Упрямый хранитель

Глава 9

Домовой был ростом с десятилетнего ребенка, но выглядел как глубокий старик. Чисто выбритое, худое лицо магического существа покрывали глубокие морщины, из-под насупленных седых бровей сердито сверкали желтые глаза.

Домовой был одет в строгий черный костюм и напоминал чопорного дворецкого. В руках он держал лопату.

— Саша, он на моего деда похож, — тихо прошептал Миша, — такой же суровый. А зачем ему лопата? Как ты думаешь?

— Не знаю, — также шепотом ответил я. — Давай посмотрим.

Домовой настороженно огляделся, затем спустился с крыльца и направился прямо в нашу сторону, держа лопату наперевес.

— Он что, видит нас? — изумленно спросил Миша.

Я пожал плечами.

— Откуда я знаю? Сейчас подойдет, и все будет ясно.

— А если он на нас с лопатой набросится? — забеспокоился Миша.

— Тогда ты его арестуешь, — усмехнулся я.

Но домовой нас не видел. Не дойдя буквально трех шагов до калитки, он свернул с дорожки на лужайку сада, засеянную мягкой травой. Найдя подходящее место, домовой воткнул лопату в землю, засучил рукава пиджака, поплевал на ладони и принялся копать.

— Как думаешь, он что-то ищет? — шепотом спросил меня Миша.

— Может быть, — согласился я, — или, наоборот, хочет что-то спрятать.

Все это время мы смотрели на Домового через Очки Видения. Но мне стало интересно, как происходящее выглядит без очков. Неужели я увижу только лопату, которая копает сама собой?

Я поднял очки на лоб и чуть не присвистнул от удивления. Домовой исчез вместе с лопатой, а на лужайке не было никаких следов раскопок. Мирно зеленела трава, дом скульптора Померанцева выглядел пустым и заброшенным.

Я снова надел очки, и домовой тут же появился.

Несмотря на свой почтенный возраст, он был жилистым и сильным и копал с такой скоростью, что ему позавидовал бы любой умелый землекоп. На наших глазах домовой снял верхний слой дерна и принялся углублять яму, отбрасывая рыхлую землю в сторону. Яма получалась узкой и длинной. Ее форма говорила сама за себя, и я недоуменно нахмурился.

Миша тоже сообразил, на что похожа яма.

— Саша, мне кажется, что он копает могилу, — шепотом сказал Миша.

— Я тоже так думаю, — согласился я. — А это значит, что в доме лежит мертвое тело. Вряд ли домовой копает могилу просто так для тренировки.

— Идем в дом, — поторопил меня Миша. — Если там произошло преступление, мы должны им заняться.

— Подожди, — остановил я друга. — Домовой только начал работу. Пусть выкопает яму поглубже.

Долго нам ждать не пришлось. Домовой копал быстро и целеустремленно. При этом он совсем не выглядел усталым и даже не запыхался. Очень скоро домовой полностью скрылся в яме. Мы видели только землю, которая вылетала наружу.

— Идем, — шепнул я Мише.

Мы почти бегом добрались до задней калитки. Теперь дом скрывал нас от домового. Мы взбежали на крыльцо, и Миша дернул дверь.

— Заперто, — сказал он, — а как же домовой вышел?

— Это магическое существо, — напомнил я, — он еще и не на такое способен.

Миша нашарил в кармане ключ и открыл дверь. Прямо возле нее, на полу, лицом вниз, неподвижно лежал мужчина в кожаной куртке. На его светлых и порядком отросших волосах я заметил свежую кровь. Рядом с телом мужчины валялась тяжелая медная сковорода.

— Он жив, — сказал Миша, нащупав пульс пострадавшего. — просто потерял сознание от удара. Саша, мы должны задержать этого домового.

— Ни в коем случае, — возразил я. — Насколько я знаю, этот дом — его территория, а на своей территории домовой очень силен. Вдруг он увернется от нас и добьет этого несчастного? Сначала нужно вынести его из дома и отправить к целителям.

— Ты прав, — согласился Миша, — хватай его за ноги.

Мы вместе вытащили тяжелое, обмякшее тело из дома. Домовой все еще копал могилу. Я слышал скрежет, с которым его лопата вонзалась в землю.

Торопясь, мы вынесли неизвестного за калитку и положили на траву.

За все время, что мы провели возле дома скульптора Померанцева, на Каштановом бульваре не появился ни один прохожий. Откровенно говоря, я был этому рад. Не хватало нам только паники среди местных жителей.

— Я вызвал сюда служебный мобиль и целителя, — сказал мне Миша. — Ну, теперь-то мы можем задержать домового?

Ответить я не успел. Домовой сам появился из-за угла дома Померанцева. Он легко взбежал на крыльцо, секунду смотрел на дверь, которую мы оставили открытой, а затем решительно направился к задней калитке, то есть прямо к нам. Лопату он при этом по-прежнему сжимал в руках.

— Приготовься, Саша, — сказал мне Миша, — сейчас мы его схватим.

Но домовой снова остановился, не дойдя пару шагов до ограды. Мне показалось, что его остановила какая-то преграда. Возможно, именно ограда вокруг дома была границей владений домового. За этой оградой его магическая сила заканчивалась.

Домовой взглянул на лежащее тело, затем беспокойно завертел головой. Видно, он что-то почуял, потому что уставился прямо на нас и скривил худое лицо в презрительной гримасе. Буркнул что-то неразборчивое, затем резко развернулся и побежал к дому. Мы услышали, как захлопнулась дверь.

— Кажется, он понял, что произошло, — сказал я Мише. — Да на его месте кто угодно догадался бы. Сейчас преследовать его бессмысленно. Наверняка он уже укрылся в своем магическом пространстве. Мы можем перевернуть весь дом, но толку от этого не будет.

— И что будем делать? — спросил меня Миша.

— Подождем, пока целители приведут в чувство этого бедолагу, — сказал я, кивнув на неподвижное тело, — потом допросим его. Может быть, узнаем что-то новое. В любом случае нам нужен новый план.

Мы с Мишей так и не сняли Плащи Скрытности. Поэтому когда из-за угла соседнего дома вывернул прохожий, он нас не заметил. Увидел только тело, лежащее на траве.

Подойдя ближе, прохожий остановился, бросил взгляд на тело, затем быстро оглянулся по сторонам.

Руки он держал в карманах и был похож на верткого и скользкого пескаря. Удостоверившись, что вокруг никого нет, парнишка наклонился над пострадавшим и принялся быстро и умело обшаривать его карманы. Одним ловким движением он снял с пострадавшего часы, затем вытащил из кармана куртки кошелек. И тут Миша схватил его за руку.

— Ты арестован, — рявкнул он.

От неожиданности парнишка взвизгнул и попытался вырваться. Но Миша крепко держал его за руку.

— Не вертись, больнее будет, — предупредил он вора.

Я откинул с головы капюшон плаща. Неудачливый карманник пораженно уставился на меня.

— Вы кто? — спросил он. — Откуда вы взялись?

— Невидимые стражи порядка, — усмехнулся я, — бережем покой этого города.

И тут из-за угла вывернул полицейский мобиль и остановился рядом с нами. Городовые надели кандалы на невезучего карманника и усадили его в мобиль, а затем помогли целителю погрузить пострадавшего.

Большой, но не очень дружной компанией, мы вернулись в полицейский участок. И первым делом попались на глаза полицмейстеру, который все еще продолжал свою внезапную проверку.

— Где вы изволили пропадать, господин Кожемяко? — сурово спросил полицмейстер, узнав Мишу.

— Производил задержание преступника, — бодро отрапортовал Миша. — Удалось взять с поличным карманника.

— А это еще кто? — недоуменно спросил полицмейстер, провожая тяжелым взглядом носилки.

— Пострадавший от насильственных действий, ваше высокопревосходительство, — доложил Миша. — Сейчас целитель приведет его в себя, а я проведу допрос.

— Хорошо, — милостиво кивнул полицмейстер. — Объявляю вам благодарность. Продолжайте службу.

Но тут зоркий взгляд начальства заметил Плащ Скрытности на плечах Миши. Ноздри полицмейстера гневно раздулись.

— А это еще что за лохмотья? — ледяным тоном процедил он. — Почему одеты не по форме, господин Кожемяко?

— Переоделся в гражданское, чтобы преступники не могли меня узнать, — ответил Миша.

— Все равно, — не принял его доводы полицмейстер. — Сейчас вы на службе и должны выглядеть как полагается. Объявляю вам взыскание.

И полицмейстер многозначительно кивнул, явно довольный своей строгостью и справедливостью. При этом его второй подбородок тяжело колыхнулся.

Я подошел ближе, и высокий начальник соизволил меня заметить.

— Вы еще кто? — резко спросил он.

Не дожидаясь моего ответа, он повернулся к Мише:

— Кто этот человек, господин Кожемяко?

Я едва заметно покачал головой. Миша понял меня правильно.

— Это добровольный помощник, — отрапортовал он. — Помог задержать преступника.

Полицмейстер снова посмотрел на меня.

— Приятно видеть сознательного гражданина., — величественно сказал он. — Благодарю вас за содействие и выражаю благодарность. Возможно, вам даже вручат медаль, если преступник сознается.

— Благодарю вас, ваше высокопревосходительство, — улыбнулся я, чтобы не подводить Мишу.

— Непременно возьмите показания у этого сознательного гражданина, — напомнил полицмейстер Мише.

— Будет исполнено, ваше высокопревосходительство.

Пострадавшего от рук домового унесли в кабинет целителя. Несчастного карманника дежурный запер в камере участка, а мы с Мишей закрылись в кабинете и, наконец-то, облегченно выдохнули.

— Сегодня он еще добрый, — сказал мне Миша, имея в виду полицмейстера.

— Да, я заметил, — рассмеялся я, — даже не пожалел для меня медали.

— Не слишком-то рассчитывай на медаль, — предупредил меня Миша. — Эти медали положены всем горожанам, которые помогают полиции, но на моей памяти еще никому ее не вручили.

— Вот как? — усмехнулся я. — Что ж, буду и дальше жить без медали. Зато я очень рассчитываю на чашечку крепкого и горячего кофе. Подскажи, где можно ее раздобыть?

— Только в соседнем трактире, — развел руками Миша. — Бытовая магия в полицейском участке запрещена приказом полицмейстера. Пить кофе и принимать пищу на рабочем месте он тоже запретил. Все служащие полиции обязаны обедать в трактире. Кстати, этот трактир держит родственник полицмейстера. Но имей в виду, Саша, что я тебе этого не говорил.

— Ловко придумано, — рассмеялся я. — Что ж, в таком случае прогуляюсь до трактира.

— Да не нужно, — махнул рукой Миша.

Он запер дверь кабинета на ключ. Затем открыл стоящий в углу сейф, достал оттуда небольшую жаровню и поставил ее на стол.

— Будет тебе кофе, — пообещал он.

— Я всегда знал, что служебные инструкции пишутся именно для того, чтобы их нарушать, — рассмеялся я, щелкая пальцами.

В жаровне сразу же вспыхнуло пламя.

Джезвы у Миши не было, зато нашлась большая металлическая кружка. Я взялся сварить нам кофе, а Миша пока спрятал плащи и очки в сейф. Жаровню он тоже убрал в сейф, едва я закончил варить кофе, и я кивком одобрил Мишину предусмотрительность.

— Поучаствуешь в допросе пострадавшего? — спросил меня Миша.

— Разумеется, дружище, — кивнул я, делая первый глоток.

Кофе горчил, к тому же у Миши не нашлось молока. Но все-таки это был кофе — божественный напиток, возвращающий бодрость и пробуждающий остроту ума.

— Хорошо-то как, — улыбнулся я и сделал второй глоток.

Минут через десять в дверь кабинета постучали, и к нам заглянул целитель.

— Пострадавший пришел в себя и может говорить, — сообщил он.

Затем целитель чутко повел большим носом.

— Кажется, здесь только что варили кофе, — сказал он. — Угостите и меня чашечкой?

— А господин полицмейстер уже уехал? — спросил его Миша.

— Его высокопревосходительство отбыл десять минут назад, — кивнул целитель.

— Тогда, прошу, — пригласил Миша.

Мы угостили целителя кофе.

— Благодарю вас, господа, — кивнул целитель, принимая чашку.

А Миша повернулся ко мне:

— Ну что, Саша, идем поговорим с нашим пострадавшим?

— Он в кабинете менталиста-психолога, — предупредил нас целитель. — Там кушетка мягче.

— А у вас в участке есть менталист-психолог? — удивился я.

— Разумеется, — мрачно кивнул Миша, — его высокое превосходительство, господин полицмейстер, решил, что полицейским совершенно необходима качественная психологическая помощь.

— И этот менталист-психолог тоже родственник полицмейстера? — догадался я.

— Само собой, — подтвердил мою догадку Миша.

Пострадавший от рук домового лежал на мягкой кушетке в кабинете менталиста-психолога. Его голова была забинтована. Светлые волосы беспорядочными вихрами торчали из-под бинтов. Щеку пострадавшего наискось пересекал уродливый старый шрам. В кабинете он был не один. Здесь же находился Степан Богданович Прудников, который просто светился от счастья.

— Здравствуйте, господа, — радостно приветствовал он нас. — Вы, наверное, еще и сами не знаете, как вам повезло.

— Добрый день, Степан Богданович, — вежливо кивнул я.

Прудников торжествующим жестом указал на кушетку.

— Знаете, кто это? — спросил он нас.

— Обознались вы, ваше благородие! — хриплым голосом перебил его пострадавший. — Плотник я, на шестой линии живу. Кого угодно там спросите, меня все знают.

— Врешь, — ласково сказал ему Прудников.

И повернулся к нам:

— Перед вами, господа, знаменитый Домовой!

— Домовой? — удивленно нахмурился Миша.

— Именно! — закивал Прудников. — Мещанин Кошкин из Вятской губернии. Высококлассный вор-домушник по прозвищу Домовой. Три года назад прославился на всю Столицу. Забирался по ночам в дома, пока хозяева спали, и прямо из спален уносил деньги и драгоценности, которые они оставляли на туалетных столиках.

Прудников весело подмигнул пострадавшему:

— Было дело, домовой?

— Спутали вы меня с кем-то, ваше благородие, — упрямо повторил пострадавший.

— Ты рожу-то свою в зеркале видел? — ласково спросил его Прудников. — Как же можно тебя с кем-то спутать? Мы его, голубчика, тогда всем управлением ловили и поймали. Правда, Домовой, поймали мы тебя?

Домовой угрюмо промолчал. На Прудникова он не смотрел — уставился в стену, решив не замечать нас.

— Взяли мы его с поличным, — не обращая внимания на молчание Домового, радостно продолжал Прудников. — Схватили, когда вылезал через окно из очередного ограбленного дома, и поехал наш мещанин Кошкин на каторгу в Архангельскую губернию. Да только и там ему спокойно не сиделось. Отвел глаза охране и сбежал, голубчик. И вот, пожалуйста, снова объявился в Столице. Ну, теперь-то, Домовой, ты у меня не в Архангельскую губернию поедешь. Отправишься ты, голубчик, на Нерчинские рудники. А уж оттуда не сбежишь.

— Степан Богданович, мы бы хотели допросить задержанного, — вмешался Миша.

— Допрашивайте, господа, — благодушно закивал Прудников. — И я, с вашего позволения, останусь. Мне, знаете ли, тоже любопытно послушать, что он расскажет.

— Как вы попали в дом скульптора Померанцева? — спросил Домового Миша. — Что вы там делали? Что с вами произошло, когда вы проникли в дом?

— Ничего я вам не скажу, — буркнул Домовой. — В Нерчинск, значит, в Нерчинск. Так тому и быть. Хуже всё равно не будет, а вы сами узнавайте, что вам нужно.

— Заговоришь, голубчик, никуда не денешься, — пообещал ему Прудников.

Но Домовой лишь презрительно фыркнул.

— Разрешите мне попробовать, Степан Богданович? — предложил я.

Прудников не стал возражать, только кивнул:

— Попробуйте, Александр Васильевич.

— Значит, не хотите в Нерчинск? — спросил я Кошкина.

Тот нехотя повернул голову и искоса посмотрел на меня.

— А кому же туда охота, ваше благородие? — насмешливо спросил он. — О Нерчинских рудниках все наслышаны. Охрана там злая, как цепные псы. Закуют в кандалы, спустят под землю и сиди там весь срок. Ни на солнышко посмотреть, ни свежего воздуха глотнуть.

— Ну, что ты врёшь, Домовой, — недовольно перебил его Прудников. — Под землёй держат только таких, как ты, кто сбежать пытается.

— Ну, вот я и говорю, — мрачно кивнул Домовой.

— А если не в Нерчинск? — спросил я, — если обратно, в Архангельскую губернию? Тогда будете говорить?

Домовой с надеждой посмотрел на меня.

— Это другое дело, ваше благородие, — согласился он. — В Архангельской губернии заключенные лес валят. Тоже не сахар, но жить можно. По крайней мере, не под землей.

— Ну вот, — кивнул я, — расскажите нам, что вы делали в доме скульптора Померанцева, а я попрошу полицмейстера отправить вас обратно в Архангельскую губернию вместо Нерчинских рудников.

— И вы хотите, чтобы я вам на слово поверил? — угрюмо спросил Домовой.

— А у вас есть выбор? — усмехнулся я. — Знаете, мы ведь можем просто пригласить сюда менталиста. Ему-то вы все расскажете, но тогда шанс для вас будет потерян. Так мы договорились?

— Договорились, — неохотно кивнул Домовой.

— Тогда рассказывайте, — предложил я.

— С каторги я один сбежал, — начал Домовой. — Господин следователь все правильно сказал. Отвел я глаза охране, да и скрылся в лесу. Три дня шел через лес, пока не вышел к деревне. Там украл документы и вернулся в столицу, а здесь уже нашлись приятели.

— Ты мне всех этих приятелей поименно перечислишь, — нахмурился Прудников.

— Вот этого не сделаю, — покачал головой Домовой. — Хоть в Нерчинск ссылайте.

— Это не так важно, Степан Богданович, — сказал я Прудникову. — Рассказывайте, зачем вы залезли в дом скульптора Померанцева?

— За деньгами, зачем же еще, — ответил домовой. — Про этого скульптора мне рассказал один знакомый. Сказал, что скульптор был знаменитый и заказчики не скупились на оплату. А потом отошел от дел и жил скромно, один, пока год назад не умер. И теперь дом его стоит пустой.

— Так вы решили, что в доме спрятаны деньги? — спросил я.

— А где же еще? — кивнул Домовой. — Я сразу сообразил, что у скульптора должен быть тайник.

— Но у Померанцева были наследники, — заметил я. — Почему вы решили, что деньги не достались им?

Домовой презрительно усмехнулся.

— Видел я этих наследников, — сказал он. — Вы же не думаете, ваше благородие, что я без подготовки на дело пошел? Я за наследниками месяц следил, если не больше. Живут они скромно, не шикуют, — он покачал головой. — Никаких денег у них нет.

— Вы знали, что они собираются продавать дом? — спросил я.

— Знал, — ответил домовой. — Следил за ними, видел, как они дом покупателям показывали. Потому и решил поторопиться, пока в доме жильцов нет.

— А как вы рассчитывали найти тайник? — поинтересовался я.

— На это у меня магический дар есть, — гордо усмехнулся домовой. — Опять же и опыт, ваше благородие, имеется. От меня редкий тайник укроется, особенно если в нем лежат золотые.

— Понятно, — улыбнулся я. — Значит, вы решили проникнуть в дом. А почему днем, а не ночью?

— Да потому что днем удобнее, ваше благородие, — объяснил вор. — Днем никто ничего и не заподозрит, а вот ночью другое дело.

— И вас не смутило, что возле дома дежурят двое городовых? Вы ведь наверняка их видели?

— Видел, как не видеть. Да только чем эти раззявы могли мне помешать? Пока они головами по сторонам крутили да зевали на солнышке, я заднюю калитку открыл и в дом проскочил. Когда городовые возле дома, работать еще спокойнее. Они случайных прохожих отпугивают.

— Вижу, вы хорошо знаете свое ремесло, — усмехнулся я. — Так что же произошло в доме?

— А вот этого я не помню, ваше благородие, — покачал головой вор. — Я только войти успел. Глазами моргнул, чтобы к темноте привыкли. Тут вижу, что-то блеснуло, и как даст мне по затылку. Тут я и упал, а в себя пришел только здесь.

— Понятно, — кивнул я. — Значит, найти тайник скульптора Померанцева вы не успели?

— Говорю же, не успел, ваше благородие, — ответил Домовой. — А жаль, наверняка там есть чем поживиться.

— Что ж, спасибо за рассказ, — кивнул я. — Я тоже выполню свое обещание и поговорю с полицмейстером.