Хрустальный путь: Зерно Путеводной Звезды

Глава 10 Утро нового дня

Увиденное поначалу так заворожило меня, что я замер. Словно остекленел. Но когда огромная тварь в глубине озера повернулась в мою сторону, уставившись на меня светящимся круглым глазом, оцепенение как рукой сняло. Я, не чуя под собой ног, проскакал по покатым камням до самого берега, едва не столкнувшись там с Намирой.

Взывающая, похоже, уже давно проснулась и наблюдала за мной. И тоже успела увидеть чудовище сквозь прозрачную толщу воды — прежде, чем оно скользнуло ещё глубже, исчезая из виду.

— Ты… Ты это видела⁈ — выдохнул я.

Спросил я по-русски, но в данной ситуации это было неважно — лаари поняла бы меня и без слов. У неё и самой глаза округлились, как плошки. Она что-то бессвязно бормотала на своём языке, и её полный ужаса взгляд метался по поверхности озера. В себя она пришла только когда я взял её за плечи и основательно встряхнул.

— Мы… ошиблись, — наконец, проговорила она более внятно. — Там, на дне кратера, действительно кто-то есть. Но оно не породило тех стихийных рыбин.

— Ага. Оно ими питается.

Я мало что успел разглядеть — голова ещё была туманной после напряжённых экспериментов с Ци. Но то, что ненадолго вынырнуло из непроглядной глубины, проглотило пару светящихся сомов в один присест. Остальные прыснули в разные стороны, прячась между камнями на мелководье.

Само чудовище, как мне показалось, имело человекообразные очертания. По крайней мере, в верхней части выделялась голова, плечи, две ручищи. Морда, правда, совершенно кошмарная — пасть, полная зубищ размером с саблю, и два светящихся круглых глаза с фиолетовым отсветом. А когда эта тварь начала двигаться, все очертания и вовсе размазались, будто она состояла из огромного пятна чернил, впрыснутых в воду.

Последнее мне особенно не понравилось. Подобные трюки, а также фиолетовые отсветы для меня уже устойчиво ассоциировались с Хтоном и другими порождениями Бездны.

А, кстати, Бездна-то после катаклизма сохранилась? И вообще, что произошло, когда Эрик рассёк, наконец, ту хреновину, которую мы так долго искали? Я бы многое отдал ради того, чтобы хоть одним глазком взглянуть, чем дело-то кончилось. Эта неизвестность глодала меня, пожалуй, даже больше, чем осознание того, что я застрял здесь на неопределённый срок.

Впрочем, «осознание» — это громко сказано. Я пока ещё не принял окончательно тот факт, что я здесь, скорее всего, навсегда. Даже соскучиться толком не успел по старому миру. Как там Кристина, родители, друзья, и вообще весь мой привычный мир?

Хотя… Кого я обманываю? За последнее время именно Артар вытеснил из моей жизни всё остальное. Наверное, поэтому я здесь себя не чувствую чужаком — даже сейчас.

Что же касается расследования произошедшего… Пока единственная зацепка, которая хотя бы теоретически поможет мне распутать весь этот клубок тайн, связанных с Артаром — это тайник на маяке. Но вместо того, чтобы сосредоточиться на его взломе, приходится заниматься всякой ерундой. Вон, пиратов по острову гонять.

Впрочем, если бы не вся эта заваруха с кораблём, я не познакомился бы с Намирой. А она всего за пару часов помогла мне понять больше, чем я самостоятельно раскопал за неделю.

Адепт Пути должен быть терпелив, и не торопиться с выводами. Никогда не знаешь, что на самом деле скрывается за очередным поворотом. Досадная потеря вдруг чуть позже может обернуться удачей, а щедрый подарок судьбы — наоборот, оставить после себя привкус пепла…

Намира тем временем пробежалась из стороны в сторону вдоль берега, рассматривая окрестности. В озере всё по-прежнему было спокойно, как всегда. Безмятежная, идиллическая картинка. Даже потрепанный вчерашним штормом ковёр бессмертницы потихоньку восстанавливался.

Уже рассвело, и я впервые разглядел Намиру более подробно.

Кожа её оказалась немного пятнистой. Основной тон — коричневый, цвета какао, однако сквозь него проступают более тёмные пятна, так что она напоминает леопарда. Я сначала принял эти пятна за какую-то ритуальную раскраску, но потом понял, что это естественный пигмент. На лице эти отметины были совсем мелкие, и сосредоточены в основном на скулах, словно веснушки. А на плечах, спине, внешней стороне рук — более крупные, овальные, некоторые размером в пол-ладони.

Сами черты лица — тоже не совсем человеческие. Пожалуй, слишком высокие скулы, да и глазищи, кажется, великоваты, и с необычной серебристо-серой радужкой. Волосы, заплетенные в тугие косички вроде дредов, тоже довольно светлые, особенно на контрасте с кожей. Но сейчас об их истинном цвете сложно судить — за время заточения они здорово загрязнились, как и одежда. Ну, а возраст я по-прежнему затруднялся определить. Всё же, наверное, гораздо старше меня, хоть на внешности это и не сильно сказалось.

— Вон там! Видишь? — Намира указала мне на один из каменных истуканов, окружавших озеро.

— Да. Я же говорил. Этого добра тут навалом. Вокруг озера их особенно много. Есть идеи, что они означают?

— Символы похожи на клинопись лаари, но более древнюю и примитивную. Общий смысл можно понять. Это предупредительные знаки! И… возможно, символы призыва.

— Призыва?

Она указала на цепочку валунов, торчащих над водой — тех самых, один из которых я облюбовал себе для медитации. А потом — на островок ближе к середине озера.

— Присмотрись. Похоже, туда раньше вел мост. Но он уже разрушился, это лишь остатки каменных опор. А вон там, на островке… Очень похоже на алтарь для жертвоприношений.

Ну ничего себе! Сейчас, когда она обратила на это внимание, я и сам взглянул на окрестности озера совсем другими глазами. Как я мог раньше-то этого не замечать⁈ Местечко-то и правда жутковатое. В духе каких-нибудь ацтеков.

— Да, похоже на то…

Я машинально потёр заднюю сторону шеи — она здорово затекла во время медитации, да и вообще, мышцы ныли так, будто я всё это время на дыбе провёл, а не в позе лотоса. На пальцах осталась что-то влажное, немного липкое, и я с удивлением взглянул на покрасневшие пальцы.

Это что за хрень?

Намира отвлеклась, наконец, от истуканов, подошла ко мне… И взгляд её мне тоже не понравился.

— Что с тобой? — ахнула она.

Осторожно коснулась кончиками пальцев моей руки, провела по коже.

— Кровавый пот… — изумлённо выдохнула она. — Ты что с собой сотворил⁈

Глаза её, и так-то большие, в ужасе распахнулись ещё шире. Она окинула меня ошарашенным взглядом, будто ожившего мертвеца увидела.

— Ну… Я немного поупражнялся в Технике, которую ты мне показала. Зов Хун’нари…

— Твои русла… Двадцатая ступень! Сколько же дыхания ты поглотил⁈ И всё за один раз! Я ведь предупреждала — это опасно!

Она уже почти кричала, и судя по всему, действительно испугалась за меня не на шутку. Чуть ли не силком усадила на ближайший камень, заглянула в каждый глаз, чуть оттягивая нижнее веко, зачем-то ощупала шею в районе лимфоузлов, потом ниже, в нескольких одной ей понятных точках.

— Как ты себя чувствуешь? — прошептала она наконец. — Как ты… выжил-то вообще⁈

— Да нормально всё, — отмахнулся я. — Устал немного. Так я ведь и не спал с прошлого утра…

— Сиди тут! Я сейчас…

Намира метнулась было к берегу озера, потом вернулась.

— У тебя есть что-нибудь, чтобы развести огонь и вскипятить воду?

— Да, там, возле лежанки — плетеная корзина… А что?

— Приготовлю тебе отвар из свежих цветков бессмертницы. Должно помочь немного восстановиться и запустит процессы самоисцеления. Но, если откроются множественные внутренние кровотечения…

Она поджала губы и осуждающе покачала головой.

— Да в порядке я. Разве что ополоснуться не мешало бы…

С долей брезгливости провел пальцами по влажной липкой коже, приобретшей красноватый оттенок. Если приглядеться — действительно, такое впечатление, что из каждой поры просочились крохотные капельки крови.

— Хорошо, если хочешь освежиться… — с сомнением пробормотала Намира, обернувшись на ходу. — Только не лезь глубоко в воду. И, заклинаю тебя — не используй больше Зов! Ты и так поглотил слишком много! Ты мог себе навредить!

Она побежала в пещеру за котелком. Я же, стянув с себя одежду и оставшись в одной набедренной повязке, заменяющей нижнее бельё, проковылял обратно к озеру.

Я несколько лукавил, сказав Взывающей, что я в полном порядке. Сейчас, когда всплеск адреналина после увиденного потихоньку сошёл на нет, на меня всё сильнее накатывала тяжесть. Ныла каждая мышца, кожа и вовсе горела так, будто постепенно всё больше раскаляется изнутри. В голове — тяжесть и какой-то невнятный гул, зрение мутнеет…

Уф, кажется, я и правда немного переборщил. Слишком увлёкся…

В воду я вошел у самого берега — попросту сел на песчаное дно, опираясь спиной на покатый камень. Пару раз окунулся с головой, тщательно вымыл ладонями лицо. Потом просто сидел, погрузившись по шею и размеренно дыша.

Вода была прохладной, но это сейчас было даже кстати — приятно освежала горящую кожу. Незаметно для себя самого я провалился в состояние медитации. Мир сузился до размеров моего собственного тела. Я сосредоточился на биении сердца, на дыхании, на пульсации Ядра. И на медленном мерцании светящихся меридианов, пронизывающих моё тело.

Они уже горели не так ярко, и были похожи на постепенно остывающие нити накаливания, как в старинных лампочках. И вот тут-то, приглядевшись, я увидел то, что не заметил в ходе своих экспериментов.

Узлы. Те самые, что Намира называет Малыми омутами. А точнее — пока только места, явно предназначенные для них. Небольшие, блёклые, но вполне чёткие утолщения на каждом меридиане, через примерно равные промежутки. Много. Сколько их так должно быть — сто восемь? Поверим на слово, тем более что пересчитывать их довольно неудобно.

Древесные меридианы на фоне водных смотрелись сейчас тщедушными ростками, едва вылезшими за пределы Ядра. Да и крохотный запас стихии Дерева я тоже с трудом разглядел.

Ну, что ж, пока что стихия Воды во мне преобладает с тотальным перевесом. Ну, ничего, остальные тоже со временем подтянем. Для открытия тайника с хрустальным зерном мне вообще хватит чисто символических порций.

А в целом, Вода — не самый плохой выбор. В своё время я тоже начинал именно со школы Воды. Пожалуй, самая распространённая и самая универсальная стихия…

Не знаю, сколько я так просидел, но кажется, каждая минута такой медитации и единения с природой пошла на пользу. Казалось, вода не только освежала и очищала мою кожу, но и смывала боль, усталость, сомнения. Я даже о чудовище, скрывавшемся в глубине, забыл. В конце концов, если бы оно могло или хотело бы выбираться на поверхность — то уже давно бы это сделало за то время, что я живу рядом с озером.

Меридианы мои тоже потихоньку остывали, только Ядро продолжало гореть равномерно, как светодиод. Но во всем этом энергетическом перегрузе была и положительная сторона — он придал мне бодрости. Откат после чересчур усердных экспериментов потихоньку проходил, голова прояснялась, мышцы уже не так болели, и двигаться я мог более-менее свободно. И сна — ни в одном глазу. По ощущениям, легко продержусь хоть ещё сутки.

Это будет кстати. Сейчас каждый час на счету…

Ноздрей моих достиг легкий запах дыма и чего-то ароматного. Оглянувшись, я увидел, что Намира, пока я прохлаждался, вовсю хлопочет по хозяйству. Развела небольшой костерок, кипятит что-то в маленьком котелке.

Я выбрался, наконец, из воды и, отряхиваясь на ходу, подошёл к ней.

— Одежду твою я тоже прополоскала в воде, — не отрываясь от готовки, проговорила она. — Разложила сушиться вон там, на камне.

Она указала на плоский валун в нескольких шагах от костра. Подняла, наконец, глаза, и… Замерла.

Я тоже, признаться, немного опешил. Не привык всё-таки, чтобы женщины на меня так откровенно пялились.

Впрочем, судя по всему, Взывающую вовсе не кубики пресса мои впечатлили. И даже, наверное, не мой красочный иконостас из татуировок. Хотя на них она точно задерживала взгляд, изучая то одну, то другую. Она будто впервые меня увидела по-настоящему, и не верила своим глазам. В конце концов, встрепенувшись, будто ото сна, она подняла на меня взгляд, полный изумления и какого-то благоговейного ужаса.

— Уэнте ва? — прошептала она на языке лаари, едва не выронив из руки чашку.

«Кто ты?».

Я хотел было отшутиться, но понял, что тут такой фокус не пройдёт. Она и правда увидела во мне нечто, что потрясло её до глубины души.

— Долго объяснять, — буркнул я.

Добравшись до камня, на котором была разложена моя одежда, начал натягивать ещё влажные от воды штаны.

Намиру, конечно, такой ответ не устроил, но она не стала давить сразу. Вернулась к своей готовке. Одевшись и вернувшись к костру, я обнаружил, что она приготовила горячий напиток из цветков бессмертницы. Больше, увы, у нас провианта не было, так что придётся довольствоваться этим.

Я принял из её рук деревянную плошку с отваром. Осторожно понюхал.

Аромат был приятный, и больше ассоциировался с каким-то супом, а не чаем. В струйках пара, витающих над чашкой, можно было различить и характерные отсветы водной Ци.

— Тебе уже лучше? — спросила Намира. — Выглядишь посвежевшим.

— Да, всё хорошо. Правда. Единственное, что меня расстраивает — так это то, что меридианы-то я напитал, а вот узла ни одного не открыл. Что я делал не так?

Ноздри ее гневно раздулись, но она постаралась ответить ровным тоном.

— Ты… вообще всё не так делаешь. Слишком торопишься, слишком рискуешь. Удивительно, как ты не сжёг себе все русла. Как не захлебнулся собственной кровью. В конце концов, ты мог попросту потерять сознание, свалиться в воду и захлебнуться.

— Ну, ладно, ладно. Хватит уже этих ужасов. Так как мне открыть узлы?

— Давай я расскажу об этом позже? Твои русла и так слишком переполнены. Надеюсь, они остынут немного к вечеру. Тогда я и расскажу тебе о Технике Водоворота.

— Договорились, — удовлетворённо кивнул я и наконец попробовал напиток. На вкус он тоже не походил на чай — чуть кисловатый и неожиданно насыщенный. Скорее этакий травяной бульон. Жаль, голод им не утолишь — пустой желудок мой недовольно забурчал.

— Вкусно, — похвалил я, сделав несколько глотков. — Спасибо, Намира. И за отвар, и за одежду. За всё. Знаю, знаю, у вашего народа благодарности не приняты. Но можешь положить на свою чашу весов пару камешков.

Она улыбнулась. Некоторое время мы сидели молча, тишину нарушало лишь тихое потрескивание уже угасающего костерка.

— И всё же… кто ты? — спросила она, не давая себя заболтать. — Не просто йашунти.

— Ты ведь сама говорила… — пожал я плечами. — Что все йашунти разные.

— Но не настолько! Я никогда не слышала, чтобы кто-то мог развивать свои русла так быстро.

— Артар велик, — снова уклончиво ответил я.

— Да… Откуда ты?

Я молчал, прихлебывая отвар и делая вид, что это нехитрое занятие поглотило меня полностью. Что, впрочем, было недалеко от истины. Напиток оказался не только согревающим и приятным на вкус. Всё тело реагировало на него, будто наполняясь изнутри исцеляющей энергией. Похожее действие было вчера от сырого листа бессмертницы, приклеенного на кожу. Но от цветков эффект был гораздо более выраженный.

Кстати, рана-то вчерашняя зарубцевалась полностью. Остался только розоватый шрам.

— Поначалу я подумала, что ты северянин, — продолжила Намира, не сводя с меня взгляда. — С островов Ругорна или даже с самого Наргаса — вон, какая у тебя светлая кожа. Но… нет. Не похоже.

В угадайку решила поиграть? Я лишь загадочно усмехнулся. Заодно постарался запомнить незнакомые названия. Это может быть полезно. Сдаётся мне, что жрица Хун’нари может похвастаться хорошей эрудицией. В качестве источника информации она уж точно лучше, чем местные подростки-ксилаи.

— Алант-полукровка? — задумчиво прищурилась она. — Нет. Вряд ли. Слишком высок. Слишком крепкое телосложение, да и черты лица… У алантов обычно скулы такие острые, что проступают сквозь кожу. Для каэтранца у тебя, опять же, слишком светлая кожа… Не говоря уж об аборигенах Ашкалы и вообще всех жителей южных земель…

— Я действительно с севера, — не стал я её дальше мучать. — Северо-запад отсюда. Наш континент называется Артар. Правда, теперь у меня некоторая путаница. Ведь здесь Артаром называют весь мир?

— Северо-запад? — удивилась Намира. — Севернее Оримана?

— Наверное… Я никогда не покидал тех мест, и плохо ориентируюсь в большом мире. Может, расскажешь?

— Что ж… — она недоверчиво вскинула бровь, но спорить не стала. — На самом-самом севере, как я уже сказала — Наргас. Ледяные земли. Никто доподлинно не знает, насколько далеко на север они заходят. Люди живут на южной кромке этого материка, на побережье. Острова Ругорна — ещё чуть южнее, в узком ледяном море, отделяющем Наргас от Ксадалии. Это самый большой континент. Говорят, он один — как все остальные, вместе взятые.

— И он где-то вон в той стороне? — уточнил я. — На северо-востоке от нас?

— Да. Золотое море — как раз между Ксадалией и Ориманом. Моей родиной. Ориман ещё называют Страной рек. Это край бесконечных джунглей, по которым, будто вены, текут великие реки. Чекави, Тхали, Ахантра… Это только самые главные.

— Мне ещё говорили про какие-то Медные острова, — спросил я. — Там живут аланты?

— Нет, это всего лишь часть местного архипелага, где у них большое поселение. Родина алантов — северо-восточная часть Ксадалии. Но оттуда их Конкордии распространили своё влияние по всему Артару.

При упоминании родного континента голос Намиры заметно потеплел. Но стоило ей заговорить об алантах — в нём отчётливо зазвучали нотки ненависти.

— Что такое Конкордии?

— У алантов нет единого вождя. Хотя, как я слышала, они поклоняются какому-то не то божеству, не то древнему механизму, и оно даёт им приказы, которые для них — закон. Однако в остальном они разобщены и даже соперничают друг с другом. Для этого и объединяются в Конкордии. Но до открытых сражений дело не доходит — этот их бог из машины не допускает такого.

— Я слышал про Конкордию Манахар…

— О да, — печально усмехнулась Намира. — Она печально знаменита в наших краях.

— Почему?

— Её экспедиции занимаются в основном добычей и переработкой эфирной руды. И добыча эта очень тяжела и опасна. Им постоянно требуются новые люди на рудники. Точнее сказать, рабы. И потому рабы в этих морях — самый ценный и ходовой товар.

Я понимающе кивнул.

— И что, на Медных островах у них большие шахты?

— И там, и много где ещё. Но Медные острова — скорее их перевалочный пункт. Золотое море не зря так прозвали. Оно лежит на пересечении торговых путей. Вообще, Манахар строит много шахт. Не только для эфирной руды. Но она для них наиболее важна. Они считают эту проклятую силу основой могущества. Своего и всех остальных алантов. У них даже на знамёнах это начертано. «Эфир — это ключ». Это девиз манахарцев.

— Эфир… — задумчиво пробормотал я. Да, насколько я помню, вся алантская техника работала на особых батареях… Что ж, что-то начинает вырисовываться. Я, похоже, был прав. Эти алантские Конкордии — что-то вроде наших транснациональных корпораций. Манахар, например — сырьевая и энергетическая. Другие Конкордии, видимо, специализируются на каких-нибудь других отраслях. В чём-то конкурируют, в чём-то сотрудничают.

Что же касается самого эфира… Вейюн Бао объяснял, что эфир — это тоже разновидность Ци. Только как бы сломанная. Это не какая-то выраженная стихия, а скорее энергия хаоса.

Я пересказал эту трактовку Намире, и она утвердительно кивнула.

— Да, всё верно. Дыхание стихий, или Ци, как называют её ксилаи, имеет в своей основе пять стихий: Огонь, Вода, Земля, Дерево и Металл. Всё сущее — это проявление этих стихий, результат их взаимодействия. Однако эфир — это первородный хаос, рвущийся к нам из подземных глубин. Это сила, объединяющая все эти стихии, но неупорядоченная. Она сильнее любой из обычных энергий, но при этом ещё более непредсказуема, коварна и разрушительна.

— Есть ещё Чистая Ци, — напомнил я. — Которая тоже объединяет в себе все стихии, и может превращаться в любую.

Намира улыбнулась и покачала головой.

— Это всего лишь ксилайские легенды. Так же, как их сказки-предсказания о Просветлённом, который смог подчинить себе все стихии и достичь невиданной гармонии с миром.

Я вдохнул было воздуху, но потом передумал спорить. В конце концов, я хочу узнать от неё побольше об этом мире, а не выбалтывать все свои секреты.

— Что ж, понятно. Ориман слева, Ксадалия справа… Мы сейчас где-то между ними. Есть ещё какие-то земли?

— Да, конечно, множество. Но самые крупные материки я назвала. Остальное — это множество островов, больших и малых. Но вернёмся к тебе. Ты говоришь, что с северо-востока. Но там же…

Она напряжённо застыла, разглядывая меня.

— Что там?

— Барьер, — тихо выдохнула она. — Невидимая, но непроходимая стена, о которую разбилось уже немало кораблей. Говорят, она появилась еще во время большой войны алантов против ксилаев. Ходили даже легенды, что таким образом дети Катикуа отгородились от вторжения. Но… если это так, то они закупорили материк намертво. Вот уже несколько десятков лет оттуда никто не приходил. И туда тоже никто не мог пробиться.

— Что ж… — допив последние глотки, я поднялся на ноги. — Всему когда-нибудь приходит конец. Вот и эта стена пала.

Намира тоже невольно вскочила на ноги вслед за мной.

— Но… Когда⁈ Почему? Ты это точно знаешь?

— Да уж точнее некуда, — усмехнулся я. — Иначе бы меня здесь не было.

— И… что там? Что это вообще было? Кто установил барьер? И почему он пал?

— Не знаю, — почти не соврал я. — Но там — ещё один континент. Там живут ксилаи. И кочевники дау. И разумные обезьяны — ванары. И много кто ещё. Например, такие, как я.

— Значит, таких, как ты… много⁈ — на лице её промелькнуло странное выражение, которое я не успел толком считать. Страх? Надежда? Просто удивление?

— Нет, ну конечно, Мангуст — он единственный и неповторимый. Но вообще… Да, где-то там остались и похожие…

Странное дело. Одно воспоминание о Доке, Стинге, Берсе, Кате, Лео Терехове и прочим братьям по оружию из «Стальных псов» — и кошки на душе заскреблись гораздо сильнее, чем при мыслях о реальном мире.

Где они все сейчас? Живы ли? Наверняка. Этих мерзавцев так просто не возьмёшь. Вот только свидеться нам в ближайшее время вряд ли получится. Если даже мне удастся каким-то образом захватить пиратский корабль и набрать на него команду — к примеру, из числа бывших рабов Калаана — то далеко не факт, что это ржавое корыто дотянет до Гаракса или Золотой бухты. Ну, или что там от них сейчас осталось…

Кстати, о корабле. Рановато я делю шкуру-то. Этот медведь не то, что не убит — он ещё и сам кого угодно покусать может. Но сегодня, если будем действовать быстро и решительно, всё может измениться.

— Как ты себя чувствуешь? Идти сможешь? — спросил я Намиру. — Все местные жители, сбежавшие из деревни, спрятались во-он на том маяке. До него примерно столько же пути, сколько и до бухты. Может, подольше, потому что дорога в гору. Может, и некоторые из твоих собратьев по несчастью уже там.

— Это вряд ли, — с сомнением отозвалась Взывающая. — Мы бежали ночью, места незнакомые… Думаю, большая часть укрылась в лесу неподалёку от берега. А кто-то, скорее всего, опять попал в лапы людоловам.

— Пиратам, возможно, сейчас не до них. Они между собой сцепились. Кстати, не знаешь, из-за чего?

— Нет. Откуда? Нас безвылазно держали в трюме. Мы вообще мало что видели и слышали. И, когда к нам вдруг приволокли капитана и заперли в той каморке — очень удивились. Хотя лично я была и рада. Этот жестокий человек получил по заслугам!

Лицо её на секунду озарилось вспышкой неприкрытой ненависти и гнева — так, что зубы блеснули, как у рассерженной пантеры.

— Ладно. Я так и думал, — вздохнул я. — Ну, не так важно, что там у них стряслось. Но я видел своими глазами — команда разделилась и дерутся друг с другом. Это нам на руку. Пока они грызутся, мы сможем объединиться и дать отпор.

А вот эта идея ей, похоже, понравилась. Глаза её заблестели, кулаки сжались сами собой.

— Да! Они ответят за всё! Все до единого!

— Ну, только резню не будем устраивать, ладно? Часть людей, пожалуй, стоит оставить в живых.

— Поверь, все они заслужили смерти! Это чудовища, сломавшие тысячи судеб…

— Я понимаю. Но есть еще одна проблема. Если верить местным, сюда со дня на день должен подойти корабль манахарцев. Они всегда заходят в это время года, собирают дань, привозят кое-какие припасы для маяка…

Глаза её вспыхнули неподдельным ужасом.

— Так что, сама понимаешь, нужно сваливать с этого острова поскорее. И путь у нас один — корабль Калаана. Но чтобы управлять, нужны люди.

— Совсем немного. Там алантский движитель, он не требует большого экипажа. Большая часть людей на «Волчьей звезде» — это просто головорезы…

— Но, тем не менее. Обидно будет, если мы всех перебьём, а корабль с места не сможем сдвинуть.

Она вынуждена была согласиться.

— Хорошо, Мангуст. Я буду делать так, как ты скажешь. И всем остальным пленникам с корабля передам. Они меня послушаются. За время плавания я стала у них кем-то вроде… В общем, они прислушиваются ко мне.

— Договорились. Так что — к маяку?

— Как скажешь. И если местные согласятся помочь — мы могли бы все вместе вернуться в лес и разыскать тех, кто разбежался с корабля. И вот тогда, собравшись все вместе… На острове вообще много людей живёт?

— Здесь небольшое ксилайское поселение. Пожалуй, их меньше, чем вас было в трюме.

— Всё равно. Если соберёмся вместе — у нас уже будет численное преимущество…

— Так и я об этом. Но нужно поторопиться. Время играет против нас.

— Веди.

Уже через несколько минут мы по очереди спускались со скалы. Я — просто по лианам, а Намира снова провернула свой трюк с Техникой Спрута.

Солнце уже светило вовсю, и передвигались мы, стараясь не выходить на тропы и открытые места. Впрочем, короткой дороги к маяку я всё равно не знал, в прошлый раз шёл весьма извилистым путём.

Я уже здорово проголодался со вчерашнего дня, желудок неприятно урчал. Намира, скорее всего, чувствовала себя не лучше, но виду не подавала. Ну, ничего. Доберёмся до маяка, а там, надеюсь, местные уже что-нибудь придумали насчёт провианта…

Двигались не очень быстро, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Я ещё и сканировал местность через медитацию. Поэтому стоны, доносящиеся из зарослей, расслышали сразу. Мы и от скалы-то толком не успели отойти.

Молча переглянувшись, мы осторожно, по дуге, приблизились к источникам звуков. Он обнаружился метрах в ста от Зеленой скалы, в небольшой ложбине между двумя деревьями, заросшей высокой травой.

— Мужчина, — шепнула Намира. — Похоже, он ранен.

— Кто-то из ваших? Далеко же он успел забраться…

Мы подошли ближе. В густой траве сложно было что-то разглядеть. Но в таких ситуациях стихийное зрение работает, как тепловизор. В течениях Ци чётко можно было разглядеть человеческий силуэт. Мужчина сидел на земле, пока скрытый от нас за стволом дерева. Звуки, которые он производил, сложно было описать одним словом. Какая-то дикая смесь рычания, стонов, шипения и коротких междометий. И, судя по всему, ему было действительно больно.

Мы, наконец, подобрались ближе, стараясь не шуметь, чтобы не спугнуть бедолагу. Однако, когда Намира, наконец, разглядела его, вся эта маскировка с неё слетела мгновенно. Она зашипела, как рассерженная кошка, и бросилась вперёд.

— Рыжий Пёс!!