Вещий Андрей. На цепи

Глава 22

Я взял листок из рук орка и стал его внимательно разглядывать. В правой его части были одна под другой нарисованы три фигуры животных. Разных по размеру. Самая большая вверху. Фигуры ни то собак, ни то волков. Двое животных бежали справа налево, нижнее самое маленькое слева направо.

Слева от животных была изображена палка, очень напоминавшая полосатый жезл гаишника с какими-то полустертыми цифрами не то 66, не то 63. За этим жезлом как раз и были, что-то напоминающие контуры и латинские буквы.

Я перевернул обрывок и стал разглядывать печати. Несмотря на их различия, в них было, что-то общее.

Вверху был изображен двуглавый орел, очень похожий на российский герб, но более схематичный.

Под ним был нарисован цветок, очень похожий на хризантему, только будто вырубленную из камня.

Ниже была изображена голова льва.

Еще ниже, судя по всему, должна была быть еще одна печать. Однако от нее остались какие-то невнятные штрихи.

Объединяло все эти печати, то, что они все были изображены будто разрезанными пополам и расстояние между половинками составляло около миллиметра.

— Здесь же написано по оркски? — спросил я у Олега?

— Да, на старооркском.

— Что? Прочесть сможешь?

— Да. Здесь написано: «Хранитель света да прибудет, воля твоя, да свершится дело твое, да разойдется тьма, да воссияет мир, как только воз…». Дальше обрывается.

— Понятно, что ничего не понятно! Но ты говорил, я не понимаю, что за документ нашел. Чего не понимаю?

— Смотри! — С этими словами Сильвестрыч закатал рукав на левой руке и показал. На внутренней стороне плеча почти подмышкой была нанесена татуировка — половина цветка. Того самого цветка, что был на печати, только грубее.

— И что это значит?

— Расскажу! Только хороший разговор идет под хорошую закуску, — улыбнулся Сельвестрыч.

— Да, ты прав! Лучше нам отсюда побыстрее убраться. Боюсь, наше шоу с фейерверками и прожекторами, далеко видать было! Того и гляди пожалует кто-нибудь.

Мы аккуратно занесли все тринадцать трупов в дом. На заднем дворе в каретном сарае нашли наш экипаж. Как ни странно, все оружие оказалось на месте.

Подпалив это гнездо иллюминатов, мы отправились в Ригу.

Дальнейший путь в славный город прошел у нас без особых приключений.

В Ригу мы уже въехали во второй половине дня. Шереметьев заявил, что ему нужно доложиться генерал-губернатору, такова, мол, процедура. Однако мы с Олегом убедили Сергея, что не настолько важные мы персоны, чтобы тревожить Светлейшего князя Репнина в конце рабочего дня. Это вполне можно сделать и утром.

После нескольких минут спора Шереметьев согласился с нашими аргументами, и мы отправились в дом Федора Ивановича. Дома были все, кроме Илзе, которую Федор Иванович отвез в родной хутор и только сегодня утром вернулся.

Янис с Иваром тоже только что приехали в Ригу. Опередили нас буквально на пару-тройку часов. Вот что технический прогресс, животворящий делает! Выехали мы на несколько дней позже, а приехали одновременно.

Поскольку дома несколько дней никого не было, то и в холодильнике, то бишь в кладовке мышь повесилась. Решили идти поесть в какую-нибудь харчевню.

Ивара, хотя тот и пытался увязаться за нами, я оставил дома. Нечего в городе ценному свидетелю отсвечивать, мне его еще в Питер целого и живого желательно привезти. Да и со своими надо было без лишних ушей положение обсудить. Короче, обещал принести ему что-нибудь вкусненькое и запер.

Оставив Ивара дома, отправились в харчевню, разрекламированную Федором Ивановичем. С его слов это было отличное место, где заправлял его старый приятель, который сам не любил лезть в чужие дела и другим не позволял. Поэтому у харчевни «Старый моряк» была безупречная репутация среди людей, многое повидавших в жизни и знающих, с какой стороны браться не только за корабельные снасти, но и за абордажную саблю. В общем, солидное было заведение. Естественно, располагалось оно в порту и всегда было готово предложить своим клиентам свежайшие дары Балтики, а то и Северного моря.

В таверне одуряюще пахло рыбой и стоял веселый гомон ужинающих или предвкушающих трапезу клиентов. Я невольно сглотнул слюну. Мы выбрали уголок потемнее и расселись за большим столом. Подождав пока нам принесут жареной трески, запечённого угря и чего-нибудь пенного все это великолепие запить, я спросил у орка:

— Ну и расскажи, что эта бумажка означает? И твоя татуировка тоже? — спросил я, положив обрывок на стол и начав разделывать запечённого на углях угря.

Услышав про татуировку, орк слегка поморщился, будто не хотел, чтобы о ней услышали, те, кто до этого о ней не знал. Федор с Янисом, значит.

Янис на мои слова никак не отреагировал. Федор Иванович на мгновение замер, перестав живать, глянул на орка, на бумажку и продолжил работать челюстями.

Увидев такую реакцию орка, я, почесав подбородок, взял двузубую вилку и постучал ею по глиняной пивной кружке. Затем встал, поднял кружку и произнес:

— Друзья, прежде чем Олег Сельвестрыч расскажет нам что-нибудь интересное, я хотел бы сказать тост!

Четыре пары глаз посмотрели на меня внимательно, четыре руки подняли кружки.

— Друзья, несколько дней назад я получил контузию и с тех пор почти совсем ничего не помню, что было со мной до контузии. Не помню, как я ее получил, не помнил кто я, даже не помнил простых вещей. Что уж говорить о том, что я никого не помню, с кем я был знаком и кого любил.

Но за эти несколько дней я встретил всех вас и тех, кого должен был знать до контузии, и тех, кого узнал только, что. И с каждым из вас по отдельности, и со всеми вместе за эти несколько дней, что прошли с того момента, как я очнулся у городской стены, мы прошли тяжелый, порой опасный путь.

И каждый из вас стал мне дорог, каждого из вас я считаю другом. И я хотел, чтобы и каждый из вас всех сидящих за этим столом считал друзьями.

Обведя взглядом наше благородное собрание, я увидел на лицах разные эмоции: удивление, радость, задумчивость и много других, но все, так или иначе, заканчивались улыбкой и кивком согласия. Кружки встретились друг с другом, раздался приглушенный звон глиняной посуды, и все выпили.

— Андрей Борисович, спасибо за доверие! — воскликнул обычно без эмоциональный Янис, — обязательно оправдаю!

— Ну что Андрей Борисович, весь в отца, прирожденный вожак, — Федор Иванович улыбнулся в усы и опрокинул в рот кружку!

— Андрей! Можешь всегда рассчитывать на меня! Твои друзья — мои друзья! Почту за честь! — Шереметьев, встал по стойке смирно, щелкнул каблуками и резко кивнул и только потом выпил.

— Отлично сказано, Андрей Борисович! — орк задумчиво обвел всех взглядом, словно оценивая каждого, потом легким движением отсалютовал каждому кружкой и тоже выпил.

— Не могу не согласиться с Олегом Селевестрычем! Действительно, отлично сказано, Андрей Борисович! — слова раздались откуда-то со стороны и сопровождались демонстративными хлопками.

Я не успел отреагировать, как Олег уже стоял возле какого-то долговязого и острие стилета орка упиралось в горло пришельца. Это был эльф. На лице орка застыла холодная решимость прикончить авалонца. Казалось, он только размышлял сделать это быстро или так, чтобы враг помучился.

Между тем визитер внешне не проявил и грамма беспокойства, просто стоял и ждал. Я, не спеша, поставил кружку на стол, убрал документ в карман и не спеша подошел к авалонцу.

Этот авалонец в отличие от своих собратьев не был закутан в плащ и не стремился сделать так, чтобы его не увидели или, по крайней мере, не заметили.

Да на нем был все тот же темный костюм, все тот же длинный плащ. Широкополая шляпа тоже наличествовала. Однако лицо и руки были открыты. Были видны длинные узки ладони с ногтями, скорей похожими на когти хищника. Заостренные уши с оттянутыми мочками, как и длинные вьющиеся волосы неопределенно светлого цвета тоже присутствовали. На вытянутом лице играла ехидная улыбка. Глаза тоже смеялись.

Мне эта улыбка показалась знакомой. Я с пол секунды покопался у себя в памяти и вспомнил эту улыбку.

— Подожди Сильвестрыч, убить мы его всегда успеем. Он, наверное, что-то сказать нам хочет? Во всяком случае он это право заслужил.

Олег медленно убрал стилет в ножны, сделал широкий шаг назад и демонстративно оперся на свой посох. Из его позы было очевидно, что чтобы превратить посох в клинок и нанести смертельный удар, ему понадобится доли секунды. Остальные мои друзья тоже положили руки на оружие.

В харчевне, казалось, никто не заметил происходящего. Возможно, здесь подобное было в порядке вещей, а может, действительно, никто не совал свой нос в чужие дела. Кругом по-прежнему стоял довольный гул голосов, расслабляющихся после трудового дня, посетителей.

Только хозяин, приятель Федора Ивановича, издали наблюдал за происходящим, уже больше минуты наяривая полотенцем деревянную тарелку.

— Я так понимаю, это вы любезно облегчили нам путешествие, когда сожгли экипаж наших преследователей еще в самом начале нашего пути, там в Санкт-Петербурге, не так ли? — светским тоном спросил я у эльфа.

— Эльф улыбнулся еще шире и мелодичным, едва не переходящим в женский, голосом, ответил:

— Да это я вам оказал ту любезность?

— И разрешите поинтересоваться, кто был те наши преследователи? — спросил я.

— А разве вы не догадались? Насколько я в курсе дела, это были лицедеи и авалонцы. Точнее, трое лицедеев и двое авалонцев. Разве вы знаете кого-то еще, кому вы так блестяще перешли дорогу в Санкт-Петербурге, и кто может управлять призрачными конями Авалона. Только они или специально обученные люди на их службе. Но люди делают это значительно хуже.

— Как к вам обращаться?

— Меня зовут Ариэль. — представился эльф, продолжая улыбаться.

— Вот как? Знавал я одну русалочку, ее звали также, — решил раскачать я эльфа. Уж слишком самоуверенно он вел себя. Орки ему были не страшны, мечи, пистолеты тоже. Да и в магии мы кое-что могем, даже против авалонцев.

— Странное для женской особи имя, — продолжая улыбаться и невозмутимо пожав плечами, сказал эльф. — Вообще-то на одном из древних языков, кстати, человеческих, мое имя означает «божий лев». Впрочем, чего только не придет в чудесную женскую головку.

Да, несмотря на свою внешнюю хрупкость, этот авалонец, похоже, крепкий орешек, ну так и мы не пальцем деланные:

— И вы, несмотря на то, что знали, что в экипаже были ваши соплеменники, решили нам помочь? С чего бы это? Не находите это странным?

— Нет, не нахожу! Были на то свои причины. О них я вам расскажу как-нибудь в другой раз, — было видно, что мое замечание, таки зацепило его, однако он быстро справился с волнением и вернул на лицо любезную улыбку.

— Ну в другой, так в другой. Не буду настаивать, я привык. Есть у меня друг, который тоже все любит рассказывать потом, — я улыбнулся и скосил глаза на орка. Тот никак не отреагировал, продолжая внимательно и недобро следить за эльфом.

— Что же в таком случае вас привело сюда, Ариэль? — опять вежливо спросил я.

— Решил оказать вам еще одну любезность. О причинах, побудивших меня, сделать и эту любезность, тоже позвольте пока умолчать.

— Хорошо, я слушаю вас, Ариэль.

Со слов эльфа, через некоторое время к нам подойдет посланец, кто это будет, эльф не знает и скажет, что на улице меня будет ждать, важный для меня человек. Эльф предлагал быть очень осторожным.

После того как он сообщил, все, что хотел, Ариэль развернулся, сделал два шага вглубь зала и как-то незаметно там растворился.

Сергей Шереметьев сразу предложил пойти вместо меня. Я не стал гасить его энтузиазм и сказал, что будем действовать по обстановке.

Только мы все вернулись за стол и молча начали жевать рыбу, переваривая то что сейчас произошло, как к нашему столу подошел сам хозяин заведения.

Он сказал, что подошел мальчишка-посыльный и сказал, что господина Ермолича спрашивает некто Ивар.

На вопрос хозяина, почему Ивар сам не захотел зайти в харчевню и найти Ермолича, мальчишка сказал, что тот боится быть узнан убийцами солдата.

— И что ты тогда сделал? — спросил своего приятеля Федор Иванович.

— Я вышел, и сам переговорил с этим Иваром. И доложу я вам, этот ваш Ивар, изрядно напуган. По-настоящему напуган.

— Опиши его! — велел дядька Федор хозяину харчевни.

Человек, которого описал хозяин, действительно был похож на Ивара. Вот только это ничего не значило. При нынешнем развитии техники маскировки в этом мире это мог быть кто угодно. Лицедей, например. Интересно, например, как Ивар умудрился выйти из дома, ведь у него не было ключей? Дверь сломал? Может быть. Хотя он не произвел впечатление крепкого парня. И все-таки мы решили идти. Я выйду первым, потом все остальные.

Выйдя из харчевни, я на другой стороне улицы, действительно увидел Ивара. Пошел дождь, и он выглядел довольно жалко. Весь промокший, трясущийся. Я достал кусок, прихваченного из харчевни, рыбного пирога и отдал его Ивару. Тот жадно схватил пирог и стал жадно есть.

— Что случилось, Ивар?

— Они нашли меня! — стуча от холода зубами, перекрикивая дождь, сообщил Ивар.

— Кто они?

— Не понял! Наверное, те, кто знает, что я видел, как убили того русского солдата.

— Как ты об этом узнал?

— Выглянул в окно и увидел, что около вашего дома ходили странные люди. Потом они вломились в дом, вытащили меня, притащили сюда и сказали, что если я вас не выведу, то они убьют меня.

— Где они?

— Мы здесь! — раздалось у меня за спиной. Я обернулся и увидел, что меня окружили пятеро крепких мужчин с наведенными на меня пистолетами. Еще трое контролировали обстановку на улице. Моих друзей, видно, не было.

Подталкиваемый стволами пистолетов, со своими сопровождающими прошел до ближайшего переулка, где нас ждала карета и несколько оседланных лошадей. Я постарался идти медленнее, но получил чувствительный тычок. Причем, что удивительно от Ивара.

На мой непонимающий взгляд Ивар ухмыльнулся и сказал:

— Вот так вот Андрей Борисович, видите, как бывает. На что идти приходится, чтобы волю господина выполнить.

— Какого господина? — хотел поинтересоваться я, но наш познавательный, во всяком случае для меня, диалог был невежливо прерван раздавшимися выстрелами. Впрочем, я был рад, что меня прервали таким образом. Это были мои друзья, ворвавшиеся в переулок. Я дал под дых одному конвоиру, пытавшемуся меня, запихнуть в карету, потом хуком справа отбросил от себя. Тот вскочил, выхватил из-под полы пистолет и нажал на спуск. Я дёрнулся в сторону, но выстрела не было. Осечка.

Ивар судорожно стал перезаряжать свой пистолет. Я не стал дожидаться, пока он выстрелит, выхватил из-за спины тесак и опустил ему на голову. Ивар свалился замертво. Точнее, пытался свалиться, но зацепился широким рукавом за какую-то железяку, торчащую из мостовой, и остался стоять.

Впрочем, на это никто не обратил внимание. Все были заняты разборками между собой. И хотя мы явно выигрывали, крепкие мужики довольно долго сопротивлялись.

Но мастерство, как известно, никуда не денешь. Прошло еще несколько минут, и вся честная кампания была аккуратно уложена вдоль стены дома. Вся, кроме злополучного Ивара. Он так продолжал не то стоять, не то висеть на рукаве. Простая крестьянская рубаха оказалась очень крепкой. У меня не было никакого желания с ним возиться.

Сергей и Янис оказались менее стойкими. Сергей вытащил кинжал и аккуратно разрезал рукав рубашки Ивара до самого плеча, потом положил Ивара рядом с остальными.

Пока Шереметьев с Янисом укладывали Ивара на мостовую, что-то привлекло внимание Сергея на теле Ивара.

Он нагнулся над трупом, а потом поманил меня.

Я подошел, наклонился и посмотрел. То, что я увидел, мне не понравилось.

Я выпрямился и подозвал Олега.

— Олег Сельвестрыч, взгляни на это! По-моему, пришла-таки пора, кое-что объяснить.