает нам обоим руки.

Затем обращается ко мне:

— Савелий Ракитин, директор этого замечательного, во всех смыслах, учебного заведения. Рад принимать в стенах академии человека, о котором так лестно отзывался Вадим Денисович.

— Надеюсь, не слишком сбиваю вам учебный график, — возвращаю обратно любезность. — Что от меня требуется сейчас?

— О, сущая формальность, — директор просто сама благожелательность.

Правильно говорят: личные связи всегда имеют большой вес. Именно поэтому Ордос выжигал в людях индивидуальность.

— Сейчас пройдём оценку потенциала, а после — сразу выдадим документы о зачислении, — продолжает Ракитин. — Вам останется лишь прибыть в начале учебного года для составления личного расписания и утверждения дат экзаменов — и всё, занимайтесь на здоровье безо всяких ограничений.

При упоминании экзаменов аж зубы сводит. Но делать нечего: такова цена успеха. А он мне сейчас ох как нужен.

— Госпожа Брукс будет ассистировать нам при использовании потенциометра, — указывает Ракитин на свою спутницу.

Та прохладно-вежливо улыбается нам, поправляя сползающие с переносицы круглые очки в тонкой оправе.

— Не будем же тратить время попусту, — директор приглашающе взмахивает рукой. — Прошу за мной.

Ракитин ведёт нас по мощёным дорожкам через двор академии в небольшое помещение. Его ассистентка, ловко цокая каблучками, проскальзывает в дверь первой, затем входим и мы.

Внутри пара больших окон, шкафы вдоль стен, да стол в центре со здоровенным прозрачным кристаллом на нём — вот и вся обстановка.

Госпожа Брукс открывает алую кожаную папку, готовясь вести какие-то записи.

— Прошу вас, Кирилл Викторович, положите руку на кристалл и полностью расслабьтесь, — воркует она так, что хочется выполнить любое её требование. — Процесс автоматический, нам останется только занести результат в официальные бланки.

— А потом мы обязательно отпразднуем твоё поступление, — заранее начинает мечтать Скороходов. — И дальше нас будут ждать великие дела, что прославят наши имена на весь мир!

— Мечтать не вредно, — ухмыляюсь напарнику и кладу руку поверх кристалла.

Проходит пять секунд.

Полминуты

Ещё столько же.

— Голубушка, кристалл работает как положено? — Ракитин тревожно смотрит на ассистентку.

Та задумчиво поправляет очки и поворачивается к Глебу.

— Попробуйте вы.

Скороходов, не раздумывая, прикасается к потенциометру.

Кристалл тут же начинает переливаться всеми цветами радуги, словно на его гранях пляшет солнечный луч.

— Какой у вас потенциал? — деловито интересуется госпожа Брукс.

— Портальная магия, четвёртый ранг с шансом развития до пятого, — отвечает тот, и в голосе его отчего-то проскакивают недовольные нотки. — Всё, как и указано в аттестате.

— Тогда прибор полностью исправен, — девушка вновь поправляет съехавшие на кончик носа очки. — Кирилл Викторович, попробуйте ещё раз.

Прикасаюсь к кристаллу снова, с тем же результатом. Он остаётся полностью прозрачным, никак не реагируя на контакт со мной.

Директор смущённо потирает переносицу и, наконец, нарушает затянувшееся молчание.

— Это, конечно, совсем не то, что я ожидал. Но от фактов деваться некуда, — он поворачивается ко мне со скорбным выражением лица. — Господин Островский, мне неприятно это признавать, но…

Скорбно вздыхает, явно подбирая слова. И наконец сообщает:

—Боюсь, с вашими талантами в нашей академии вы обучаться не сможете.

Вот это поворот!

Рандом, колоду краплёных карт тебе в оба уха сразу, нельзя своё величие в другой раз продемонстрировать!?

У меня тут работа мечты из рук уплывает.

Уже открываю рот, чтобы возразить, но Ракитин продолжает говорить, будто желая извиниться:

— Понимаете какое дело… Наша академия обучает студентов держать свои способности под контролем. Чтобы обладающий опасной силой человек не навредил себе и окружающим случайными манипуляциями с магическими энергиями. У вас же…

— Да что такое, в самом деле? — хмурюсь, придавая себе грозный вид. Госпожа Брукс рядом с сочувственным вздохом закрывает папку. — Можете сказать прямо?

— Со всем почтением к вашей персоне и Покровителю рода смею сказать совершенно точно, —директор набирает воздуха в лёгкие и, наконец, решается. — У вас абсолютно отсутствует потенциал! Ни к одному известному в этом мире виду магии вы просто не способны.

Ох, как здорово-то.

Не то чтобы я совсем этого не ожидал. Всё-таки магию в себе я с самого начала не чувствовал. Да и якул болтал что-то про копьё, которое, видите ли, созидать не умеет.

Вот только как, скажите на милость, мне теперь устраиваться на работу к Сорокину?

Способностей нет, диплома нет, перспектив нет. Прям ложись и помирай с горя. Ну или кредиторам сдавайся.

Да щас, разбежались!

— Но Савелий Кондратьевич, я же сам видел, как… — начинает было Глеб.

Но директор останавливает его жестом:

— Вы сами знаете, молодой человек, каковы правила академии. Мы не можем обучать того, кто не имеет способностей, будь он хоть трижды аристократ.

Ракитин качает головой и продолжает, будто прикидывая варианты:

— Всё, чем я могу вам помочь — выдать официальный документ о нулевом потенциале и уведомить об этом соответствующие инстанции. Извините, но привить способности не имеющему их человеку никто не в силах.

Да не больно-то и хотелось!

Главное — бумажку, чтобы отдать работодателю, мне всё-таки дадут. Плевать, что там будет написано. Зато все бюрократические вопросы разом отпадают!

— Что ж, — смиренно опускаю голову. — Любые известия нужно принимать с достоинством. Буду признателен, если вы сумеете уделить нам ещё немного времени, чтобы оформить всё должным образом.

— Это меньшее, что я могу для вас сделать, — опечаленный Ракитин поднимается из-за стола. — Пойдёмте со мной в канцелярию, голубчик, там выпишут, что положено. Лариса Ивановна, вы тоже можете быть свободны.

С директором во главе направляемся в основное здание.

Не доходя до канцелярии, госпожа Брукс окидывает меня насмешливым взглядом. Поправляет сползающие очки и сворачивает в боковой коридор, плавно удаляясь прочь.

Мстительно прослеживаю её путь до ближайшего угла, компенсируя приятными видами пренебрежительное отношение.

Ей-то я чего плохого сделал?

— Кирилл, ты мимо нужной двери прошёл. Нам сюда, — окликает меня Глеб.

Тьфу, отвлёкся и забыл о главном. Сосредоточься, Кирос, сейчас не время для мстительной мелочности.

Войдя в небольшое помещение за тяжёлой дверью, кратко излагаем работнику канцелярии результат тестирования. И уже через десять минут получаем все необходимые бумаги.

Стоит мне до них дотронуться, как время снова останавливается.

[Условия договора выполнены. Кирилл Островский получил сертификат академии о подтверждении магической квалификации. Награда выдана, пассивная способность «Артистизм» активна.

Возможно, публика не готова к вашим талантам, но тем эффектнее будет их воздействие на окружающих, в том числе, и в бою. Приятных выступлений!]

«То есть, наличие магических талантов было не важно?» —мысленно обращаюсь к якулу.

«С-справка — тоже документ», — загадочно шипит тот и снова затихает.

Точно знал, гад чешуйчатый, что так и будет.

Впрочем, мне ли переживать?

Бумаги в порядке, а, значит, никаких препятствий к официальному трудоустройству теперь нет! И я ещё на шаг ближе к решению главной из текущих проблем — заработать достаточно средств для выкупа родового имения.

Расстроенный Ракитин прощается с нами у дверей кабинета, рассыпаясь в извинениях.

Заверяю его, что всё в порядке, обещая достойно перенести столь шокирующие известия. После чего покидаю здание академии вместе с нехарактерно молчаливым Глебом.

— Ты же мог рассказать ему о других своих навыках, — шепчет он мне, когда оказываемся поодаль от ворот. — Чего молчал?

— В нашей ситуации тем безопаснее, чем меньше о нас знают случайные люди, — достаю на ходу мобилет из кармана. — Да и тратить время на всё, что не касается Алатыря нам абсолютно не с руки. Так что всё получилось просто идеально.

Включаю аппарат и продолжаю:

— Звоним Сорокину, радуем его результатами, а после — едем в его усадьбу и расспрашиваем Катерину о поисках мастера.

— Обязательно проверю, как она «Владу» и «Катюшу» обслужила, — волнуется напарник. — И если хоть что-то меня не устроит…

— То опять поцапаетесь как малые дети, — усмехаюсь, вспоминая их последний диалог. — Тебе такая реакция не кажется избыточной?

— Мои вещи, как хочу — так и пользуюсь! — подтверждает все возможные опасения Скороходов. — Нечего мне рассказывать, что и когда делать! Наслушался уже досыта.

— Действуй как считаешь нужным, — успокаиваю товарища. — Но конфликты на ровном месте не раздувай. В конце концов, тебя не женить на ней собираются.

— Вот ещё, выдумал! — отшатывается от меня напарник. — На что мне жена, с которой спорить постоянно надо о том, как хозяйство вести?

— Это сам решишь, — тычу пальцем в экран мобилета. — Номер Сорокина знаешь?

Мы как раз добрались до самого портала. Проходим контроль у охраны — и снова возвращаемся в явный мир. Звоню профессору, не откладывая.

— Вадим Денисович, это Кирилл Островский, — сразу беру инициативу в свои руки. — Необходимые документы у меня на руках. В течение пары часов прибудем в ваше поместье.

— Очень хорошо, молодой человек! — голос Сорокина звучит весьма довольно. — Жду с вас нетерпением. Потому что есть новости, касаемо мастера, нанесшего магический контур на оружие вашего отца.

— Так это же здорово! — охаю от радости. — Значит, все старые планы в силе.

— Это вряд ли, — тут же сникает Вадим Денисович, — Потому что на месте его цеха не осталось ничего, кроме углей и пепла.