Щит света

Глава 23

Выспаться этой ночью не удалось. Хорошо еще Спиридон смог найти нелюбопытных мужиков, которые безропотно принялись копать дополнительный подвал. Ну да, вот такой странный затейник, этот граф Демьян Черкасов. Он себе подземную часть усадьбы решил расширить, а арендаторам отдувайся, причем в режиме «немедленно».

О том, что я привез с собой не только чужой экипаж, но и тело в нем, помимо брата с сестрой знали только Савватьевич и Вроцлав. Подумав, я решил, что чем меньше человек будет посвящено в эту тайну, тем лучше. Расседлывал и уводил коней лично Вроцлав. В итоге на рассвете, когда мужики закончили копать и разошлись по домам, мы вчетвером — я, Иннокентий, Спиридон и Вроцлав — убедившись, что слуги спят, оперативно перетащили труп Арлатара в импровизированный склеп. И я даже предполагать не хочу, откуда в хозяйстве моего заместителя нашелся запасной гроб, куда мы и положили тело. Оставались мелочи: отделить склеп от остального подвала надежной дверью, чтобы та же Василиса, спустившись за припасами или еще по какой надобности, не увидела покойника и не перепугалась до смерти.

Я совершенно забыл о том, что теперь нужно было привести в порядок экипаж и отмыть кровь с пола, но эту неприятную работу взвалили на себя Вроцлав и Савватьевич.

— Я, кстати, воспользовался кольцом, мои силы восполнились, — вполголоса сообщил Кеша.

— Я за тебя очень рад, — устало отозвался я.

— Завидовать нехорошо, — назидательно поднял он палец вверх. — Я к тому веду, что могу наконец-то спеть песню и вызвать аанньал, чтобы забрать дух твоего сына.

— Забудь, — махнул я рукой. — Арлатар откажется идти с ангелом, по крайней мере сейчас. Я ведь уже открывал ему проход к свету, но он предпочел общество Властелина. И вообще, все разговоры потом. Если ты полон энергии, то доделай склеп по уму, а я пошел спать, сил моих больше нет.

Темный только вздохнул в ответ и отправился к Спиридону. Видимо, за досками.

Я же добрел до спальни, с яростным наслаждением сбросил с себя одежду и рухнул на кровать. Похороны Новаков и схватка с сеятелями вымотали меня до крайности.

Только голова коснулась подушки, как в дверь постучали.

— Кого там еще нелегкая принесла? — рявкнул я, приподняв голову.

— Это я, Василиса, — дверь слегка приоткрылась, и несносная девчонка заглянула внутрь. — Хотела спросить, вы обедать с нами будете, или мне сюда еду принести?

— Вот когда обед приготовишь, тогда и спрашивай, а теперь дай наконец-то поспать!

— Но я уже все приготовила, — растерялась Вася. — Да и вы уже завтрак проспали, еще немного и только на ужин встанете.

Я скосил глаза. А ведь верно, солнце за окнами вовсю жарит, а прилег я на рассвете. Надо же, и не заметил, что столько проспал. Впрочем, и немудрено, что не заметил: ни единого сновидения не привиделось, будто кто-то меня выключил-включил.

— Хорошо, скоро буду, — ответил я, и довольная Василиса убежала, не забыв закрыть за собой дверь.

Первым мне на глаза, когда я спустился в гостиную, попался Кеша. Похоже, специально меня поджидал.

— Ты кольцо сегодня уже надевал? — первым делом поинтересовался он.

— Нет, а что?

— Отлично, — обрадовался он. — Тогда как наденешь, не забудь светом с лопатой поделиться, просто держи ее в руках в этот момент, этого вполне достаточно. Или хотя бы на солнце ее положи, но так она несколько дней восстанавливаться будет.

— Кстати, а что будет, если из лопаты вся магия исчезнет?

— Превратится в обычную лопату с резным древком, — пожал плечами Иннокентий. — Может сломаться от удара, как твоя предыдущая.

— Получается, она вчера запросто удар меча выдержала только потому, что была заряжена светом?

— Ну да. А мой посох наполнен тьмой, и тоже из-за этого очень прочный.

Я кивнул, дав понять, что принял совет к сведению.

За столом вчерашние события не обсуждали, тем более с нами сидела Иоланта. Девочка на днях открыла для себя фамильную библиотеку, и теперь сидела задумчивая, явно витая мыслями в очередной вычитанной ею истории. Вроцлав вчера улучил минутку и пожаловался мне, что не знает, как теперь лучше поступить. Он ведь очень обрадовался тому, что после вынужденного затворничества его дочь стала носиться по всей усадьбе и ходить хвостиком за Василисой. А теперь Иоланта вновь предпочитала отсиживаться в комнате и листать страницы пыльных фолиантов, как это когда-то делал Демьян. Я предложил не давить на девочку и не запрещать ей читать, а искать ей занятия по душе. Опять же, пора уже начинать думать о ее учебе и подбирать учителей. Ох, тут по хозяйству забот хватает, так еще и с Властелином надо разбираться, даже не поймешь, за что хвататься в первую очередь.

После обеда Спиридон сказал, что у него есть ко мне разговор, и мы отправились в его комнату. Савватьевич выглянул в коридор, убедился, что нас никто не подслушает, после чего закрыл за нами дверь и шепотом поинтересовался.

— Тот мертвец, которого мы в склепе держим, ты же хочешь для него новое тело найти, как для меня?

— О нет, — покачал я головой, дивясь фантазии своего верного помощника. — Вот ему это точно без надобности. Не затем я его с таким трудом жизни лишил, чтобы теперь воскрешать. А с чего ты вообще решил, что я так поступлю?

— Не знаю, — растерялся Спиридон. — Столько возни непонятной вокруг него, и ты ничего толком не объясняешь. Да я еще так понял из обмолвок северных, он тебе родственник какой-то. Вот покумекал и решил, что ты его к жизни вернуть собираешься.

— Нет, тут можешь быть спокоен, твой случай уникальный и неповторимый. И кстати, донеси до всех домашних, что на ночь усадьбу надо запирать, чтобы по дому никакие чужаки не разгуливали.

— Обнести могут? — озадачился Савватьевич. — Да нет, вряд ли, только если заезжие лихие людишки пожалуют, так-то народ у нас неплохой живет.

— Скорее, убить, чем обокрасть, — я не собирался щадить чувства заместителя. — У меня очень серьезные враги объявились, куда покруче тех, кто Новаков порешил. Они никого жалеть не станут, если что, всех нас положат. Поэтому панику не поднимай, домашних не пугай, но меры прими. Окна на первом этаже на ночь тоже стоит закрытыми держать.

— Понял, — кивнул Спиридон. — Сегодня же займусь.

Я вспомнил вчерашний вечер, когда в последний раз обошел дом в Константиновке, прежде чем тронуться в обратный путь. Меч, с которым вышел на меня Арлатар, забрал с собой, равно как и парные кинжалы его кучера. И шпагу подобрал, ту самую, которой закололи Новаков. Всё оружие побывало в оскверненных руках, поэтому его следовало почистить. Этим-то я и собрался сейчас заняться.

Но сначала надо зарядить лопату. Как показал опыт, едва не попавший в категорию горького, своего запаса магии света в критической ситуации может не хватить, и тогда остается надеяться только на чудо. Или на верную лопату, стараниями Кеши превратившуюся в такой ценный артефакт.

Я сделал все ровно так, как сказал Иннокентий, и мне показалось, что древко в моих руках запело. Наваждение длилось считанные секунды, а затем резные узоры коротко вспыхнули и погасли, и я вновь ощутил, что мое оружие готово к бою. И готов поставить на что угодно, этот артефакт потихоньку развивается вместе со мной. Ох, низкий поклон сыну шамана за такую грандиозную работу!

Чтобы очистить трофейное оружие, я вышел из дома. Не хотелось заниматься этим в помещении, где спят и едят мои домашние. Процесс не занял много времени, а я с удовлетворением отметил, что моя сила вновь выросла, пусть и ненамного. Магии света было по душе мое занятие, и она одаривала меня, сообщая тем самым, что двигаюсь в нужном направлении.

— Я должна поблагодарить тебя, — раздался за спиной негромкий голос Евдокии.

— Опять подкралась бесшумно, — вздохнул я. — Когда-нибудь человека с менее крепкими нервами кондратий обнимет от твоих фокусов.

— Я не хотела тебя пугать, — растерялась северянка. — Просто привыкла так ходить.

— Да я ж не в обиде, — улыбнулся я ей.

— Я должна… — начала Евдокия, но я перебил её.

— Давай не будем произносить слово «долг». На моем месте ты бы сделала то же самое, уверен.

— Я бы не смогла, — замотала головой девушка. — И Лэгэнтэй не смог. Он бы очистил мой дух и призвал аанньал. А ты убрал с меня порчу, и я вновь жива как прежде.

— Ты, кстати, хоть раз ангелов видела?

— Нет, — грустно ответила Евдокия. — Их видят только такие, как Лэгэнтэй и ты.

— На самом деле немного потеряла, — ободряюще отозвался я. — Зато ни я, ни Кеша не можем так подобраться к человеку, как это делаешь ты. И охотница ты отменная. Я до сих пор вспоминаю зайчатину, которую ты добыла.

— Хочешь еще? — оживилась Евдокия. — Так я принесу, лес тут близко! А когда ты рядом, я могу не волноваться за Лэгэнтэя.

— Зато мы оба будем за тебя переживать. Мы не знаем, на что способен Властелин, можем только догадываться. Но то, что он вполне может нам отомстить за гибель своих слуг, убив дорогого нам человека, это к бабке не ходи. Знаешь что? Давай действительно прогуляемся в лес, но сделаем это втроем. И не ради зайчатины, а просто немножко передохнем после вчерашней драки. Как ты на это смотришь?

Евдокия коротко кивнула, явно чем-то смущенная. Ох, как же непросто разбираться, что там у женщин на уме. Вспомнить хотя бы ту же Эндиру…

В лесу было чудесно. Мы облюбовали поваленный ствол старой липы, на нем и расселись. Умница Кеша озаботился тем, что захватил с кухни сумку с закусками, так что у нас получился самый настоящий пикник.

— Люди побаиваются тебя, Демьян, — произнесла Евдокия, когда мы отдали должное свежевыпеченному хлебу и крупно порубленной колбасе, прибывшим в усадьбу прямо с Пятигорья.

— С чего ты взяла? — чуть не поперхнулся я.

— Слуги думают, что их никто не слышит, — пожала она плечами. — Но ты знаешь, я умею быть незаметной, и у меня острый слух.

— И что говорят?

— Никто не понимает, что произошло, почему ты стал таким, — девушка говорила короткими рублеными фразами, будто пытаясь подобрать слова.

— То есть дело не в убийстве Новаков?

— Это тоже, но… все началось тогда, когда ты выгнал свою семью из усадьбы.

— Мне в этом помогли бабушка с мужем.

— Все равно. Ты не похож на себя прежнего. Люди ломают головы, выдвигая самые дикие догадки. Я слышала даже, что в тебя вселился чей-то злой дух.

— Почему сразу злой-то? — обиделся я. — Или я должен был эту семейку на руках носить после того, как они меня едва не угробили?

— А еще люди не понимают, почему ты общаешься с нами на равных и держишь подле себя как дорогих гостей.

— Какое их дело?! — возмутился я. — Я же к ним в дома не заглядываю, их житье-бытье ни с кем не обсуждаю. И вообще, может мне очередных излишне разговорчивых слуг на выход из усадьбы попросить? Спиридон сказал, новых набрать никакой проблемы не составит.

— А смысл? — мягко заметил Кеша, пожевывая травинку. — Не думаю, что новые слуги будут сильно отличаться от тех, что есть сейчас. Зато они не осведомлены про острый слух моей сестры и не опасаются ее, а ты теперь знаешь то, что думают о тебе в народе.

— Людям всегда хочется поговорить о других. А ты даешь им столько поводов. Взять хотя бы то, что ты приручил суслика. Люди держат подле себя кошек, собак, птиц, но вот суслика нет ни у кого, — разъяснила Евдокия.

— Подождите-ка, — дошло до меня. — Так вот почему возле кошачьей лежанки вечно кто-то из слуг отирается! Я-то думал, они на котят приходят посмотреть, а они Цапа разглядывают!

— Одна из поломоек тут решила его прогнать и сильно об этом пожалела, — усмехнулся Кеша. — Цап полностью оправдал свое прозвище и разъяснил, что махать на него шваброй вредно для здоровья. Да и кошка в стороне не осталась. Два удара лапой, и поломойка теперь к ним вообще опасается близко подходить.

— Вот же! — восхитился я. — А мне он ни о чем таком не рассказывал.

— Просто ты его вчера здорово загрузил поручениями. Твой маленький приятель к концу дня еле лапками перебирал, так что немудрено, что забыл тебе поведать об этом случае. Кстати, как вы с ним это делаете? — Иннокентий ловко перевел разговор на интересующую его тему.

— Ты про мыслеречь? — вздохнул я.

— Так вот как это называется!

— Честно говоря, я сам не до конца понимаю, как это работает. Знаю только, что мыслеречью мы можем обмениваться лишь с существами, чьи души были связаны с моей. И я не представляю, что надо провернуть, чтобы кто-то еще получил способность общаться со мной таким образом.

— Ты же сам сказал: надо связать души.

— А это так просто делается? — я надеялся, что сын шамана считает звучащие в моем голосе язвительные нотки.

— Отец рассказывал мне про этот обряд, — кивнул Кеша. — Обычно его проводят, когда в роду кто-то сильно заболевает, тогда близкий человек может пожелать связать свою душу со страдающим родственником и разделить его тяготы.

— И что, помогает? — я скептически отнесся к этой новости.

— Обычно да, — невозмутимо сообщил Иннокентий. — Кто-то находит в себе силы выздороветь за счет поддержки второй души, а умирающие хотя бы успевают проститься и передать свои последние дары.

— И что потом происходит с человеком, который связал свою душу с умирающим родственником? Он себе жизнь не сокращает тем самым?

— Нет. Зато получает возможность некоторое время общаться с ушедшим во сне, пока тот в посмертии не захочет окончательно разорвать свою связь с миром живых.

— Хм, интересно, — задумался я. — Однако смотри, какая тонкость. Допустим, мы с тобой захотим связать души. Но ты темный, а я светлый. Нас такая связь не прикончит?

— Нет, — уверенно ответил Лэгэнтэй. — Я же говорил тебе, что у нас есть Шаманы ночи и Шаманы дня. И я лично видел, как преемник отца связал свою душу со своим умирающим дедом, который в юности был учеником Шамана дня.

— А дед этот сам шаманом не стал что ли?

— Нет, тогда выбрали другого преемника, да и человек не горел желанием провести свою жизнь как Шаман дня. Такое тоже случается. Духи тогда подтвердили, что он сделал правильный выбор.

— Стоп! — дошло до меня. — А у вас что, в одном роду могут и темные, и светлые маги появиться?

— Здесь они называются чародеями, — кончиками губ улыбнулся Кеша. — Да, рождаются дети, которые могут быть сосудами, такие как я. Их мало, шаманы с рождения наблюдают за ними. И рождаются дети, в которых нет искры, такие как Огдооччуйа. Дети-сосуды со временем получают свой цвет. Небо само решает, кто и когда ему нужен.

— А вы с Огдооччуйа, — я решил назвать Евдокию по ее исконному имени, — души не связали?

— Да как-то надобности особой не было, — растерянно ответил темный и посмотрел на названную сестру. — Мы оба здоровы, всегда рядом друг с другом. Мы бы ничего от этого не получили.

— И насколько этот обряд сложен?

— Не особо, — легко отозвался темный. — Да и длится недолго. Куда больше времени подготовка занимает. Ну и место придется найти, где нас никто не потревожит и не услышит. Боюсь, селяне моих песен не поймут.

— Лес подойдет если что? — я махнул рукой, указывая на небольшую опушку перед нами.

— Вполне.

— Ну тогда на днях можем попробовать, если ты сможешь сам над собой обряд провести, — решился я. — Штука полезная, если все сработает как надо. А нам любой козырь перед схваткой с Властелином важен. Очень уж мне не по себе от мысли, что нас пока всего трое ему противостоит. Если он сможет выдвинуть против нас армию, как было в прошлом мире, нам не выстоять, хоть мне и хочется верить в лучшее.

— А твой Спиридон?

— Он не чародей, как ты говоришь. Просто расторопный товарищ, немножко обязанный мне жизнью. То есть на помощь придет без вопросов, но… боюсь, это не его война.

— И не моя, — внезапно подала голос Евдокия. — Но когда Властелин постарается устроить очередное жертвоприношение, это будет касаться каждого. Никто не сможет остаться в стороне. Ты знаешь, что нам противостоит. И знаешь, как с этим справиться. Поэтому ты поведешь нас в бой.

— Да в том-то и дело, что ни в чем я не разбираюсь! — понуро покачал я головой. — Твой брат уже доступно мне объяснил: то, что я считал своим триумфом, обернулось для Властелина перерождением из нежити в живого человека. То есть он до сих пор существует! И мы до сих пор понятия не имеем, чего он добивается и зачем пытается протащить свою скверну в этот мир, если сам уже вполне может обойтись без нее.

— Но…

— Стоп! — прервал я девушку, услышав мыслеречь Цапа. — У нас в усадьбе гости…