Последний Хранитель Империи

Глава 5 Корнилов

В полдень Академия кипела, как улей. Студенты носились кто куда, преподаватели выискивали, кого бы нахлобучить за какой-нибудь косяк, а смотрители, как всегда, мастерски изображали бдительность, делая вид, будто всё под контролем.

Солнце светило сквозь высокие окна главного корпуса, превращая пыльный воздух в золотистую взвесь. Я остановился у подножия лестницы, ведущей к дверям с гербом Империи. Вершинина что-то знает, и я собирался это выяснить. Ради такого можно даже применить фирменную настойчивость, от которой обычно все морщатся.

— Вольский! Стой! — раздался за спиной звонкий голос, от которого у меня дёрнулся глаз.

Я медленно обернулся, мысленно проклиная свою репутацию, которая работала как магнит для всех видов неприятностей — от наивных первокурсниц до мутных типов, как «Лихой».

Передо мной стояла светловолосая бестия, которая уже неделю «случайно» маячила у меня перед глазами. Марина Соловьёва — дочь разорившегося дворянина из западных провинций, первокурсница с большими планами и с ещё большими… амбициями. Золотые локоны, губы, словно созданные для поцелуев (и, судя по слухам, не только для них), и фигура, из-за которой половина первокурсников начинала заикаться.

— Марина, кажется? — я изобразил на лице удивление. — Чем обязан?

Она подлетела ко мне, обдав волной приторных духов, которые, казалось, выкачали весь воздух из моих лёгких.

— Ты должен мне помочь, — заявила она таким тоном, будто случилось что-то по-настоящему ужасное.

— Должен? — я выгнул бровь. — Это когда я успел задолжать первокурснице, которую вижу от силы третий раз в жизни?

— Все знают, что ты лучший картёжник Академии, — она схватила меня за рукав, не обращая внимания на мой сарказм. — И у тебя связи во всех приличных игорных домах Петербурга.

Я чуть не поперхнулся от такой прямолинейности. Вот оно что — охотница решила подобраться к богатой дичи через карточный стол.

— И что теперь? — я наклонился к ней, понизив голос. — Маленькая авантюристка решила поставить на кон свою невинность?

Марина покраснела, но глаз не отвела — характер у девочки был стальной, надо отдать должное.

— Мне нужны связи, — отрезала она. — Мой отец разорён, у меня нет приданого, а без денег и связей в этом мире можно сдохнуть под забором, будь ты хоть трижды дворянкой.

— Браво за честность, — я хмыкнул, прислоняясь к колонне и скрещивая руки на груди. — Большинство предпочитает обёртывать свои меркантильные планы в красивые фантики.

— Мне некогда играть в эти игры, — она тряхнула локонами. — У меня есть чем заплатить. Тебе нужны деньги или… — она многозначительно окинула меня взглядом.

Я расхохотался так, что несколько проходящих мимо студентов обернулись.

— Маленькая Соловьёва решила расплатиться натурой за доступ в высшее общество? — я покачал головой, всё ещё усмехаясь. — Поверь, девочка, твоя… хм… валюта сильно обесценилась за последние столетия. То, что ты предлагаешь, я могу получить бесплатно от дюжины девиц в этой самой Академии.

— Ты!.. — она задохнулась от возмущения, её голубые глаза заискрились гневом.

— Я, — спокойно подтвердил я, отлепляясь от колонны. — Арсений Вольский, картёжник, авантюрист и будущий отчисленный студент, которому через пару дней будет насрать на академические правила, репутацию и хорошие манеры. А теперь внимание, Соловьёва. Слушай сюда, потому что я скажу это только один раз.

Я сделал шаг вперёд, нависая над ней, и удивительно, но она не отступила.

— Есть только один способ выжить в этом сраном дворянском болоте, если за душой у тебя нет ни гроша, — тихо произнёс я. — И это не раздвигать ноги перед каждым, у кого в кармане звенит золото. Это мозги, дерзость и умение играть чужими картами.

Я увидел, как в её глазах мелькнуло что-то похожее на понимание.

— На третьем этаже западного крыла, — продолжил я, — есть факультатив по дипломатии и светскому этикету. Его ведёт графиня Беляева, седая стерва с связями во всех высших домах. Она выискивает талантливых студентов для своих протеже. Тебе нужно туда.

Марина нахмурилась:

— Но туда не берут первокурсников…

— Скажешь, что тебя прислал Вольский, — я пожал плечами. — Я выиграл у неё фамильную брошь три года назад и вернул по доброте душевной. Она до сих пор думает, что я благородный идиот, а не расчётливый ублюдок.

Я видел, как в её глазах медленно прорастают ростки надежды и неверия.

— Почему ты мне помогаешь? — спросила она, уже другим тоном, без наигранного кокетства.

— Может, я и правда благородный идиот, — я усмехнулся. — А может, просто знаю, каково это — быть на дне и искать любой способ выкарабкаться. Выбирай версию, которая тебе больше нравится.

Я развернулся, чтобы уйти, но она схватила меня за руку.

— Спасибо, — произнесла она с неподдельной искренностью. — Я этого не забуду.

— В этом коридоре полно свидетелей, так что я возьму твоё обещание вместо расписки, — я подмигнул ей. — Считай, что теперь ты должна мне услугу, Соловьёва. И когда-нибудь я её потребую.

Она кивнула, внезапно серьёзная:

— Договорились, Вольский.

— А теперь извини, меня ждёт важное рандеву с моим академическим будущим, — я шутливо отсалютовал ей двумя пальцами и направился к лестнице.

Кабинет профессора Вершининой представлял собой идеальное воплощение хаоса. Книги громоздились на полках, столах, подоконниках и даже на полу, образуя шаткие башни, каждая из которых, казалось, только и ждала момента, чтобы похоронить под собой неосторожного посетителя. В воздухе висел тонкий аромат старых пергаментов, смешанный с запахом чернил и трав, которые профессор сушила прямо на рабочем столе.

Я постучал в приоткрытую дверь и услышал знакомый голос:

— Входите!

Профессор была не одна. Рядом с ней, занимая массивное кресло в углу кабинета, сидел старик, чей вид заставил меня инстинктивно выпрямиться и втянуть живот.

Высокий, худощавый, с острыми чертами лица и пронзительными голубыми глазами, которые, казалось, видели меня насквозь. Его серебристые волосы были аккуратно зачёсаны назад, открывая высокий лоб, изборождённый морщинами. Но больше всего внимание привлекал золотой знак на лацкане его идеально скроенного чёрного костюма — эмблема Совета Двенадцати, высшего магического органа власти в Империи.

— Магистр Корнилов, — Вершинина обратилась к старику с таким благоговением, что её голос стал почти неузнаваемым. — Это Арсений Вольский, тот самый студент, о котором я вам рассказывала.

Корнилов. Это имя было знакомо каждому ребёнку в Империи. Один из двенадцати сильнейших магов, глава клана, владеющего целым городом на восточной границе. Семья Корниловых была известна своим могущественным Покровом Орла и считалась непревзойдённой в воздушной магии.

Что, чёрт возьми, такая шишка забыла в кабинете Вершининой? И почему они говорят обо мне?

— Присаживайтесь, Арсений, — Вершинина указала на стул напротив Корнилова. Я заметил, что её руки слегка дрожат. — Магистр специально приехал из столицы, чтобы… побеседовать с вами.

Я опустился на стул, ощущая, как по спине пробегает холодок. Что-то здесь не так. Очень не так.

— Арсений Вольский, — голос Корнилова был сухим и скрипучим, как старый пергамент. — Третий курс. Специализация — общая магия. Успеваемость — ниже средней. Практические навыки — неудовлетворительные. Покров — нестабильный, неклассифицируемый. — Он говорил, как будто зачитывал моё личное дело, не отрывая от меня своего пронзительного взгляда. — Интересный экземпляр.

— Благодарю за столь лестную характеристику, — я не удержался от сарказма, хотя внутренний голос кричал, что дерзить одному из Двенадцати — не самая умная стратегия.

Уголок рта Корнилова дёрнулся — то ли в усмешке, то ли в раздражении.

— Профессор Вершинина, — он повернулся к ней, — не могли бы вы оставить нас наедине? Мне нужно провести небольшой тест.

Вершинина побледнела:

— Магистр, с должным уважением, но как его куратор, я должна присутствовать при любых…

— Это не просьба, профессор, — Корнилов не повысил голос, но в нём появились стальные нотки. — Это указание члена Совета.

Вершинина сжала губы в тонкую линию, бросила на меня извиняющийся взгляд и, коротко кивнув, вышла из кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.

Мы остались наедине. Корнилов молчал, продолжая изучать меня взглядом, от которого хотелось немедленно исповедаться во всех грехах, начиная с того случая, когда мне было пять и я стащил у соседской девчонки леденец.

— Что ж, приступим, — он наконец нарушил тишину и поднялся с кресла. — Встаньте в центр комнаты и активируйте свой Покров.

Я неохотно поднялся и вышел на открытое пространство между книжными шкафами.

— Вы же знаете, что с этим у меня проблемы, — я развёл руками. — Могу показать трюк с картами. Это у меня получается куда лучше.

— Активируйте. Покров. — повторил Корнилов, каждое слово было как удар хлыста.

Я вздохнул и сосредоточился. Закрыл глаза, пытаясь нащупать внутри себя ту странную, неуловимую энергию, которая так бесила меня своими капризами. «Давай, ты, бесполезный кусок магии», — мысленно взмолился я. И, к моему удивлению, почувствовал отклик.

Воздух вокруг меня начал сгущаться, наполняясь голубоватым свечением. Я чувствовал, как Покров проявляется — медленно, неохотно, но всё же стабильнее, чем обычно.

Корнилов приблизился и начал ходить вокруг меня кругами, внимательно наблюдая за свечением. Затем он достал из кармана маленький серебряный предмет, похожий на компас, и поднёс его к моему Покрову. Стрелка компаса дико завертелась, затем остановилась, указывая прямо на мою грудь, и внезапно треснула пополам.

Магистр нахмурился, отступил на шаг и произнёс короткое слово на языке, которого я не знал. В то же мгновение мой Покров вспыхнул ярче, как будто отвечая на вызов, а затем так же внезапно погас, оставив меня задыхающимся и дезориентированным.

— Занятно, — произнёс Корнилов, убирая сломанный компас обратно в карман. — Очень занятно.

— Что… что вы сделали? — я пытался перевести дыхание, чувствуя себя так, будто пробежал несколько километров без остановки.

— Простой тест на резонанс, — Корнилов пожал плечами, всем своим видом показывая, что потерял интерес к происходящему. — Ничего особенного.

Он вернулся к креслу и сел, сложив руки на коленях.

— Что ж, Вольский, завтра состоится заседание комиссии по вашему отчислению. Я буду там присутствовать и, — он сделал паузу, — рекомендую вам не тратить время на подготовку защитной речи. Решение уже принято.

— Вот так просто? — я недоверчиво уставился на него. — Вы прибыли из столицы, провели какой-то странный тест и теперь сообщаете, что меня вышвырнут? Что я сделал?

— Ничего, — Корнилов позволил себе тонкую улыбку. — И именно в этом проблема. Три года в стенах одной из лучших Академий Империи, и ваш Покров так и остался нестабильным бесформенным пятном. Ресурсы Академии исчерпаны, Вольский. Вы истощили кредит доверия.

Я молчал, переваривая его слова. Всё это казалось каким-то фарсом. Член Совета Двенадцати прибыл из столицы, чтобы лично сообщить третьекурснику о его отчислении? Что-то здесь категорически не складывалось.

— Если однажды вы всё же сумеете пробудить нормальный Покров, — продолжил Корнилов, поднимаясь, — можете обратиться в любую из Академий Империи. Они с радостью примут студента, который наконец-то научился контролировать свою магию.

Он направился к двери, но остановился на пороге:

— Кстати, не пытайтесь убедить профессора Вершинину заступиться за вас. Решение принято на самом высоком уровне.

С этими словами он вышел, оставив меня в полном недоумении. Через несколько секунд дверь снова открылась, и вошла Вершинина, выглядевшая ещё бледнее, чем раньше.

— Что произошло? — она быстро подошла ко мне. — Что он сделал?

— Какой-то тест с компасом, — я пожал плечами. — Сказал, что меня завтра отчислят и что решение уже принято.

Вершинина опустилась в кресло и тяжело вздохнула.

— Профессор, а что вообще происходит? Почему член Совета лично прибыл, чтобы сообщить об отчислении студента с дефектным Покровом? Что ему на самом деле нужно?

Она спокойно подняла голову и посмотрела на меня оценивающим взглядом, в котором читались расчет и решимость.

— Садись, Арсений, — она кивнула на стул напротив своего стола, тон не допускал возражений. — У меня есть предложение. И думаю, оно тебе понравится.

Заинтриговала, ничего не скажешь.

— После завтрашнего заседания тебя официально отчислят из числа студентов, — она говорила спокойно и деловито, словно обсуждала расписание занятий. — Ты это знаешь, и я это знаю. Но, — она слегка улыбнулась, — есть и хорошие новости: я предлагаю тебе стать моим личным помощником. Это позволит тебе остаться в общежитии и на территории Академии. Ты не будешь посещать общие занятия, но продолжишь обучение под моим руководством.

Я не сдержал удивления.

— Что? Но зачем вам…

— Помощник с нестабильным Покровом? — она закончила за меня, в уголках ее губ появилась усмешка. — Скажем так, я не разделяю точку зрения магистра Корнилова на твою… ситуацию.

Она встала и уверенным шагом направилась к дальнему книжному шкафу. Отодвинув несколько томов, достала небольшую шкатулку, инкрустированную странными символами.

— Корнилов не увидел в тебе ничего особенного и отказался от дальнейших исследований. Но у меня есть научный интерес, — она говорила без малейшего колебания, словно давно все для себя решила. — Твой Покров не просто «дефектный», как его неуклюже классифицируют. Он уникальный. И я хочу его изучить.

Она открыла шкатулку и извлекла древний фолиант, страницы которого пожелтели от времени.

— Ты знаешь, как на самом деле возникли двенадцать Покровов? — спросила она, раскрывая книгу.

— Конечно, — я пожал плечами. — Это знает каждый школьник в Империи. Двенадцать основателей получили благословение духов природы, а потом…

Вершинина усмехнулась:

— Это официальная версия. Красивая сказка для детей. Но истина гораздо сложнее и… опаснее.

Она положила передо мной раскрытую книгу. На пожелтевших от времени страницах были изображены двенадцать фигур, стоящих по кругу. В центре круга находилось существо, объятое голубым пламенем. Оно выглядело как… нечто странное, постоянно меняющее форму.

— Истинная история Покровов берёт начало задолго до основания Империи, — начала объяснять Вершинина. — В те времена существовали не двенадцать, а гораздо больше разновидностей магии. И все они происходили из одного источника — Первичного Потока.

Она перевернула страницу, показав иллюстрацию огромного вихря энергии.

— Маги древности черпали силу напрямую из Потока, без посредников, без ограничений. Их могущество было безграничным. Они могли творить такие вещи, на которые способны лишь самые могущественные маги современности.

— Звучит здорово, — заметил я. — Что же пошло не так?

— То, что всегда идёт не так, когда дело касается власти, — вздохнула Вершинина. — Жадность. Амбиции. Страх. Началась война между сильнейшими магами. Война, которая едва не уничтожила весь наш мир.

Она показала мне страницу с изображением катастрофического разрушения — горящие города, расколотые горы, море, выходящее из берегов.

— Когда война закончилась, выжившие маги приняли решение — магия слишком опасна в своей изначальной форме. Её нужно контролировать, ограничивать. Они создали двенадцать Кодексов — древних книг, в которых заключили строго определённые аспекты магии.

— Двенадцать Покровов, — тихо произнёс я, начиная понимать.

— Именно, — кивнула Вершинина. — Покров Орла, Волка, Медведя, Совы… все они лишь фрагменты, осколки того, чем была истинная магия. Ограниченные, безопасные версии. Версии, которые можно контролировать и преподавать.

— И причём тут мой Покров? — нахмурился я. — Если он такой дефектный, что даже определить невозможно…

— Не дефектный, — перебила Вершинина. — Нестабильный. Мутирующий. Исключительный. — Она закрыла книгу и посмотрела мне прямо в глаза. — Я изучала подобные случаи десятилетиями. То, что происходит с твоим Покровом, напоминает… словно он пытается вернуться к изначальной форме. Словно он отказывается подчиняться ограничениям Кодексов.

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок:

— Вы пытаетесь сказать, что мой Покров какой-то… древний? Из тех времён?

— Не совсем, — она покачала головой. — Скорее, аномалия. Мутация, возможно. Что-то, что не укладывается в рамки существующей системы. И именно поэтому, — она понизила голос, — некоторые члены Совета считают таких магов опасными. Вот они и прислали Корнилова, чтобы тебя проверить.

— А вы? — я внимательно посмотрел на неё. — Вы тоже считаете меня опасным?

— Я считаю тебя невероятно интересным, — она улыбнулась, и в её глазах загорелся исследовательский огонёк. — Феноменом, который нужно изучать, а не уничтожать. Возможность работать с таким Покровом выпадает раз в несколько поколений.

— Зачем вы мне помогаете? — спросил я. — Что вы от меня хотите получить?

Вершинина наклонилась ближе, и её голос стал еле слышным:

— Правду, Арсений. Я хочу раскрыть тайну твоего Покрова. Понять, что он такое. Как он работает. И может ли он раскрыть нам секреты древней магии, утраченные многие тысячелетия назад.

Она выпрямилась и заговорила уже обычным голосом:

— Завтра, после заседания, найди меня. Я оформлю необходимые документы, и ты станешь моим помощником. Будешь помогать с исследованиями, разбирать архивные документы, проводить эксперименты… и попутно мы будем изучать твой Покров.

— А если Корнилов не одобрит? — спросил я, не совсем доверяя её плану.

— Академия обладает определённой автономией, — хитро улыбнулась Вершинина. — Даже Совет Двенадцати не может диктовать, кого профессорам брать в помощники. К тому же, — она понизила голос, — не все члены Совета согласны с политикой Корнилова. У меня есть… друзья в высоких кругах.

Я кивнул, чувствуя странную смесь эмоций — недоверие, любопытство и какое-то дикое, необъяснимое воодушевление.

— Только будь осторожен, — предупредила Вершинина. — Пока мы не разберёмся в природе твоего Покрова, лучше не привлекать к себе лишнего внимания. Никаких экспериментов без моего присмотра. Никаких разговоров о том, что я тебе рассказала. Особенно с твоими друзьями.

— Даже с Ритой? — нахмурился я.

Вершинина замешкалась лишь на мгновение:

— Особенно с ней. Маргарита дочь члена Совета. Мы не знаем, кому она может передать информацию, даже не желая тебе зла.

Это было неприятно слышать, но в её словах был резон.

— Хорошо. — Уже у двери я остановился и обернулся: — Профессор, а что если… что если мой Покров действительно какой-то особенный? Что, если это не просто аномалия?

Вершинина долго смотрела на меня, словно раздумывая, сколько мне можно рассказать.

— В истории Академии, — наконец произнесла она, — было несколько случаев… необычных Покровов. Они никогда не документировались официально. Эти студенты исчезали, а все материалы о них пропадали из архивов. Словно их никогда и не существовало.

Она подошла ко мне и прошептала:

— И пожалуйста, Арсений, постарайся не влипать в неприятности, пока мы со всем не разберемся.

А вот это, госпожа профессор, было практически невыполнимо.