Стажер магического сыска 3

Глава 6

Выбраться от Успенских им удалось ближе к вечеру. Поскольку после обеда Ольга всё же попросила Порфирия рассказать историю спасения Глеба, и это затянулось надолго. Кот был в ударе. Он в лицах описывал, как Буянов влипал в ситуации (коих, по словам кота, было в разы больше, чем на самом деле), и единственный, кто бросался на выручку, был, конечно же, Порфирий.

— Зачем вам только понадобилось придумывать то, чего не было? — ворчал Глеб, когда они садились в паровик.

— Не понимаю, о чём вы, — фыркнул кот. — Я всё запомнил именно так. А если вам кажется, что это не так, то я напомню: у котов очень хорошая память, не то что у людей. И вообще, может, вы в тот момент опять без сознания были или в тюрьме сидели — вот и забыли.

— С ваших слов, я и дело-то не расследовал, а Морозова — вы поймали, — укорил кота Буянов.

— А разве нет? — искренне удивился Порфирий, и Глеб только махнул рукой. Спорить с котом было столь же бессмысленно, что и с судьбой.

— Может, вы наконец объясните мне, отчего нам так надо в агентство, особенно вечером? — напомнила Анна. — Насколько я помню, срочных дел не имеется, а значит, вы что-то узнали по Мартынову.

— Узнал, и немало, — согласился Глеб, наскоро пересказывая ей разговор со слугой.

— Всё это скверно выглядит, — вздохнула Воронцова. — Согласна с вами, что Мартынова, скорее всего, отравила та дама, с которой он был в свой последний час. И теперь я понимаю, зачем вы спрашивали Успенских, где они познакомились с усопшим.

— Не столько Павла Евгеньевича, сколько его кузину. Она же недавно в городе и вдруг знает Мартынова, а ведь у него траур.

— Я так понял, никакого траура у него и не было. Или был, но недолго. И у меня вопрос, — Порфирий взглянул на друзей. — Что такого было в наследстве его супруги, что он, во-первых, разбогател, во-вторых, погиб?

— Думаете, его смерть связана с деньгами? — задумалась Анна.

— Отчего нет? Дамочка обокрала вдовца и была такова. Глеб Яковлевич, вы же спросили слугу — не украли ли чего из дома?

Буянов поморщился:

— Как-то из головы вылетело.

— Вот! — воскликнул кот. — Вот у него вылетел из головы столь важный факт, а ещё говорит, что память хорошая. В любом случае, я склонен думать, что мотив — деньги.

— А значит, нам надо найти эту даму, — подсказала Анна. — И стоит начать с музыкального салона. Что ж, едем.

— Простите, господа, я — пас, — важно заявил Порфирий Григорьевич. — Музыка — не мой конёк, и к тому же у меня имеются важные дела.

— Важнее, чем разобраться, кто убил господина Мартынова? — удивился Глеб.

— Представьте себе, — согласился кот. — Всё, выпустите меня. Увидимся позже.

Не видя смысла спорить, Анна открыла дверь, и Порфирий в два прыжка исчез во тьме.

— Ну что, едем? — уточнила Анна у Глеба, и тот согласно кивнул.

Салон мадам Сарбо походил на рождественскую ёлку. Во всех окнах двухэтажного здания горел свет. Фонари, освещающие крыльцо и подъездную дорогу, сияли во всю мощь. Перила, двери и две колонны, поддерживающие портик, были увиты хвойными ветками с алыми и золотыми лентами. И даже на улице слышалась музыка, играющая внутри.

— Напомните мне, Анна Витольдовна, салон — это вообще что? — уточнил Глеб, разглядывая дом.

Как раз в этот момент дверь распахнулась, на крыльцо выскочил вихрастый офицер и, крикнув: «Всем вина!» — приложился к горлышку бутылки. Вслед за ним вышли две дамы и ещё один военный, и вся компания, погрузившись в ожидавший их экипаж, отбыла с криками и хохотом вниз по улице.

— Скажем так, это домашний театр, — осторожно начала Анна. — Однако тут играют в карты, говорят о политике, слушают музыку и просто убивают время.

— Я так и понял, — кивнул Буянов. — Что ж, давайте заглянем к ним на огонёк.

Улыбчивый швейцар отворил перед ними двери, а пара слуг с улыбками приняли верхнюю одежду.

— Вино, шампанское? — уточнил один из них.

— Благодарим, пока нет, — отказалась Анна, увлекая Глеба мимо лестницы. — На втором этаже — карточный салон и мужской клуб, музыкальный зал — в правом крыле, небольшой ресторан — в левом, — наставляла Воронцова.

— А вы, смотрю, тут как рыба в воде, — Буянов с интересом взглянул на Анну. — Неужто есть некая тайная сторона вашей жизни, что протекала в этих стенах?

— Я расследовала здесь двойное убийство, — холодно оборвала его Анна, — а не вот это всё, что вы уже себе придумали.

— Извините, я ничего такого не думал, просто поинтересовался, — Глеб огляделся. — Позолота, лепнина… Прямо мини-дворец.

— Позади него ещё зелёный лабиринт летом и снежный зимой. Всё для удовольствия посетителей.

— Что ж, надеюсь, нам не придётся в нём плутать, — вздохнул Глеб. — Как-то я не настроен на игры.

— Вот и славно, — кивнула Анна. — Улыбайтесь, вас уже заметила мадам Сарбо.

И действительно, им навстречу шла эффектная блондинка. Первое, что привлекло взгляд Глеба, — это боа. Ярко-красные перья обвивали шею женщины, наводя на мысли о кровавом шлейфе. Блестящее платье из тафты с глубоким декольте, украшения из драгоценных камней, на которых играли блики от ламп, — всё создавало ощущение праздника и восторга, как фейерверк в пасмурный день.

— Кого я вижу! Анна Витольдовна, вы ли это? — расплылась в улыбке мадам Сарбо, меж тем не сводя взгляд с Глеба. — Надеюсь, вы тут не по долгу службы, а то моё сердце уже бьётся, что пташка в клетке!

— Нет, я тут в образовательных целях, — отозвалась Анна. — Знакомлю коллегу с городскими достопримечательностями. Глеб Яковлевич, мадам Сарбо.

— Прелестно, — мурлыкнула мадам, протягивая Глебу руку.

— Рад знакомству, — почти не слукавил Буянов. Прикоснувшись к пальцам, унизанным кольцами, он ощутил бурный интерес, пряное любопытство и лёгкое беспокойство. — Вы бесподобны, — добавил он, и к чувствам добавилось удовольствие.

— Да, — легко согласилась мадам Сарбо. — Сегодня я хороша, как никогда. Вам очень повезло — я буду петь, а это случается не часто. Обычно слух гостей радуют мои птички.

— Значит, мы удачно зашли к вам, — Анна огляделась. — У вас и впрямь весь бомонд.

— Как всегда, — наигранно отмахнулась мадам Сарбо. — Ведь у нас каждый найдёт себе развлечение по вкусу. Вот вы, Глеб Яковлевич, что больше любите — музыку или, скажем, карты?

Глеб повёл бровью, и мадам Сарбо засмеялась.

— Ах, вы проказник! Я всегда могу узнать этот азартный огонёк. Вы игрок? Ну же, скажите, что я не ошиблась.

— Был в прошлом, — признался Глеб.

— Нет никакого прошлого — есть здесь и сейчас. Вот Анна Витольдовна говорит, что она всего лишь показывает город, но я-то чую: у вас есть вопросы. Что ж, спрашивайте — отвечу как на духу.

— Благодарю, — Воронцова внимательно взглянула на мадам Сарбо. — Мартынов — он бывал у вас? Если да, то когда вы видели его в последний раз?

— Мартынов? — мадам, кажется, растерялась. — Он же умер. К чему эти разговоры?

— Вы обещали ответить, — напомнила Анна.

Мадам, поджав губы, кивнула.

— До женитьбы он часто приезжал — всё больше для игры или обсудить политику. Но когда он появился в самый траур, я, прямо скажем, была ошеломлена. Однако я чуяла, что он жаждет развлечений, как никогда, — словно был не в себе. Что ж, я не стала укорять его, но и не приветствовала. Эта аура одержимости всегда отравляет меня. — Мадам поморщилась. — Он общался с гостями. Желаете поговорить с ними? Я же в последний раз видела его дня три назад.

В этот момент к ней подбежал мужчина во фраке, с длинными, почти тараканьими усами и вспотевшей лысиной. Встав на носочки, он зашептал:

— Адель до сих пор нет. В гримёрке пусто, её никто не видел сегодня.

— Так пошлите за ней домой, — не теряя улыбки, предложила мадам.

— Уже. Пусто.

— Прошу прощения, но сами видите — ничего не могут без меня. — Развлекайтесь, мои дорогие. А с вами, Глеб Яковлевич, я хотела бы ещё пообщаться. Уверена, вы полны секретов и тайн. У меня на них нюх. — Она игриво ткнула себя пальцем по кончику носа и тут же удалилась вместе с конферансье.

— Какая странная особа, — пробормотал Глеб, которого зацепили слова про тайны.

— А вы разве не глянули её ауру? — удивилась Анна. — Глеб Яковлевич, вы меня огорчаете.

Буянов, встрепенувшись, присвистнул и, не сдержавшись, присвистнул. Мадам Сарбо обладала магией. Её аура светилась тем особым светом, что отличал обычных людей от магов.

Впрочем, кроме неё, Глеб к своему удивлению заметил ещё с десяток гостей с магической аурой. Раньше в таком количестве Буянов видел их лишь в полицейском участке.

— Я думал, все маги на службе государству, — признался Глеб.

— Есть и такие господа, как мадам Сарбо. Именно из-за её умения чувствовать желания других её салон столь успешен. Вот вы думали об игорном зале, про который я сказала, когда мы вошли, — и она считала это так же легко, как вы ощутили её эмоции, — поделилась Воронцова.

— Неожиданно, конечно. Впрочем, это не важно. Итак, мы знаем, что Мартынов был тут перед своей смертью, вероятно, играл и уехал с некой дамой. Что дальше?

— Вы же уже всё решили для себя, — усмехнулась Анна. — Пообщайтесь с завсегдатаями второго этажа, а я опрошу тут.

Будучи согласен с подобным планом, Глеб отправился вверх по лестнице, оставив Воронцову в музыкальном зале.

Ещё на ступенях Буянов ощутил запах табака, а поднявшись на второй этаж, почти увяз в нём. Сизые облака наполняли комнаты, пропитывая одежду и волосы. Миновав зал, где за столиками сидели мужчины, читая газеты и тихо переговариваясь, он перешёл в комнату, где шла игра.

Клетчатые рубашки карт так и притягивали взгляд, и Глеб ощутил, как его охватывает азарт. За круглым столом осталось двое: зеленоглазый военный и пухлый господин, нервно покусывающий нижнюю губу.

Окружившие их зрители посмеивались, делая ставки и споря друг с другом. Точно подначивая толстяка, военный улыбнулся, как Порфирий Григорьевич, отведывавший сметаны:

— Ну же, господин Совушкин, пасуйте. Заверяю вас, повышение ставок до добра не доведёт.

Совушкин нервно дёрнул головой и молча положил на стол вексель.

— На всё, — прошептал он дрожащим голосом.

— Ай, зря! — военный хлопнул ладонью по столу и вскрыл карты. — Стрит-флеш, уважаемый, стрит-флеш!

— Флеш… — эхом откликнулся толстяк и, кажется, покачнулся. Но едва группа поддержки военного принялась его поздравлять… Как Глеб понял, это ловушка. — Флеш-рояль, — пояснил толстяк и мигом из дрожащего типа превратился в хозяина положения. — Спасибо за игру, господин Денисов.

— Ах, чтоб вас кошки драли! — выкрикнул военный, вскакивая из-за стола. — Пройдоха! — И тут же расхохотался. — Но как хорош, как хорош! Какая игра лицом! Нет, господин Совушкин, впредь играть с вами не стану. Вам надо в нижнем зале, на сцене выступать с такими данными!

— Подумаю над вашим предложением, — кивнул Совушкин, собирая выигрыш.

Забрав деньги, он двинулся прочь от стола, и тут его перехватил Буянов:

— Поздравляю с победой. Прекрасная работа.

— Благодарю. Но мы, кажется, не представлены? — Совушкин прищурился. Похоже, зрение господина подводило.

— Буянов, Глеб Яковлевич, — представился Глеб. — Я тут впервые.

— Впервые… — повторил Совушкин. — Но имя ваше мне знакомо. Ну да, мелькали в газетах. Вы полицейский?

— Частный детектив, — поправил его Буянов, не желая привлекать к своей прежней работе лишнее внимание. — И у меня к вам пара вопросов.

— Я хотел бы уйти. Знаете, всегда надо вовремя остановиться.

— Хорошо, один вопрос — и более не надоедаю. — Совушкин кивнул. — Вы играли в карты с Мартыновым?

Толстяк не успел ответить. Вместо него это сделал военный. Хлопнув оппонента по плечу, он вновь хохотнул:

— Мартынов? Да вы шутите! С ним играть — это как конфету у ребёнка отобрать. Никакой чести, никакого интереса.

— Но всё же вы играли? — по-своему растолковал его слова Глеб. — Не подскажете, когда в последний раз? И вдруг вы заметили в нём нечто особенное?

— Ну играл, раздел, считай, до исподнего. — Денисов дёрнул плечом. — Так он давай грозить: «Вернусь, отыграюсь!» А на что? Тут всяк знает, что его финансовое положение и так оставляло желать лучшего.

— Но он получил наследство, — встрял в разговор Совушкин. — Он сам мне говорил, что нашёл золотую жилу.

— Про эту жилу и я слышал. Только откуда бы? Его супруга не из богатых была, мягко говоря, — отмахнулся военный.

— И всё же стоит учесть, — толстяк поджал губы.

— Только между нами: я было струхнул, что он с собой покончил из-за проигрыша в карты, — признался Денисов.

— Вечно вы о себе, — заворчал Совушкин. — Мартынов в тот вечер был вполне доволен, ещё и уехал в сопровождении дамы.

— Вы о той брюнетке, с которой он общался, едва отведя десять дней по супруге? — уточнил военный. — Это, конечно, было слишком.

— О мёртвых — или хорошо, или ничего, кроме правды, — напомнил Совушкин и повернулся к Буянову. — Мне больше нечего сказать о покойном.

— Благодарю вас за информацию, — отозвался Глеб, и толстяк поспешно удалился.

Денисов же закурил и, задумчиво глядя вслед Совушкину, добавил:

— Вообще, Мартынов мне шепнул… ну как шепнул — кричал на весь зал, что он не простак и Люмэ дорого стоит. А она, видимо, его дама, так легко от него не откупится. А по мне, так он и даром никому не нужен был, кроме супруги.

— А вы уверены, что он говорил именно «Люмэ»?

— Вроде того, — военный окинул взглядом Буянов. — Но мне чудится, что вы умеете держать карты в руках. Не желаете ли партию?

— С удовольствием, но в другой день. Внизу меня ждёт дама, — признался Глеб.

— О, женщины! Коварней нет созданий! — хохотнул Денисов и, отсалютовав, вернулся за стол.

Буянов же ещё побродил среди гостей, пару раз пытался завести разговоры о Мартынове, но откликались плохо. В результате Глеб принял решение вернуться — к тому же картина происходящего уже сложилась, как мозаичное панно.

Мадам Сарбо поймала Анну, когда та разговаривала с Феофаном Лукичом, магическим лекарем, и его супругой, прибывшими на концерт.

— Увы, дорогая Анна Витольдовна, я тут редкий гость. Спасибо, жена из дома вытащила, а то езжу по вызовам собак лечу, мыслимое ли дело? Пропустить романсы от самой мадам Сарбо я не смею! У неё магический голос — во всех смыслах слова! Ах, а вот и она!

Мадам одарила улыбкой лекаря и его жену:

— Простите, я вынуждена похитить у вас госпожу Воронцову, — проворковала она, подхватывая Анну под локоток. — Но после верну!

Не высказав удивления, Анна прошла вместе с мадам за кулисы. Улыбка с лица хозяйки салона тут же слетела, и на лице отразилась мука:

— Я вас слушаю, — Воронцова взглянула на мадам.

— Адель… Её нигде нет, понимаете? Мы посылали домой и в ресторан — всё зря. Я не знаю, где её искать, а у неё сегодня выступление!

— Адель — это одна из ваших актрис? — уточнила Анна.

— Не просто одна из, а лучшая на данный момент. Голос, внешность, аура… А какая родинка на щеке!

— И, наверняка, множество поклонников?

— Я не всё вам сказала, — призналась мадам. — Адель тогда уехала с Мартыновым, а утром приехала ко мне вся в слезах. Говорила, что натворила ужасное и хоть в петлю. Всё из-за денег, конечно. Я велела ей успокоиться и ехать домой.

— И почему вы не позвонили в полицию? — Воронцова нахмурилась.

— Она не сказала, что он умер. Об этом я узнала позже из газет, — пояснила мадам Сарбо.

— И вы, конечно, её больше не видели?

— Отчего же? Она была тут позавчера, выступала. Но я, конечно, чуяла, что она будто струна — словно ожидает чего-то. После выступления Адель отбыла домой, и вот сегодня её нет. — Мадам заломила руки. — Найдите её, прошу! Вы же можете!

— Но боюсь, не сегодня, — Анна покачала головой. — Ладно, я подумаю.

— Спасибо вам, спасибо! — её прервали аплодисменты. — Мне пора на сцену. Выходите через коридор для актёров. — И мадам выпорхнула на сцену.

Анна же, пройдя мимо гримёрок, очутилась в холле возле лестницы, по которой как раз спускался Глеб.

— Я знаю, кто убийца, — тут же заявила Анна.

— Неожиданно. Я вот только узнал, что Мартынов хвастался, будто нашёл золотую жилу, и его не обведут вокруг пальца — как простака, всё получит. И во всём этом, видимо, задействована дама.

— Да, брюнетка, двадцати лет, с прекрасным голосом, аурой и мушкой на щеке, — усмехнулась Анна. — Нам всего-то и осталось, что отыскать эту Адель. Но, Глеб Яковлевич, что-то не так?

Буянов мрачно взглянул на Воронцову:

— Я вчера видел девушку, подходящую по описанию. Но не спешите радоваться, — остановил он Анну. — Встретились мы в прозекторской Казимира Игнатьевича, и он как раз описывал её смерть от ножевого ранения.

— Вы уверены? — она взглянула на Глеба, и тот молча кивнул. — Чёрт подери! Все концы в воду.

— Едемте домой, уже поздно, — предложил Глеб. — Утро вечера мудренее.

— Вы правы. Но сперва я должна сообщить об Адель.

Глеб дождался, когда Анна вернётся, и вместе они покинули музыкальный салон, став невольными вестниками горя.

Сев в машину, Анна уже завела мотор, как на капот запрыгнул Порфирий. Распушившийся и недовольный, он постучал лапой по стеклу.

— Вы здесь откуда? — удивился Глеб, открывая дверь и запуская кота внутрь.

— Пришёл сообщить, что разгадал дело пропавшего пса, и предлагаю сейчас же ехать и спасать его.

— Подробности можно? — Анна заглушила мотор.

— Ах, что вам вечно нужны подробности! — заворчал Порфирий. — Ну ладно, слушайте. У Успенских пахло псом. Я это отчётливо чуял. И байка про то, что собака прислуги, — это, конечно же, была полная чушь. Не пустит прислуга пса в хозяйские покои. Поэтому, когда вы уехали, я вернулся. Там по крыше, тут по карнизу… В общем, рисковал своей жизнью. И что же я увидел в одной из комнат? Пса, подходящего под описание! Затем я вспомнил про следы саней и рассказ старой псины — и всё сложилось. Ольга украла Сынка, но отчего-то не пожелала нам говорить об этом. Как вам такое? Ни разу не подозрительно, да?

— Ты уверен, что это тот пёс? — Глеб задумчиво постучал пальцами по сиденью.

— Глеб Яковлевич, вас умоляю! — Порфирий так взглянул на Буянова, что было видно: сейчас кот сомневается лишь в интеллекте друга.

— Вопрос снят. Так что, заедем туда завтра?

— А вдруг они от него избавятся? — запаниковал кот. — Иначе зачем скрывать?

— А зачем вести его в такую даль, чтоб избавляться? — в свою очередь спросила Анна.

— Что за дурной тон — отвечать вопросом на вопрос! — фыркнул кот. — Но как хотите. Я рассказал вам всё, что знал. Если собаки завтра не будет — сами объясняйте старушке, как вы её прошляпили.

Вздохнув, Анна вновь завела мотор, и машина помчалась по ночному Парагорску к дому Успенских.

На следующий день, когда все собрались в агентстве, кот устроился в кресле:

— Федора Устиновна была очень рада, что мы вернули ей питомца, — сообщил Глебу Порфирий. — Расчувствовалась старушка. Оно и понятно — он хоть и пёс, но любимый. Сказала, что всегда нам рада будет.

— А вот Успенские нас, пожалуй, и на порог не пустят, — хмыкнул Глеб, — после того как мы ночью явились к ним за псом.

— А нечего было нас за нос водить! — вступился Порфирий. — Вы их слышали? «Ах, нашли песика в яме, ах, решили увезти домой, отогреть и полечить»… А чего тогда врали?

— Но это же Ольга, а не её брат, — вступилась Анна.

— Анна Витольдовна, я вас умоляю, — кот махнул хвостом. — Так уж и не знал?

— Он мне сказал, что не знал, — упёрлась Воронцова.

— Странно. Потому что я понял, что они вдвоём были на развалинах замка Люмэ, — поддержал Порфирия Глеб. — Да и версия, будто Ольга изучает окрестности и любит руины, — всё это несколько странно. — Он глянул на часы. — А ещё странно, что куда бы мы ни сунулись — всюду всплывает этот Люмэ. Вот полвека о нём не вспоминали, а теперь на нём будто помешались. Я говорил, что Мартынов тоже упоминал его?

— Нет, не говорили, — Анна нахмурилась. — Вы знаете, мне кажется, что пока мы не разберёмся с его историей, то не поймём, что происходит.

— А по мне, так чего ворошить то, что быльём поросло, — Порфирий зевнул, блеснув клыками. — Вот вы даже отыскали убийцу Мартынова. Сообщать о ней станете?

— А смысл? — Глеб пожал плечами. — Считай, уже арестовали — посмертно. Так что загадочная брюнетка оказалась не такой уж и загадочной.

— И всё же, что за наследство получил Мартынов? Какая золотая жила? Неужели теперь не узнать? — Воронцова взглянула на коллег.

— Увы, некоторые тайны уносятся в могилу, и ответов на них нет, — важно объявил Порфирий Григорьевич и тут же уточнил: — А обед нынче планируется, или это тоже тайна?

— Марфа нас ждёт, — улыбнулась ему Воронцова, и кот заурчал в ответ.