Проданная под венец

18

Я прикладываю ладони к щекам и отворачиваюсь, чтобы зажмуриться.

Даркас тем временем открывает дверь и пропускает меня вперед.

— Заходите, Лайла.

Я прохожу в комнату, оглядываюсь и понимаю, что тут все прямо как в моем видении — не отличить. Тот же диван, невысокий столик. Та же метелица за окном. И деревянная кровать застелена точно так же.

Но замечаю и то, чего в видении рассмотреть не успела.

— Камин, — удивляюсь и рассматриваю каменное сооружение с дымоходом, уходящим в потолок. От него пахнет сажей и деревом. — В нашем доме на юге тоже был камин, но я никогда не видела, чтобы кто-то им пользовался.

— Я разведу огонь, — кивает Даркас и присаживается напротив очага.

Я сажусь в кресло рядом с камином и стараюсь не глазеть слишком сильно, но снова ловлю себя на том, что смотрю на его широкие плечи, обтянутые рубашкой для сна. Его не до конца высохшие волосы зачесаны назад, почти к напряженной шее с выпирающей из-под кожи круглой костью.

Огонь под его руками вспыхивает за минуту, поленья трещат и воздух в комнате нагревается.

— Вы и с огнем отлично управляетесь, — я несмело улыбаюсь пока Даркас садится в соседнее кресло.

— Моя магия универсальная, но я не могу видеть будущее, как вы, Лайла.

Я смотрю на языки пламени, но чувствую на себе обжигающий взгляд мужа.

— Как часто видения приходят к вам? — спрашивает он.

— Постоянно, — выдыхаю, — я не знаю, что с ними делать, о некоторых мне даже не позволено рассказать, но если я не сделаю хоть что-то, то случится кое-что плохое... - говорю и перевожу взгляд на Даркаса.

Наши взгляды встречаются. Его изучающий взгляд скользит по моему лицу и, готова поклясться, останавливается на моих губах неприлично долго. На целых пять секунд.

Я кошусь на диван у окна и понимаю, что если бы все пошло так, как было в моемвидении, то мы бы сидели не в креслах, а на том диванчике.

Каким-то образом я изменила вектор будущего. Может дело в камине?

— Вы должны быть осторожной, — говорит он и тоже отворачивается к огню, наклоняется, упираясь локтями в колени, я вижу, как двигается его кадык, когда он говорит, — древние записи гласят, что во времена, когда провидицы перерождались каждую сотню лет, они часто умирали еще в детском возрасте из-за отката собственной магии.

— В детском возрасте? Но мой дар появился только сейчас.

— Дар был спящим, но пробудился. Он всегда у вас был, — Даркас отталкивается локтями от коленей и упирается в спинку кресла, поворачивая голову в мою сторону, — вы можете научиться контролировать видения.

— Контролировать?

— Видеть будущее осознанно через собственное усилие.

— Вы научите меня? — спохватываюсь я, подаюсь вперед и стискиваю коленки руками.

Во взгляде Даркаса что-то меняется, он медленно кивает и приподнимается, чтобы без лишних усилий придвинуть свое кресло поближе ко мне.

Вместе со скрипом ножек кресла мое сердце ускоряется. Даркас садится напротив, наши коленки едва соприкасаются. Я чувствую жар, исходящий от его большого тела, даже больше, чем от камина.

— Я помогу, но природу вашей магии сможете понять только вы сама, Лайла.

— Я понимаю.

— Дайте мне руки, — он протягивает ладони, и я вкладываю в них свои руки, — закройте глаза и сосредоточитесь.

И я делаю, как он просит, но концентрируюсь на жаре, исходящем от его ладоней, на том, какая у него шершавая и грубая кожа рук, какими большими кажутся руки и пальцы. Необъятными. Таким рукам даже не нужен меч, чтобы убить кого-то.

— А теперь загляните внутрь себя, — говорит он.

— Как это сделать?

— Попробуйте понять в какой части тела сосредоточена ваша магия.

Я пытаюсь сосредоточиться на своем теле и обнаруживая в груди под ребрами куда больше ощущений, чем в ногах, руках, пояснице или даже в голове.

— Под ребрами, — отвечаю.

— Хорошо, вы сможете почувствовать линию времени. Она тянется вперед и назад, а мы с вами условно посредине. Вернее, только я. Вы можете идти по линии вперед, настолько далеко, насколько позволит дар.

Перед закрытыми глазами действительно прорисовывается едва заметная дымчатая линия и я пытаюсь двигаться за ней вперед. Голос Даркаса отдаляется, ощущение его рук исчезает.

Я оказываюсь в бесконечно длинном коридоре конца и края которого не видно — впереди чернота. По обе стороны расположены темные двери, стоящие впритык одна к другой.

Над каждой дверью есть надписи: «Через 2 дня», «Через 5 дней».

Оборачиваюсь назад — там ничего. Глухая стена.

— Лорд Даркас, мне здесь не нравится, — бормочу, но не уверена слышит ли он меня.

Сорвавшись с места быстро иду вперед. Дохожу до двери «Через 10 дней» и дрожащей рукой открываю ее.

Там Даркас и я в черном. Вокруг десятки гостей.

Я подавлена, но Даркас настолько бледный, что кажется просто живым мертвецом.

Мы все склоняемся над маленькой могилой, на которую лопатами бросают песок.

— Ни за что! — выкрикиваю я и захлопываю дверь.

Я спотыкаюсь и падаю, слезы душат, встаю и бегу дальше, надеясь, что в конце концов мой дар исчерпает себя. Должен же быть предел.

Бегу настолько долго, насколько могу и не оборачиваюсь, решаю остановиться и вижу слева дверь «Через 687 дней».

— Да не может этого быть! Я что, до скончания времен буду тут бродить?! — кричу.

Вдруг все меняется, двери по обе стороны от меня сами движутся и меняются, настолько быстро, что разглядеть даты уже не получается. Ветер подбрасывает мои локоны и подол платья, вокруг творится хаос, но все это беззвучно.

Пока я в конце концов не оказываюсь в темном коридоре из камней и песка, а передо мной не появляется дверь, сделанная из костей и черепов.

А на ней написано «Скончание времен».

— Нет... - выдыхаю я, а потом слышу истошный крик и только спустя минуту понимаю, что крик мой.

— Лайла! — слышу чей-то голос.

Снова чувствую, как мои ладони стискивают чужие руки, стараются выдернуть меня обратно в обычный мир.

Я поддаюсь им и открываю глаза. В этот момент Даркас снова дергает меня за руки, и мы оба падаем на ковер возле камина.

Встречаемся взглядами, и я вижу, как выражение лица Даркаса с хмурого становится облегченным.

Он тянет руку к моему лицу и заправляет прядь волос за ухо.

— Это было слишком рано, вы еще не готовы, — говорит он и поднимается, протягивает руку мне, чтобы помочь встать.

Я поднимаюсь и оглядываюсь, стараясь успокоиться. За окном метель, огонь в камине трещит. Все, как должно быть.

Наверное, я больше не стану пользоваться даром осознанно. Ни за что не хочу снова оказаться в том месте с кучей дверей и событиями, которые еще не произошли.

Я же физически не успею предотвратить все беды, если стану смотреть за каждую дверь. Так и до сумасшествия недалеко.

— Велла не принесла вам сменную одежду? — спрашивает Даркас и хмурится, разглядывая мое платье.

— Принесла... но я не стала ее надевать. Извините, — я отвожу взгляд.

— Не извиняйтесь. Вам не понравилось платье, которое она принесла? —спрашивает и тянется руками к пуговицам на своей рубашке, начинает их расстегивать.

— Не в этом дело. Лорд Даркас, что вы делаете?

— Собираюсь отдать вам свою рубашку. Или вы хотите спать в этом платье, которое носили два дня?

Я чувствую, как глаза мои округляются, а пока ошарашено молчу Даркас почти полностью расстегивает рубашку — теперь внизу над резинкой штанов там, где расходятся половинки рубашки можно увидеть те самых рельефные кубики натренированного тела. Идеально гладкие, на вид твердые, симметричные.

— Д-да мне и в платье вполне комфортно, — бормочу, — но, если вы настаиваете... н-но платье я буду долго снимать, там пуговицы сзади.

— Я вам помогу, — кивает Даркас.

Он снимает с себя рубашку, и я резко поворачиваюсь к нему спиной, надеясь, что не начала краснеть.

Чувствую, как муж останавливается сзади и его пальцы начинают медленно расстегивать пуговицы. Как-то даже слишком неторопливо. Рубашку он снимал быстрее.

Я стискиваю зубы и стараюсь не вздрагивать каждый раз, когда его пальцы касаются кожи на моей спине. По всему телу расходятся мурашки, а следом за ними новая волна жара.

Когда не остается ни одой пуговицы и Даркас убирает руки, пока я придерживаю двумя руками лиф платья, чтобы вся ткань не упала к моим ногам, спина начинает мерзнуть.

Мы оба молчим, секунды складываются в минуты, первым тишину нарушает Даркас:

— Вы вся лучше любого произведения искусства, Лайла.

И я ощущаю его неровное дыхание и осторожное прикосновение горячих губ к моему плечу.