Проданная под венец

52

Даркас выглядит почти также, как я его и запомнила. Растрепанные черные волосы, острый взгляд, небрежная черный камзол, смотрящийся на нем, как на лорде, даже когда он уже не лорд. Такой же. У меня никогда-никогда не было шансов перед ним.

Он смотрит на меня с тем же выражением, как при первой нашей встрече, словно я ворвалась в его жизнь и все перевернула одним прикосновением и даже просто тем, что существую. Он всегда хорошо себя контролировал, но такой шок скрыть невозможно. Ступор, сменяющийся смирением.

Мы смотрим друг на друга несколько прекрасных мгновений, папа что-то говорит, но голос его доносится как из-под толщи воды.

И вдруг выражение лица Даркаса меняется, в глазах с вертикальными, драконьими зрачками появляется непонятный отблеск. Он делает шаг ко мне и ошарашено выдыхает:

— Лайла...

Я всхлипываю, зажимая рот ладонями. Испуг и неверие.

— Ты меня помнишь? — шепчу, чувствуя на языке соленый привкус слез.

Грохочущее сердце едва не разрывает ребра. Он назвал мое имя, но как это возможно?

Даркас хватается за волосы и выдыхает через стиснутые зубы, дыхание становится тяжелым. Кажется, ему больно.

— Нет, — хрипит и мотает головой, от его бархатного голоса даже сейчас по коже бегут мурашки, — ваш отец... я слышал, как он назвал вас по имени.

На скулах Даркаса проступают желваки, он зажмуривается и качает головой, словно пытаясь что-то стряхнуть, пошатывается и едва не падает, словно пьяный человек.

— Даркас! — я хватаю его за руку, помогая устоять на месте, кожа там, где наши ладони соединяются становится очень горячей.

— Ты его знаешь, Лайла? — слышу голос отца.

— Да, пап, это... это мой друг.

— Не знал, что ты дружишь со взрослыми мужчинами. Матери это не понравится.

— Мне уже двадцать лет, отец! Помоги довести его до дома.

— Ты собралась волочить его к нам домой?

— Ему плохо, помоги, прошу тебя, — бормочу дрожащим голосом, не в силах справиться со слезами.

В голове звенит одна мысль — нужно помочь Даркасу, нужно его спасти, потому что все это по моей вине. Он снова страдает потому что мы встретились.

Но в этот раз я хочу быть рядом до последнего момента, пока он сам не скажет, что не нуждается во мне.

Отец хмурится, но подхватывает Даркаса за второе плечо. Он бормочет что-то в бреду, я несколько раз слышу свое имя.

Благо, до нашего семейного гнездышка нужно пройти всего несколько кварталов. Я едва не спотыкаюсь на ступенях, когда Даркас едва слышно стонет:

— Я люблю тебя.

Он сказал это мне или слова все-таки предназначались для Марии? Кого он видел перед собой в этот момент? Для кого бы ни предназначалось его признание мое сердце начинает биться быстрее.

Отец позволяет уложить Даркаса в одну из старых гостевых спален. По безумному стечению обстоятельств именно эта комната раньше была моей, тут мы провели вместе первую ночь, я на постели, а он на полу.

Я сижу на кровати рядом с ним и смотрю на мужественное лицо, убираю со лба слипшиеся от пота пряди волос. Он больше не говорит, только хмурится. Иногда на его щеках появляются и исчезают чешуйки, будто всего пара шагов отделяют тело от превращения.

Кем стал Даркас теперь? Остался ли он тем же мужчиной, в которого я по уши влюбилась?

Дверь за моей спиной приоткрывается и в комнату входит мама.

— Это он? — спрашивает тихо, остановившись неподалеку от нас.

— Да, — мне нет смысла скрывать правду, для родителей и так все очевидно. Я привела его сюда, я смотрю на него так, как смотрела всегда.

Впервые за все эти дни я чувствую себя ожившей.

— Отец переживает.

— Я знаю.

— Но он позвал лекаря для этого мужчины.

— Спасибо, — быстро киваю.

— Он дракон?

— Да.

— Все-таки женат? — допытывается мама.

— Я не спрашивала.

— Можно посмотреть, — мама склоняется над Даркасом и заворачивает рукава его камзола, — брачного браслета нет, должно быть, его сердце свободно.

Мама подмигивает мне и переводит взгляд на Даркаса, пока я ошарашено смотрю на его руки. Они с Марией так и не поженились или уже успели расстаться.

— Лайла, — слышу тихий шепот и наблюдая за тем, как рука Даркаса поднимается.

Он очнулся. Наши взгляды встречаются. В его глазах столько всего, что разобраться невозможно, но я бы окунулась даже в бездну неизвестности, если бы там был он. Кажется, мы бы так смотрели друг на друга целую вечность, если бы матушка не нарушила тишину.

— Ну, оставлю вас ненадолго, но если что, я за дверью и в любой момент могу войти!

Когда дверь за ней закрывается, Даркас начинает говорить и только тогда я осознаю, что все это время не дышала.

— Я помню тебя, — срывается с его губ.

Сердце спотыкается и разочарованно притихает.

— Да, мы встретились несколько часов назад на улице.

— Нет. Мы поженились, но это было не здесь.

— Да, — горячо шепчу и на глазах выступают слезы счастья, — я тоже это помню.

Он приподнимается, берет меня за руку и переплетает наши пальцы. Под ребрами сладко содрогается душа, я плачу и улыбаюсь.

— У меня появилась метка, — говорит он и отстраняется, чтобы снять камзол, берется пальцами за первую пуговицу на рубашке.

— Так, не раздеваться! — ворчит мама со стороны коридора.

— Я сейчас ему как дам! — слышу вскрик отца.

— Так! Утихомирься, а то я тебя сейчас утихомирю! — бурчание мамы стихает, и мы с Даркасом слышим возню и отдаляющиеся шаги.

Даркас дергает плечом и убирает пальцы от пуговиц.

— Метка означает, что ты моя истинная, — он смотрит на меня с такой нежностью, что забываю, как надо дышать. Чувствую, как вспыхивают щеки и сердце наполняется теплом.

Последние недели были беспросветным мраком, но сейчас эта комната наполнена лучами солнца. С самого первого дня без него все теряло смысл, каждой частичкой души я тянулась к нему. И сейчас ничего не изменилось.

— Что еще ты помнишь, Даркас?

— Только тебя.

— А Джози, с ней все хорошо?

— Кто такая Джози?

Душа холодеет и падает в пятки.

— Твоя дочь.

— У меня нет детей.

— Нет... - я вскакиваю на ноги и отхожу в сторону, закрывая лицо руками, ноги едва держат, я хватаюсь за стену. Кажется, в кожу вонзаются тысячи морозных иголок, теперь становится по-настоящему трудно дышать.

Что я наделала? Почему не могла исправить все по-другому?

Я делала все для нее, надеялась, что вместе с Даркасом они будут счастливы, но в конце концов сотворила мир, в котором ее нет. Судьба, как и подобает главной злодейке, всегда что-то забирает, но в этот раз она могла отдать забвению тысячу других вещей, а не ни в чем не повинного ребенка.

— Лайла, все хорошо, — руки Даркаса мягко опускаются на мои плечи.

— Прости меня, прости, что сделала это с вами. Ты очень ее любил. Больше всех на свете, хоть и не помнишь этого.

— Но я помню тебя, — он снова берет меня за руку и переплетает наши пальцы, заставляет смотреть в глаза, — может, момент неподходящий.

— Что ты делаешь? — округлившимися глазами смотрю на то, как он опускается на одно колено.

— Мне все равно что произошло, все равно, почему я забыл. Теперь я помню и больше не хочу терять ни секунды. Лайла Эккер, ты станешь моей женой? Снова.