Щит света

Глава 20

Мерзейший выдался день, как со всех сторон не посмотри.

Я уже сильно с запозданием сообразил, что моя угроза старшей мачехе сдетонировала четко по графику. Ровно в четверг. Только вот не я сотворил с ними такое, да и планов подобных не имел. Мне было достаточно того, чтобы Новаки убрались подальше от меня и не могли продолжать строить свои козни.

Не знаю каким чудом, видимо, тут эмоции помножились на мои чуть возросшие силы, я смог с помощью мыслеречи достучаться до Спиридона, который, на мое счастье, уже не спал. Поэтому…

Поэтому он примчался сюда, переговорил с Иннокентием, после чего ускакал в Перепелицыно. А затем сюда потянулись люди. Кто-то по распоряжению Савватьевича отправил лошадей и погруженное на подводы имущество в усадьбу с наказом разобрать всё еще до захода солнца. Кто-то занялся покойниками, которых решили захоронить на новом кладбище: там, где я беседовал с угоревшей девочкой в день своего прибытия в этот мир.

Меня никто не трогал. Обходили стороной, будто я чумной. А я сидел и вспоминал наш краткий диалог с ангелом.

— Баланс нарушен! В этот мир пришла скверна!

— Баланс восстановлен. В этот мир привели тебя…

Вот и весь разговор. Крылатый невозмутимо перенес в свет души убитых, а я остался размышлять над тем, не слишком ли много на меня взвалили Высшие.

Еще и Кеша дровишек в костер добавил.

— А ведь сработало предсказание вещей. Ты встретился с отцом и один из вас эту встречу не пережил.

— Не с отцом, а с отчимом. И убил их совершенно точно не я. Хватит натягивать пернатых на неподходящие предметы.

— Предсказания — вещь размытая.

— Но не настолько же!

Темный оступил, видимо, сообразив, что я могу кое-кому и лицо отрихтовать, поскольку настроение было весьма подходящее.

Общая легенда выглядела так: несмотря на нашу ссору, к бывшей семье я испытывал определенную привязанность, поэтому и почувствовал, что с ними происходит что-то в высшей степени плохое. Поспешил за ними и, разумеется, опоздал. А теперь вот сижу там, где лишился всей семьи, и размышляю о чем-то горестном. Я же не какой-то злодей, который будет в радости прыгать на костях.

— Поехали домой, — ко мне подошел Спиридон, выглядящий до крайней степени усталым. — Экипаж стоит вон там, — показал он на дорогу, проходившую через роковую поляну.

— Поехали!

Я рывком поднялся с земли. Кем бы ни был тот, кто все это организовал, он имел персональный зуб на меня.

Этот вывод буквально лежал на поверхности. Мало герба семейства Эндиры, так он решил попрактиковаться на моих бывших родичах.

И нет никаких сомнений, что это была именно практика. Следим за руками.

Властелин создал предположительно трех сеятелей.

Трое сеятелей попробовали свои силы и создали трех оскверненных селян, которых утихомирил Иннокентий.

Далее была история с Василисой, франтом и закономерный итог в виде высушенного в пользу Властелина франта.

Затем оставшиеся два сеятеля напали на Новаков, направлявшихся к своей шляхетской родне. Как я это понял? Узоры печати скверны слегка различались, да и в целом были тонкости, указывающие на то, что над трупами поработал не один, а два осквернителя. За собой восставших мертвецов никто ни звать, ни уводить не собирался.

И это говорило о том, что они тренировались! Скверне пока не были нужны ни живые, ни мертвые оскверненные. Властелину всего лишь надо было убедиться, что сеятели смогут выполнить свое предназначение. Вполне вероятно, наше появление на поляне спугнуло их и не дало до конца досмотреть на результат. А может, мы даже никого не спугнули. Перчатки сеятелей надежно экранировали эманации скверны, а это значило, что они вполне могли застать наш приезд незамеченными. Еще и порадовались, небось, что за собой прибирать не пришлось. Все же как ни крути, но восставшие мертвецы изрядно напугали бы селян.

И почему-то для практики подручные Властелина выбрали именно Новаков, хотя у них было море возможностей найти другие жертвы и не устраивать массового убийства.

Стоп. Новаки еще вчера утром не знали, что им придется срываться с насиженного места в Перепелицыно. Значит, убийцы следили за ними уже давно. Не исключено, что с того самого момента, как я с помощью Елизаветы Илларионовны и Сергея Михайловича выпроводил семейство из усадьбы…

Я уверен, что выбор жертв был неслучаен.

И что самое паскудное, похоже, Властелин знает обо мне куда больше, чем я о нем.

От собственной беспомощности хотелось рычать и кидаться на стенку. Если бы это хоть чем-то мне помогло, честное слово, так бы и поступил.

— Не знаю, вовремя ли об этом говорить, — нарушил тягостное молчание Спиридон, — но народ будет ждать того, что ты станешь искать убийц. И найдешь.

— А разве этим не должны заниматься полицейские? Которые потом еще и предъявят мне за то, что я у них под ногами путаюсь и расследованию мешаю?

— Тю! — присвистнул Спиридон. — До Смоленска далеко. Может, и пришлют к нам кого проштрафившегося для проформы, да чего он нарасследует?

— Должны прислать. Не просто селянина грохнули, а целого герцога с семейством.

— Вот тебе и ответ, почему именно тебе надлежит начинать убийц искать. Люди просто не поймут другого. Сочтут, что правитель из тебя серединка на половинку. А я только-только с арендаторами Луцкого общий язык нашел, детали переезда к нам обсудил. Эх, как же невовремя всё приключилось!

— А трагедии вообще когда-нибудь вовремя случаются? — буркнул я, но ответа не получил.

Что ж, вот теперь и становится ясно, почему Демьяна безнаказанно мучили: до Смоленска далеко! И я был вполне в своем праве прибить Матеуша в день рождения, чего бы там мне не наговорил Сергей. Силам правопорядка нет дела до того, что творится в глубинке. Воруй, убивай, гусей не забывай…

Хм, но в случившемся определенно был и положительный момент. Если раньше бы мои расспросы и поиски сеятелей вызвали бы у селян удивление, то сейчас все воспримут это как должное. И скорее всего, пойдут мне навстречу. Отныне каждый из арендаторов и работников Пятигорья может стать моими глазами и ушами. Попробуй проскользни мимо такой сети разведчиков, особенно если ты не можешь нигде появляться без гребаных перчаток!

Видят Высшие, я не хотел такой судьбы для Новаков, но я выжму из сложившейся ситуации всё возможное.

— Когда похороны?

— Да завтра утром всё и справим, чего тянуть? Мужиков я уже отрядил могилы копать.

— А гробы?

— С этим проще, в Больших Заимках у плотника запас есть, а чего не хватает, сегодня доколотит.

— На твой взгляд, много людей придет?

— Достаточно, — кивнул Спиридон и пригладил несуществующую бороду, после чего одернул руку. — Есть те, кто вообще ни одних похорон не пропускает. Ну и люди ожидают, что поминки будут. А от угощения никто не откажется.

— Распорядись тогда столы возле усадьбы расставить. Пусть Вроцлав Василисе надежных помощниц выделит, еды должно хватить на всех. Скажи, что я всех зову. Чем больше народа придет, тем лучше.

— Задумал что-то? — моментально смекнул заместитель.

— Именно, — кивнул я, но в детали вдаваться не стал.

Дома ко мне подбежал суслик и виновато попытался извиниться за то, что его не было со мной. Я устало погладил фамильяра и заодно рассказал ему, чем он будет заниматься завтра. Цап с радостью подтвердил, что все исполнит в лучшем виде. Похоже, быть отцом, пусть и приемным, оказалось для него утомительным занятием. Мышей для кисы налови, сделай ей массаж спинки да за ее слепышами несмышлеными присмотри… Уж лучше служителей скверны вместе с хозяином гонять!

Раздав все необходимые поручения, я отправился в кабинет и как раз успел воспользоваться кольцом, пока солнце не покатилось к закату. Завтра будет еще один непростой день, и мне стоит быть готовым ко всему. И если до этого я чувствовал себя как выжатый лимон, то мамино наследство подарило мне чувство бодрости и спокойствия. Эфир аккуратно расширил энергетические каналы, ровно настолько, чтобы они окрепли, но не порвались, а я вновь подивился, откуда у Черкасовой-старшей взялся такой необычный артефакт.

На следующий день на кладбище и впрямь было многолюдно. Полторы сотни человек минимум. Ох, справится ли Василиса? Пойди успей наготовить на такую прорву народа, чтоб никто голодным не ушел. Ладно, это мелочи на фоне всего прочего…

Я подождал, пока гробы с телами Новаков опустят в могилы, после чего обратился к селянам, усилив свой голос магией света.

— Страшная беда постигла семью герцога. Вы знаете, мы были в ссоре, и поверьте, повод для этой ссоры имелся значительный. Позавчера я встречался с Матеушем и убедил его, что нам лучше жить как можно дальше друг от друга. И он, приняв мои доводы, собрался в путь. Путь, который прервался так быстро и так трагически. И я хочу обратиться ко всем вам, ведь жертвой этих убийц может стать любой…

По толпе прошел рокот недоумения. Люди переглядывались и явно не понимали, к чему я веду свою речь.

— Вы узнаете их по белым перчаткам, которые они никогда не снимают, иначе любой может заметить их оскверненные руки. Руки, которыми они могут коснуться любого, и это приведет живого человека к смерти, а мертвого — к жуткому посмертию, которого ни один из нас не хотел бы себе пожелать. Я знаю только о двух таких людях, аристо и его кучере, но их может быть куда больше. Поэтому прошу вас о двух вещах. Будьте осторожны, не позволяйте им касаться себя. А если увидите или узнаете что-то о них, расскажите мне, и я достойно вознагражу вас за информацию об убийцах.

С этими словами я подошел к могиле Матеуша, подхватил ком земли и бросил его на гроб, после чего по очереди проделал то же самое с остальными могилами. Это стало сигналом для остальных: люди подходили, бросали горсти земли на гробы и прощались с ушедшими. Кое-кто из бывших слуг наверняка поминал эту семейку добром, а я не видел никакой причины в чем-либо их разубеждать.

Когда все желающие простились, мужики подхватили лопаты и принялись споро засыпать могилы. Как назло, на улице припекало, и от зноя кружилась голова, поэтому гробокопателям пришлось нелегко. Хорошо, что Спиридон, предвидя подобное, запасся флягами с холодной родниковой водой.

Помимо воли мысли вновь вернулись к Новакам. Казалось бы, я должен испытывать что-то вроде злорадства, памятуя, как Демьяна сначала травили, а затем до смерти измучили. Как по велению старшей жены едва не разорили могилу Милолики. Но нет. На душе была лишь лютая усталость и осознание того, что так или иначе, но я отомщу сеятелям и Властелину за то, что они натворили. И за оскверненных селян, и за Василису с матерью, и за мою бывшую семью.

Поминальные блины и кутью смели со столов в мгновение ока, хотя на мой взгляд их было заготовлено с изрядным запасом. Тут же бойкие селянки принялись выносить из дома пузатые супницы с разными кушаньями, а народ споро начал раскладывать еду себе на тарелки. После третьей чарки я счел, что могу уже не торговать лицом и зашел в дом: людям и без меня было с кем пообщаться. А всё остальное выполнит Цап.

Василису я нашел в кухне. Выглядела она неважно: под глазами синие круги, в руках поварешка, размахивая которой, она объясняла помощницам, что выносить следующим.

— Всю ночь не спала? — спросил я ее.

— Ага, — кивнула Вася. — Спасибо, что их пригласил, — кивнула она на разносчиц, — иначе бы мне совсем тяжко было.

— Только не говори, что ты на этакую ораву всё в одиночку готовила!

— А как же иначе? Еще бы сталось с кого-нибудь отравы подмешать, а потом только и было бы разговоров, как граф простой люд не уважает. Не-не, овощи почистить и порезать — это пускай. А остальное уже моя вотчина.

Я лишь покачал головой. Васина паранойя оказалась куда сильнее моей.

— Иди приляг, — велел ей я. — Теперь уже и без тебя справятся. Давай-давай, я же вижу, что еле на ногах стоишь.

Василиса попыталась возразить, но как-то неуверенно, так что я просто подхватил ее на руки и донес до ее комнаты. Заснула она, кажется, еще в моих объятьях, даже не коснувшись кровати.

— Вроцлав, — нашел я управляющего. — Можешь попросить дочь, чтобы она присмотрела за Василисой? Девчонка на себя такой груз взвалила, что я за нее боюсь.

— Хорошо, — кивнул он. — Иоланта как раз в библиотеке себе книгу по душе нашла, вот и почитает возле Васеньки, заодно и приглядит.

Иннокентий с сестрой обнаружились в кабинете, что вызвало у меня легкое раздражение. Всё-таки это мой дом, а они здесь только гости, однако же свободно ходят везде и разрешения не спрашивают.

— Гляжу, вы тоже сбежали с поминок.

— Вслед за тобой, — пожал плечами Кеша. — Я счел, что после этого любой гость уже считается отдавшим дань памяти погибшим и волен делать, что хочет. Думал, что ты сразу придешь в кабинет, только, похоже, ошибся. Мы тебя здесь ждем-ждем, а ты все торопишься.

— Ты рассказал всем о сеятелях, — Евдокия посмотрела на меня в упор.

— А что, это был секрет? Или люди могут быть спокойны, когда рядом с ними ходят такие чудовища? Сеятели знают обо мне и о том, где живу я и дорогие мне люди. Резонно предположить, что убийство Новаков — это не только тренировка по обращению мертвецов в скверну, но и жирный намек лично мне. Что ж, я принимаю этот вызов. И со своей стороны сделаю все возможное, чтобы осложнить миссию сеятелей. Если раньше они разгуливали по окрестностям, ничего не боясь, то теперь пусть прячутся. Потому что каждый, кто увидит их перчатки, волен подойти и спросить: а что это ты, мил человек, под ними прячешь, уж не скверну ли? А то и спрашивать не станут, ткнут вилами, и разговор короток.

— А ты не боишься, что люди наговорят тебе небылиц просто в расчете на вознаграждение?

— Боюсь, — честно признал я. — Но всё-таки надеюсь на их порядочность.

И тут дал знать о себе Цап. Я поднял руку, призывая тем самым к тишине, и вслушался в сбивчивую мыслеречь фамильяра. Ого, надо же, как интересно…

— Сеятелей видели, но не здесь, не в Больших Заимках, а в Пятигорье, причем вчера днем.

— Откуда известно?

— Один из арендаторов повез туда овощи сдавать. Сеятелей видел мельком, счел, что какая-то важная персона из города к руководству приехала. Теперь вот обсуждает с соседями, говорить мне об этом или нет, поскольку не слишком-то уверен, что это они. Экипаж, говорит, дорогой был, и кучер важный, ни на кого внимания не обращал. Но перчатки у него были белые. А теперь, дорогие мои, вопрос на миллион. Могут ли сеятели испортить продукцию, да так, чтобы люди этого не заметили, съели отраву и пополнили собой ряды оскверненных?

Брат с сестрой переглянулись.

— Сомнительно, — покачал головой Иннокентий. — Люди же не падальщики, протухшее не купят, а если и купили, то выкинут.

— Тогда что сеятели забыли в Пятигорье?

— Может, подбирают себе кого-то в компанию? Кого-то, кто по работе общается с кучей народа и в любой момент может их осквернить.

— Версия хорошая, но только если предположить, что массовое осквернение должно начаться со дня на день. Иначе люди нового сеятеля быстро вычислят по тем же перчаткам. Я ведь не просто так людей на поминки собрал в таком количестве. Известие о том, как выглядят убийцы, очень скоро разойдется по округе, или я ничего не понимаю в людях.

— Ну, сеятели могли нарочно показаться, чтобы тебя понервировать, — предположила Евдокия. — Утром с Новаками расправились, затем в Пятигорье отправились, прекрасно зная, что рано или поздно ты об этом узнаешь.

— Пусть так. Но зачем им меня еще сильнее дразнить? В чем смысл?

— Похоже, это что-то личное, — заметил Иннокентий.

— Я в прошлой жизни так Властелину насолил, что он кушать не может, пока мне гадость не сделает? — хмыкнул я. — Так он, напротив, благодарить меня должен за тот всплеск энергии, что позволил ему обратно в человека переродиться и в новый мир попасть.

— И всё-таки я считаю, что я прав, — упрямо заметил Кеша.

Я не стал с ним спорить, тем более что Цап передал мне еще одно сообщение, о котором я не стал говорить своим соратникам.

И дело было даже не в личности шпиона, которого выявил суслик, а в том, кому именно он отправил весточку…