Стажер магического сыска 3

Глава 5

Успенские, между тем, не отставали. Оказавшись за воротами, Ольга взяла Глеба под руку:

— Как вы смотрите на то, чтобы отужинать у нас сегодня?

— Не уверен, что смогу, — попытался уклониться от предложения Глеб. — Анна Витольдовна не здорова, и контора сейчас на мне, а…

— С Анной что-то случилось? — Успенский впился взглядом в Буянова. — Это серьёзно? Где она?

— Ничего опасного. Подвернула ногу, сейчас должна быть дома, — начал успокаивать его Буянов.

— Ольга, я еду к Анне. Встретимся позже, — обратился Павел к кузине и, повернувшись к Глебу, добавил: — Рад был знакомству.

— Аналогично, — кивнул Глеб.

— Что ж, раз Павлуша уезжает к даме, может, вы всё же прокатитесь со мной в санях? — Ольга чуть склонила голову, лукаво глядя на Глеба.

— Очень бы хотелось, но у меня дела. Может, в другой раз? — отнекивался Глеб.

— Отсюда до центра города — пусть не близкий, но путь. А сейчас так холодно и скользко, вы же не хотите тоже подвернуть ногу, как ваша коллега? — Успенская одарила Глеба улыбкой. — Соглашайтесь, я высажу вас, где пожелаете.

— Что ж, — сдался Буянов, — тогда к дому Мартынова, если вам не сложно.

— Никаких сложностей. Но зачем?

— Потерял там вчера брошь от шейного платка, а она у меня от маменьки, — соврал Глеб.

— Понимаю. Значит, едем к Мартынову, — согласилась Ольга, направляясь к саням.

Сани неслись так быстро, что ветер свистел в ушах. Глеб, придерживая цилиндр, ощущал себя посетителем парка развлечений: тот же адреналин, та же прыть, разве что без кульбитов. Бубенцы звенели свою неповторимую мелодию. Ямщик свистом подгонял белоснежную тройку. В голову сами собой лезли слова песни про трёх белых коней.

— Нравится вам? — крикнула Ольга, поворачиваясь к Глебу.

— Очень, — признался Буянов.

— А ещё отказывались, — женщина засмеялась. — Ну ладно, полихачили — и будет. Мирошка, помедленнее, а то с паровиком столкнёшься!

— Как скажете, госпожа, — откликнулся ямщик, и кони пошли медленнее.

Глеб с сожалением вздохнул, но тут же пообещал себе, как будет время, ещё раз прокатиться — и Порфирия взять, и Анну. Им наверняка тоже понравится.

Меж тем улицы стали оживлённее: паровики и розвальни заполнили дороги. Сани едва ползли в этой толчее, и оттого путь до дома Мартынова занял достаточно времени.

Наконец показался особняк с его траурными лентами и печалью, застывшей в оконных стёклах.

— Здесь я вас оставлю. Спасибо за поездку, — Глеб улыбнулся Ольге.

— Вам спасибо за составленную компанию, — откликнулась госпожа Успенская. — А если передумаете насчёт обеда, буду рада видеть.

Буянов выпрыгнул из саней, кивнул спутнице и, развернувшись, двинулся к дверям. За спиной послышался свист, и звон бубенцов оповестил об отъезде саней.

Поднявшись по ступеням, Глеб, воспользовавшись дверным молоточком, постучал. Дверь открыли почти сразу, точно слуга стоял у порога, ожидая кого-то. Увидев Буянова, старик глубоко вздохнул и поклонился:

— Чем могу помочь, господин?

— Глеб Яковлевич Буянов, из детективного агентства. У меня к вам несколько вопросов.

Слуга дрогнул — что не укрылось от взгляда Глеба:

— Да о чём же, господин Буянов, мне вам рассказывать?

— Для начала давайте я зайду в дом. А после решим, есть у вас для меня информация или нет.

Старик нехотя отступил, и Буянов перешагнул порог. Дом всё ещё хранил тяжёлый запах смерти: ладан, перемешанный со свечным воском, точно пропитал каждый уголок. Занавешенные окна плохо пропускали солнечный свет, отчего в комнатах царил полумрак.

Буянов покосился на зал, где давеча проходило прощание с Мартыновым. Заходить туда снова ему не хотелось, впрочем, и слуга, видимо, не собирался его туда приглашать:

— Идёмте на кухню, если вы не возражаете, — предложил старик. — Там и поговорим.

Вместе они миновали анфиладу комнат и очутились на просторной кухне. Тут, в отличие от остального дома, в окна лился холодный зимний свет, а потрескивающая печь создавала хотя бы подобие уюта.

— Кофе или чай желаете? — уточнил слуга.

— Кофе, пожалуйста. Но без яда, — пошутил Глеб, и старик поморщился, явно не оценив шутку.

Сев за стол, Буянов снял перчатки и шляпу, огляделся:

— Я не расслышал, как вас зовут?

— Лука Трофимович Куницын, — отозвался старик.

— Приятно познакомиться, — улыбнулся Глеб. — Так вот, господин Куницын.

— Давайте без этого, — попросил его старик. — Господами хозяева были. А я — Лука.

— Разрешите хотя бы по имени-отчеству. Всё же годы.

Слуга оглянулся, с удивлением взглянув на Глеба:

— Вы, господин Буянов, точно с Луны свалились? Разве ж мне обидно за имя моё? Ничуть. Так что говорите. Чего хотели? Лука вам всё скажет.

— Расскажите, как умер господин Мартынов.

— Да что тут рассказывать? — слуга нахмурился. — Страдал он по своей супруге. Так страдал, что не выдержал — вот и принял яду. Уж лучше так, вместе, чем порознь.

— И вы его сразу же нашли и полицию вызвали? — уточнил Глеб.

Старик поставил чашку перед Глебом, молча налил в неё кофе и уже хотел отойти, но Буянов ухватил его за руку. Стыд — яркий, как фейерверк; горечь, точно полынная трава; и страх, едкий как щёлочь, — тут же передались Буянову. Не отпуская руку старика, Глеб повторил:

— Вы сразу же вызвали полицию? Ну же, рассказывайте. Вам нечего бояться.

Он поделился с Лукой лёгким покоем и добродушием.

Лука отвел взгляд, убрал руку и буркнул:

— Как нашел, так и вызвал.

— Вот как, — протянул Глеб. — А я ведь, знаете, подозреваю другое. Что вы отнюдь не сразу позвонили в участок. Вот только думаю: отчего так сделали? Возможно, вы и отравили хозяина, а после ждали, когда яд подействует, заметали следы. Так это было? Вы убили Андрея?

— Нет, нет! — воскликнул Лука, шарахаясь от Глеба, как от чёрта. — Я его с младенчества нянчил! Неужто вы думаете, господин Буянов, что старый Лука удумал вред причинить своему хозяину? Да я лучше б сам мёртвым лёг, знай, что так будет! Да только не ведал того, не мог! Отослал меня хозяин прочь…

— Во сколько отослал? И не вздумайте врать, а не то придётся передать дело в околоток. Там вас враз расколют. Приедет прокурор Лихорубов — слышали о таком? И вызнает всё, что скрыли. А после повезёте свою старость в Сибирь.

— Да пусть хоть кого зовут! А всё одно — не повинен я в смерти Андрея Никодимовича! А то, что решил его репутацию сберечь, — так в том моя служба! — возмутился старик и, охнув, схватился за сердце.

Глеб тут же вскочил, помог старику сесть на стул, подал воды. Смерти слуги он ни в коем случае не желал, но переживание за здоровье Луки соперничало с ликованием: чутьё не подвело — что-то здесь было не так.

Подождав, когда румянец вернётся на щёки старика, Буянов сел рядом и вновь взял его за руку:

— Поделитесь со мной, Лука Трофимович. Что вы скрыли? А я уж постараюсь, чтобы честь вашего хозяина не пострадала.

Лука судорожно вздохнул, достал платок и промокнул глаза:

— Как хозяйка умерла, Андрей Никодимович в тоску впал. Оно и ясно — у меня у самого душа рыдала. Но я поддерживал его как мог. И когда он девятый день отвёл, поехал на кладбище с супругой побыть… А вернулся оттуда сам не свой. Кричал мне: «Лука, неси, что там от Настасьи осталось! Бумаги все неси!» Ну, я принёс. Она же не успела получить то наследство проклятое, так его моему господину душеприказчик привез. А там что? Книги да дневники исписанные — тоже мне богатство! Только вот Андрей Никодимович их схватил и вновь куда-то умчался. А когда вернулся — глаза блестят, сам дрожит. Я перепугался: мало ли — лихорадка? А он: «Нет! Заживём теперь, Лука! Так заживём — все местные богатеи нам кланяться станут!» Ну, верно, умом тронулся с горя. Понимаете?

— Конечно. Это тяжёлое испытание, — поддержал старика Глеб. — А дальше что было?

— Я ему не поверил, но деньги и впрямь появились. И давай он кутить — иначе не скажешь! В юности так не кутил. С утра уедет, а вернётся пьян, разнуздан — того и гляди, женщину с собой приведёт. Стыдоба-то какая! У нас над дверьми ещё траурные ленты висят, а он вместо печали род позорит. Три дня такое продолжалось. И в последний раз, как уехал, он мне сказал: «Ты из дому уйди. На укор твой смотреть противно. Если Настя в гробу, так я-то жив!» Ну, что с господином спорить? К ужину накрыл да ушёл. А когда поутру вернулся — увидел его бездыханного. Кинулся к телефону, а после подумал: «При жизни господин мой себя позорил, так я хоть в посмертии его честь сохраню». Выждал я до обеда и лишь тогда полицию позвал.

— Лука Трофимович, вы понимаете, что, возможно, господина Мартынова отравили? А вы своими действиями дали убийце возможность скрыться.

— Всё я понимаю. Не дурной! — Только если и так — пусть о нём помнят, как о безутешном вдовце, а не о гуляке, которого Бог наказал. — Лука глянул на Глеба. — И вы мне обещали, что позорить его не станете.

— Не стану, — согласился Буянов. — Но убийцу найду. Скажите: он в тот вечер один был?

— Нет, — отмахнулся слуга. — Фужеров два было. Да я один убрал.

— И вы не знаете, кто с ним находился и куда он ездил? — нахмурился Глеб.

— Я не спрашивал, а он не говорил. Всё прочее — пустое.

В кухне воцарилась тишина. Остывал кофе, тикали часы да потрескивала печь.

— Я, пожалуй, пойду, — Глеб поднялся. — Спасибо вам за то, что доверились. Сделаю всё, что в моих силах.

Лука промолчал, и Буянов понимал: старый слуга для себя уже решил, как правильно, и иное ему не нужно. Однако самому Глебу не давала покоя вся эта история, и оставить как есть он не мог.

Буянов направился к выходу, размышляя, как бы разузнать, где и с кем бывал Мартынов. Он ещё раз глянул на зал прощания — и тут шлёпнул себя по лбу.

— Лука Трофимович, позвонить от вас можно?

— Звоните, господин Буянов. Чего б нет? — согласился слуга, вышедший провожать гостя.

Глеб быстро набрал номер и, едва сигнал пропал, крикнул:

— Девушка, соедините с домом Успенских!

Пикнуло, зашумело. Буянов улыбнулся, услышав голос новой знакомой:

— Ольга Валентиновна, это Глеб Яковлевич. Ваше предложение об обеде в силе? Да? Тогда подскажите адрес — уже еду!

Ещё раз поблагодарив старика, Буянов покинул дом Мартыновых, оставляя за спиной чужую печаль и чужой позор.

Ольга Валентиновна встретила Глеба с улыбкой:

— Господин Буянов, вы как раз к столу. Идёмте — там только вас и не хватает.

— Не ожидал, что у вас будут ещё гости, — признался Глеб, отдавая пальто прислуге.

— Да что вы! Все свои, — усмехнулась госпожа Успенская, провожая Буянова в гостиную.

Кем бы ни был Успенский, а обстановка комнаты не уступала дому губернатора. Хрустальная люстра с подвесами переливалась будто самоцветы. Глубокий камин, отделанный змеевиком, дышал жаром. Дубовый паркет, начищенный до блеска; стеновые панели, обтянутые тканью; и тяжёлые бархатные портьеры, подвязанные золотыми шнурами. Однако сейчас даже не убранство привлекло внимание Глеба.

К его удивлению, кроме Павла Евгеньевича, тут же находились Анна и Порфирий.

— Ну, наконец-то вы прибыли! — заважничал кот. — Совсем о друзьях не думаете! А у меня, может, уже живот с голоду прихватило, вас ожидаючи. Разве так можно? Никакой заботы о близких, никакого понимания!

— Если бы я знал, что вы тут без меня погибаете, летел бы на крыльях, — съехидничал Глеб, садясь за стол.

— Порфирий Григорьевич преувеличивает, — отозвалась Анна. — Мы только приехали. Буквально перед вами.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался Буянов.

— Благодарю, всё в порядке, — отозвалась Анна. — Вот видите, даже приняла приглашение Павла Евгеньевича. Право, он очень настаивал.

— Я приехал как раз вовремя, чтобы уговорить госпожу Воронцову составить нам компанию, — согласился Успенский. — И, конечно же, пригласил Порфирия Григорьевича, который, как мне показалось, трапезничал.

— Маковая росинка, не больше и это не отменяет того момента, что я готов съесть слона, — признался кот.

— Ну, слона у нас нет, а вот уха со стерлядью, мидии с кислым соком и филе осетра имеется. Уважаете ли вы такое, Порфирий Григорьевич? — поинтересовался господин Успенский.

— Приемлю, — согласился кот, запрыгивая на стул и укрывая лапки хвостом.

— Вот и славно. Сейчас всё принесут, — пообещала Ольга, садясь по правую руку от Глеба и расправляя салфетку на коленях. — Глеб Яковлевич, вы нашли, что искали?

— Да, спасибо, что помогли, — поблагодарил Буянов.

— Разве это помощь? Небольшая услуга. Но теперь за вами ответ, — она погрозила пальцем.

— Что ж, рассчитывайте на меня в любом деле, — заверил её Глеб и заметил, как дёрнулся уголок рта Павла — точно ему это пришлось не по душе.

— А я вот чего не пойму, — Порфирий завертел головой, — у вас что, собака дома водится?

— С чего вы взяли? — Успенский взглянул на кота, чуть хмурясь.

— Запах, понимаете ли, чую. У меня ведь не только нежный желудок и ранимая душа, но и чуткий нюх, — похвастался Порфирий Григорьевич.

— У нас нет пса, — резюмировал Павел и посмотрел на сестру. — Или я чего-то не знаю?

— Конечно нет, — Ольга всё так же улыбалась собравшимся. — Это у прислуги имеется. От них, верно, и запах идёт, а Порфирий Григорьевич его чует. — Она взглянула на кота. — Мне доводилось встречать говорящих котов, но вы среди них стоите наособицу. Вашим друзьям очень повезло.

— О, вы не знаете, насколько правы! — обрадовался кот. — Они вам не рассказывали, как я добрый десяток раз спасал их от смерти? Так я скажу!

Глеб уже представил, что сидеть им тут до утра — с учётом того, как Порфирий любит рассказывать до мелочей, вспоминая разные сцены, припоминая каждую подробность. Впрочем, тут принесли первое, и собравшиеся отвлеклись на еду.

Когда дело дошло до сладкого и на блюдцах тонкого фарфора внесли бланманже, а в чашки с китайским узором разлили чай, Глеб решил вернуться к беседе.

— Павел Евгеньевич, ваша прелестная кузина рассказала мне, что вы были знакомы с покойным Мартыновым.

— Глеб Яковлевич, ну к чему омрачать такой прекрасный обед? — возмутилась Ольга. — Давайте поговорим о чём-то более приятном. Например, о музыке. Вы как к ней относитесь?

— В целом положительно, — осторожно начал Глеб, вспоминая, что вообще слушали в девятнадцатом веке, чтобы не сесть в лужу. — Но я всё же хотел бы узнать у вашего кузена…

— Глеб Яковлевич, — Анна одарила его холодным взглядом, — давайте будем хорошими гостями и не станем поднимать те темы, которые хозяевам не по душе.

— Да слушайте Анну Витольдовну, она в отличие от вас умеет себя вести в обществе, — поддакнул кот.

— Да я только то и хотел, что узнать. Но нет — так нет, — Глеб пожал плечами.

— Дамы, ну что вы, в самом деле, накинулись на господина Буянова? Я отвечу — мне не сложно. Знал его ещё с юных лет, вращались в одних кругах. Видите — никакого секрета, — Павел улыбнулся Анне, и та ответила ему взаимностью.

— Стало быть, и вы знакомы с ним давно? — повернулся Глеб к Ольге.

— Ах, нет, что вы! Моя юность прошла в столице, а с покойным Мартыновым я познакомилась буквально на прошлой неделе в музыкальном салоне мадам Сарбо. И тут мы вновь возвращаемся к музыке. Вы любите романсы? Вот я терпеть не могу — тоску наводят, и не больше, — поделилась Ольга Валентиновна.

— Скажу прямо: я вырос в сельской местности и оттого в музыкальных салонах не бывал, — Буянов изобразил раскаяние.

— На мой взгляд, вам повезло — немного потеряли, — усмехнулась госпожа Успенская. — По мне, так лучше на санях прокатиться. Как вы на это смотрите? Вечером за городом чудо как хорошо: белоснежная даль, звёзды с плошку и ветер в лицо! Тут-то в городе их не видно — один дым да смог от этих труб.

— Кузина, эти трубы кормят большую половину города, — напомнил ей Павел Евгеньевич.

— Я отношусь к другой половине, — отмахнулась Ольга, недовольно встряхнув головой. — Так что, Глеб Яковлевич, поедете кататься? — Ольга подмигнула Глебу и глянула на брата. — Кузен, вы с госпожой Воронцовой и Порфирием Григорьевичем составите нам компанию?

— Простите меня, но сегодня у нас ещё есть работа, — Глеб изобразил раскаяние. — Вот в другой раз — обязательно, даю слово.

— Неужели и вы отправитесь в агентство? — господин Успенский вопросительно взглянул на Анну, но та, уловив намёк, лишь коротко кивнула.

— Сами понимаете, детективов ноги кормят.

— Но вы же больны, — возмутился Успенский.

— Всё в порядке, Павел Евгеньевич. К тому же Глеб Яковлевич и Порфирий Григорьевич за мной присмотрят, — Воронцова тихо улыбнулась, и Глеб подумал, что подле Успенского она ведёт себя непривычно.

— Что ж, пусть так, — согласился Успенский. — Но завтра я могу заехать за вами?

— Обговорим это позже, — предложила Анна.

Глеб взял чашку и, поймав взгляд Воронцовой, прочёл в нём вопрос. Что ж, ему стоило объясниться, но для этого надо было покинуть гостеприимный дом.