Вещий Андрей. На цепи

Глава 5

Подбежав к стене, я увидел, что место будущего пролома покрылось трещинами заполненными синим сиянием. И если раньше следы от бомбардировки магической артиллерией были видны лишь с внешней стороны стены, то теперь они уже явственно проступали и изнутри.

Наших на стене над местом будущего пролома уже не было. Они стояли по его краям и на недостроенных стенах кармана. Строители успели поднять карман чуть выше, чем на два человеческих роста. Это означало, что любой орк, подпрыгнув может легко зацепиться за край и подтянуться на руках. И вуаля, вот он уже и проник в город.

Сами орки не боялись лезть на городскую стену в месте будущего пролома. Не стал опасаться и я.

Отловив в сутолоке боя Шереметьева, я отобрал у него еще десяток семеновцев, и мы всей честной гопкомпанией полезли туда, где столпилось больше всего орков.

Сильвестрыч не отставал, хотя я думал, что он не полезет бить орков. Он же встал рядом со мной и помогал отмахиваться от них.

Спустя несколько минут боя я заметил, что вражеские орки как-то странно ведут себя при встрече с Сильвестрычем.

На меня напали сразу трое орков. Я судорожно отбивался один. Все остальные мои соратники были заняты. Уж больно много орков полезло на стену. Даже верный Янис был оттеснен от меня сразу пятью орками. Правда и отбивался он не один, а во главе кучки из шести семеновцев. Но им все равно приходилось туго.

Я пропустил неожиданно хитрый финт врага, и орк почти достал мой бок палашом. Но вдруг снизу по клинку врага ударила палка Сильвестрыча. Палаш резко ушел верх.

Нападавший орк взревел от ярости, выхватил из-за пояса вторую саблю и готов был проткнуть меня уже двумя клинками.

Я это видел, но сделать ничего не успевал. Я отбивался от топора другого орка. Следующим ударом я с ним покончил. Но переключаться на орка с двумя клинками не потребовалось.

Сильвестрыч просто прикрыл мой бок своим телом. И внимательно посмотрел на нападавшего! И орк с двумя саблями отступил. В глазах орка стояла смесь ужаса, почитания и ненависти.

Перед тем как убежать он сделал шаг назад, опустил клинки и молча поклонился Сильвестрычу.

Я запомнил странное поведение орка перед Сильвестрычем! Интересно кто он такой этот Олаф, что может просто взглядом остановить вооруженного противника.

Очередное нападение продолжалось еще с полчаса. Но в этот раз орки действовали как-то вяло.

Нет они продолжали настырно лезть на стену и на обороняющихся людей. Но делали они это ни как в прошлый раз. Без огонька. Они то и дело оглядывались на светящуюся стену. Будто ждали, что она вот-вот рухнет.

И пару раз даже у меня складывалось впечатление, что держится она только на честном слове. Еще мгновение и рухнет. Но стена каким-то чудом продолжала стоять.

В ходе боя, в особо критичные моменты мне даже кое-что показалось. Будто, когда голубое сияние на стене становилось особенно ярким, Олег Сильвестрыч, замирал и пристально несколько мгновений смотрел на стену. И сеяние будто притухало, становилось менее интенсивным.

В этот момент по его зеленому лицу обильно катил пот. Ближайшие вражеские орки, тоже на мгновение замирали и только тревожно переводили взгляд со стены на Олега. Но спустя мгновение они встряхивались будто от морока и снова бросались в бой. Но уже с гораздо меньшим энтузиазмом.

Бой закончился также неожиданно, как и начался.

Орки будто получив неслышимый нами сигнал дружно и организованно отступили.

Правда в конце боя, один орк подкрался к Сильвестрычу со спины и попытался вонзить тому кинжал под лопатку. Но я вовремя заметил этот предательский маневр и достал нападавшего ударом клинка в сердце.

Орк, услышав шум падающего тела, слегка повернул голову. Увидев в чем дело, он улыбнулся, благодарно кивнул и едва слышно произнес:

— Спасибо, Андрей Борисович, я не забуду.

— Ладно, Олег Сильвестрович, эту атаку вроде отбили. Пойдем искать остальные артефакты.

Следующий кристалл мы обнаружили буквально в квартале от той таверны, где нашли первый кристалл.

Он находился в подвале и лежал в глиняной кружке, стоявшей на подоконнике подвального окна.

Этот подвал занимала толпа каких-то бродяг. Появление нескольких хорошо вооруженных людей в форме решило дело. Лишь несколько получше одетых и более трезвых разбойников попыталось оказать сопротивление.

И то, делали они это лишь для того, чтобы дать самому шустрому время спрятать кристалл.

Он в сутолоке уже протянул руку, чтобы схватить кружку, но я рубанул по руке тесаком. Рука упала на пол, а ее хозяин, завывая и размахивая культей, выбежал на улицу. Спрятав артефакт в изолирующий мешок, мы вышли на улицу.

На другой стороне, я увидел почти скрывшуюся за углом будто размытую высокую фигуру в плаще.

Я толкнул Олега в бок и указав на скрывающуюся фигуру спросил:

— Кто это?

Орк кинул быстрый взгляд, ощерился и бросил:

— Авалонец. Если он тут, то это плохо. Очень плохо.

Я не успел спросить, кто он такой этот авалонец и почему это плохо, как мы услышали страшный грохот.

— Стена рухнула! «Начался решительный штурм!» — произнес орк

— Тогда погнали быстрее туда, поможем! — я уже было рванул туда, но Сельвестрыч схватил меня за руку:

— Наше место ни там!

— А где?

— Посмотри! — орк показал туда, где находилась граница купола. Там воздух стал почти прозрачен. По нему шла сильная рябь, но было видно, что с другой стороны наблюдалась активная концентрация войск.

— Да, ты прав, Сельвестрыч, надо как можно быстрее найти еще один кристалл! Глядишь и купол рухнет! Но успеем ли? И откуда они с той стороны знают, что мы тут разрушаем пузырь? Кто-то им сказал?

— Нет, связь с внешним миром невозможна! Но они же видят, что здесь происходит. Купол то везде истончился! Вот и копят войска, в надежде что понадобятся. Тем более видят, что стена рухнула и народ гор пошел на штурм.

— Народ гор?

— Да, мы орки называем себя — народ гор!

— Понятно!

— Ну раз понятно, то хватит болтать, пошли искать кристалл. Люди и получаса не продержатся после прорыва! И тогда город кончится.

Орк оказался не прав. Защитники продержались почти полтора часа.

Чтобы найти третий кристалл, нам хватило часа и сорока трех минут.

Последний оставшийся в живых десяток семеновцев во главе с самим Шереметьевым и еще полусотня городского ополчения стали организованно отступать от стены. Они то и дело переходили в контратаки, когда видели, что кто-то из орков пытается ворваться на другие улицы.

Именно в этот момент я обнаружил кристалл под самым носом у наступающих.

Он был вмонтирован в мостовую, а сверху на него была навалена куча мусора. Даже с помощью наших магических клинков мы не сразу смогли его обнаружить. Зная, что он где-то рядом и не понимая, где искать, мы два раза стоя над ним отбивали атаки орков.

Это продолжалось до тех пор, пока один вражина не поскользнулся на куче мусора и под ним, что-то не блеснуло.

Тогда я, не давая ему встать, вонзил ему в грудь тесак и откатил мертвое тело в сторону. Под ним действительно был вмурованный в мостовую артефакт. Однако все мои попытки выковырять его оттуда не дали результата.

Прикрывавший меня Олег, устал ждать:

— Дай я!

Я вскочил и тут же вступил в бой с парой орков. Хотя Олег и ковырялся с кристаллом меньше полминуты, этого времени мне вполне хватило, чтобы быть прижатым двумя орками к стене. И только бешеное вращение перед собой тесака, позволяло удерживать орков на некотором расстоянии.

Разбрасывающий голубые искры тесак создал передо мной карусель из магической энергии, которая прикрыла меня как щит. Орки боялись наступать, но и не выпускали меня.

Вдруг в воздухе раздался звук: нечто среднее между звуком лопнувшей струны и преодолением звукового барьера реактивным самолетом.

Тут же раздалось многотысячное ура и с соседней улицы побежали толпы семеновцев с примкнутыми штыками. Судя по всему, пузырь лопнул.

— Сдавайтесь, — спокойно сказал я оркам.

— Мы не сдаемся — сказали мне они и убежали.

— Ну и хрен с вами — я опустил тесак и устало утер пот.

Я опустился на камень, вмурованный рядом со входом в дом, и почти безучастно наблюдал, как прибывшая армия гонит мимо меня орков, прочь из города. Ничего, думаю справятся, без меня. У меня и своих дел по горло. Вон Сельвестрыча поблагодарить надо, Яниса найти.

Орк Олег куда-то исчез. Только был здесь и исчез. Вместо него осталась его суковатая палка. Я взял ее и по ней пробежала голубая искра. Глянув на нее, я будто забылся на мгновение и передо мной возник Олег.

— Андрей Борисович, извини, что ушел по авалонски не попрощавшись. Так будет лучше! Мне надо вернуть кристаллы. А ты, возможно, стал бы возражать. Взамен оставляю свой древний меч! Дарю! Не благодари! Он тебе, несомненно, пригодится! Если ты тот, кто ты есть, то со временем, ты овладеешь всеми его свойствами!

Меч и тесак — хорошая пара, а я себе еще сделаю. И да, — я тебя скоро найду. Тебе предстоит долгий путь! Нам предстоит долгий путь! Так что до свидания!

Орк пропал, а я очнулся и в конце улицы увидел Яниса. Он шел весь изгвазданный, в рваной рубашке, но страшно довольный. На плече он тащил внушительных размеров секиру.

Увидев меня, он обрадовался и прибавил шагу. Он хромал.

— Барин, Андрей Борисович, живы, слава Богу! А то, как увидел, как вас орки окружили, так не чаял вас живым застать. Наседали на вас, а я сделать ничего не могу, сам еле отбиваюсь.

— Да брось уже! Ничего отбился. Не в первый раз! Ты то сам как? Смотрю, ранили тебя?

— Да нет, это я ногу потянул, когда со стены прыгал. А так мы с прапорщиком до самой стены орков гнали. А дальше я не пошел. Там и без меня охотников много. Давайте, лучше домой пойдем, Андрей Борисович! Там наверняка Илзе нас заждалась!

— Ты прав, пошли!

Мы медленно побрели домой. Странно, лавка, в которой я не провел и двух часов, в городе, в котором я никогда до этого не был, в непонятно каком мире и времени, действительно показалась мне домом.

Может потому, что жили в нем хорошие люди и пережитое с ними за этот бурный день сделало их родными. А может просто дает о себе знать накопленный стресс и усталость. Хрен его знает.

Но хотелось просто принять душ, закинуть и залить что-нибудь в топку, а потом завалиться в постель и подумать о том, что делать дальше, как возвращаться в свой мир. Но здесь я поймал себя на мысли, что, представив мягкую постель, я представил в ней и Илзе, причем в крайне соблазнительных позах.

Почувствовав прилив сил, я ускорил шаг. Торопясь домой, я счел своим долгом завернуть на городскую стену. Чисто так из любопытства. Вдруг помощь моя нужна. Но нет. Похоже местные справлялись и без меня.

Из бойниц весело палили пушки. По городскому предполью лихо скакала тяжелая кавалерия. Четко держа строй коробками, наступала русская пехота.

На холме, где еще час назад стояла магическая артиллерия орков, и их боевые маги сейчас гарцевал на коне какой-то важный чин. О его важности свидетельствовал огромный плюмаж, свисающий с его каски, и куча офицеров и знамен с двуглавыми орлами вокруг.

Все они смотрели в подзорные трубы и куда-то указывали друг другу руками. Видимо искали орков. Орков, видно, не было! Во всяком случае со стены.

Я уже было собрался уходить со стены, как вдруг заметил, как один всадник в синем мундире отделился от группы офицеров на холме и поскакал в сторону города размахивая треуголкой над головой.

Что-то неуловимо знакомое было в этом всаднике. Я решил подождать и не ошибся. Это был Шереметьев.

Он с криком «Андрей Борисович!» быстро поднялся на стену и крепко меня обнял.

— Сергей, мы же договаривались на «ты»! — возразил я ему.

— Да, помню, я помню, Андрей, — прапорщик, крепко пожав руку Янису, снова принялся меня радостно трясти и разглядывать со всех сторон.

— А что вы на меня так смотрите, отец родной? На мне узоров нету и цветы не растут! — улыбнувшись, спросил я у Сергея.

— Да вот смотрю, целы ли вы! Не думал, что увижу вас живым. В последний раз видел вас как раз тогда, когда пузырь лопнул. Вы тогда от орков отбивались. Но у нас с Янисом не получилось к вам пробиться, хотя видит бог мы пытались.

Потом мы в наступление пошли и отбросили супостата. Сейчас поди уже верст на тридцать отбросили. И все благодаря тебе! Если бы ты не придумал как пузырь разрушить и не сделал бы этого, мы бы уже давно к вратам рая подлетали! — Шереметьев снова стиснул меня в объятиях.

— Ну прям и вратам рая! Кто нас туда грешных пустит, — рассмеялся я.

— Не скажи! — посерьезнел Сергей. — Защитникам Отечества всегда дорога в рай уготована. А мы бы еще и мучениками стали!

— С чего вдруг?

— Так орки бы нас сожрали, как мужественных воинов!

— Опять, ты за свое, Сергей! Я, конечно, на все сто утверждать не могу, но, по-моему, это все выдумки! Как их? Авалонцев!

— Не знаю, может быть! Знаю, что тебе орки понравились. Мало того, что их оружием пользуешься, да еще сдружился с этим, как его, Олегом Сильвестровичем.

— Ну он многое сделал для обороны Риги. Это благодаря ему мне удалось найти артефакты и разрушить пузырь. А он куда-то пропал — я в задумчивости почесал затылок.

— Видели мы его с инженер-адъютантом. Бежал вслед отступавшим оркам. Сказал, что должен подальше отнести найденные артефакты от города. Далеко от своих владельцев они не стабильны и могут разрушить город!

— А что это не так?

— Да вроде все так. Арсений Павлович подтвердил. Но все равно, Андрей: не верю я оркам! — Сергей встрепенулся, будто отбрасывая в сторону дурные мысли и улыбнулся. — Ладно это все ерунда. Я вот о твоих подвигах рассказал командиру рижской крепости. Он всенепременнейше захотел тебя видеть. Так, что он вечером прошу явиться к нему на прием.

— А куда ехать, я даже не знаю?

— А это и не важно, — я заеду за тобой после девяти вечера. Езжай, приведи себя в порядок, — Шереметьев вскочил в седло и умчался опять к начальству.

Мы же с Янисом пошли домой.

Дома нас встретила Илзе новостью, что Федор Иванович пришел в себя и хочет меня видеть.

— А это вы, барин, — увидев меня Федор Иванович попытался подняться, но сморщился и бессильно отвалился назад на подушки.

— Видите, Андрей Борисович, кончаюсь я. Не сегодня, завтра преставлюсь, — прохрипел Федор Иванович.

— Полноте, дядька Федор, поправишься ты! — откуда во мне выскочило это «дядька Федор», я не знал, но чувствовал, что назвал его правильно, — Дайка я тебя осмотрю.

Мысленно я обругал себя, почему не сделал этого раньше. Однако осмотрев наложенные Илзе повязки, сделал вывод, что для фиксации сломанных ребер они наложены очень грамотно. Другое дело, что даже мои познания в тактической медицине не нужны, чтобы понять, осколки ребер скорей всего проткнули легкие. И с такими повреждениями, Федор Иванович действительно не жилец.

Чтобы как-то облегчить участь раненого, я взял смоченную уксусом тряпицу и вытер пот со лба дядьки. Неожиданно от кончиков пальцев через тряпку ко лбу больного пробежали зеленые искры.

Ладони мои нагрелись, в груди тоже появилось, что-то похожее на изжогу. Инстинктивно я провел руками над грудью больного и увидел, как от ладоней отделяются зеленые искры и будто потоком вливаются в грудь Федора Ивановича.

Федор открыл глаза и сказал:

— Полегчало, будто плиту с груди сняли. Спасибо, тебе Андрей! Второй раз меня исцеляешь. Похоже и вправду дворянином становишься. Жаль только не выполнил я волю твоего батюшки. Не спрятал тебя, лихолетье на Руси переждать?

— Какое лихолетье, дядька Федор?

— Какое, какое! Известно какое! В России только две беды: внешние супостаты, да внутренние враги. Вот, судя по всему, те, которые внутренние и нагнали тебя, Андрей! Прав, твой батюшка, хотя и умер, когда тебе и года не было!

— В чем прав, Федор!

— Так, я ж вам рассказывал Андрей Борисович! Когда мы свой путь за границу начинали!

На меня вдруг опять накатила слабость. Окинув взглядом комнату, я увидел в углу стул. Собравшись с силами, я подтащил стул к постели Федора, опустился на него и мягко, но безапелляционно сказал:

— За последние несколько часов, я неоднократно получал по голове и многое поэтому не помню. Так что давай Федор Иванович рассказывай все сначала.

— Да особенно, рассказывать нечего! Ваш батюшка незадолго до смерти, позвал меня и взял с меня слово. Я обещал ему, что приобрету на свое имя ваше поместье в Ярославской губернии. Это поместье я потом продал другу. Он отписал дарственную на это поместье на вас. Которая вступит в силу в год вашего совершеннолетия. Дарственная хранится у стряпчего уездного дворянского собрания. Стряпчий этот, мой брат. Обратитесь к нему.

По поручению твоего батюшки, я спрятал там ларец с некими бумагами и реликвиями. Что в них, я не знаю.

Еще я ему обещал, что, если кто придет по твою душу в частном порядке или по государевой нужде, я тебя спрячу на несколько лет за границей. На это он оставил приличные деньги и несколько векселей и рекомендательных писем. Они там, в конторке за задней стенкой спрятаны. Еще там лежит купчая на маленькое поместье в нижегородской губернии. На твое имя.

Оно куплено для отвода глаз. Я думаю, что те, кто ищут тебя барин, знают, что после того, как было продано ваше поместье в Ярославской губернии, покупалось другое. Это поместье наверняка искать будут. Вот пусть его и найдут.

— Все это понятно, Федор! Но за что меня преследуют!

— Не знаю. Ваш батюшка этого мне не говорил. Сказал, что все в бумагах. Если умный мол, то правильно прочтет. А чтобы прочитать детство вспомнить надо. Так и сказал, пусть детские игры свои вспомнит. И прочитает.

— Понятно, что ничего не понятно, — только и смог пробормотать я и отключился. Очнулся я от того, что кто-то пытался меня поднять со стула. Это был Янис. Он под руководством Илзе довел меня до кровати. Там Илзе опять наложила свежую повязку на руку, обмыла мне ноги, раздела и вроде даже обтерла всего. Но этого я уже точно не помнил. Вырубился. Проснулся я от того, что рядом кто-то возился. С трудом разлепив глаза, я увидел, как ко мне под одеяло нырнуло гибкое девичье тело.

— Илзе? — спросил я.

— Да, тише, Андрей Борисович! Не прогоняйте меня! Я полюбила вас с первого взгляда. Я понимаю, что я вам не ровня, но оставьте мне хотя бы память о том, что мой любимый, был первым у меня.

— Любимый? И давно ты меня полюбила?

— Уже с месяц, как только вы приехали, — прошептала Илзе покрывая меня поцелуями. От ее страсти я окончательно проснулся и стал медленно и бережно отвечать ей, все больше и больше распаляясь. Сквозь нахлынувшее желание, где-то на заднем плане проскользнула мысль: а правильно ли поступаю. Ведь Илзе, для нынешнего времени наверняка поступает на грани фола. Что с ней потом будет? Но взглянув ей в глаза, понял, что, оттолкнув ее, я причиню ей непереносимую боль. Все остальное неважно. В любом случае я помогу ей. Она уже столько сделала для меня. Перестав сомневаться, я перехватил инициативу и сделал все чтобы мы запомнили эти часы надолго. Илзе тоже постаралась.

В наслаждении друг другом и щебетании Илзе незаметно промелькнули несколько часов. Наконец, приятно изможденный, глядя в сияющие от счастья глаза Илзе, я заснул.

Проснулся я от сильного стука в дверь. Не просто стучали — ломились в дверь. Из-за стены раздался надсадный кашель Федор Ивановича, шарканье ног и его голос:

— Яшка, где ты черт! Опять умчался куда-то! Андрей Борисович, я открою.

Рядом зашевелилась Илзе.

— Спи красавица. Наверное, Шереметьев приехал, к командиру крепости в гости звать, — успокаивающе прошептал я.

Хотя сам в это слабо верил. Друзья так обычно не ломятся. Если, конечно, трезвые. Но Шереметьев, то на службе, так что наверняка трезв. Значит это не он. Поэтому я быстро встал и оделся. Проспал я от силы час, но чувствовал себя полным сил. Все-таки время, проведенное с молодой красивой девушкой — лучший отдых для души и тела.

Вставая я обратил внимание на раненую руку. Опухоль совсем спала, кожа приобрела розовый, как у младенца, цвет. Ничего не болело и только короткий багровый шрам жутко чесался.

Пока я одевался, из-за двери раздался дробный стук нескольких пар ног быстро поднимающихся по лестнице. Потом я услышал невнятный, но явно нервный разговор о чем-то спорящих людей и дверь в нашу комнату кто-то резко стал дергать. Хорошо, что она была заперта на ключ. Молодец Илзе! От любви ничего не должно отвлекать. Рижанки они такие предусмотрительные и практичные.

Я схватил свой тесак, пистолет, прислонился к двери и крикнул:

— Федор Иванович, что там такое? Кто ломится к нам? Разбойники?

За дверью послышалась какая-то возня и шушуканье, и громкий и злой голос Федора Ивановича ответил:

— Барин, тут к вам по государственному делу пожаловали! Но вломились, они барин, как тати — с презрением и издевкой добавил дядька Федор.

Тут же раздался звук зуботычины. Федор Иванович охнул и затих.

Я быстро повернул ключ в замке и рывком распахнул дверь. И нос к носу столкнулся с человеком в черном.

Ну как нос к носу. На самом деле человек в черном был округл и почти на голову ниже меня. Так что его крючковатый нос уперся бы мне в кадык, если бы туда уже не уперлось острие его шпаги.

Толстяк быстро сделал шаг назад, но шпагу от моего горла не отвел ни на миллиметр.

— Сдайте оружие, сударь — рявкнул он.

Я не торопился выполнять приказание толстяка, а внимательно оглядел диспозицию. Шпагу к моему горлу приставил невысокий, полный человек одетый во все черное. Среди этой черноты выделялись белые чулки ниже коротких штанов, белый воротник и манжеты, выглядывающие из-под кафтана. Сам кафтан и треуголка были обшиты серебряной нитью.

Толстяк в ожидании уставился на меня маленькими умными глазами. Я внимательнее осмотрел его.

На вид я дал ему лет сорок. Толщина его была обманчива. Под слоем жира явно угадывался крепкий мышечный каркас человека, привыкшего к тяжелому труду и обладавшего большой силой. Сильными были и кисти рук, сжимавшие шпагу и пистолет. В наше время его бы приняли за борца на пенсии, давно не следящим за формой. Здесь он скорей какой-нибудь бывший кузнец или бурлак.

И все же несмотря на его огромную силу и шпагу у моего горла, шансы против него у меня были. Против него одного! Но позади него стояли четыре амбала в черном по два метра каждый. И каждый сжимал пистолет и шпагу.

Эх если бы хотя бы Янис был, да дядька Федор немного помог, тогда бы точно справился. Но Янис где-то бегал, а Федор Иванович лежал на своем топчане и стонал. Помощник из него никакой. Ему явно хорошо досталось от непрошенных гостей.

Ну ладно за это жирдяй мне тоже ответит. Я никому никогда не позволял обижать своих близких. Подумав так, я только потом сообразил, что дядька Федор, Илзе, Янис, который непонятно куда запропастился стали мне близкими. И я готов был защищать их до последнего.

Но сейчас я бросил пистолет на пол, а тесак, аккуратно взяв за лезвие передал Илзе. Она уже оделась и стояла у меня за плечом.

Толстый проводил взглядом мой тесак, но ничего не сказал.

— Сударь я выполнил ваши наглые требования. Теперь соизвольте представиться, чтобы я знал, кого я убью при первой возможности! — я решил перейти хотя бы в словесное наступление.

С чего это вдруг, я сам до конца и не понял. Умом циничного, умудренного жизнью пятидесятилетнего выходца из двадцать первого века, я понимал, что делаю глупость. Но нынешний мой молодой организм через край, переполненный тестостероном и адреналином не хотел слушать голоса разума.

Бывший кузнец, ухмыльнулся. Отступил еще на шаг, убрал пистолет и шпагу, слегка поклонился и произнес:

— Петр Алексеевич Опанасенко!

— А так ты еще и не дворянин! Тогда я при первой возможности запорю тебя до смерти на конюшне.

Видимо это его вывело из себя, хотя внешне это никак не проявилось. Только в глазах полыхнула злоба и желание убить меня на месте.

— Сударь! Я служилый дворянин и являюсь экспедитором Тайной Канцелярии Его Величества. Мне нужен дворянин Андрей Борисович Ермолич! Это вы?!

Не сводя взгляда с Опанасенко, я молча кивнул.

Вот и фамилия моя всплыла. Похожа на мою настоящую. Там в моем прошлом будущем я был Ермолович.

Опанасенко сунул руку в карман и вытащил оттуда свиток, увешанный сургучными печатями на шнурах, развернул его, пробежал глазами. Набрал воздуха в грудь, хотел видимо прочитать в слух. Потом махнул рукой, свернул свиток, сунул назад в карман и бросил:

— Короче щенок, ты обвиняешься в государственной измене!