Островский. Вызов принят!

Глава 33

«Кирилл, вставай, мы там всё перелили! — голос доносится до сознания будто из самых глубин вселенной, но быстро приближается вплотную к уху. — Да, вставай ты, копейщик, Гаган тебя подери! Или девчонке все мана-каналы дотла спалишь!»

Открываю глаза, не сразу понимая, где я нахожусь.

А когда соображаю — немедленно оборачиваюсь в сторону Ларисы. Девушка по-прежнему без сознания, но лицо больше не мертвецки бледное.

Теперь на лбу и щеках алеет всё усиливающийся румянец. Вовремя якул меня разбудил!

Легонько шевелю рукой — и «Жила» раскрывает пасть, высвобождая руку девушки из хватки сдвоенных клыков.

Ранки тут же затягиваются без следа.

Теперь только прокушенный комбинезон является доказательством нашего контакта.

Впрочем, вряд ли хозяйка станет его носить с такой дырой на груди…

Только вот никакой дыры-то на нём нет! Видимо, чары, о которых рассказывал Велес, действуют на любые предметы в комнате, включая нашу одежду.

Жаль, что от моей рубашки хотя бы клочка не сохранилось: придётся пока в куртке на голое тело щеголять.

Тщательно отгоняя мысли о том, что со мной сделает госпожа Брукс, если сейчас проснётся, аккуратно отодвигаю ткань комбинезона.

Жуткая рана под ключицей полностью исчезла, не оставив даже шрама на память.

Как удобно всё-таки лечиться магией! Никаких проблем с внешним видом. Знай себе энергии побольше в организм заливай — и даже возрастные изменения остановишь, если захочется.

Едва сдерживаю вздох облегчения — раньше времени будить девушку совсем ни к чему. Пусть отдохнёт и наберётся сил, пока есть возможность.

Надеюсь, остальные тоже по максимуму используют свободные от рабочей суеты минуты.

Мне тоже пора заняться делами насущными.

Интересно, сколько я проспал?

По ощущениям — пару часов, но чувствую себя бодрее, чем после ночёвки в особняке Сорокина.

Может, это побочное действие от соседства с накапливающим энергию осколком Ала́тыря? Надо будет потом у змея спросить.

А сейчас неплохо бы умыться: магическая энергия, конечно, приводит окружающую обстановку с нашей одеждой в порядок. Только вот сам я после столь увлекательного дня на Изнанке весь в пыли, грязи и кровище.

Так. Дед говорил, что тут вода проточная есть.

Тихонько встаю, стараясь не потревожить Ларису, и открываю вторую дверь из комнаты.

Не обманул ящер: здесь и помыться, и напиться, и, при желании, отмокнуть в приличных размеров купели можно. Чем я безо всякого стеснения и с неподдельным удовольствием пользуюсь.

Закончив с водными процедурами, облачаюсь в чистую одежду, ощущая себя невероятно счастливым. Преждевременно, пожалуй: ещё куча проблем требует решения.

Но если из-за такого отказывать себе в отдыхе и спокойствии — надорвёшься, так и не совершив ничего полезного.

Осторожно заглядываю в спальню — Лариса Ивановна теперь лежит, повернувшись на бок и подсунув руку под голову. Надеюсь, ей снится что-нибудь приятное.

Например, спокойная жизнь подальше от всего этого бедлама, в который всем нам пришлось ввязаться с полной отдачей.

Бесшумно пробираюсь рядом с кроватью и выхожу в комнату с осколком, прикрыв за собой дверь. И вижу, как вспыхивают глаза якула на моём фамильном перстне.

А что, если и к этому фрагменту прикоснуться?

— Думаю, пока не стоит, — змей появляется над моим плечом прямо из воздуха. — Вряд ли аргонианцам будет приятно лишиться главного объекта поклонения.

— Что-то не вижу здесь ковровых дорожек и следов паломников, — обвожу взглядом немаленькое помещение. — Хотя кто его знает, как у местных принято отправлять ритуалы?

— Вот как вызнаешь — тогда и пробуй, — напоминает об осторожности многомудрый Яков. — Ты же понимаешь насколько нам сейчас важно их расположение?

— С таким-то количеством свободно разлитой повсюду энергии? Ещё бы не понимать!

Подмигиваю зависшему над Ала́тырем с важным видом змею и продолжаю:

— Лучше скажи мне, сколько у тебя ещё титулов, о которых я не ведаю? Покровитель, Предводитель, Первый сын… Может, ещё и Властитель Изнанки заодно?

Якул как-то разом мрачнеет, свиваясь в кольцо на постаменте рядом с осколком.

— Почти угадал. Во время последнего расширения каналов я вспомнил кое-что… из своей прошлой жизни, — неохотно начинает он. — И сопоставил это с пафосной мишурой, которую несли старейшины.

Змей ненадолго замолкает, словно задумавшись. Затем веско произносит:

— Так вот. Похоже, что я ослушался воли собственного отца, прародителя Гагана.

— Того пернатого, что мы видели, когда прикоснулись к Ала́тырю? — сразу вспоминаю громадную птицу, едва не убившую моего доблестного предка. — Я бы тоже отказался подчиняться такому психу. Клекочет почём зря, на людей кидается…

— Вот именно, — якул тяжко вздыхает. — Людей он ненавидит люто. В том числе за то, что его сына испортили, на свою сторону переманив.

— Погоди-погоди, — останавливаю чешуйчатого. — Ты же там по окрестностям рыскал, чтобы с местными силой померяться. Они тебя что, все до одного в бою победили?

— Хуже, — совсем убитым голосом отвечает змей. — Мы подружились. И я отказался драться с ними насмерть, как велел отец.

— Это настолько тяжкий проступок?! — таращу глаза от изумления. — Как по мне, договариваться миром намного выгоднее.

Разве что не всегда получается, ага.

— Поразительно, правда? — змей понуро опускает голову. — Люди, которых я повстречал на той стороне Алатыря, меняли мир, как и потомки Гарафены с Гаганом, но совершенно другими методами. Они созидали, а не разрушали.

Яков бросает на меня пронзительный взгляд, будто проверяет мою реакцию. Но я молчу, ожидая продолжения. И змей не разочаровывает:

— В тот момент меня настолько поразило существование иного способа выжить, кроме уничтожения любого соперника, что я… восстал против воли Прародителя.

— И каким же образом? Тем, что отказался убивать отличающихся от тебя существ? — интересуюсь сочувственно.

А в груди нарастает возмущение.

В любых мирах эти боги одинаковые! Вешают лапшу на уши, болтая про свободу воли. Но стоит хоть раз ею воспользоваться — и всё. Ты грешник, предатель, которого надо проклясть до десятого колена.

— Да, отказался! — отвечает якул с вызовом. И тут же сникает. — Только имелся, как вы говорите, один нюанс…

Змеиное тело покровителя приходит в движение, сворачиваясь в новое кольцо. Яков словно тянет время, не желая рассказывать всю правду.

Наконец решается:

— Чтобы спасти местных жителей, я лично разрушил маяк портала, раскидав его осколки вместе с армией вторжения по разным уровням Изнанки. Надеялся, что воинственным соплеменникам найдётся тут иное занятие.

Он глумливо лязгает острыми зубами.

— Ха! Так они и стали тут шороху наводить! Велес-то не промах! — резко меняет тему. — Хватило ведь ума и наглости внушить всем вокруг, что в освоении неведомых и опасных земель и заключался первоначальный план!

— Многие поверят во что угодно, если это поможет выжить, — соглашаюсь. — А нюанс-то в чём?

— В том, — мгновенно серьёзнеет якул, — что армия вторжения, моими усилиями лишившись военачальника, превратилась в разрозненные отряды.

— И?

— Так я и был назначен на должность этого военачальника! — рявкает змей. — Можно сказать, рождён для этого.

— Ты ещё и командовал вторжением соплеменников в мир людей? — новость удивляет настолько, что непроизвольно пытаюсь усесться.

Только вот стульев в этой комнате нет, потому просто опираюсь руками на постамент, оказываясь напротив нервно постукивающего кончиком хвоста Покровителя.

Яков-то наш, оказывается, вообще везде поспел.

— Уверен, что вспомнил правильно и не ошибся с выводами? — уточняю на всякий случай.

— Сложно ошибиться, когда в деталях вспоминаешь беседу с Прародителем по возвращении из первой разведки!

Якул взвивается в воздух, широко расправляя крылья и размахивая хвостом, словно разъярённый кот.

Выплёвывает слова, будто они причиняют ему боль:

— Ни с чем не сравнимое ощущение собственной ничтожности, подаренное отцом, смогла приглушить лишь почти полная потеря памяти. И сейчас оно снова рвётся наружу, выкручивая мне крылья из суставов! А-а-ргх! Надо было в том мирке до последнего развоплощения ждать, а не помощь от матери принимать в твоём лице!

— Ты бы не сумел.

Смотрю я прямо в глаза Покровителю… Нет. Другу и соратнику. Который едва не шмякается наземь от такого заявления. Но я только начал.

— Сколько я тебя знаю — ты всегда идёшь до конца, используя любую возможность, чтобы обернуть ситуацию себе на пользу, — произношу с нажимом. — Сложить крылья и просто помереть — не в твоём характере.

— Да, но…

— Более того, — слегка повышаю голос. — Против Гагана ты восстал по той же причине — захотел остаться собой, чего бы это не стоило. Не уверен, что справился бы лучше, будь я на твоём месте. Ну, или на месте моего безымянного предка.

— Буян, — эхом отзывается якул. — Так его звали. Основатель рода Островских.

До этого момента тусклые и расфокусированные глаза змея начинают блестеть, вспыхивая ярким зелёным пламенем.

— Неприкаянная душа, — вспоминает он с теплотой в голосе. — Хотел жить в мире, но был готов до конца драться за то, что ему дорого. Принял мой выбор — и до последнего вздоха старался вернуть из изгнания. Все его потомки оставались верны слову, даже не имея возможности общаться со мной.

Успокоившийся змей сворачивается кольцом прямо в воздухе. Вперивает в меня испытующий взгляд:

— А ты? Ты же, по сути, чужой им человек — но взялся за дело с таким рвением, что сам Буян в ноги бы тебе поклонился. Лучше справиться просто невозможно!

Пару мгновений молчим, уставившись друг на друга немигающим взглядом — и разражаемся смехом, в исполнении якула напоминающим хриплое воронье карканье.

А после я протягиваю ему руку прямо над осколком Ала́тыря.

— Вызов принят! — провозглашаю уверенным голосом.

Змей резко взмахивает крыльями и с разворота припечатывает стреловидный кончик хвоста о мою ладонь.

— Шоу начинается! — рявкает чешуйчатый довольно, ловким кульбитом возвращаясь в пафосную позу.

— Знаешь, всё же есть одна вещь, которая меня беспокоит, — припоминаю вопрос, которым задавался раньше.

— Не томи, выкладывай! — слегка подбирается якул, будто ожидая атаки.

Загадочно улыбаюсь, набираю в грудь побольше воздуха…

— Всегда было любопытно: почему Островский, а не Якулов? — огорошиваю встревоженного компаньона. — Потому что острый, словно копьё? Или потому что в общении колючий?

— Мимо, — скалится змей. — Всё намного проще. Остров, на котором жил Буян со своим племенем, был разорён сражением с войсками Гагана. А после уничтожения Алатыря там и вовсе случился катаклизм.

Перед глазами немедленно встают зловещие картины: расколотый молниями небосвод, яростные волны, захлёстывающие пустынные берега…

Фантазия разыгралась? Или родовая память? Не знаю.

Но змей продолжает:

— Пришлось им переселяться на большую землю. Покровителем я по местным меркам был слабым, мог обеспечить своих людей лишь крупицами магии. Поэтому почти все обо мне быстро забыли. А для коренных жителей собратья Буяна долго оставались пришлыми чужаками. Вот и прозвали их не по хранителю, а по месту, откуда они явились — остро́вские. Так и появилась ваша фамилия. А прежний остров ваш потом Буяном назвали, в честь пращура.

— То есть, всё это время они жили, считай, без покровителя? — удивляюсь.

— Верно, — согласно прикрывает глаза якул. — И с малой толикой магии. Всего добивались верностью слову да смекалкой недюжинной. И постамент от Ала́тыря, с острова вывезенный, по наследству передавали.

— Вот так из сказочного очарования проступают суровые реалии прошлого, — резюмирую, разводя руками. — Теперь можно фамильную историю от самого основания записывать.

— Можешь хоть сейчас заняться — до снятия барьера делать тебе всё равно нечего, — резонно замечает змей. — А я, с твоего позволения, пока откланяюсь: глубокий здоровый сон после расширения мана-каналов ещё никому не мешал.

— Отдыхай, — машу рукой на прощание чешуйчатому, медленно истаивающему в воздухе. — Я тут точно со скуки не умру. Есть ещё над чем поразмыслить.

Тем более, что, если скребущаяся на задворках разума идея дойдёт-таки до стадии реализации, змей понадобится мне на пике своей формы.

Шутка ли — исторгнуть из всех призраков разом накопленную энергию в виде макров!

А что? Идея-то, вроде, вполне рабочая.

Кусок Ала́тыря передо мной, по сути, всего лишь древний накопитель энергии, завязанный на Велеса Младшего.

С её помощью он создаёт невидимый со стороны барьер, который отталкивает призраков, накопивших избыток маны, словно магнит, отпихивающий от себя одноимённые полюса.

А те всё равно пытаются пробиться, образуя то самое Кольцо душ.

Получается, барьер нашего старичка-призрака находится в постоянном контакте с каждым из его менее удачливых коллег по агрегатному состоянию.

Иначе как бы он их отталкивал?

Внимание, вопрос: что произойдёт, если соединить способность якула выкачивать энергию из призраков и умение Велеса перенаправлять эту энергию, куда захочется?

Кто сказал «зарядим здоровенный аккумулятор»?

Молодец, возьми с полки сухарик, пока Глеб всё не доел.

Осталось придумать, где такой аккумулятор взять, да пенсионера нашего на такую авантюру уговорить.

Правда, интуиция мне подсказывает, что Велес впишется в неё чисто из желания проверить собственные силы. А значит, вопрос только в том, чтобы найти один большой накопитель или, не приведи Великий Рандом, несколько поменьше.

А уж куда энергию приспособить мы придумаем.

Обмен ею, например, с нашим миром наладить можно через того же Сорокина. Он уж придумает, как это на пользу обеим сторонам обернуть.

А после, чуть передохнув, можно и поиском остальных кусков Ала́тыря заняться…

— Так и знала, что здесь найду, — раздаётся сзади знакомый голос, выдёргивая меня из тешащих самолюбие рассуждений. — Прикидываешь, как бы этот камушек к рукам прибрать?

— Чтобы получить что-то, надо отдать взамен нечто равноценное, — не оборачиваясь, вздыхаю с некоторым сожалением. — В моём распоряжении сейчас нет ничего, что может перекрыть для местных жителей значимость этого куска янтаря. Может, у тебя в карманах подходящий предмет завалялся, а?

— Обижаешь, — усмехается Лариса, тихонько подходя всё ближе. — У меня и карманов-то нет. И вообще. С детства привычки не было своими сокровищами делиться. Но, думаю, в этот раз я бы могла сделать исключение. Ведь ты первый, кто подарил мне… надежду.

— Не стоит в воображении лепить из меня прекрасного принца, — оборачиваюсь к замершей в двух шагах от меня девушке. — Я скуп на похвалу, требователен к людям и постоянно вляпываюсь в какие-то передряги с сомнительными шансами выбраться целым и невредимым.

— Зато это твой собственный выбор. — Лариса делает ещё один острожный шаг в мою сторону. — И все, кто с тобой рядом, не сидят на цепи из навязанных долгов и обязательств. Возможно, для Островского это проза жизни, но для хлебнувшей всякого дерьма маленькой Брукс — это глоток свежего воздуха. И… я… Гаганово семя, я даже не знаю, как правильно спасибо сказать! Хотя, какое спасибо? Я не знаю, чем можно отдариться за дважды подаренную жизнь! Меня жизнь к такому не готовила!!! Я… я просто…

Молча шагаю к девушке, обнимая её за трясущиеся плечи.

Лариса утыкается лицом в мою куртку, и всхлипнув обхватывает меня за талию обеими руками. Провожу рукой по шелковистым светлым локонам — и она, не сдерживаясь, начинает рыдает в голос.

— Всё уже позади! — глажу её по спине, целуя в белокурую макушку. — Даже если сейчас страх сжирает изнутри, в той схватке ты преодолела его и спасла нас всех от гибели. Дать тебе шанс выжить — всё, что я мог. Не так уж это и много.

Девушка резко поднимает влажное от слёз лицо с припухшими веками и, шмыгнув носом, упирается в меня полным удивления взглядом.

— Знаешь, — с трудом произносит она, хлопая глазами, — я сейчас услышала, возможно, самую глупую вещь, которую только мог сказать человек. Но ты настолько искренен, что очень хочется в это поверить.

— Пусть этот выбор тоже останется за тобой, — достаю платок из кармана куртки и подаю девушке. Она тут же вытирает им лицо, а после — звучно сморкается. — Но у меня нет никаких причин врать.

— Даже так? — заплаканное лицо Ларисы вдруг озаряет озорная улыбка. — Тогда, думаю, ты не будешь против небольшого пари. Эй, змей, мне нужна ненадолго твоя сила!

— Во имя Праматери, почему сводные младшие сёстры такие шумные? — якул, делано широко зевая, появляется рядом с нами. — Чего тебе, голосистая?

— Хочу заключить договор при твоём посредничестве! — Лариса упирает руки в бёдра — и время густеет, превращаясь в медленно текущее желе.