Упрямый хранитель

Глава 11

— Так почему скульптор Померанцев неожиданно бросил работу, продал свою мастерскую и поселился здесь? — спросил я.

— Совесть его мучила, — буркнул домовой. — И страх.

— Он совершил какое-то преступление? — поинтересовался я.

— Был за ним такой грех, — кивнул домовой. — В молодости Арсений Глебович был очень беден. Он тогда только на скульптора выучился. Никто его еще не знал. Он хотел открыть свою мастерскую, а денег на нее не было.

Встречался он тогда с одной знатной красавицей. Однажды стащил у нее жемчужное ожерелье. Нитку разрезал, а жемчужины продал по одной.

Этих денег хватило, чтобы купить мастерскую. А потом заказы пошли. Вот так Арсений Глебович стал известным скульптором.

— Как звали эту знатную красавицу? — заинтересовался я.

Домовой покачал головой.

— Не знаю. Арсений Глебович никогда не говорил. Да и расстались они быстро, не пара они были. Она из знатного рода, а он бедный мещанин.

Я вспомнил, что мне рассказывал князь Горчаков. По словам князя, одно время в обществе ходили слухи, что скульптор Померанцев встречался с тетей императора. Может быть, она и была той самой знатной красавицей, у которой он стащил жемчужное ожерелье?

— Ну, хорошо, — кивнул я, — а почему же Померанцев не вернул деньги, когда разбогател?

— Потому что боялся, — объяснил домовой. — В краже-то его тогда никто не заподозрил. Подумали, что пропало ожерелье, да и все. У нее этих ожерелий целая шкатулка была, может, и не одна. А если бы Арсений Глебович признался в краже, то его бы на каторгу упекли. Но совесть его шибко мучила.

— Надо думать, — согласился я. — Значит, муки совести заставили его, в конце концов, бросить искусство, продать мастерскую и поселиться здесь.

Домовой Семен печально покачал седой головой.

— Не только муки совести. Арсений Глебович рассказывал, что однажды к нему пришел человек. Вроде как он раньше служил у этой красавицы. Он пригрозил выдать Арсения Глебовича и потребовал у него деньги. Много денег. Вот Арсений Глебович и продал мастерскую. Отдал деньги тому человеку, чтобы он отстал. А сам купил этот дом и заперся здесь.

— А как в этом доме появились вы? — поинтересовался я.

— А я чуть раньше Арсения Глебовича сюда заселился. Дом-то пустовал, а это непорядок. Нельзя дому пустым стоять. Ветшает он от этого. Вот я здесь и поселился. Только-только порядок навел. А через неделю Арсений Глебович сюда въехал.

Он сразу почувствовал, что я в доме живу. Отнесся ко мне уважительно. Стал покупать молоко, вкусности разные. Так мы с ним и подружились.

— Тот человек, который шантажировал Арсения Глебовича, не приходил сюда? — спросил я. — Насколько я знаю, шантажисты редко оставляют свою жертву в покое. Наверняка он хотел вытянуть из Померанцева еще денег.

— Приходил, — кивнул Семен, — только я его прогнал.

— Так же, как городовых? — улыбнулся я.

— Вот именно, — сурово кивнул домовой, — так шуганул, что он бежал без памяти. Да и взять с Арсения Глебовича нечего было. Денег у него оставалось только-только на жизнь.

— Значит, десять лет вы со скульптором Померанцевым жили здесь вдвоем, — уточнил я, — и из дома практически не выходили.

— Ну да, — кивнул домовой, — а что там делать? Вокруг одни злыдни, никому верить нельзя. Арсений Глебович все время опасался, что тот человек его выдаст. Ворвется сюда полиция и арестует его.

— Да уж, десять лет жить в постоянном страхе нелегко, — согласился я. — А потом Померанцев умер, и с тех пор ты живешь здесь один.

— Да, — кивнул домовой, — так и живу. Немного денег хозяин оставил, а мне многое не нужно. На пирожные и молоко только.

— А что это за маски? — спросил я, показывая на гипсовые слепки, которые висели на стенах. — Это Померанцев их сделал?

— А кто же еще? — ответил Домовой. — Я же говорю, совесть его мучила за ту кражу. Как станет ему худо, так он гипс размешает и берется лепить. Сделает маску — ему чуть легче становится.

— Вот как? — заинтересовался я.

Подойдя к стене, я вгляделся в одну из масок. Мужское лицо, искаженное гримасой боли и отчаяния, было вылеплено с мельчайшими подробностями. Казалось, в любую секунду эта маска может ожить и закричать. Я почувствовал темную магию, которая исходит от маски. Кажется, скульптор в отчаяние вложил в нее слишком много своего таланта.

— Эти маски опасны, — сказал я Мише. — У скульптора Померанцева получились своего рода магические артефакты. Еще неизвестно, как они воздействуют на людей. Если на них кто-нибудь наткнется, может случиться беда. Пожалуй, их лучше уничтожить.

— Да вы что! — подскочил в кресле домовой, — как это уничтожить? Это же единственная память об Арсении Глебовиче. Все, что от него осталось.

Он махнул рукой и безвольно поник.

— Злыдни, как есть. Я же говорю, все люди злыдни.

— Знаете, Семен, вы правы, — согласился я. — Эти маски действительно наследие великого скульптора. Но оставлять их здесь нельзя. Мы отвезем их в специальное хранилище Тайной службы. Там они никому не причинят вреда.

— Да делайте, что хотите, — пробубнил домовой.

Он махнул рукой, и магические кандалы на его запястьях снова звякнули.

— Я вам все рассказал. Теперь снимите эти штуки и отпустите меня. Я уйду. Больше вы меня не увидите.

— Знаешь, Саша, мне это не нравится, — решительно сказал Миша. — Никогда никого не выгонял из дома и сейчас не буду.

Подойдя к домовому, он достал из кармана ключ и снял кандалы. Домовой поднял голову и с надеждой посмотрел на Мишу.

— Живи здесь, как жил раньше, — сказал ему Миша, убирая кандалы, — а с Померанцевыми я как-нибудь договорюсь. Пусть этот дом останется за тобой, но этих страшилищ мы заберем, не обессудь.

— Это очень благородный поступок, дружище, — рассмеялся я. — Мне тоже хочется в нем поучаствовать. Ты внес Померанцевым аванс за дом, а я выплачу остальную сумму. Пусть Семен здесь живет.

Домовой недоверчиво переводил взгляд с Миши на меня.

— А я что буду должен за это делать?

— Ничего особенного, — ответил я, — просто постарайся никого больше не бить сковородой и не закапывать в саду. А если в дом полезут посторонние, просто пришли зов Миши. Он отправит сюда городовых, они тебя защитят.

— И все, что ли? — хриплым голосом уточнил Семен.

— А ты думал, мы предложим тебе пожизненное рабство? — усмехнулся я. — Живи себе спокойно.

— Ладно, Саша, идем, — сказал мне Миша.

Он подошел к домовому и протянул ему руку.

— Рад был познакомиться, Семен.

Домовой помедлил, но затем осторожно пожал огромную Мишину ладонь.

— И куда вы теперь? — спросил он.

— Обратно, в большой мир, — улыбнулся я. — Ты не поверишь, но у нас там много друзей и целая уйма интересных дел.

— Захватите бутылки, которые ваши люди швыряли через ограду, — проворчал домовой.

— Непременно, — рассмеялся я.

Оставив домового Семена в одиночестве и недоумении, мы с Мишей вышли в пространство обычного дома.

— Не жалеешь о своем решении, дружище? — спросил я, спускаясь по лестнице.

— Нисколько, — махнул рукой Миша. — Ну, не выгонять же этого бедолагу из дома в самом деле. А вместе мы с ним точно не уживемся. Пусть живет себе на здоровье.

— Поддерживаю, — улыбнулся я. — А тебе мы найдем другой дом, еще лучше этого. Знаешь, я думаю, нужно обратиться к Игорю Владимировичу. У него много полезных знакомств, так что он обязательно нам поможет.

— А что будем делать с плащами и очками? — спросил Миша.

Я пожал плечами.

— Верну их пока Севе. Уверен, с этими артефактами он обязательно выиграет конкурс. А потом, возможно, отдаст их тебе. Хоть чуть-чуть облегчит этим работу городской полиции.

— Мне нужно на службу, — извиняющимся тоном сказал Миша. — Я и так половину дня угробил на свои личные дела.

— Конечно, иди, дружище, — улыбнулся я, — артефакты я могу отвезти сам.

Миша отдал мне плащ и очки. Я уже собрался послать зов Севе Пожарскому, но не успел, потому что секундой раньше мне прислал зов Никита Михайлович Зотов.

— Добрый день, господин Тайновидец, — сказал Зотов своим обычным холодным тоном. — Мне нужно срочно с вами поговорить.

— Нужно, значит, нужно, — сразу же согласился я, понимая, что Никита Михайлович не станет беспокоить меня по пустякам. — Вы сейчас у себя в управлении? Я доеду до вас буквально за полчаса.

— Не нужно никуда ехать, — сказал Зотов, — выгляните в окно.

Я выглянул в окно гостиной и с удивлением увидел, что знакомый черный мобиль Никиты Михайловича стоит прямо у калитки дома Померанцева.

— Откуда вы узнали, где меня найти? — изумился я.

— У меня есть свои источники, — туманно ответил Никита Михайлович. — Прошу вас, выходите побыстрее. И, пожалуйста, не нужно шутить и кутаться в эти плащи.

— Так вы и о плащах знаете? — удивился я. — Хорошо, мы выходим.

— Жду, — коротко ответил Зотов.

— Кажется, с нашим другом домовым не все так просто, — сказал я Мише. — Этим делом заинтересовалась Тайная служба. Никита Михайлович собственной персоной поджидает нас возле калитки.

— Неужели мы что-то упустили? — забеспокоился Миша. — Как думаешь, этот домовой обвел нас вокруг пальца?

— Сейчас и узнаем, — усмехнулся я. — Если он нас обманул, мы вернемся и устроим ему веселую жизнь.

Никита Михайлович Зотов дожидался нас возле мобиля, с интересом поглядывая на дом скульптора Померанцева.

— Добрый день, господин следователь, — кивнул он, пожимая руку Миши. — Чтобы сэкономить время, сразу же скажу, что к вашей работе у меня нет никаких претензий. Зато есть серьезный разговор к господину Тайновидцу. Так что я вас не задерживаю. Рад был повидаться.

— Хорошо, Никита Михайлович, — удивленно кивнул Миша. — В таком случае я пойду. Саша, еще увидимся.

— Непременно, дружище, — улыбнулся я.

Никита Михайлович проводил Мишу взглядом и снова повернулся ко мне.

— Значит, в этом доме завелась нечистая сила, Александр Васильевич? — прищурившись, спросил он. — И вы решили с ней подружиться?

— Да какая там нечистая сила? — поморщился я. — Самый обыкновенный домовой. Правда, нелюдимый и недоверчивый, но это издержки воспитания.

— А я слышал другое, — заметил Никита Михайлович, — кажется, он на кого-то напал.

Похоже, Зотову было известно удивительно много. И, поразмыслив секунду, я догадался, откуда.

— Кто из четверых? — напрямик спросил я.

Увидел непонимающий взгляд Никита Михайловича, и объяснил:

— Кто из четверых городовых работает на вас?

— Ах, вот вы о чем! — усмехнулся Зотов. — Что ж, вы угадали. Но имя я называть не стану. Ни к чему. Можете быть уверены, что мой человек абсолютно честно служит в полиции и только время от времени снабжает меня интересными сведениями.

— Везде у вас есть соглядатаи, — усмехнулся я.

— А по-другому и быть не может, Александр Васильевич, — жестко ответил Зотов. — Если вы помните, я руковожу Имперской Тайной службой. И знать все, что происходит в Империи, это моя прямая обязанность. Так расскажите мне про эту вашу нечистую силу.

— Хорошо, — согласился я, понимая правоту Никиты Михайловича.

А затем рассказал ему все, что случилось за эти дни.

— Интересное дело, — кивнул Никита Михайлович, выслушав мою историю, — и вы раскрыли его с привычной легкостью. Что ж, у меня нет никаких возражений, Александр Васильевич. Не думаю, что кто-то обрадуется, если мы станем ворошить это старое дело с кражей Померанцева. Пусть остается в памяти горожан, как гениальный скульптор. Но вы уверены, что этот домовой Семен не опасен?

— Он живет здесь уже больше десяти лет, — напомнил я, — и до сих пор никому не досаждал. О нем даже никто не знал, а нападал он только на тех, кто пытался проникнуть в дом.

— Согласен, — кивнул Зотов, — и что вы собираетесь с ним делать?

Я пожал плечами.

— Да ничего особенного. Выкупим у Померанцевых этот дом, и пусть живет себе, сколько ему вздумается. Единственную опасность представляют гипсовые маски, которые я нашел в мастерской Померанцева. Думаю, что их лучше вывести и поместить в ваше хранилище.

— Машину и сопровождающих я выделю, — сразу же согласился Зотов. — Вы сможете вынести маски из мастерской?

— Смогу, — уверенно кивнул я. — Если мне один раз удалось проникнуть в магическое пространство домового, значит, я могу повторить это когда угодно.

— В таком случае я полагаюсь на ваше благоразумие, Александр Васильевич, — сказал Зотов. — Остается уладить только один вопрос.

Он взглядом показал на Плащи Скрытности, которые я держал перекинутыми через руку.

— Где вы взяли эти артефакты?

— Их сделал Сева Пожарский, — честно ответил я, — а схемы магического плетения я раздобыл в Незримой библиотеке.

— Снова Незримая библиотека! — с досадой поморщился Зотов. — Ничего другого я и не ожидал. Думаю, вы понимаете, Александр Васильевич, что подобные артефакты ни в коем случае не должны оказаться в открытом доступе. И схемы тоже. Если такими плащами и очками обзаведутся преступники, нам станет куда труднее их ловить.

— Вы правы, Никита Михайлович, — согласился я, — но есть одна трудность. Вы знаете, что скоро состоится конкурс мастеров-артефакторов. Сева Пожарский очень рассчитывает выиграть этот конкурс и получить звание мастера. Для него это важно, поймите. Так вот, Сева сделал эти артефакты именно для участия в конкурсе.

— А вот это крайне неблагоразумно, — покачал головой Зотов. — Вам, Александр Васильевич, следовало бы предостеречь вашего друга. Хорошо, что я вовремя узнал о вашей затее. Кстати, покажите мне, как они работают?

— Извольте, — улыбнулся я, протягивая Никите Михайловичу очки, — наденьте их на себя и внимательно наблюдайте за мной.

С этими словами я плотно закутался в Плащ Скрытности.

— И что? — непонимающе спросил Зотов.

— Разумеется, — кивнул я. — Вы видите меня потому, что на вас Очки Видения. А теперь снимите их.

Зотов снял очки и удивленно поднял брови.

— А теперь совершенно не вижу и даже не ощущаю ваше магическое присутствие. Вы хотите сказать, что этот плащ в том числе экранирует магию?

— Вполне возможно, — кивнул я, скидывая капюшон плаща.

— Вы меня удивили, Александр Васильевич, — признался Зотов. — Необычная история с этим домовым, да еще и такие полезные артефакты. Я их забираю, и даже не пытайтесь со мной спорить. А в качестве компенсации я готов предложить вашему другу контракт с Имперским казначейством. Если он обеспечит тайную службу такими артефактами, казначейство щедро ему заплатит.

— А как быть с конкурсом? — напомнил я. — Если Сева не получит звание мастера, то он не сможет открыть свою мастерскую. Значит, ему будет трудно выполнить контракт с казначейством.

— Мастерскую мы ему предоставим, — махнул рукой Никита Михайлович. — Об этом даже не беспокойтесь.

Забрав у меня Очки Видения и Плащи Скрытности, он бросил их на заднее сиденье своего мобиля.

— Насколько я знаю, до конкурса еще есть время, — примирительным тоном сказал он. — Уверен, что с вашей помощью господин Пожарский сумеет изготовить какой-нибудь другой артефакт.

— Возможно, — кивнул я. — Постараюсь убедить Севу, чтобы он на вас не обижался.

— Вас куда-нибудь подвезти? — предложил Зотов.

Но я покачал головой.

— Благодарю вас, не нужно. Я хочу прогуляться.

— Я непременно загляну на этот конкурс артефакторов, — пообещал Зотов. — Если ваш друг придумает еще что-нибудь полезное, я постараюсь, чтобы Имперское казначейство оказало ему всяческую поддержку. Поверьте, все только выиграют от этого.

Когда Никита Михайлович уехал, я послал зов Севе Пожарскому.

— Саша, ты хочешь вернуть мне артефакты? — обрадовался Сева. — Приезжай, я у себя в мастерской.

— Прости, дружище, — честно сказал я. — С артефактами, к сожалению, вышла накладка. О них стало известно Тайной службе. Никита Михайлович Зотов конфисковал артефакты и запретил тебе участвовать с ними в конкурсе.

— Чёрт! — расстроился Сева.

— Но есть и хорошая новость, — подбодрил я его. — Зотов хочет предложить тебе настоящий контракт. Обеспечишь такими очками и плащами Тайную службу и заработаешь уйму денег. Что скажешь?

— Это отличная новость! — сразу же повеселел Сева. — Саша, ты даже не представляешь себе, каким щедрым может быть Имперское казначейство. А я знаю. Мой отец иногда работает с ними. Я заглядывал в контракты и видел суммы, которые они платят.

— Вот и хорошо, — успокоился я. — Остается только придумать, что делать с конкурсом.

— А тут и придумывать ничего не нужно, — неожиданно ответил Сева. — Ты думаешь, я зря теперь пропадаю в Незримой библиотеке? Я нашел уже столько схем полезных артефактов, что мне их на всю жизнь хватит. Есть даже артефакты, которые работают на магии времени. Один из них может здорово пригодиться нашим целителям, и делать его совсем не сложно. Нужно только раздобыть накопитель с магией времени. Уверен, до такой штуки никто из наших артефакторов еще не додумался. Я буду первым.

— Так у нас же есть накопитель, — напомнил я. — Та самая статуэтка, которую ты улучшил для меня. С радостью отдам ее тебе, а ты используешь магию времени в своем изобретении.

— А ты не пользовался этой статуэткой? — с тревогой спросил Сева.

— Пользовался, — признался я.

— Тогда она не подойдет. Думаю, что она уже почти разрядилась. В ней было совсем немного магии. Саша, ты сможешь достать для меня еще?

— Попробую, дружище, — улыбнулся я. — Ты же знаешь, что у меня есть знакомый маг времени.

— Он сможет зарядить для меня накопитель? — поинтересовался Сева.

— Уверен, что сможет, — ответил я, — если только ты объяснишь мне, как это сделать.

— Нет ничего проще, — сказал Сева. — В лавках продаются пустые бутылочки для магических накопителей. На них уже есть защитное плетение и печати. Пусть маг времени возьмет бутылочку в руки и представит, что заряжает ее магией времени. Ты же знаешь, что магические способности подчиняются мысленным командам. Потом заткните бутылку пробкой.

— И все? — удивился я.

— Разумеется, — подтвердил Сева, — это самая простая операция.

— В таком случае жди, — сказал я, — будет тебе нужный накопитель.

Подходящую бутылочку я купил в знакомой продуктовой лавке.

— Здесь поблизости живут несколько магов, — улыбаясь объяснил мне хозяин. — Им эти штуки часто требуются в работе. Вот я держу у себя запас.

Бутылочка была квадратной формы. На толстых стеклянных стенках и на пробке я заметил магические печати.

Я попросил хозяина лавки сварить мне кофе, а сам тем временем послал зов Елизавете Федоровне.

— Добрый день, Елизавета Федоровна, — сказал я, когда девушка ответила. — Мне бы хотелось снова увидеться с вами. Правда, на этот раз по делу.

— Это замечательно, Александр Васильевич, — обрадовалась Молчанова. — Мне очень приятно, что я могу вам помочь. Приходите прямо сейчас. Я буду ждать вас на нашем месте у библиотеки.