Вещий Андрей. На цепи

Глава 20

Чтобы уйти с линии огня авалонца, Олег резко переложил руль вправо и, выскочив на тротуар, помчался, почти скребя бортом стены домов. Редкие прохожие старались вжаться в стены или заскочить в подъезды, чтобы убраться с нашего пути.

И все равно было видно, что авалонский магический заряд легко нас достанет через секунду после того, как будет выпущен.

Авалонец еще раз широко улыбнулся, несколько раз, одной рукой, будто мяч, подкинул свой магический шар, снял шляпу, сделал легкий поклон и… шагнул вправо.

Так он совсем ушел с траектории движения нашего экипажа, и мы с авалонцем оказались на встречных курсах, но по разные стороны улицы.

Авалонец снова улыбнулся и метнул свой заряд. В воздухе раздался противный свист, переходящий в ультразвук. Сгусток магической энергии пронесся мимо нас и врезался в наших преследователей.

Защитный колпак их экипажа покрылся голубыми молниями, стал похож на треснутое яйцо и взорвался изнутри. За мгновение до этого авалонец еще раз слегка приподнял шляпу и исчез.

Мы аккуратно съехали на проезжую часть и остановились, чтобы посмотреть, что случилось с теми, кто решил поиграть с нами в казаки-разбойники.

Как ни странно, удар магической энергией оказался хоть и мощным, но аккуратным. Не считая нескольких испуганных прохожих и пары тревожно ржущих лошадей, другого ущерба городу причинено не было. Даже стекла в домах не повылетали.

Сама вражеская карета превратилась в груду металла и весело догорала посреди улицы. Огонь был яркий и сильный, прямо стена пламени, но эта стена имела четко обозначенные контуры. Огонь бушевал будто внутри невидимой сферы. Остатков людей или кто они там были, сквозь огонь видно не было.

— Смотрите, друзья, как аккуратно горит, прямо кругло так — я указал рукой на огонь.

— А чему ты удивляешься? — равнодушно пожал плечами Олег. — Обыкновенная магия. Меня больше волнует сам странный эльф, устроивший бабах.

— Ну, допустим, он меня тоже волнует, я бы даже сказал, — удивляет. Но знаете, потеря памяти имеет свои минусы. Складывается ощущение, что ты постоянно находишься в незнакомом месте и все, что с тобой происходит очень удивительно. Но что-то за последние дни я устал удивляться. И, кстати, почему тебя удивляет эльф, помогающий нам и ни капельки не удивляют эльфы, сражающиеся между собой — задав вопрос, я вздохнул и вернулся к экипажу.

— А где это вы видели сражающихся эльфов? — насторожился Шереметьев.

— Потом расскажем! Поехали, а то сейчас сбегутся сюда всякие околоточные. Застрянем надолго, а то и упекут до выяснения! — Олег запустил экипаж, и мы поехали.

Всю дорогу я беседовал с Шереметьевым и читал книгу Татищева, ту самую, что подарил мне князь Ромодановский.

Сергей рассказывал мне свою личную историю, и эта его история часто перекликалась с тем, что я читал про историю России у Татищева.

Сергей, был незаконнорожденным сыном генерал-майора Михаила Борисовича Шереметева. Тот, в свою очередь, был сыном ближайшего сподвижника Петра графа Бориса Шереметева. Отец Сергея защищал от орков южные границы Российской Империи и попал к оркам в плен. Там он тяжело заболел и сошел с ума. Возвращаясь домой из плена, он умер в Киеве, четыре года назад. Признать Сергея, своим сыном не успел, хотя и собирался.

Дед Сергея, граф Борис Шереметев, хотел выполнить волю сына и дать Сергею родовую фамилию Шереметев. Однако тут выяснилось, что Дар у Сергея очень слабенький и он вряд ли смог бы получить образование, достойное представителя одного из влиятельнейших родов Империи. Поэтому ему дали домашнее образование, слегка измененную фамилию и пристроили в лейб-гвардии Семеновский полк. Служил он уже без малого три года, причем не в столице, а участвуя во всех более-менее значимых боях и стычках.

— Так что не войти мне, Андрей, в род Шереметевых. Даром не вышел! — огорченно закончил свой рассказ Сергей Михайлович Шереметьев.

— Не переживай, Сергей. Как показала драка с Крынкиным и его прихвостнями, твой Дар можно вполне развить. Что же касается войти в род или клан, так тоже не беда. Не вошел в род Шереметевых, войдешь в какой-нибудь другой клан или же настолько разовьешь свой Дар, что и Шереметевы почтут за честь тебя принять.

Шереметьев с благодарностью посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:

— Андрей, ты всегда можешь на меня рассчитывать, для меня честь дружить с тобой, а сейчас, если позволишь, посплю немного, что-то эта погоня вымотала меня.

С этими словами Сергей откинулся в угол кареты и захрапел с улыбкой на губах, я же уткнулся в книгу Татищева. Надо хоть немного, разобраться, что в этом мире происходит.

Читая книгу, я для себя выделил несколько важных моментов в истории этой России.

Приблизительно века до двенадцатого история России здесь, и история России в моем мире особо не различались. Если, конечно, не принимать в расчет наличие в этом мире магии. Так, Вещий Олег был не просто мудрый вождь и грамотный полководец, но еще и Великий маг, и провидец. И гонял он этих хазар и в хвост, и в гриву не только с помощью меча, но и с помощью Дара. Впрочем, и о свойствах этого Дара, Татищев ничего не пишет, то ли считает это общеизвестным фактом, толи, наоборот деталей не знает.

Но главное до начала татаро-монгольского ига, другие рода в летописях России не фигурируют. Гонял Вещий Олег именно хазар, то есть людей, а ни каких-нибудь орков или гномов. Нет, в источниках тех лет, упоминается, что где-то там живут всякие орки, авалонцы, гномы, но это все. Где конкретно живут, чем занимаются, как на хлеб насущный зарабатывают — ни слова. Так, в нашем мире писали о неизведанных землях, где живут люди с песьими головами. Слышали, что живут, а где точно и живут ли, вообще и кто живет — не известно.

А вот про татаро-монгольское нашествие, уже пишут, что среди пришедших на Русь кочевников встречаются и отряды орков и гномов, и даже отдельные эльфы упоминаются.

И вот с этого времени количество представителей иных родов в составе армий, лезущих к нам, постоянно растет. Примерно еще лет сто-сто пятьдесят с тех пор вражеские нашествия возглавляли люди, а позже как среди командования, так и вообще из армий вторжения люди исчезли. Последние лет триста Россия сражается исключительно против других родов. Вот и отец Сергея Шереметьева, генерал-майор Шереметев попал в плен к оркам, а в нашем мире к туркам.

Причины такой подмены людей другими родами, Татищев не описывает. Что происходило в это время в Европе и других частях света подробно тоже не рассказывает, только упоминает в контексте отношений с Россией. У него как-то само собой, во главе государств элита человечества со временем сменялась элитой орков и гномов.

Спустя несколько лет после того, как племянница последнего византийского базилевса Софья Палеолог приехала в Россию и привезла свою библиотеку, у нас в стране появились авалонцы. Они с дозволения царя Ивана Третьего, построили в Архангельске первую Авалонскую гавань и включили город в Авалонский союз городов. Было это во второй половине пятнадцатого века.

Авалонцы получили много привилегий на беспошлинную торговлю на Руси, а взамен тащили сюда самые современные товары. Сюда же приезжали, правда, в небольшом количестве высококвалифицированные специалисты с Авалона. Так, все бояре и сам царь предпочитали лечиться у авалонских лекарей. Правда, им не удалось спасти от отравления ни Ивана Грозного, не вылечить ножевое ранение его сына, царевича Дмитрия.

Я закрыл книгу и задумался. Интересная история у Татищева получается. В книге одни описания и никаких выводов.

Он фактически пусть и косвенно описывает подчинение человечества другим родам, но будто не понимает или не видит, или не хочет видеть этого. Интересно почему? Пожалуй, надо будет встретиться с ним. Так, или иначе фактурой он владеет. Внешние события знает, а уж собрать полную картину я смогу. Иначе не выжить.

В этот момент автомобиль резко затормозил.

Выглянув из машины, я увидел, что поперек дороги лежит огромное дерево. Я растолкал Сергея, мы быстро зарядили четыре пистолета и вылезли из экипажа.

Олег не стал спускаться с козел. Орк приложил ладонь козырьком ко лбу и осматривал окрестности. Пока вокруг никого видно не было, но дерево посреди дороги, вьющейся среди полей, само по себе, появиться не могло.

— Ну что будем делать! — спросил Сергей.

Я подошел ближе к дереву и внимательно его осмотрел. Дерево было гигантским и, судя по всему, лежало здесь не первый день. Может, даже не первую неделю. Сначала я решил, что можно попробовать сдернуть дерево на обочину и ехать дальше. Внимательно осмотрев и дерево, и экипаж, я убедился, что веревку привязать некуда ни к экипажу, ни к дереву.

Уже стал придумывать, где бы найти доски, чтобы сделать мостки, используя дерево как опору, чтобы его же переехать, как вдруг увидел едва приметную колею. Она уходила с дороги аккурат перед деревом и вела куда-то за холмы.

Достав подзорную трубу и внимательно осмотрев холмы, я увидел, как эта же колея выныривает из-за холмов, где-то в километре впереди и возвращается на дорогу. Я даже видел какую-то телегу, выезжающую там на дорогу.

— Сворачиваем в эту колею и объедем дерево и эти холмы и вернемся на дорогу — скомандовал я и пересел на козлы к Олегу.

Мы аккуратно спустились с грунтовой дороги и не спеша поехали по едва приметной полевой дороге.

Это колея, почти тропинка проходила между двух параллельных гряд холмов.

Стоило нам въехать в этот естественный коридор, как мы увидели, что навстречу нам мчится всадник в широкополой шляпе. Он не был вооружен, руки его сжимали поводья лошади. Метров за сто пятьдесят он перевел свою лошадь на шаг и приветственно замахал нам рукой.

Мы остановились. Все были настороже. Сергей вылез размять ноги, но руки тоже держал на пистолетах.

Всадник подъехал. Остановился в пяти шагах от машины, привстал в седле, снял шляпу. Прижал ее к груди и поклонился.

— Разрешите представиться, местный помещик, — барон Ландорф.

— С кем имею честь?

Мы по очереди представились. Когда представлялся орк, Ландорф едва заметно, краешком губ, улыбнулся, услышав русское имя орка. Или мне показалось?

Сам барон был одет весьма импозантно: кожаные штаны, короткая кожаная, наглухо застегнутая куртка, кажется, колет называется, напудренный парик с косицей. На глазах солнцезащитные очки-консервы.

— Увидел ваш чудный экипаж и не смог удержаться, чтобы привлечь ваше внимание. Так, знаете ли, захотелось посмотреть на заморскую диковинку. Это ведь призрачные кони Авалона, я ведь не ошибаюсь, господа?

— Да, это действительно они, — ответил Сергей. Барон, если есть желание, осмотрите экипаж!

— Всенепременно, милостивые государи, всенепременно. Только позвольте мне пригласить вас к себе в усадьбу, где я смогу это сделать.

— Господин барон, мы бы с удовольствием, но, к сожалению, мы торопимся, — ответил я, показав в ответной улыбке все тридцать два зуба. Уж больно приторным был этот барон, навязчивым. В общем, не понравился он мне. Очки опять же эти странные.

— Как жаль, милостивые государи, как жаль… но все равно придется! — с этими словами барон снял очки и посмотрел на меня своими огромными, размером с блюдце, глазами.

Стоило мне взглянуть в эти глаза, как они стали увеличиваться в размерах, и я вырубился.

Очнулся я в каком-то подвале на охапке гнилой соломы. Голова раскалывалась, будто я гулял неделю. Я никак не мог сфокусировать взгляд.

Когда мне это удалось, огляделся по сторонам. В двух шагах от меня стонал, держась за голову, Шереметьев.

К противоположной стене был прикован Олег Сельвестрыч. Причем был он прикован и за руки, и за ноги, и за пояс, и за шею. Рот у орка был прикрыт металлической пластиной. Он не стонал, а только корчил рожи.

Кажется, попадать в различного рода подвалы этого мира становится для меня традицией. И вряд ли ее можно назвать хорошей.

— Как ты, Сергей? — спросил я Шереметьева.

— Голова трещит, как с тяжелого похмелья. Воды бы.

Я обвел взглядом помещение. Воды нигде не было.

— Пить! — прохрипел Сильвестрыч.

Я с трудом поднялся на ноги и попытался дойти до двери, чтобы постучать и потребовать воды. Однако, чтобы добраться до двери мне не хватило буквально пары метров цепи, которой я был прикован к стене за щиколотку. Я зарычал от бессилия. Хотя это я себе польстил. Мой рык больше смахивал на стон. Да, да тот самый, который «у нас песней зовется», когда стонешь в бессильной ярости.

Но, о чудо, меня будто кто-то услышал с той стороны, и подвальная дверь распахнулась. В проеме стоял все тот же барон Ландорф.

— Барон, что это все значит!

— Ничего особенного, Андрей Борисович! Кроме того, что вы будете преданы суду. Вы и прапорщик Шереметьев.

— Какому суду! За что? — это уже Сергей нашел в себе силы подать голос.

— Какому, а точнее, чьему суду, вы скоро узнаете. А за что, по-моему, и так ясно. Мало, того, что вы якшаетесь с представителем другого рода, заметьте заведомо, более низкого по уровню развития, так вы это делаете в то время как царь-император и вся Русь-матушка ведет с ними тяжелую войну.

Я поймал себя на мысли, что слушать разглагольствования остзейского барона с немецкой фамилией и акцентом о Руси-матушке, при других обстоятельствах было бы даже забавно. Но я никак не мог понять, что хочет от нас барон. Судя по всему, Шереметьев тоже.

— С кем это? — спросил он.

— Вот с этой скотиной! — презрительно сплюнул барон в сторону Олега Сельвестрыча.

— Позвольте, барон, но Олег Сельвестрыч такой же подданный нашего государя, как и мы с вами! — я почти натурально удивился, хотя внутренне был готов именно к такому ответу.

— Ну это недоразумение, которое мы скоро исправим, причем во всей Империи разом — пафосно сообщил барон и тут же осекся, видимо, сообразил, что в запале ляпнул лишку.

Похоже, тут кое-кто готовит переворот. Во всяком случае очень похоже. Этого мне только не хватало. Магия, война, орки, а теперь еще и переворот. Ладно, будем решать проблемы по мере их поступления. Сначала надо выбраться отсюда. Для этого надо немножко подкопить силенок, подождать пока еще чуть-чуть утихнет голова, а потом можно и магию поэксплуатировать. Минуток так через пять — семь, а пока надо занять барона беседой, чтобы не вздумал уйти или выкинуть, не дай бог, что ни будь.

— Кстати, барон, не поделитесь секретом, как вам так быстро удалось, справится с нами троими, так что мы даже понять ничего не смогли. И не испугались ведь, хотя с нами был орк.

Ландорф надулся от удовольствия, уловив в моих словах не сильно скрытую похвалу:

— Именно, потому что свами было это чудище, надо было действовать быстро и решительно. Уж я-то знаю, натерпелся под их оккупацией. Но на самом деле все было не очень сложно, с моим то Даром. Мне по нему даже имя дали. Ах, да, господа, я при первой нашей встрече забыл назвать свое имя. Что ж разрешите исправить эту оплошность. Меня зовут барон Морфей фон Ландорф!

— Морфей — греческий бог сна — понимающе выдохнул я.

— Вот именно, но я вижу господа, вы начинаете постепенно приходить в себя и пытаетесь заговорить мне зубы, чтобы выиграть время. Не выйдет! Поспите еще, скоро суд! — барон снял и очки, и меня снова вырубило.

Я очнулся от какого-то заунывного пения, проникающего в мой раскалывающийся мозг. Это заунывное пение то и дело прерывалось каким-то речитативом.

С усилием разлепив глаза, я увидел странную процессию людей в балахонах и масках, что-то распевавших, очень похожее на псалом на латинском языке. Единственные слова, которые мне удалось разобрать, были «новус ордум секлорум». То и дело псалом прерывался выкриком «Мы озаренные». Когда моему больному мозгу удалось связать между собой слова псалма и лозунга, мне захотелось закричать:

— Нет, не может быть! Вас тут не может быть! Вы ведь из будущего!