Щит света

Глава 19

— Твоя мать была шлюхой! — сказал будто выплюнул Матеуш.

— Неудачный выбор мужа еще не делает из приличной женщины шлюху. Попробуй еще раз, — предложил я.

Мне было нужно, чтобы герцог потерял самоконтроль и выложил мне то, что он изначально даже и не собирался. А на войне все средства хороши, как известны. За гадости в адрес мамы он от меня потом отдельно огребет, но пока пусть поет соловей.

— Если бы не моя доброта и благородство, твоя мать никогда бы не смогла прикрыть свой стыд.

— Пожалуй, единственное, чего ей стоило стесняться, так это тебя.

— О нет! — Матеуш позволил себе рассмеяться. — Тут ты ошибаешься. Её грязным секретом был ты.

— Кого же мог настолько смутить графский внук, что его уже в грязные секреты записали? — подначил я герцога.

— Графский-то графский, но есть нюансы, — осклабился Матеуш. — Нюансы, которые в приличном обществе называются словом «бастард».

— Главное, что не от Новаков, — хмыкнул я.

Тут мой экс-папаша всё-таки вышел из себя и добрых минут пять разорялся ругательствами на двух языках. Экий он нежный, оказывается. А потом он наконец-то начал говорить по делу, и тут я слегка, что называется, присел на задние лапы.

Я-то полагал, что Милолика в девичестве пересеклась с кем-то из дворян, после чего ввиду скорого появления на свет меня Елизавета Илларионовна быстренько пристроила дочку замуж. Герцогу заткнули пасть богатым приданным, и до поры до времени вся эта драма была заметена под коврик. Но того, что поведал Матеуш, я точно не ожидал.

Милолика не была дочерью Елизаветы! Да и к аристо отношения не имела.

Но при всем при этом я таки был графским внуком, вот такой парадокс.

Возвращаясь к истоку истории, у Елизаветы был сын Павел. Видимо, тот самый мальчишка, которого смутно припоминал гостившим в усадьбе Марк Антонович. И в какой-то момент Павел обратил свое внимание на дочь прачки, Милолику. А та не нашла в себе сил отказать притязаниям юного графа. Тут был скользкий момент, о котором Матеуш сам не знал, но мне почему-то показалось, что Павел действовал… некрасиво, мягко скажем.

Тем не менее узнав о случившемся, Елизавета Илларионовна внезапно развила бурную деятельность. Почему она поступила именно так, стоило спросить у нее лично, но… Она разыграла комбинацию, которую вряд ли кто-то мог ожидать.

Милолика внезапно по документам становится дочерью Елизаветы. Делай раз.

Милолика выходит замуж за Новака по личному соглашению между ним и Елизаветой. Делай два.

Сын Милолики Демьян получает довольно-таки призрачное право стать владельцем усадьбы и Пятигорья, если доживет до семнадцати лет. Делай три.

Что ж, это в чем-то объясняло холодность и даже жестокость Черкасовой к Милолике. Та со своей беременностью могла разрушить намечающийся удачный брак ее сына Павла. Но терять внука, пусть и бастарда, Елизавета Илларионовна не желала, поэтому разменяла деньги на потенциальную возможность заполучить официального внука. Но… слишком много «но».

Похоже, она не слишком верила, что внук получится таким, какой был ей нужен. И пока была жива мать, она постоянно попрекала Милолику тем, что она родила рохлю. Возможно, даже не напрямую, но уж выражать недовольство бабушка умела виртуозно. И когда Милолику сжили со свету жены Матеуша, ожидаемо плакать не стала. Она ожидала момента моего совершеннолетия, при этом постепенно разочаровываясь в Демьяне, который, как ей виделось, получился статью не в Черкасскую породу, а в мать: несчастную забитую девчонку, которой не повезло когда-то отбиться от наглого графского сына.

Однако Черкасова на всякий случай провернула очередную операцию в имперской канцелярии, чтобы сделать мне новые документы и передать их мне, если я, конечно, выживу в предполагавшихся условиях. Не знаю, был ли это её просчет, или же она нарочно оставила в договоре с Новаком эту мину замедленного действия, но у Матеуша реально оставался всего лишь один вариант закрепиться на этой земле — убрать меня до дня Х, случившегося чуть больше недели назад. И памятуя, что случилось с настоящим Демьяном, герцог сделал все возможное, чтобы его приемный сын ушел вслед за матерью.

Не фартануло.

Интересно, Елизавета Илларионовна реально была готова потерять усадьбу, Пятигорье и… собственного внука? Или богатое приданое, одновременно ставшее наследством, должно было стимулировать меня на сопротивление навязанной родне? Юный парень должен был в одиночку дать бой целому клану? Да вы серьезно?! Демьян был спокойным домашним парнем, который мухи не обидит. Его схарчили бы и не заметили, что, собственно, и произошло с поправкой на появление меня в его теле.

Ощущение было таким, будто меня с ног до головы облили грязью. Было безумно жаль бедную Милолику, за которую всё решили чужие люди, да еще и принудительно кинули в семейку, которую лучше было бы обходить десятой дорогой.

Новак… А что Новак? Обычный мародер, другого слова для приемного папаши у меня не было. Такому палец дай, по локоть попытается откусить. Еще и претензии выскажет. Милолику он не погнушался затащить в постель, но результат его не порадовал. За давностью лет уже особого смысла нет выяснять, почему именно не родился мой брат или сестра. Но…

— Ты не выполнил условия договора, — мой голос звучал как приговор.

— Не тебе, щенок, говорить об этом.

— Именно мне. Ты должен был заботиться о Милолике, тогда бы вся семья сейчас дружно продолжала бы жить в моей усадьбе, и никто бы вам слова против не сказал. Но вместо этого ты прибрал к рукам её приданое и завел еще одну жену. И вы все дружно посодействовали тому, чтобы Милолика отправилась к праматери. Вы попросту уничтожали ее как личность и как человека. Поэтому своей волей я отправляю тебя в изгнание. Анджей и Кшиштоф уже пытались меня убить по твоему приказу. И наемного убийцу ты ко мне посылал. Пятигорье пытался ограбить — неудачно. Хватит выжидать и кружить вокруг, а то мое терпение на исходе. Я ведь могу, — тут я оскалился, — рассердиться. И добавить к вашим общим грехам, что твоя старшая жена велела разграбить могилу моей матери, за что еще не понесла наказание. Но оно впереди. Четверг еще не наступил, и можешь ей об этом напомнить.

Судя по выражению лица Матеуша, об этом он точно был не в курсе.

— Да-да! Можешь сам у нее выяснить подробности. Твоя тварь захотела, чтобы кости моей мамы были брошены в реку или валялись в лесу. И все ради одного колечка. Недорогого такого. Помнишь его?

— Твоя бабка велела Милолике его никогда не снимать, — Новак внезапно закашлялся, а затем, приосанившись, продолжил. — Ему ж цена крошечная. Думаю, Елизавета над Милоликой поиздевалась с этим кольцом. Оно же некрасивое, так что точно моей жене без надобности.

— Намекаешь, что я вру? А давай ты позовешь сюда свою бабу, и мы все выясним на месте? — я хищно усмехнулся.

Судя по всему, Матеуш понял, если жена ему дорога, лучше бы её держать от меня подальше.

— Хорошо, мы уедем, — он бросил на меня недовольный взгляд. — Моя родня примет нас.

— Прямо сейчас вали. И Бартоша не забудь, — напомнил я. — Все равно ему у нас не жить после того, как он дом сжег и соседей опасности подверг. Твой шакал здесь не ко двору. Мои арендаторы готовы его на заплатки разобрать.

— Одного не понимаю, — произнес герцог уже после того, как я встал. — Откуда ты взялся? Ты не Демьян. Я хорошо знал этого сопляка. Он был вылитой копией своей матери. Но его как будто подменили…

—…после того, как ты отдал команду своим сыновьям расправиться со мной, — обернулся я к Матеушу. — Считай это высшей справедливостью. Понимаю, раньше ты с этим никогда не встречался, но поверь, она существует. И ты — дерьмо под моими ногами. Неудачник, которому выпал шанс войти в высшую лигу, но он его благополучно спустил в сточные воды. Просто потому, что считал себя слишком важной персоной. Потому что не любил и не ценил Милолику, а всего лишь планировал использовать её как трамплин, но и тут не преуспел. Ты ведь даже хлебную линейку в Пятигорье просрать умудрился…

Глаза Новака полыхнули огнем, но он… смирился. Чуть сгорбился, развернулся и побрел в сторону дома, ставшего его семье временным пристанищем.

Похоже, я был прав в своих предположениях. Мой… отчим, назовем его так, отчего-то решил, что выгодный для него со всех сторон договор с Елизаветой Илларионовной — что-то вроде полной индульгенции в отношении Милолики и меня. Можно получить, но ничего взамен не отдавать, только брать-брать-брать дальше. Вот и треснуло хлебало…

Когда мы вернулись в усадьбу, нас встретил Иннокентий.

— Твой отец жив? — первым делом поинтересовался он.

— Он мне не отец, как выяснилось и предполагалось. Но да, жив и здоров. Если в очередной раз не соврал, в ближайшее время их табор наконец-то снимается и звездует на запад к родне.

— Хм, — озадачился Кеша.

— Ты про предсказание вещей? — сообразил я.

— Ну да. Она же вроде четко сказала, что со встречи вернется только один. Да и лопату ты с собой взял…

— Еще раз. Матеуш мне не отец. Так что на этот случай предсказание точно не распространяется.

— А твой настоящий отец? — Иннокентий не унимался.

— Я его никогда в жизни не видел. Но предположительно это граф Павел Афанасьевич Черкасов. Где он живет и чем занимается, понятия не имею. Зато испытываю безумное желание вызвать сюда свою бабулю, которая, разумеется, моего приглашение не примет, потому что в курсе, где и как у нее припекает после того, что она наворотила.

Надо отдать должное темному, он в этой шараде разобрался даже быстрее меня.

— Мне почему-то кажется, вы скоро встретитесь с отцом, — осторожно заметил он.

— Честно? Не испытываю не малейшего желания. Конечно, куча подробностей осталась в тумане, но папенька все равно выглядит как мерзавец, совративший девушку, которая не могла ему отказать. Мне не за что его уважать.

— А значит, вещая могла видеть именно вашу будущую встречу, — заключил Кеша.

— Еще раз! — я закатил глаза, не в силах объяснять очевидное. — Я не хочу видеть отца. Он мне не нужен. Я не испытываю к нему симпатии, поэтому лучше бы ему сидеть там, где он сидит. Да черт побери, я даже не знаю, жив он сейчас или нет!

— Я тебя услышал, — серьезно сказал Иннокентий, и мне отчего-то захотелось его стукнуть.

День оказался на редкость выматывающим, поэтому я запросил у Василисы еды, а затем отправился отдыхать. Скажу честно, общаться с домашними я сейчас был не в состоянии.

Проснулся на рассвете от смутной тревоги. Резко сел в кровати, прислушиваясь к себе и миру, как услышал торопливые шаги в коридоре, и в мою комнату вбежали брат с сестрой.

— Порча вскрылась!

— Да, похоже на скверну, но далековато от нас, — согласился я. — Пошли будить Вроцлава, чтобы он нам лошадей организовал.

Надо отдать ему должное, управляющий ни о чем меня не спрашивал. Надо — значит надо, получи и распишись. Три оседланных коня уже через десять минут были подведены к дому заспанным конюхом и его помощником. В этой жизни я еще верхом не ездил, но понадеялся на то, что вспомню свои прошлые навыки. Впрочем, глядя на то, как взбирались на своих лошадей Иннокентий и Евдокия, я сообразил, что они тоже не самые умелые всадники. Но не вызывать же экипаж, право слово, когда каждая минута дорога.

Хуже всего пришлось нам с Кешей. Евдокия пристегнула свой лук и сдвинула его на спину, поэтому обе руки у нее были свободны. Мы же прихватили кто посох, кто лопату, поэтому поводья пришлось придерживать одной рукой. Но ничего, справились и с этим.

Глядя на то, как уверенно направляет нас Лэгэнтэй, я испытывал легкое чувство зависти и досады. Моя чуйка работала куда хуже, но я хотя бы понимал, что мы скачем в верном направлении. Примерно туда же, куда мы вчера ездили со Спиридоном…

Я прямо выдохнул, когда Перепелицыно осталось в стороне. Не люблю подобных совпадений, увольте. Мы промчались еще минут пятнадцать по ведущей на запад через поля дороги, затем заехали в лес и…

Здесь буквально смердело скверной. Еще пара минут, и я понял, что цель нашей безумной скачки перед нами.

Обоз с вещами. Убитые люди, которых, судя по ранам, кто-то заколол, и случилась эта трагедия часа три назад, не позже. Жуткая догадка озарила меня, и я подошел к трупу парня, показавшемуся мне знакомым…

Кшиштоф. А правее его лицом в землю уткнулся Анджей. Я застонал…

Беглый осмотр трупов дал понять, что здесь полегли все мои бывшие родственнички. Видимо, Матеуш всерьез отнесся к моему предостережению и покинул Перепелицыно, как только собрал вещи. Бартош с семьей тоже отправился следом за своим господином и разделил с ним печальную участь.

Убили их явно не грабители, как можно было бы предположить. Испуганные лошади и подводы с вещами обнаружились неподалеку, и никто на лежащее там имущество не позарился.

Зато все трупы были осквернены. Первые тела уже поднялись и без особой цели разгуливали по поляне — я засек как минимум младшую жену Матеуша и Бартоша.

Я нашел герцога. Тот как раз встал и оглядел окрестности мертвым взглядом.

— Кто это сделал с вами? — подошел я к Новаку.

— Во славу истинного Властелина жизни и смерти! — сообщил покойник.

— Где мне искать ваших убийц?

— Во славу Властелина!

— Оставь его, — Иннокентий, нахмурившись, смотрел на моего убитого отчима. — Он ничего не скажет.

— Может, хотя бы отведет нас к людям в перчатках? Помнишь, ты сам себя винил, что отправил к ангелам всех, а надо было оставить хоть кого-то.

— Теперь я не уверен, что это хорошая идея, — Кеша показал на поднимающиеся вокруг нас трупы. — Кроме того, есть большая разница. Я имел дело с порчеными живыми людьми, а здесь порченые мертвецы. Ты уверен, что нам стоит иметь кого-то из них у себя под боком? И что тебя не обвинят в том, что это твоих рук дело?

Я вскинулся, желая рявкнуть на темного выскочку, но вовремя осекся. А ведь и правда. Тот же Вроцлав, зная, что я могу разговаривать с душами умерших, вполне мог бы предположить, что я по какой-то извращенной надобности убил и оставил при себе кого-то из домашних.

— Мне нужно позаботиться о них, — сообщил Иннокентий. — Они все были мертвы, когда порча коснулась их тел. Твой светлый дар не поможет вернуть их к жизни.

Я кивнул. Здесь Кеша был абсолютно прав.

Он начал с Матеуша, и я увидел со стороны, как выглядит работа темника. Иннокентий оперся на посох и выставил вперед левую руку, после чего тело отчима окутал темный кокон, и мне стало физически неприятно находиться рядом. Но я преодолел себя и остался на месте. Меж тем тьма рассеялась и тело упало на землю. Я подошел поближе и увидел, что следов скверны на нем больше нет. Обычный труп мужчины, которого проткнули шпагой. Мучительная, должно быть, вышла смерть, учитывая то, что ранен он был в живот.

А Лэгэнтэй меж тем уже окутал тьмой следующее тело…

Сын шамана работал ловко и размеренно, а его названная сестра зорко следила за тем, чтобы никто из восставших мертвецов не зашел к нему со спины.

Когда с этим было покончено, он уселся, положил посох рядом и завел песню. Или не песню. Я понятия не имел, как назвать этот набор тягучих звуков и с чем его можно сравнить.

И когда я почувствовал, что еще немного и сойду с ума, вокруг нас что-то неуловимо поменялось. Поляну, где произошло массовое убийство, будто бы залило потусторонним светом, и я увидел ангела.

Ангел кивнул темному, затем окинул безучастным взглядом мертвецов и призвал к себе их души. Светло-зеленые облачка потянулись из тел и словно в хороводе облепили собой подол его одеяния. Всё как обычно. Сейчас он отправится в свет и проводит туда новопреставленных, попутно объясняя им, куда и почему они попали…

И тут меня словно под руку кто толкнул. Я подбежал к ангелу и крикнул ему.

— Стой!..