Щит света

Глава 30

— Будьте добры, передайте вон те пирожные, очень уж они у вас вкусные!..

— Позвольте плеснуть еще кипяточку!

— О, а мне сахарку, будьте любезны!

Мы чинно сидели за столом, правда в ограниченном составе. Отсутствовали Иоланта, которой не стоило присутствовать при нашем разговоре, Савватьевич и Иннокентий. Последний по причине того, что просыпаться отказывался просто категорически.

Папаша щеголял свежеприобретенным бланшем под глазом, я втихаря потирал ребра. Достал меня разок все-таки, зараза, но победа все равно осталась за мной. И замечу в скобочках, обошлось даже без лопаты. Павел драться умел, но за те неполные две недели, что нахожусь в этом мире, я немного успел подтянуть физическую форму Демьяна, ну а умения мои никуда не девались. Так что для отца оказанный ему отпор стал весьма неприятным ударом по самолюбию.

Что Василиса, что Евдокия не сводили с побитого глаз, и я уже видел, как начинает хмуриться Вроцлав. Даже с синяком в половину лица папа был чертовски привлекателен для дам. Не-не, спасибо, у нас уже один бабник на хозяйстве есть, второго нам не надо.

— Завтра я отгоню паромот обратно в Смоленск, муж моей матери не имел права передавать его тебе, — нейтральным тоном сообщил он.

— Разбежался вверх ногами, — невозмутимо парировал я. — Или хочешь, чтобы я тебе и второй глаз подбил? Кроме того, обсуждать дела за едой — признак дурного тона и отсутствия надлежащего воспитания. Не позорь мою бабушку.

Павел заскрипел зубами, но промолчал. Вот и замечательно, а то ведь могу и не сдержаться. Паромот ему отдай, ага! Так бы и сказал, что Сергей не дал покататься, сам на нем рассекать изволил. А тут можно попытаться по нахалке транспорт отжать. Неужели еще не понял, что на меня где сядешь, там и слезешь?

Когда чаепитие закончилось, Вроцлав удалился, сославшись на неотложные дела, а девушки дружно возжелали составить нам компанию. Тогда я напомнил Василисе, что она еще не составила меню на завтра, а Евдокии посоветовал проведать брата и при необходимости ему помочь. С видимой неохотой барышни нас покинули, бросая на папашу взгляды полные тоски и обожания.

Спровадив девиц, я с облегчением выдохнул, и это не укрылось от папаши.

— Что, не дают? — с наигранным участием в голосе поинтересовался он.

Я лишь хмыкнул, вспомнив предложение шаманской дочери.

— Да ты не переживай, не каждому дано иметь безусловный успех у дам, — покровительственно продолжил Павел. — С этим надо родиться!

— Я так понимаю, первой амурной победой стала нянечка, менявшая тебе подгузники?

— Зависть — низкое чувство.

— Напоминай себе об этом почаще. А лучше прекращай бегать за каждой юбкой и займись чем-нибудь полезным, верни доверие матери. Мне даже в перспективе не улыбается тащить на себе все семейные предприятия, своих проблем хватает.

— Проблемы? У тебя? — в глазах папаши плескалось искреннее недоумение.

— Знаешь ли, я вот только позавчера разделался с убийцами, которые отправили на тот свет семью Новаков. А до этого я организовывал похороны одиннадцати человек. Это по твоей шкале тянет на проблемы? Или в твоей жизни подобное в порядке вещей?

— Хм, я так понял, ты прогнал Новаков из усадьбы, значит, вряд ли питал к ним теплые чувства. Про то, что они погибли, я не слышал. А может, это ты сам их и порешил?

— Не хотел тебе этого говорить, но придется. Павел Афанасьевич, вы безнадежно тупой человек. И я уже пожалел, что позволил остаться вам здесь на ночь.

— Но я ведь уже отпустил экипаж!

— Вот о чем я и толкую. Тупой как пробка. Самонадеянный как токующий глухарь. Моральный инвалид, лишенный эмпатии. Ты хоть раз в своей никчемной жизни видел разом столько погибших? Хладнокровно заколотых людей, которые просто возвращались на свою историческую родину и не ожидали нападения. Да, я их не любил, но такой лютой смерти, видят небеса, я им не желал.

— Так кто же оказал тебе такую неоценимую услугу и порешил их всех?

— Слуга одного чокнутого мерзавца. Да, слугу я уже ликвидировал, мерзавца пока ищу. А ты продолжай думать дальше, что сельская жизнь мила и со всех сторон приятна.

За столом повисла тягучая пауза. Я, признаться, утомился уже тыкать папашу носом в очевидные вещи и не получал от этого ни малейшего удовольствия. Надо было все же выпроводить его восвояси. В конце концов, это его половые проблемы, что он остался без экипажа, и я эти проблемы решать не подписывался.

— Получается, убивать людей для тебя уже не в новинку, — Павел явно был обескуражен, хоть и пытался это скрыть.

— Нелюдей, — поправил я его. — Ни один нормальный человек в здравом уме на массовое убийство безоружных не решился бы. Кстати, а ты скольких успел убить за свою жизнь?

Папаша нервно сглотнул и потянулся за чашкой.

— И да, просто для прояснения ситуации, — продолжил я. — Нам тут соседи объявили войну. Повезло в том, что человек не озаботился разведкой, поэтому пострадавшими де-факто считаются покойные Новаки. Но через полгода этот же тип объявит войну уже роду Черкасовых, или я ничего не понимаю в людях. Но, конечно же, ни ты, ни бабушка с мужем мне на помощь не придут. Вы дружно сделаете вид, что не имеете к этому ни малейшего отношения. Моя усадьба и земля — исключительно моя ответственность. Я это осознаю и полагаюсь исключительно на собственные силы. Но лядь вашу мать, хотя бы палки в колеса не ставьте! Ваша мышиная возня вокруг наследства, которое, возможно, случится лет эдак через тридцать-сорок, меня откровенно утомляет и отвлекает от дела. Мы тут, если не заметил, не живем, а выживаем. Вот такая суровая правда.

— Ты реально столько на себя берешь? — Павел впервые посмотрел на меня с искренним интересом. — Ты же только-только стал совершеннолетним.

— Жить захочешь — не так раскорячишься. Меня, знаешь ли, так часто пытались убить, что я уже начал к этому привыкать. За подробностями обращайся к Елизавете Илларионовне. Она была в курсе происходящего, но пальцем о палец не пошевелила, чтобы попытаться мне помочь.

— Но ты же при титуле и даже не считаешься байстрюком! — изумился папаша.

— В ноги бабушке кланяюсь. Вот только выжил я сам и вопреки. Поэтому титул — всего лишь подачка с ее стороны. Откуп. Она предпочла равнодушно наблюдать за тем, как убивают мою мать. Она никак не пыталась защитить меня. Типа, раз все равно сорняк, пусть и пробивается. Вот только я глубоко убежден, что с родными людьми так не поступают.

— На самом деле лучше бы я на Милолике женился, а не на Куракиной, — внезапно признался Павел. — Милолика пусть и была простой девчонкой, хотя бы меня обожала. А княжна относилась как к дорогому атрибуту. Перед подружками хвасталась, а в глазах лед. Но мать пойди еще попробуй переломай. Она втемяшила себе в голову, что брак графа с княжной — это просто предел мечтаний.

— Еще пара фраз, и я заплачу над твоей горькой судьбой.

— Да что не так-то? — вспылил Павел.

— Всего два года длилось твое супружество, затем ты вновь оказался свободным человеком. Почему, даже прекрасно зная, что у тебя родился сын, ты не предпринял ни единой попытки вызволить Милолику из того капкана, в который загнала ее Елизавета Илларионовна?

— У нее была своя семья…

— Которая ее ни в грош не ставила, а ее ребенка дружно ненавидела. И почему это бабуля, имеющая доступ к услугам лучших юристов империи, внезапно оставила лазейку для недобросовестных родственников? Типа устраните пацана до его семнадцатилетия, и всё то имущество, что вы изначально получили с кучей условий, окажется в вашей собственности. Я — проект, которому было не суждено взлететь. Однако же я жив вопреки. И уже тем, что я просто дышу и относительно здоров, я тебя выбешиваю. Спасибо за отцовскую любовь, как говорится.

Мы вновь замолчали. Не знаю, о чем там думал Павел, а у меня сильно разболелась голова. Все-таки две бутылки коньяка за день, пусть и в компании, для молодого чистого организма — перебор.

Что же до отца, для себя я уже выяснил, кем является этот человек. Очередное разочарование в мою личную копилку, да и не привыкать. От папаши мне достались только глаза. Харизма и личная стать по наследству не передалась. Ничего, Демьян — не самый худший представитель рода человеческого, а тонкости дошлифуем напильником, сиречь тренировками. Зато в отличие от инфантила-папаши я не обязан реагировать на каждый чих и пук Елизаветы Илларионовны. Я выгрыз себе право жить, как считаю нужным. А отец — до сих пор нет, хоть и вдвое старше меня при этом.

— Пожалуй, мне стоит прилечь после долгой дороги, — выдавил из себя Павел.

— Гостевую спальню тебе уже показали, так что вперед. Сам видишь, лишних слуг у нас здесь не водится, всё по-простому.

— А ты?

— Какое трогательное беспокойство. Я ещё побуду внизу некоторое время. Говорят, мне надо навестить нашу недавно родившую кошку. Вот этим, пожалуй, и займусь.

Я встал, одновременно направив Цапу пожелание-приказ проследить за папашей. Павлу я не доверял ни на грош. А его настоятельное желание остаться в усадьбе на ночь и вовсе меня нервировало, поскольку делать ему тут было ровным счетом нечего.

Лаванда, на мой взгляд, стала еще грандиознее. Даже монструознее, хотя в теории должна была бы схуднуть из-за кормежки детей. Но этот дирижабль всем своим видом говорил, что любые долги можете записывать на свой счет, а киса выполнила глобальное предназначение и счастлива.

Ее малышня уже уверенно перла грудью на буфет, в смысле нагло пристраивалась к сосцам матери. Глаза детей хоть и были открыты, но… на мир смотрели с изрядным прищуром. Я осторожно провел пальцем по спинке одного из детенышей, ожидая в ответ зверского шипа и очередного удара когтистой лапой. Однако обошлось. Более того, обласканный мною малыш вдруг развернулся и пополз в мою сторону. Я погладил его еще несколько раз, стараясь не переусердствовать с нажимом. Этот кроха легко поместился бы у меня на ладони вместе с еще двумя братьями как минимум.

И тут случился лизь! Хотя я больше всего ожидал, что будет кусь. Лаванда потянулась и шершавым языком лизнула меня по руке, а потом подставила свою голову, настоятельно требуя почесушек.

— Ну что, мир, пушистая? — спросил я ее.

— Мрр, муа, — было мне ответом.

Спать я отправился в самом благодушном расположении духа, вдоволь нагладившись кошку и ее многочисленное потомство. Совет Кеши оказался более чем уместным. Такое ощущение, что даже головная боль если и не ушла полностью, то уменьшилась до вполне терпимой. А что делать с папашей… об этом я подумаю завтра.

Проснулся оттого, что кто-то настоятельно тряс меня за плечо.

— Вставайте, граф, рассвет уже полощется!

Пришлось открывать глаза и…

— Спиридон, итить твою налево и направо, что случилось?

— Твой отец потребовал выкатить ему паромот.

— Во-первых, смело посылай его, куда Макар телят не гонял, во-вторых, а разве он знает, где именно стоит паромот?

— Не знает, но ходит и пристает к слугам с требованием показать и выкатить.

— Я убью его! В такую рань из-за него вставать приходится!

— Сейчас начало десятого. Ты сегодня почти полсуток проспал. Все уже давно позавтракать успели.

М-да, и сказать-то нечего. Вроде спал долго, а всё равно такое чувство, будто еще парочка часов сна мне бы не помешала. Пришлось вставать, наскоро приводить себя в порядок и идти смотреть, чего там чудит папаша.

Павел слонялся по двору и уже практически вычислил сарай, в который мы загнали паромот. По крайней мере, подбирался он именно к нему, разглядывая ведущие туда следы.

— Кажется, вопрос с паромотом мы вчера закрыли раз и навсегда, — устало произнес я. — Я вообще не понимаю, почему ты лезешь в наши договоренности с Сергеем Михайловичем.

— Потому что он обещал этот паромот мне! — с обидой произнес папаша.

Ох, детский сад, штаны на лямках.

— А ты чего, сам себе такой заказать не можешь? Мама денег не дает? Мужик, очнись, тебе почти сорокет!

— Тридцать шесть, — поправил меня Павел.

— Отлично, у тебя есть еще целых четыре года на то, чтобы окончательно повзрослеть. И с какого ляда отчиму было обещать тебе паромот?

— Ну как же, они ведь все равно скоро с матерью уедут. Она на паромоте ездить терпеть не может, только в экипаже. Значит, они его в городе оставили бы. А тут я узнаю, что паромот у тебя!

— Сдается мне, никто тебе это чудо техники не обещал. Ты просто сам для себя решил, что воспользуешься им, как только хозяин уедет подальше от Смоленска. Ведь так?

Папаша ничего не ответил, но по сердито раздувающимся крыльям носа я понял, что попал в самую точку.

— Слушай, я не знаю, чего ты успел натворить за последнюю неделю, потому что до этого Елизавета Илларионовна в качестве единственного наследника меня не рассматривала. А это значит, ты совсем недавно крупно облажался. И твой залет взбесил ее настолько, что она резко вспомнила, что у нее не только сын, но и внук есть. Поэтому мой тебе совет: завязывай шляться по будуарам.

— Хватит меня отчитывать! Как сговорились все! Сначала мать, потом Сергей, теперь ты еще туда же лезешь!

— Может, это знак? — иронично осведомился я. — И кстати, что натворил-то?

— Меня застали при компрометирующих обстоятельствах с княжной Урусовой.

— Опять незамужнюю соблазнил? — понятливо склонил я голову.

— Да с ней уже половина Смоленска переспать успела! — возмутился Павел. — И братец в ее спальне, такое ощущение, прямо отмашки ждал, чтобы появиться вовремя. Как по нотам все разыграли.

— Похоже, тебя решили пристроить в мужья?

— Да нафиг мне такая женушка сдалась! С ней у меня рога, как у благородного оленя вырастут. Короче, я отказался от женитьбы в категорической форме.

— То есть набил брату лицо и обозвал девушку нехорошими словами?

— Слушай, откуда ты такой умник взялся, а?

— Ты же сам знаешь ответ, так чего спрашиваешь?

Не знаю, как долго продлилась бы еще наша пикировка с папашей, как меня аж накрыло. Прорыв скверны! Огромный! Но где-то достаточно далеко, похоже.

Из дома уже выскочили Кеша и Евдокия, следом вылетела с выпученными глазами Василиса.

— Вася, тихо, мы уже всё знаем, — успокоил я девчонку. — Иди к Вроцлаву и ничего не бойся. Евдокия, не в службу, а в дружбу, принеси, пожалуйста, из спальни мою лопату.

— Попросить запрячь экипаж? — спросил сын шамана.

— Нет, поедем на паромоте, это быстрее.

— Я с вами! — тут же среагировал Павел.

— Вчетвером там не разместимся!

— Ха! Вот увидишь!

— Там, куда мы едем, будет опасно.

— Так выдайте мне оружие!..

Через минут пятнадцать, когда паромот раскочегарился и был готов выдвигаться, я уселся за рулевое колесо и рычаги. Брат с сестрой расположились справа и слева от меня. Лопату, посох и трофейную шпагу Арлатара мы положили себе под ноги. Павел, который таки навязался к нам в компанию, пристроился в багажный отсек и теперь стоял там, вцепившись в мой подголовник.

— Гони! — воскликнул он, аж пританцовывая от нетерпения.

Я тронул с места. Мы с Кешей были как два живых компаса, прекрасно чувствуя направление прорыва, тем более фон скверны, похоже, становился всё сильнее и сильнее, и это был очень нехороший признак. Маски сброшены, карты на стол, Властелин перешел в наступление.

— Да что ж ты плетешься, подбавь мощи! — разорялся над ухом папаша.

В ответ на это я сбросил скорость, и мы предельно аккуратно прошли крутой поворот, в котором я, помнится, в свою первую поездку едва не поставил паромот на два колеса. Папаша пристыженно примолк, но ненадолго.

— Эге-гей! — завопил он, когда мы разогнались на прямом участке дороги. — Жарь, не жалей!

Вот так с шутками-прибаутками мы и прибыли на место. Хвала небесам, что прорыв случился не посреди деревни. Как мы с Кешей и ожидали, на сей раз Властелин облюбовал одно из многочисленных кладбищ. И там сейчас бездумно разгуливало туда-сюда с полсотни костянок, которым явно пока не было отдано сколь-либо осмысленного приказа.

— Ух, ерш твою медь! — высказался Павел при виде оскверненных трупов в разной степени разложения, но страха в его голосе я не услышал, что было хорошим признаком, а то гасить истерику у мужика вдвое старше себя я не нанимался.

И тут Иннокентий потянул меня за рукав и указал в сторону. Высшие силы, это еще что за хтонь на нашу голову?..