Перелетная птица-3

Глава 15 Выводы

— Заходи, дорогой! — махнул рукой князь Игорь и снова взялся за револьвер, который то разбирал, то снова собирал, попутно о чём-то напряжённо думал.

Да, механические действия часто помогают нам в сложные моменты размышлений. Принцесса Химэ сидела за другим столиком и раскладывала сложный пасьянс из полюбившихся ей гадальных фишек, найденных в заброшенном городе домайянской цивилизации. Она милостиво кивнула на поклон Александра, а её фрейлины встали и отвесили полноценные книксены.

— Над чем ломаешь голову, мой друг? — спросил Александр, присаживаясь за стол великого князя.

— Сложный вопрос Для меня сложный. Давеча на эпохальном запуске ракетоплана я стазу не сообразил, спрошу сейчас.

И замолк.

— Там было много интересного и довольно неожиданного даже для меня, а ведь я постоянно общаюсь с учёными и инженерами.

— Я знаю. И знаю, что ты можешь многое объяснить. Раскрой для меня такую вещь: почему собаки так легко перенесли перелёт? Ракетоплан начал движение по горизонтали, потом перешел в вертикаль, на орбите, надо полагать, он снова перешел в горизонталь, потом была страшная тряска при вхождении в плотные слои атмосферы. Ещё более суровая тряска, когда отработал ленточный парашют… А ведь собачкам хоть бы хны!

— Правильная постановка вопроса. Ты позволишь дать развёрнутый ответ?

— Именно такой ответ мне и нужен.

Увидев, что князь Игорь вынырнул из смутного и мрачного состояния, Химэ подошла к их столу, изящно поклонилась:

— Я вам не помешаю?

Мужчины встали, и Игорь помог даме присесть.

— Мы готовы припасть к источнику вашей великой премудрости, многоуважаемый сэнсэй. — речь принцессы иронична, на устах лукавая улыбка, но глядит она серьёзно.

— Тогда слушайте, государи мои. Начну с того, что вес каждой собачки, на мой взгляд, не более трёх килограммов. А вот системы жизнеобеспечения, которые снабжали животных воздухом и светом, а также контролировали их положение в пространстве, весили более двухсот килограммов. Почему так много? Потому что нужно учесть множество параметров, которые в обычной жизни мы не замечаем. Параметры, о которых я сказал, заслуживают отдельной лекции,а сейчас я расскажу о том главном, как обеспечили комфорт четвероногим пассажирам. Ты позволишь? — Александр протянул руку к револьверу князя Игоря.

— Пожалуйста.

— Вообразите, что револьвер это ракетоплан, а барабан, вот я его вынимаю, являет собой обитаемую капсулу с собаками внутри. Капсула, вернее механизм, в который она вставляется, устроен так, что при любой ситуации сохраняет горизонтальное положение. За этим следит стабилизатор, работающий по принципу гироскопа, вернее подчиняясь ему. Не стану вас перегружать техническими деталями, просто покажу на примере. Вот ракетоплан разгоняется на дорожке, при этом капсула находится в горизонтальном положении. Вот ракетоплан задрал нос и пошел вверх. Капсула и в этом случае сохранила прежнее положение. Ракетоплан на орбите совершает различные эволюции. — Александр покрутил револьвер туда-сюда — А капсула осталась в прежнем положении.

— Теперь понятно и даже кажется просто. — улыбнулся Игорь — Но тогда возникает вопрос: человек намного больше и тяжелее собаки. Это значит, что системы, обеспечивающие его жизнь, будут весить не двести килограммов, а несколько тонн?

— Ну, всё-таки в гораздо меньшей пропорции. Как мы знаем и видим воочию, наука и техника развиваются, и мы находим всё более выгодные и удобные решения.

— Резонно. А теперь скажи нам: как скоро на земную орбиту поднимется человек?

— Очень скоро. Полагаю, что не более пяти-семи лет. Если позволите, я немного порассуждаю, а вы решите что в моей болтовне серьёзно, а что можно пропустить мимо ушей.

— Даже твои комические скетчи полны смыслов. — сказала принцесса — Говори, мы внимательно слушаем.

— Как вы знаете, сейчас идёт война, и в прессе даже пишут, что это самое кровопролитное военное столкновение за всю историю человечества.

— Да, количество жертв достигло полутора миллионов человек. — подтвердил князь Иван. Воистину Мировая война.

— Вам известно, что мировые финансисты хотели спровоцировать конфликт неизмеримо больших масштабов, и в этом случае счёт жертв исчислялся бы на миллионы для каждого крупного участника. Полагаю, что в общей сложности в землю закопали бы миллионов десять, и если меньше — то ненамного. А потом пошла бы чреда крушений империй — Германии, России, Австро-Венгрии и Турции, а их следствием стали бы гражданские войны, влекущие за собой ещё миллионы трупов и миллионы беженцев.

Александр посмотрел на собеседников. Те внимательно слушали. Они учили историю и потому понимали ужасные перспективы такого развития истории.

— Не забудем о неимоверных финансовых расходах на войну, бесчисленные разрушения, которые потом пришлось бы отстраивать, и эти деньги никто бы не подумал отдать науке. А главное вот что: в бессмысленной мясорубке канули бы сотни тысяч светлых голов. Это их умом и руками придуманы и построены все удивительные вещи, что мы видели накануне. И средства на них потрачены те, что не ушли на дурацкую, никому кроме толстосумов, не нужную войну. В определённом смысле войны нужны. Без них останавливается развитие общества, деградируют государственные институты и просто тупеют люди. С другой стороны войны, особенно войны индустриального века, становятся неимоверно дорогостоящими как в смысле материальных затрат, так и в смысле людских потерь. Посмотрим на войны средневековья: воевало профессиональное сословие и при этом, по возможности не затрагивало окружающих. Уже в версте-другой от поля очередного боя никто и не знал, что идёт война. Теперь же в войну вовлечены миллионы вчерашних пахарей в роли солдат, а офицерами становятся просто образованные мужчины, а с некоторых пор и женщины. Опять повторю: война приобрела индустриальный характер, её задача максимально эффективно переработать живых и тёплых людей в удобрения. В ней больше нет места чести, доблести, благородству.

— Да уж… Слова о войне прозвучали совсем неутешительно. — покачала головой принцесса — Но то, что сбережённые от бессмысленной гибели учёные создали этот фантастический аппарат, просто прекрасно. Значит, пилотируемого полёта нам следует ожидать не более семи лет… Но ты говорил о путях развития космонавтики. Продолжай, пожалуйста. Расскажи нам о том, что будет внедрено в первую очередь.

— Извольте. Сейчас, чтобы передать радиосигнал на большое расстояние, приходится строить антенны как можно большей высоты. Согласитесь, это расточительно: чтобы поднять источник радиосигнала весом в несколько килограммов на высоту сто метров, нужно построить антенну весом в десять тонн. На самом деле я не знаю точных цифр, но их порядок именно таков. Теперь представьте, что мы подвесили ретранслятор на орбите и передаём сигнал через него. Экономия на антеннах и проводных линиях связи. Если разместить на орбите сеть таких ретрансляторов, то вся планета окажется в зоне досягаемости.

— Да, это полезно.

— Из космоса мы можем послойно измерять температуру атмосферы и поверхности, скорость ветра и другие параметры. Прогнозы погоды станут весьма точны, полёты самолётов и морские путешествия станут гораздо безопаснее.

— А военное применение?

— Оно очевидно. Рельсотрон скоро сможет выбрасывать управляемые ракетопланы буквально со скоростью пулемёта. Не очень большая летающая машинка сможет сбросить несколько небольших бомб на вражеские позиции, хотя бы на блиндированные убежища политического и военного руководства неприятельского государства. Бомбы небольшие, да. Может даже и не бомбы, а штыри из высокопрочной стали. Но направленные с высокой точностью с высоты в полсотни километров они пробьют любую защиту, а даже если не пробьют, способны вызвать серьёзное землетрясение, которое просто смешает с грунтом всё живое. При этом учтите, что боевых машин будет построено множество — может быть десятки тысяч.

— Страшноватая перспектива.

— Именно доброму, миролюбивому человеку, поэтому нужен пулемёт для начала добросердечного диалога.

— Ха-ха-ха! — захохотал князь Игорь и спросил — Но скажи, если конечно в курсе дела, ещё вот о чём: академик Лазарев отказал важной гостье в пустячной просьбе. Неужели он настолько сентиментален, что учитывает чувства беспородных собачек?

— Как сказать… Во-первых, Пётр Петрович отнюдь не сентиментален, зато является убеждённым гуманистом, а во-вторых… Как бы сказать помягче… В общем, во время этого пуска проходил ещё и ветеринарно-биологический эксперимент. Нюшка щенная, и на достаточно большом сроке. Кроме всего прочего проверялась и реакция плода, вернее плодов… Тьфу ты, я не ветеринар и не знаю как правильно сказать это. Так что Джесси Вильсон и самые знатные из желающих вскоре получат щеночков, они обещают быть весёлыми, добродушными и легко поддающимися дрессировке. Кто знает, может быть из этого потомства выйдет новая порода комнатных собачек.

Просторный и очень удобный дом в уютном переулке, совсем рядом с центральной улицей. Этот дом построил для себя главный конструктор рельсотронов, Афанасий Иванович Полубояров, решивший перебраться сюда из Петербурга. Во-первых, поближе к месту работы, во-вторых, подальше от столичной суеты, а в-третьих, в более приятный и полезный климат. Дом только-только построен, хозяева заселить его не успели, так что император со своей свитой, разместившийся тут, никого не стеснил.

И вот в небольшом, но отлично оборудованном зимнем саду, у бассейна, декорированного под озерцо, расположились император Всероссийский Иван Седьмой и посол Второго Рейха граф Мирбах.

— Ваше императорское величество, позвольте ещё раз выразить своё восхищение грандиозным успехом космического полёта, что был продемонстрирован на наших глазах вчера. Я не спал всю ночь. Сначала вёл переговоры с его императорским величеством кайзером, который попенял мне за недостаточное усердие в выполнении моих прямых обязанностей, вследствие чего германские учёные не получили возможности принять участия в эпохальном эксперименте. А потом я грезил о великом космическом будущем человечества. Но я немало удручён выговором кайзера.

— Полноте, дорогой граф! Как раз вы в данной ситуации продемонстрировали свой профессионализм, высочайшее чувство долга и величайшую ответственность, как перед лицом Рейха, так и по отношению к принимающей стороне. Все материалы, полученные по официальным каналам, вы снабжали комментариями и отправляли по назначению. Во всех неясных или сомнительных случаях вы на полную мощь подключали вашу агентуру. Нет-нет! В моих словах нет ни тени упрёка и ни капли насмешки! Вы совершенно правильно использовали весь арсенал дозволенных на вашей службе средств во благо своей державы. Кстати, именно за это вы будете награждены, но это событие произойдёт в приличествующей обстановке: в столице, при свидетельстве всего дипломатического корпуса. Я говорю о другом: не ваша вина, что часть одряхлевших маразматиков Германской Академии Наук решила поиграть в снобизм и проигнорировать русские научные и технические достижения. Уверен, что кайзер потыкает их носами в то, что они сотворили, и вышвырнет за ворота. А им на смену придут настоящие научные работники.

— Ваше императорское величество позволит участие германских учёных и инженеров в космическом проекте?

— Да, дорогой граф, наше приглашение остаётся в силе. Но прошу снова и снова употребить ваше влияние, чтобы ответственные лица потребовали от имперской контрразведки, чтобы агентов Антанты в число учёных, инженеров, техников и иных специалистов не включали. В идеале таковые агенты должны быть отсеяны ещё на этапе рассмотрения документов. Наша контрразведка тоже будет работать: как говорится, «доверяй, но проверяй», и возможно вы будете удивлены результатами её работы.

— Сколько человек можно прислать, и какие специалисты потребны?

— Технические детали пусть согласовывают специально назначенные люди. Думаю, что следует сформировать совместную комиссию, дабы она решала текущие вопросы.

— Разумно. Я чрезвычайно признателен вашему императорскому величеству за добрую волю, но откройте, почему вы допускаете Германию в святая святых создания новейшего оружия? Простите великодушно, но я назову вещи своими именами: ракетопланы в первую очередь являются сверхмощным оружием.

— Всё довольно просто. Давно известно, что сокровищами в одиночку не владеют. Глупцы, пытающиеся пользоваться чем-то сверхценным, по меткому выражению нашего общего знакомого «в одно лицо», скорее рано, чем поздно приходят к необходимости делиться. Причём делиться не с улыбчивыми друзьями, а с хмурыми завистниками и неприятелями. Замечу, что многие из неприятелей ещё вчера были вполне дружелюбно настроены. Так зачем нам лишние заботы? Гораздо умнее разделить немалые расходы первоначального периода исследований и строительства с партнёрами. Но это мнимые, кажущиеся потери. В самом деле, куш настолько велик, что каждый из участников концессии получит настолько большой кусок пирога, что не вдруг сможет его освоить. А оставшуюся добычу мы продадим на сторону к взаимной и очень весомой выгоде. Есть ли возражения на это рассуждение?

— Нет, ваше императорское величество. Нам действительно следует стремиться взаимной выгоде. Но вернёмся к вопросу об оружии.

— Здесь также всё достаточно просто, хотя и в некоторой мере страшно. Поясню. Довольно скоро, в горизонте не более десяти лет, появятся пилотируемые корабли, и многие из них будут иметь возможность опускаться в верхние слои атмосферы и возвращаться на орбиту. С такой высоты уже можно попасть в крупный город или крупное корабельное соединение. При этом не потребуется разрывных зарядов — достаточно накопить на орбите массивный объект, например, собранный из стальных шаров, каждый весом в двадцать-тридцать килограммов. Эдакой картечью, набравшей чудовищную скорость и температуру, любой город будет физически уничтожен. Просто полюбопытствуйте результатами падения метеоритов и представьте, что на город упадёт не один, а может быть десяток тысяч тяжёлых раскалённых болванок, причём упавших в пределах относительно небольшого пятна. Другой пример: если такой массивный объект уже одним куском, упадёт в море неподалёку от города, военно-морской базы или прибрежного промышленного района, возникшей волной цунами будут причинены страшные разрушения, сопоставимые с результатами целой военной кампании.

— Кажется, я вас понимаю. Если Российская империя не сблокируется со Вторым Рейхом, то против неё соберётся международная коалиция.

— Именно. Пример такого объединения — Крымская война, когда Великобритания сумела объединить против нас практически всю Европу. Но я скажу вам ещё одну вещь, которая может показаться странной: мы не станем искусственно тормозить технологическое и даже военное развитие наших конкурентов. Помогать не будем, это да. Но и препятствовать не станем. Человек существо крайне любопытное, склонное к соперничеству и достижению первенства, он лучше развивается в условиях конкуренции. И общества, кстати, тоже.

— Нынче же сяду за составление всеподданнейшего доклада его императорскому величеству кайзеру, в котором я передам содержание нашего разговора и мои мысли по его поводу. Но у меня остался последний вопрос: где вы планируете строительство большого рельсотрона?

— Мои учёные называют его космодромом. Место для него выбрано такое, чтобы быть как можно ближе к космосу. На Памире и Тянь-Шане средняя высота над уровнем моря пять километров. Это очень много, хотя бы потому, что ниже располагаются самые плотные, наиболее трудно преодолимые слои атмосферы. Там есть пики высотой по семь километров, и разгонную дорожку можно проложить на один из них. Задача неимоверно сложна, это следует признать прямо и откровенно. Расходы предстоят не просто чудовищные, а непредставимых прежде масштабов. Есть масса проблем научного, технологического и просто бытового свойства. Скажем, на такой высоте недостаточно воздуха для дыхания, там царит страшный холод, часты снегопады и сильные ветра. Кроме того, в горах нередки землетрясения, и нужно научиться, если не бороться, это невозможно, то уживаться с ними.

— Да! Это работа для настоящих мужчин и для настоящих романтиков. Когда начнутся работы, непременно возьму долгосрочный отпуск, и наймусь на строительство.

— Прекрасный порыв, любезный граф фон Мирбах! Я бы желал составить вам компанию, но, увы, дела и должность не позволят сделать это.

«Агата Четвёртая» оказалась мало похожа на своих предшественниц. Во-первых, на ней было четыре мотора, которые вращали винты большого диаметра. Во-вторых, самолёт был построен в виде летающего крыла. У самолёта не было привычного фюзеляжа, не было даже выступающего фонаря, прикрывающего голову пилота и позволяющего оглянуться назад. Все выступающие части были убраны, и даже головки заклёпок были плоскими, что породило массу технологических проблем и даже заставило создать несколько узкоспециализированных машин для сверления бесчисленных отверстий конусообразных в плане. Не забудем и машины для установки тех самых заклёпок и для шлифовки малейших заусенцев и выступающих кромок, что почти неизбежны при клёпке.

Моторы были тоже совершенно необычными для этого времени: газотурбинными. Александр ещё в тысяча девятьсот тринадцатом году отыскал в Московском Императорском техническом училище студента-старшекурсника Бориса Сергеевича Стечкина и предложил ему собрать команду студентов для проектирования принципиально нового двигателя для самолёта.

На встречу пришел сам Стечкин и пятеро его соратников по авиационному кружку, возглавляемого профессором Николаем Егоровичем Жуковским. Разговор происходил в отдельном кабинете ресторана, впрочем, на угощение никто из присутствующих почти не обращал. Автоматически, не чувствуя вкуса, что-то жевали, запивали в основном соками, морсами и чаем — уж очень интересным оказался разговор.

— Борис Сергеевич, господа, вы знаете о работах Павла Дмитриевича Кузьминского?

— Разумеется, знаем. Двигатель его конструкции обещал быть крайне интересным, мощным и при этом относительно экономичным. Очень жаль, что безвременная кончина прервала его труды. И ещё более жаль, что работа не получила достойного продолжения.

— Я хочу вам предложить неограниченное финансирование в случае, если вы возьмётесь продолжить работы Кузьминского. Результатом вашей работы должен стать газотурбинный двигатель. Впоследствии на основе вашей машины будет создана плеяда двигателей различной мощности и назначения.

— Очень интересно. Господин Павич, могу ли я задать несколько уточняющих вопросов?

— Разумеется, я отвечу на все ваши вопросы.

— Где вы определите нам помещение для работы и откуда брать оборудование и расходные материалы?

— Этот вопрос непростой, но решаемый. Я уже имел беседу с группой преподавателей вашего училища, они окажут вам помощь в организационном плане. Финансовый директор, которого я вам назначу, будет закупать всё оборудование потребное вам. Если чего-то в этом мире не существует, будет заказано на лучших предприятиях России, Европы и Североамериканских Штатов.

— Что вы подразумеваете под словами «неограниченное финансирование»?

— Тут вы правы, Борис Сергеевич, мне следует тщательнее следить за своими словами. Каюсь, мой русский язык ещё не вполне совершенен. Я имел в виду финансирование в пределах миллиона рублей золотом в год.

Студенты замерли как соляные столбы, во все глаза глядя на Александра. Стечкин, в этот момент сделавший глоток из чайной чашки, закашлялся но быстро справился с собой.

— Теперь уж вы простите меня господин Павич. — сказал он, ставя чашку на стол — Озвученная вами сумма как раз и является неограниченным финансированием. Скажу более: в процессе проектирования и отработки двигателя мы вряд ли мы вряд ли истратим половину названной вами суммы.

— Истратите. Непременно истратите. Дело в том, что когда вы выйдете, так сказать, на оперативный простор и впереди замаячат реальные контуры двигателя, под вашим руководством начнётся строительство множества заводов. Собственно говоря, нам с вами придётся создавать новую отрасль промышленности. Но к тому времени, я полагаю, «Полярная Звезда» сумеет полностью финансировать и сопровождать ваш проект.

— Благодарю за разъяснение. Работа предстоит сложная и разноплановая. Будет ли мне разрешено привлекать дополнительных сотрудников?

— Вы вправе набирать всех необходимых вам специалистов. Кстати я вспомнил о работах германского инженера Франца Штольце. Может быть, имеет смысл привлечь и его?

— Нет, господин Павич. Именно его приглашать не стоит. Поясню. Двигатель, который делает Штольце, скорее относится к тупиковой ветви этого направления. Да и сам Штольце, насколько известно, обладает крайне сложным характером. Мы же не хотим срыва работ из-за разногласий в коллективе? Что до сотрудников, то кадровый костяк сидит перед вами и пока нам потребуются мастеровые высокого класса, и мы представляем, откуда мы можем их сманить. Дело только в оборудовании и достойной оплате труда. Мы согласны, только укажите, где расписываться кровью

— Пока достаточно и устной договорённости, господа. Даю вам три дня на составление штатного расписания конструкторского бюро. Вот вам карточка. По этому адресу находится всё наследие Павла Дмитриевича Кузьминского, что мне удалось добыть. К сожалению, очень многое похищено и наверняка находится в Англии. Но у меня нет доступа в архивы лаборатории Парсонса.

— Позвольте, господин Павич! Не намекаете ли вы, что смерть инженера Кузьминского была неслучайна?

— Скажем так: я подозреваю, но пока у меня нет доказательств. Отсюда вывод: коли вы взялись за эту работу, постарайтесь не афишировать её. Соблюдать секретность вас научат, а пока запомните простую истину: счастье любит тишину.

Прошло всего три года и десяток неудачных вариантов, когда, наконец, был создан первый турбовинтовой двигатель мощностью в пятьсот лошадиных сил. «Агата» с новыми двигателями, казалось, обрела второе дыхание, и уже во втором полёте, когда решили развить максимальную скорость, чуть не погибла. Вдруг ни с того ни с сего началась жуткая вибрация, но опытный пилот, Михаил Никифорович Ефимов, мгновенно выключил подачу топлива, и совершил вынужденную посадку с неработающими двигателями. Всё прошло благополучно, благо в степях Нижней Волги места сколько угодно. Беглый осмотр после посадки показал, что частично деформирована и даже смята обшивка на крыльях, а на киле вырван солидный клок обшивки по переднему краю.

Александр, примчавшийся на головной машине колонны спасателей, сразу оценил картину:

— Михаил Никифорович, позвольте поздравить вас со вторым рождением. Какова, на ваш взгляд, причина аварии?

— Самая очевидная: при превышении рубежа скорости в пятьсот километров в час начался флаттер, а мгновение спустя и вовсе нечто вовсе невообразимое. Думаю, следует провести серию испытаний. Хотя, наверное, для начала лучше продуть «Агату» в аэродинамической трубе. Только уже не эту «Агату», сами видите, эта малышка подлежит внимательному изучению и списанию.

Так и поступили. Разумеется, никто не собирался доводить уже устаревающею «Агату» до уровня, позволяющего установить новейшие газотурбинные двигатели. Разумнее оказалось заново спроектировать совершенно новый планер с новыми возможностями. Так у нового самолёта появилось носовое колесо, ламинарное крыло и масса незаметных снаружи улучшений. Да, «Агата-внучка», как прозвали самолёт в конструкторском бюро, оказалась примерно вдвое дороже «бабушки», зато и гарантию на неё давали во много раз большую: на планер вообще двадцать лет.

Вскоре появилось линейка из нескольких двигателей, самым востребованным из которых оказался мотор мощностью в две с половиной тысячи лошадиных сил. Под них немедленно создали несколько пассажирских и транспортных самолётов, причём заводы для их строительства начали возводить в России и Североамериканских Штатах ещё до выкатки самолётов на первые испытания — такова оказалась вера владельцев авиакомпаний в творческий гений инженера Крашенинникова. Заказов они накидали столько, что удовлетворить их имеющимися силами оказалось невозможно, оттого и взялись за новое строительство.

Турбовинтовыми стали истребители и бомбардировщики. Вернее ещё не стали, потому что в десятке конструкторских бюро России, Германии и Североамериканских Штатов только приступили к проектированию новейших самолётов под готовые двигатели, а в Великобритании и Франции только самолётов. Параллельно французы и англичане извлекли собственные и краденные старые наработки, нашли лучших специалистов и щедро отсыпали золота. Золото является лучшим стимулятором научного поиска — это знающие люди поняли очень давно. А значит в некотором будущем газотурбинные моторы появятся и там.

В сущности именно так во все времена проходит технологическая и военная гонка: кто-то на краткий миг вырывается вперёд, а остальные, оценив преимущество новейшего изобретения, бросаются вслед, и чаще всего даже перегоняют нынешнего лидера. На этот раз вперёд вырвались Россия и Германия, но это только и значит, что Франция, Великобритания и Италия, обладающие и собственными инженерными школами, и великолепными производственными возможностями вскоре догонят их.

Для новейшей «Агаты Четвёртой», предназначенной для установления очередного рекорда дальности полёта выбрали не самые могучие из существующей линейки двигателей. Конструктора решили, что четырёх моторов мощностью три с половиной тысячи лошадиных сил в стартовом режиме и в две тысячи лошадей в номинале, для этого самолёта хватит с запасом. И действительно, даже в экономическом режиме «Агата Четвёртая» делала почти пятьсот километров в час, вдвое больше чем её предшественница на крейсерской скорости. Максимальную скорость определили в девятьсот десять километров в час, правда, всем было ясно, что такую скорость стоит развивать только на особых показах при большом стечении народа и в высочайшем присутствии. В общем, когда следует пустить пыль в глаза.

Самолётов-заправщиков на базе «Агаты Четвёртой» решили не строить, поскольку существующие, на базе «Альбатроса», удовлетворяли самым взыскательным требованиям и по скорости, и по высотности, и по грузоподъёмности. Так зачем плодить сущности?

Кабина управления была оборудована самой совершенной, на сей момент, аппаратурой. Имелся даже автопилот, правда, пока ещё крайне несовершенный и излишне громоздкий. Но это обстоятельство оказалось даже выгодным. Дело в том, что в последний момент выяснилось, что конструктора в стремлении облегчить самолёт немного перестарались и «Агата» оказалась неустойчивой. Возникла даже мысль разместить на самолёте водяной балласт, но, слава богу, вспомнили об аппаратуре, которую не ставили как раз из-за излишней тяжести, а именно автопилот и радиостанцию. Теперь появилась возможность поддерживать устойчивую радиосвязь с землёй, тем более что с высоты двенадцать километров, на которой запланирован полёт, радиосигнал «добивает» значительно дальше.

Штурманский стол пополнился массой приборов и превратился в полноценный отсек. В кругосветный полёт отдельного штурмана решили не брать, но на самолетах, проектируемых в развитие «Агаты Четвёртой» обязательно и непременно будет такой член экипажа. А ещё будет бортинженер, потому что механика самолёта усложнилась неимоверно, теперь только высокообразованный человек может управиться с нею в сложных условиях полёта. Будет в экипаже ещё и отдельный радиоинженер. Кроме прочих приборов в его ведении будет и радиокомпас, берущий пеленг на радиомаяки и постоянно действующие радиостанции, и с их помощью определяющий пространственное положение самолёта.

Но и бытовые условия для экипажа на самолёте созданы превосходные: имеется комната отдыха, где к стенам пристёгнуты вполне удобные кровати. Комната звукоизолирована, отдыхающая смена может спать вполне комфортно. Имеется гостиная, совмещённая с кухней: тут можно приготовить множество блюд, начиная от разогрева готовых полётных рационов и заварки чая до чего-то вполне сложного, благо здесь имеется маленькая по габаритам, зато очень производительная электропечь с отличной духовкой. Да, Александр вспомнил, как им с Агатой было приятно свежеиспечённую шарлотку во время знаменательного налёта на Гонконг. Он и попросил конструкторов обеспокоиться такой полезной вещью. Весит всё это оборудование немного, зато пользы от него много. В конце концов, если по какой-то причине потребуется облегчить самолёт, эти штучки недолго и демонтировать. Здесь же хранится основной и аварийный запас продовольствия. Рядом заботливо приготовлено снаряжение для выживания в случае аварийной посадки. Здесь всё — от лопат и мачете до медикаментов и перевязочных материалов. Как говорится, на все случаи жизни.

— Алекс, объясни нам пожалуйста. — обратилась к нему Дороти Дженкс — Почему вы с Агатой не берёте попутчиков в своё предстоящее путешествие? Нет, м понимаем, что бесполезные пассажиры вам не нужны, поэтому ни я и никто из, как ты говоришь, «великосветской верхушки», не просится с вами в это путешествие. Но радист, штурман, механик не могут быть лишними в тяжёлом перелёте.

— Ты права, дорогая Дороти, но видишь ли, в чём дело… Я знаю, это глупость и тщеславие, но мы с Агатой решили, вернее она пожелала, а я решил выполнить её каприз. В общем, мы решили войти в историю, стать легендой. Ты человек творческий, наверняка наслышана о концепции 'Жизнь как произведение искусства.

— Да, я слышала о таком. — глаза женщины заволокла мечтательная дымка — Ах! Как бы я желала, чтобы мой мужчина устроил для меня каскад восхитительных приключений, как ты своей Агате.

— Ах, милая девочка! Добрая и пока неопытная девочка! — Александр произнёс это так, что она почувствовала, будто он погладил Дороти по головке — Кто же тебе мешает окружить своего мужчину любовью и лаской, да так, чтобы он взамен устраивал тебе красивые и эффектные приключения? Да, почти все из них будешь режиссировать и обеспечивать ты сама, зато твой муж и все вокруг будут считать, что всё сделал он. Ради тебя сделал, причём по собственному почину.

— Господи, как же всё просто! Но признайся, Алекс, в вашей семье именно ты являешься генератором идей?

— Это очень сложный вопрос, дорогая Дороти. Давным-давно, на заре наших отношений я действительно был инициатором всяких дел, но постепенно Агата вошла во вкус и либо прямо требует от меня какой-то мелочи…

— Да-да! Например ваше первое кругосветное путешествие по восемьдесят девятой параллели. — тихонько шепнула Дороти и отчего-то покраснела. Видимо лично для неё это событие было эмоционально ярко окрашено.

— Очень хороший пример. Для меня эти дополнительные четыреста с лишним километров просто лишние полтора часа полёта, а для Агаты — исполнение какой-то давней мечты. Это настолько личное, что она до сих пор не сказала, почему оно оказалось важно.

Дороти улыбнулась:

— И правильно, что не интересуешься. Причина может оказаться вселенского масштаба, а может милым пустяком родом из глубокого детства.

— Я примерно так и думаю. А в других случаях Агата прямо подвигает меня на нечто немыслимое. Скажу тебе по секрету, идея авиационного налёта на Гонконг — целиком и полностью её идея. Да, идея подверглась огромной доработке, например, в части ориентирования по пути туда и обратно или точной наводке на объект бомбардировки. Штаб генерала Брусилова добавил в первоначальный план бомбардировку железной дороги.

— Господи! Я и не знала!

— Прошу держать этот факт в тайне, поскольку Агата англичанка по рождению, и многие англичане могут затаить зло по отношению к ней или её девочкам.

— Хорошо, договорились. Какой пример ты можешь привести ещё?

— А вот этот факт ты можешь публиковать хоть сегодня. Как ты знаешь, первоначальная идея заключалась в полёте по семидесятой параллели, это около четырнадцати тысяч километров.

— Именно так. И Агата изменила план?

— Когда стали известны реальные возможности и экономичность новейших двигателей, возникла новая идея: лететь по пятьдесят пятой параллели, то есть широте Москвы.

— Сколько это в километрах?

— Примерно двадцать четыре тысячи. Дело в том, что мы никак не сможем идеально выдерживать направление, так что к номинальному расстоянию добавятся не менее тысячи километров.

— На десять тысяч больше!

— Но Агата пошла дальше. Коли мы жёстко не привязаны к маршруту, да и большая часть полёта пройдёт над дикими безлюдными местами Сибири и Канады, она предложила другой маршрут. — и Александр замолк, явно напрашиваясь на уговоры.

Дороти не преминула растормошить его:

— Ну не тяни, вредный человек! Какой же выбран маршрут?

— Маршрут будет таков: Москва — Токио — Гонолулу, это на Гавайских островах — Сан-Франциско, где сейчас поселились Берти и Присси — Вашингтон — остров Корву, что на Азорских островах…

— Это где вы отдыхали в пещере…

— Далее Лиссабон — Мадрид — Берлин — и снова Москва. Да, маршрут здорово удлинится и потребуется не одна, а, возможно, три дозаправки, но ведь оно того стоит?

— Конечно стоит!

Уходя к себе, Дороти всё бормотала под нос:

— Жизнь как произведение искусства… Почему бы не применить эту идею к себе?