Стажер магического сыска 3

Глава 2

За месяц участок особо не изменился. Разве что дежурный глядел строго и не дремал на своём месте, но так же суетились городовые, да покрикивал на подчинённых Кузьма Макарович.

— Никодим! Ну, я тебя спрашиваю, где опись аурографий от вчерашнего дня? С чем я на поклон к начальнику пойду, а? — сыщик нервно пригладил усы.

— Да что ж, мне теперь не спать, не есть прикажете? — возмутился аурографист. — Я и так вчера допоздна сидел в этой клетушке. Сами попробуйте в ней поработать — от духоты и помереть недолго.

— Ты мне зубы не заговаривай. Иди работай. И чтоб через полчаса все снимки у меня на столе были!

— Ох, и суровы вы, Кузьма Макарович, — Анна улыбнулась сыщику. — Ну, как вы тут?

— Анна Витольдовна! — обрадовался Кузьма. — Как я рад вас видеть! Безумно вас не хватает с Глебом Яковлевичем. Начальство новое лютует — сил нет. А я один разве могу разорваться? И тут, и там, и днём, и ночью?

— Ну, что же, новых детективов нет?

— Да кто к нам пойдёт? — отмахнулся сыщик. — Говорят, запрос сделали, а толку? — Он понизил голос. — Если уж главного тщедушного прислали, то что ждать от прочих?

— Кхм, — за спиной Кузьмы появился мужчина нездорового вида: бледный, с острыми скулами и столь тонкими губами, будто их и не было вовсе. Серый костюм сидел на нём крайне неловко. Чёрный шейный платок обвивал тощую шею, точно удавка. Резко взмахнув рукой, он расправил лорнет и уставился сквозь его стекла на сыщика. — Кхм, — повторил он. — Кузьма Михайлович, я уже полчаса жду ваш отчёт, и, увы, он так и не появился у меня на столе. Изволите объясниться?

Сыщик вздрогнул и, резко обернувшись, густо покраснел:

— Ох, Владимир Филиппович, умеете вы подкрасться! Чуть сердце не прихватило, — Кузьма Макарович пригладил усы. — Я б давно у вас был, да Никодим, зараза, аурорафии не подготовил!

— И потому вы решили поточить лясы с барышней? — уточнил начальник.

— Да это ж Анна Витольдовна, свой человек.

Тщедушный тип перевёл взгляд на Анну:

— Госпожа Воронцова? Верно я понимаю?

— Именно так, — кивнула Анна. — Приятно познакомиться.

— Кхм. Пожарский, Владимир Филиппович, — отозвался начальник, не сводя с неё взгляд. — Вы к нам по делу? Если решили вернуться, то я, возможно, приму ваше прошение. Понимаю, что на вольных хлебах в столь маленьком городке жить крайне тяжко.

— Нелегко, — согласилась Анна. — Но здесь я не затем, чтобы вернуться на службу.

— Жаль, — Пожарский поджал и без того тонкие губы, отчего лицо его стало похожим на череп. — Но раз так, то прошу вас покинуть участок и не отрывать от работы тех, кто готов служить империи и не бежит от сложностей прочь.

Воронцова вскинула подбородок, обмениваясь с новым начальником взглядами:

— Что ж, пожалуй, мне действительно пора, — спокойно ответила Анна, не прерывая «гляделок». — Кузьма Макарович, кланяйтесь от меня Казимиру Игнатьевичу. Буду рада отобедать с вами. Всего хорошего.

— И вам, Анна Витольдовна, и вам, — закивал сыщик и тут же добавил: — А что до Казимира Игнатьевича, так он нынче в госпитале дежурит.

— Благодарю, — Анна резко развернулась на каблуках и поспешила покинуть участок. За спиной послышался щелчок складного лорнета.

Выйдя на улицу, Анна глубоко вздохнула морозный воздух. Обвинение Пожарского в её отказе служить империи звучало как пощёчина. Хотя, возможно, толика истины в этом имелась — оттого и тяжело стало на сердце.

— Пусть катится к чёрту, — пробормотала Воронцова, направляясь к паровику. — Без него дел хватает.

Поршни заухали, заводя механизм, и через несколько минут Анна уже ехала по заснеженным улицам в сторону городского Императорского госпиталя имени великой княгини Елены Павловны.

Казимир Игнатьевич оказался в своём кабинете. Сидя за столом, он аккуратным бисерным почерком заполнял медицинские карты, то и дело сверяясь со своими записями.

— К вам можно? — Анна, постучав, приоткрыла дверь.

— Голубушка, часы приёма для кого указаны? — вскинулся эскулап, но, увидев Воронцову, мгновенно смягчился. — Анна Витольдовна, простите, это не вам. Просто замучили родственники — все вопрошают и вопрошают. А я не волшебник, чтобы мигом излечить всех. — Он встал из-за стола и по-отцовски обнял Воронцову. — Давайте садитесь вот сюда, на диван. Да расскажите старику, чем нынче живете, чем дышите. Я так заметил, Глеб Яковлевич за тот месяц ни разу у нас не появлялся. Истинное чудо! Или это вы на него так славно влияете?

— Да какой там, — отмахнулась Анна. — Когда Буянову я мешала влипать в истории? Но вы правы. Покамест всё идёт без эксцессов.

— Вот и славно. Я, право слово, только рад этому, — обрадовался Айболит. — Но тогда что же вас привело сюда? Неужто сами занемогли?

— В порядке. А привела меня исключительно работа, — призналась Анна.

— Ну, конечно, как я мог усомниться, — усмехнулся Казимир Игнатьевич. — Дайте-ка угадаю. Поди, по поводу вчерашнего убийства пожаловали?

— Убитый архитектор, — согласилась Анна. — Я понимаю, что вы можете мне отказать, но убитый был крёстным моей служанки Марфы, так что войдите в положение.

— Ах, какая досада. Передайте Марфе мои искренние соболезнования, — закивал эскулап. — Ну, что ж, голубушка, раз такое дело, то спрашивайте — поделюсь всем, что знаю.

— Как его убили? Чем? Во сколько? Всё, как обычно.

— Смерть наступила часов в шесть утра. Умер от двух ран: одна в животе, другая прямиком в сердце.

— Ножевое или огнестрел?

— А вот тут заминочка, — Казимир Игнатьевич прищурился. — На первый взгляд, вроде как следы от пуль, однако ж ни самих пуль, ни гильз на месте происшествия не найдено.

— Значит, магия? — Анна подалась вперёд.

— Без вашего поискового таланта работать стало, безусловно, сложнее, но да, Кузьма Макарович выявил остаточные следы магического воздействия в области ран.

— Но подождите, — Анна нахмурилась. — Ранения от магических пульсаров не оставляют ран. Ну, в некоторых случаях — покраснение кожи, точно ожоги. Хотя редко у кого атман столь силён.

— И я об этом подумал! — Казимир Игнатьевич хлопнул себя по острым коленкам. — однако повреждение имеется и магия тут явно при делах.

— Ну хорошо. — медленно проговорила Анна задумчиво глядя в окно. — возможно применение зачарованного оружия? Револьвера?

— А где пули? — тут же спросил эскулап, — и если вы предположите что убийца их вынул, так я скажу нет! Никто не притрагивался к ранам.

— Но это точно не ножевое ранение? Лезвие бывает разной формы.

— Исключено, голубушка, исключено. Я не первый год в деле и все эти ваши орудия на зубок знаю, хотя внутренне повреждения чем-то напоминают удар от колющего, но такая смесь это нонсенс! — Казимир Игнатьевич пожал плечами.

— Может это нечто новое, скажем привезенное из-за границы? — предположила Анна, ведь люди постоянно изобретают новые способы убить себе подобных.

— Всё возможно в этом мире, но остаточные следы магии как бы на что-то намекают.

— Да загадали вы мне загадку, — призналась Воронцова, морща лоб.

— Сам в удивлении, впрочем, как и Кузьма Макарович, — признался эскулап. — Голубушка, не морщитесь, вам это не к лицу.

— Я постараюсь, — улыбнулась Анна.

— Вот и славно, — согласился Казимир Игнатьевич.

— Что ж, мне есть над чем подумать. Спасибо большое за беседу, а то с Кузьмой Макаровичем переговорить не вышло — новый начальник прогнал — хмыкнула Воронцова.

— Ах, господин, Пожарский, — теперь поморщился эскулап. — Неприятный тип. Я толком не вникал, откуда его нам выписали, но общаться с ним — точно на сковороде плясать. Славно, что в прозекторскую он не ходок.

— Чувствителен шибко? — удивилась Анна. — А по нему и не скажешь.

— Не переносит холод. Кашель его изводит. Не долеченное в детстве воспаление дало свои плоды, и хоть лекари могут многое, но отрастить ногу или, скажем, обновить лёгкие, увы, нет.

— Во оно что. Ну, здоровья ему, а вам спокойствия, — Анна поднялась с дивана. — Ещё раз спасибо, и давайте в другой раз увидимся за обеденным столом и мирной беседой, а не по делу.

— Я только за, — улыбнулся эскулап.

На том и распрощались.

Заехав в агентство, Анна в дверях столкнулась с Глебом.

— Доброе утро. Вы сегодня рано.

— Моё почтение, — кивнул Буянов. — Дела, дела.

— И как успехи? — уточнила Воронцова, пропуская Буянова.

— Если дело выгорит, на тунец Порфирию Григорьевичу заработаем.

— Что уже неплохо. А где он сам? Внутри?

— Не видел его сегодня, но мы должны встретиться чуть погодя. А что у вас?

— Пока ничего особенного, — слукавила Анна. — Не смею задерживать.

Зайдя в кабинет, Анна первым делом поплотнее закрыла окно. Потрогав радиаторы, вздохнула: опять едва тёплые. Так недолго и до простуды довести. Будет потом, как Пожарский, ходить да кашлять. Раздумывая над странной смертью пожилого архитектора, Воронцова вооружилась энциклопедией по уровню атмана и способам его проявления.

Пролистав книгу Анна не нашла ничего подходящего. Магия как уверял составить воздействует на тонкие сферы человеческой сути, а от того поражает его внутреннее естество, а не наружную оболочку. И хотя упоминались зачарованные ножи, мечи и даже стрелы, толку с них не было. Хотя о последних Анна всерьёз задумалась но вспомнив что Казимир Игнатьевич сказал будто к ранам никто не прикасался сдалась. Ведь вынуть стрелу не повредив тело не возможно.

— Что ж, — сказала она сама себе, — если чего-то нет в книге, это ещё не значит, что этого не существует. Например, как использование лекарской магии для убийств. — Анна помрачнела. Перед глазами вновь мелькнуло безжизненное лицо Глеба и затуманенный взгляд Порфирия. Встряхнув головой, как бы отгоняя прошлое, Воронцова постаралась отстраниться от воспоминаний. Хотя они и без того приходили к ней по ночам, заставляя просыпаться в слезах и с колотящимся сердцем.

Быстро просмотрев почту и не найдя ничего интересного, Анна вновь надела шляпку и тёплую накидку. Пусть до обеда ещё было предостаточно времени, но надежда, что Кузьма Макарович прибудет раньше, всё же имелась. А ожидание не входило в планы Воронцовой, тем более если по городу разгуливает убийца-маг.

Сыщик и впрямь уже сидел за столиком трактира, в котором полицейские нет-нет да отмечали важные события. Заметив Анну, он махнул рукой, и она, помахав в ответ, направилась к нему.

— Я на свой вкус заказал, — сразу же признался Кузьма Макарович. — Уху наваристую да окунь в сухарях. Ну и квасу к ним.

— Вы очень предусмотрительны, — Анна одарила сыщика улыбкой. — С удовольствием разделю с вами трапезу. А покамест заказ несут, может, расскажете мне о вчерашнем убийстве?

— Анна Витольдовна, вот всегда вы так, — хмыкнул сыщик, приглаживая усы. — Вся в делах да заботах.

— Как верно заметил господин Пожарский, я нынче на вольных хлебах. А у нас так: не потопаешь — не полопаешь, — согласилась Воронцова. — Ну, так что расскажете?

— Да спрашивайте уж, чем смогу — помогу.

— Итак, Казимир Игнатьевич уже поведал, что раны две и нанесены, возможно, магией, однако это не точно. Верно я понимаю?

— Смотрю, время вы не теряли, — вздохнул сыщик. — Скорее, непонятно. Лучше б стрелять изволили — всё проще.

— Ну, с каких пор лиходеи упрощают нам жизнь? — удивилась Анна.

— Вот я о том же. А жаль, — согласился Кузьма.

— Жаль, но скажите мне: что по аурографиям видно?

— Если вы про то, остался ли след ауры нападающего, так да. А если про то, опознан ли он, так нет. Подобного снимка в картотеке не нашлось.

— Может, приезжий? — предположила Анна.

— Может, и так, — сыщик поскрёб ногтем по столешнице. — А вот скажите мне, Анна Витольдовна, я так понимаю, подробности вам известны.

— Более-менее, — ушла та от прямого ответа.

— Ага, ну так вот. Зачем старика было убивать? Если грабили, а не ожидали его увидеть, это вроде понятно. Но так крестница его утверждает, что всё на местах.

— Может, она просто не всё знала? — предположила Анна. — К примеру, имелись накопления или облигации.

— Может. Но разве старик не отдал бы их под угрозой смерти?

— Старики бывают чертовски упрямы.

— А если я скажу, что думаю, будто убитого пытали. Потому выстрела два: в живот — для мучений, в сердце — для их прекращения?

— То я вам отвечу, что мы имеем дело не с мелким воришкой, — Анна нахмурилась. — Да и как часто вы слышите о преступниках-магах?

— В больших городах говорят, такие имеются. Нанимают их для особых услуг, но чтобы у нас такое — впервые вижу.

— То-то и оно, — согласилась Воронцова. — В любом случае, надо понять, что такого имелось у убитого, раз его подвергли страданиям.

— Вариантов два: или информация, или нечто материальное, — предположил Кузьма.

— Что ж, тогда, наверное, стоит вместе с его крестницей ещё раз посетить квартиру. Это возможно? — Анна вопросительно взглянула на бывшего коллегу.

— Отчего нет, — сыщик пожал плечами. — Осмотр и съёмку аурографий провели ещё вчера, так что вам карты в руки.

— Благодарю.

— Но вы всё же Пожарскому не попадайтесь, а то и вам достанется за то, что мешаетесь под ногами, и мне головы не сносить, — хмыкнул Кузьма. — О, а вот и обед.

— Обещаю, — заверила его Анна, принимаясь за угощение.

Когда Воронцова распрощалась с сыщиком, то направилась домой. Едва она переступила порог, как из кухни выглянула Марфа:

— Пришли уже? Ранехонько вы нынче. Давайте, прихорашивайтесь, да я вам на стол накрою.

— Марфа, я не голодна, — заверила её Анна. — Да и домой заехала исключительно за тобой.

— Как не голодна? А где-то вы успели перекусить? — служанка удивлённо вытаращилась.

— Отобедала с Кузьмой Макаровичем. Говорили о вашем деле. Собственно, потому я тут: мне нужно, чтобы вы ещё раз взглянули на место происшествия.

— Анна Витольдовна, миленькая, может, не надо? У меня ж сердце разрывается, как я туда вхожу.

— Понимаю, тебе, дорогая моя, тяжело. Но поверь, если бы это не было столь важно, я бы не стала тебя мучать, — Анна вздохнула. — Собирайся.

Марфа подозрительно шмыгнула носом, но спорить не стала. Сняв фартук, она ушла к себе, а после вернулась в уличном:

— Раз надо, значит, надо, — нервно вздохнула служанка.

И Анна подбадривающе обняла её.

Крёстный Марфы жил в небольшой, но уютной квартире недалеко от госпиталя. Войдя внутрь, Анна тут же ощутила знакомый запах — запах железа, смешанный с сырым мясом, запах крови. И хотя следов её в комнате не наблюдалось, ощущение бойни не отпускало.

Будто прочитав её мысли, служанка зашептала:

— Чуете? Смертью пахнет.

— Чую, Марфа, — Анна кивнула. — А ну-ка, постой тут, — велела она и, вскинув руки, начала плести сеть. Обычному человеку со стороны показалось бы, что Воронцова просто стоит, вытянув руки, лишь пальцы подрагивают, будто задевают невидимые струны. Однако сама Анна в этот момент раскидывала сверкающую сеть, считывающую любое магическое воздействие, произошедшее в квартире. Досадно было, что с момента убийства прошло более суток, и всё же Воронцова надеялась, что сумеет заметить хоть что-то.

Чужую магию она не столько увидела, сколько почувствовала. Совсем блёклые мазки дрожали в воздухе, всё больше тая с каждой минутой. Однако сомнений больше не имелось: кем бы ни оказался убийца, он владел магией и именно ей нанёс смертельные раны.

Тряхнув руками, чтобы прервать магическое воздействие, Анна обернулась к служанке:

— Марфа, давай внимательно проверим. Может, всё же что-то пропало?

— Да я ж говорила уже: всё на месте. Вы сами поглядите, какой тут бардак. Поди пойми.

Комната действительно была полна бумагами. Чертежи висели на стенах, лежали свёрнутыми в рулонах на полках, покрывали стол.

Бродя меж ними, Анна пыталась понять, что могло понадобиться убийце. Там, где, находилось тело, осталось лишь пустое пространство паркета. По словам Марфы, ковёр, на котором лежал крёстный, и бумаги полиция забрала с собой. Метр за метром осматривая квартиру ни Анна ни Марфа не нашли тайника или чего подобного. Наконец Анна задумчиво встав у камина и разглядывая благодарность от Императорского дома спросила:

— Марфа. А ты не знаешь не было ли у твоего крестного каких тайн или секретов?

Та вздохнув опустилась на скрипучий стул:

— Про секреты, Анна Витольдовна ничегошеньки не знаю. А вот гордость, особая гордость у него была.