Хрустальный путь: Зерно Путеводной Звезды

Глава 11 Сделка с дьяволом

Признаться, поначалу я подумал, что Намира набросится на пирата и разорвёт его голыми руками. И был недалёк от истины. Разве что… Зачем действовать голыми руками, когда ты можешь использовать энергию Стихий?

Сначала Взывающая и правда влепила Калаану звонкую пощёчину, но рыжий отпихнул её, едва не сбив с ног. Тогда она, зарычав, вскинула руки, атакуя энергией Воды. Сгусток Ци, различимый даже обычным зрением, врезался в пирата, как пушечное ядро, опрокинул на спину. По груди его, будто шар с краской, расплескались быстро гаснущие кляксы.

Рыжий захрипел, конвульсивно дёргаясь и пытаясь вдохнуть.

Я едва успел подскочить и перехватить Намиру за запястья прежде, чем она влупила в него ещё один свой… как это назвать-то… аквабол?

Кстати, а кто там говорил-то, что бить сырой энергией Воды — это варварство и расточительство? Ну-ну…

— Отпусти меня! — прорычала Намира, добавив парочку выражений на родном языке, и интуиция подсказывала, что это были не комплименты в мой адрес.

— Тихо, тихо! Ты же его сейчас прикончишь на месте.

— Да, пучина его поглоти! Именно это я и собираюсь сделать! И не стой у меня на пути!

Она дёрнулась, пытаясь вырваться, но я легко удержал её на месте. Глазищами она сверкала так, будто готова была испепелить меня на месте. Хорошо, что она не по этой части, а совсем даже наоборот.

— Ты что, защищаешь эту тварь⁈

— Я просто предлагаю немного успокоиться. Не думал, что ты такая… кровожадная.

— Я⁈ Если уж говорить про кровожадных чудовищ, то одно из них вон оно — валяется у нас под ногами. И назови мне хоть одну причину, по которой я должна оставить его в живых!

Мы замерли так — напряжённо, лицом к лицу. Она — будто разъярённая пантера, бросающаяся на прутья сдерживающей её клетки. Я — холодный и невозмутимый, как та самая клетка.

— Ну же! — требовательно выкрикнула Взывающая.

— Я… могу назвать… одну, — прохрипел вдруг пират на кси и закашлялся, скручиваясь набок.

— Да неужели? — издевательски оскалилась Намира.

Вырвалась, наконец, у меня из рук и подскочила к пирату. Пнула его в грудь, разворачивая на спину. Тот зарычал от боли, выгибаясь дугой и пытаясь приподняться. Как я успел заметить, его одежда на спине представляла собой сплошное обожжённое месиво. И, судя по всему, мы как раз и застали его за тем, что он пытался стащить с себя этот приплавленный к коже плащ. Один рукав вон даже успел стянуть.

Намира наступила ему на грудь, прижимая к земле, наклонилась и зло прошипела:

— Ну же, червь! Давай, извивайся! Но вряд ли тебе удастся вымолить себе пощаду!

Рыжий яростно рыкнул, спихивая её ногу.

— Да пошла ты в бездну, лаарийская шлюха! Можешь прикончить меня хоть сейчас! Но без меня вы не выберетесь с этого убогого острова!

После долгой тирады он снова закашлялся. Взывающая в ответ зарычала, вскидывая руку. Между пальцами её зарделись голубоватые сполохи.

— Намира! — рявкнул я, и что-то в моём голосе заставило её вздрогнуть. Покосившись на меня, она замерла.

— Я сказал — успокойся, — уже тише процедил я. — И отойди от него. Я хочу разобраться.

Шагнув к пирату, я протянул ему руку, чтобы помочь подняться. Рыжий уставился на мою ладонь, потом окинул меня самого долгим изучающим взглядом исподлобья. Наконец, игнорируя предложенную помощь, закряхтел, заворочался, с трудом поднимаясь на ноги.

Вот ведь упрямая скотина!

Я спокойно наблюдал, как он барахтается. Наконец, он выпрямился и, пошатываясь, сделал несколько шагов до ближайшего дерева, чтобы опереться на него. Наполовину снятый длинный кожаный плащ так и болтался на его плече. Когда он всё же попытался сдёрнуть его полностью, то зарычал, как раненый зверь. И немудрено. Когда сорвал, наконец, на спине обнаружилась здоровенная обгорелая прореха.

— Воды… — выдохнул Калаан, бросая плащ под ноги. — Дайте воды!

— Нет у нас воды! — отрезала Намира.

— До ручья недалеко, — добавил я. — Я отведу. Но сначала объяснись.

Рыжий сплюнул в сторону вязкой, едва оторвавшейся от губ слюной и забормотал что-то себе под нос, уже не на кси, а на каком-то незнакомом мне грубоватом наречии. Скорее всего, ругательства. Наконец, зло зыркнув на нас, проворчал:

— Да чего объяснять-то… На моём корабле бунт. Этот сын каэтранской гиены, Рейкар, настроил против меня команду. Но… он просчитался.

Обнажив крепкие желтоватые зубы, Калаан зашелся хриплым смехом.

— Просчитался в чём? — спросил я.

— Мой капитанский ключ. Без него нельзя запустить главный двигатель, нельзя пользоваться приборами… В общем, ничего нельзя. Я его всегда таскаю на цепочке вот здесь, на шее…

Он похлопал себя по груди.

— Но Рейкар не знал, что, когда мы бросаем якорь, я разбираю ключ на части, и прячу их в разных местах. Давняя привычка, после одного случая… Так что… Он получил только часть ключа…

Не в силах удержаться на ногах, Калаан снова сел прямо на землю. Хотел было прислониться спиной к стволу дерева, но дёрнулся, будто ошпаренный. Вся верхняя часть спины у него, похоже, здорово обожжена. Мне даже показалось, что от него пованивает горелым мясом.

— Он лжёт! — прошипела Намира.

— Да можете не верить, — пират устало пожал плечами и продолжил — отрывисто, восстанавливая дыхание после каждой фразы. — Вот только… Этот старый котяра, старейшина местной деревни… говорит, что сюда со дня на день прибудет крейсер манахарцев… Так что, если не убраться с острова… То нам всем хана. За мою голову назначена награда.

— Значит, ключ разделён на части? И где они?

— Ну, одну забрал Рейкар. Ещё одна… в тайнике на самом корабле. О котором знаю только я… Ну, и третья… тоже в надёжном месте.

— Где? — спросила Намира.

— Ага, — хохотнул Калаан. — Так я вам и сказал!

Она замахнулась было на него, но пират даже не дёрнулся, глядя на неё снизу вверх усталым равнодушным взглядом. Несмотря на то, что он сидел, его изрядно пошатывало — того и гляди, завалится набок.

Я подошёл ближе, осматривая его спину. Там действительно было сплошное багровое месиво из обожжённой кожи, в которую вплавились частицы одежды. Когда он стащил с себя плащ, то ещё и содрал это всё, так что кое-где розовели участки обнажившегося мяса. Смотрелось жутковато.

— Кто это тебя так? Та тварь, что сидела в карцере?

— Угу. Будь проклят тот день, когда я решил подобрать её на борт… — с горечью процедил Калаан.

— Корабль-то на плаву, как думаешь? Мы видели взрыв…

— Вроде да… — выдохнул Калаан. — Это отродье разгрызло эфирную батарею… на оружейной башне. Но, надеюсь, машинное отделение не зацепило… Ну, а пока я от него удирал… он успел плюнуть в меня какой-то дрянью. Болит зверски! Как будто мне шкуру содрали… а сверху солью присыпали…

Он зашипел, выгибая спину и пытаясь заглянуть себе через плечо.

— Да, выглядит скверно, — кивнул я. — Как ты вообще так далеко в лес забрался?

— Вообще-то за вами шёл, — признался Калаан. — Когда на берег выбрался… увидел вас. Потом вы в сторону леса двинули… Ну, и я за вами держался.

— Шёл по нашему следу? Ночью? Через заросли?

— Я с Ругорна, парень! И до того, как моряком заделаться… с детства на охоту ходил с родичами. И вот у нас-то там — заросли так заросли… Если бы не рана, я бы вас до самого места выследил. Но потом из сил выбился… Не помню, как тут свалился.

— Да уж… Сейчас-то идти сможешь?

— Постараюсь, — буркнул он. — Только в глотке пересохло. Ты обещал довести до ручья…

Я с сомнением оглядел его обожжённую спину. Вопросительно взглянул на Намиру.

— Я его лечить не буду! — процедила она, едва разжимая зубы.

— Тогда я сам, — пожал я плечами. — Сбегаю быстро к озеру, наберу листьев бессмертницы. От тебя мне нужно только одно — чтобы ты держала себя в руках.

Она стиснула зубы так, что на щеках отчётливо вздулись желваки. На Калаана старалась не смотреть.

— Он нам нужен, Намира, — настойчиво продолжил я. — Я вот тоже не горю желанием попасться манахарцам. Мы ведь это уже обсуждали.

— И ты веришь этому…? — она нервно дёрнула головой в сторону пирата, но так и не обернулась. — А что, если он лжёт?

— А что, если нет? Обидно будет, если мы отобьём у пиратов корабль, но уплыть на нём никуда не сможем. Ну, а если он попытается нас надуть…

Я взглянул на Калаана, постаравшись придать лицу красноречивое выражение. Что его, впрочем, не очень-то впечатлило. Он был так измотан и ослаблен от раны, что вообще походил на пьяного, взирающего на нас мутным усталым взглядом.

— Что скажешь, Калаан? — обратился я к нему. — Заключим сделку?

— И что ты предлагаешь?

— Мы оставим тебя в живых. И поможем вернуть корабль. А ты берешь на борт всех, кто захочет уплыть. Не как пленников, а как пассажиров. И отвозишь нас в безопасное место.

— Это какое же, интересно? — невесело усмехнулся он. — Учтите — моё корыто едва держится на плаву… и вряд ли выдержит серьезный шторм…

— Подумаем об этом, когда придёт время. Для начала надо корабль отбить. Пока мы тут треплемся, этот твой Рейкар может, вообще якорь уже поднял?

— Это вряд ли. С пустыми руками… ему уходить точно резона нет. Для начала он попытается хотя бы переловить разбежавшийся товар… Да и вообще разграбить остров.

— Тут и брать-то особо нечего.

— С паршивой овцы — хоть шерсти клок! — фыркнул Калаан. — Древесина стихийных деревьев… была хорошим вариантом. Но с ними слишком много возни… Скорее всего, бросит. Но хотя бы запас эфирных батарей с маяка он точно постарается забрать. Топлива на корабле в обрез.

Мы с Намирой, как по команде, переглянулись.

— Нужно спешить, — она нервно облизнула губы. — Предупредить тех, кто на маяке…

— Ну, а я о чём? Но для начала надо подлатать этого рыжего красавца. Иначе придётся тащить его на себе. Так что, мне сбегать за бессмертницей?

— Не будем терять время, — неохотно проворчала Намира. — Я им займусь. Мне нужна только вода. Чистая, проточная.

— Тогда давайте к ручью.

До небольшого водопада, стекающего с Зелёной скалы всего метрах в трехстах от нас, мы добирались добрые четверть часа. Калаан едва тащился, но упрямо отвергал помощь. Впрочем, и придерживать-то его было неудобно — волей-неволей заденешь обожжённую спину. Наконец, я выломал для него ветку с поваленного дерева и соорудил грубоватую клюку, на которую он смог опираться.

У водопада Калаан плюхнулся на пузо и нереально долго хлебал воду прямо из ручья. Прямо как тот раненый лось из анекдота. Я уж думал проверить, нет ли у него какого-то не задокументированного отверстия, через которое вода вытекает.

Потом я помог Намире стянуть с него рубаху, частично приклеившуюся к спине. И Взывающая принялась промывать ему спину водой. Сперва просто смывала грязь и кровь, а потом начала вкладывать в льющуюся воду частицу своей силы — это было заметно даже обычным зрением. Струи воды, стекающие с её ладоней, светились и слегка парили, будто это был кипяток.

Процесс заживления, похоже, был довольно болезненный. Калаан, распластавшийся лицом вниз на какой-то коряге, непрерывно рычал, хрипел, кряхтел, матюгался. Но терпел. И не зря. Чудовищные ожоги на его спине на глазах рубцевались, превращаясь в багровые шрамы. У него, впрочем, и помимо этих была внушительная коллекция — весь торс, жилистый и сплошь покрытый рыжеватыми волосами, был исполосован отметинами от ран.

— Довольно, — наконец, отстранилась Намира, утирая лоб тыльной стороной ладони. — Раны я очистила и закрыла. Дальше пусть зарастает само. Он будет жить… К сожалению.

— Спасибо, Намира, — сказал я.

Запоздало спохватился, что благодарностей она не признаёт. Впрочем, и просить их должен не я. Но сам Калаан тем временем молчал. Сел на ствол поваленного дерева и ошарашенно смотрел в пустоту, кажется, прислушиваясь к собственным ощущениям.

— Ты у меня в долгу, рыжее отродье, — процедила Намира, заглядывая ему в глаза. И только тогда он, наконец, поднял на неё взгляд и хрипло буркнул:

— Сочтёмся.

— Да уж постарайся!

— Теперь-то идти сможешь? — спросил я.

Капитан выпрямился во весь рост, повёл плечами, похрустел шеей, даже подпрыгнул немного, скрипнув замызганными сапогами.

— Да, так гораздо лучше. Уже не так больно. И башка понемногу проясняется. Только слабость эта треклятая… И жрать охота.

— Ну, уж извини, сами голодные. Так что скажешь по поводу сделки?

Он помрачнел, переводя взгляд с Намиры на меня и обратно.

— Рейкар — скользкий и очень опасный тип… — проговорил он. — И с ним дюжины две людей, а может, и больше. Но вторая половина команды, надеюсь, все ещё верна мне. И у нас численный перевес. Мне главное — до них добраться. А там уж и без вас справлюсь.

Намира возмущённо фыркнула, взглянув на меня.

— Что я говорила⁈ Ему нельзя верить! Лучше бы я прикончила его сразу…

— На твоем месте я бы так не рассчитывал на вторую половину команды, — спокойно ответил я, даже не обернувшись на неё и продолжая смотреть на Калаана.

— Это ещё почему?

— Ну, во-первых, насчёт численного перевеса… Это ещё как посчитать. Прошлой ночью мы изрядно проредили тот отряд, что отправился на вырубку черводрев. А потом я собственными глазами видел, как люди Рейкара перебили ту охрану, что стояла у входа на рудник…

Пират слушал молча, лишь оскалился, будто ему в бок заточку вогнали.

— Во-вторых, думаю, ты и сам точно не знаешь, сколько твоих людей переметнулось к Рейкару. Если уж ты прозевал бунт, то, сдаётся мне, не очень-то ты понимаешь, что творится на твоём корабле.

— Да пошёл ты! — огрызнулся Калаан. — Не тебе об этом судить, юнец!

— Да, да, — насмешливо отозвался я. — Временные трудности, с кем не бывает. Но факт в том, что сейчас ты в полной заднице. И чтобы поквитаться с Рейкаром и выбраться отсюда, тебе нужен какой-то…

Я замешкался. Хотел сказать «козырь», но не знал такого слова на кси. Да и вообще не был уверен, что в этом мире есть подобный термин. Пришлось переформулировать.

— … нужно что-то, что перевесит чаши весов на твою сторону. Новые союзники. И вариант тут только один — это мы.

— Вы двое? — усмехнулся он.

— Этого уже немало, уж поверь мне. Но мы и не одни. Сейчас доберёмся до маяка и получим подкрепление. Там как раз собрались все жители острова. И, может, кто-то из беглых с корабля.

— Как бы меня там не прибили, как собаку… — проворчал Калаан, натягивая обратно свою дырявую рубаху.

— И будут правы, — огрызнулась Намира.

— Ну-ну… Что ж, тогда — удачи вам договориться с манахарцами! — оскалился пират, надевая плащ.

И охота ему таскать такую сбрую? Жарища же…

— Может, лучше оказаться в руках алантов, чем связываться с таким, как ты! — презрительно проговорила Намира.

— Так, хватит уже собачиться! — не выдержал я. — И не сбивайте меня с мысли. Мне нужен ответ, Калаан. Твоя жизнь и твой корабль — в обмен на свободу для всех твоих пленников. Все вместе уплываем с острова сразу же, как сможем поднять якорь. А потом ты высаживаешь нас там, где мы потребуем.

Рыжий долго колебался — так, что даже мне было слышно, как он скрипит зубами. Но это показалось мне хорошим знаком. Если ему так сложно решиться — значит, данное слово для него хоть что-то, да значит. Совсем уж конченые прохиндеи разбрасываются обещаниями, не задумываясь.

Наконец, он первым протянул свою грубую, шершавую, как древесная кора, ладонь.

— Что ж, уговор, так уговор, — выдавил он. — Деваться мне, похоже, некуда. К тому же, вы уже спасли мою шкуру. А Калаан Рыжий Пёс возвращает долги.

— Вот и договорились, — подытожил я, перебивая Намиру, которая явно хотела добавить что-то язвительное. — А теперь — давайте и правда поторопимся. Шевелите лучше ногами, а не языками.

Мы двинулись на север, ориентируясь на башню маяка, которую было видно почти с любого открытого пространства. Всю дорогу напряжённость не спадала — казалось, от гневных взглядов Намиры сам воздух электризуется. Да я и сам поглядывала на капитана пиратов с недоверием и опаской.

Впрочем, я-то успокоился быстро. Калаан — мужик крепкий и явно опасный. Но не для меня. Он обычный человек, без капли стихийных способностей. И без оружия, если не считать клюки, которую я ему сам и срезал. Но самое главное — рыпаться на нас ему сейчас нет никакого смысла.

К маяку от деревни наверняка вела протоптанная тропа. Скорее всего, по восточному побережью — там берег пологий и по большей части представляет собой этакий галечный пляж. Но я решил двигаться напрямую, через лес. Так и путь короче, и засечь нас издалека будет сложнее. Правда, сама дорога потруднее — подъем в гору, скалы, заросли. Но мне-то подобные препятствия нипочём, Намира тоже не жаловалась. Поначалу были некоторые опасения насчёт Калаана, но и тот, на удивление, не отставал и не жаловался.

Правда, окончательно оклемавшись, он начал торговаться. Так что неизвестно, что хуже.

— А позволь-ка один вопрос? — проговорил он на ходу, раздвигая костылём ветки. — Ты-то сам что за хрен с горы? Явно не из тех, кто сидел в нашем трюме. Я бы такого запомнил. Но и не местный.

— Не местный.

— Не хочешь рассказывать, да? Ну, дело твоё. Зовут-то тебя как?

— Мангуст.

— Ты ведь тоже меченый, верно? У меня нюх на таких, как ты…

— Меченый?

— Так у нас на севере зовут таких, как ты. Ну, или как она. Колдунов.

Я неопределенно хмыкнул — дескать, вон оно что. И продолжал шагать молча, погружённый в собственные мысли. К пирату я не испытывал такой ненависти, как Намира, но и симпатии тоже. Однако он действительно может нам пригодиться. Если, конечно, не врёт про этот свой ключ.

Поначалу меня даже обрадовала вся эта заваруха на «Волчьей звезде». Но, похоже, она обернулась дополнительными проблемами. Мало мне мороки с поиском источников всех пяти Стихий. Теперь ещё и фрагменты ключа от корабля нужно отыскать. Чувствую себя так, будто рассыпал коробку с детальками паззла, а теперь нужно собрать всё вместе, ещё и за ограниченное время.

А Калаан всё не унимался.

— И что же, Мангуст? Почему ты решил впрячься за весь этот сброд? — он кивнул в сторону Намиры. Та, будто почуяв его взгляд, обернулась через плечо, обдав очередной порцией ненависти и презрения. Но пирату все эти эмоции, похоже, были как об стенку горох.

— Мне нужно выбраться с острова.

— Как и всем нам, — пожал он плечами. — Но мы могли бы договориться иначе. Например, ты и я. Ну, ладно, допустим, и эта баба. Но зачем тебе весь этот остальной балласт? Ксилаи, рабы…

— А зачем весь этот трёп сейчас? Мы ведь уже договорились. Или ты не держись слово?

— Мне просто интересно. Когда кто-то хочет спасти свою шкуру — это понятно. И когда печётся о своих людях — тоже. Но ты ведь сам говоришь, что не местный. А уж рабы с корабля… До них-то тебе какое дело?

Поначалу я собирался вообще промолчать. Но чем-то этот вопрос меня задел, заставил задуматься. Так что, после изрядной паузы, я проговорил — неторопливо, не глядя на пирата, будто просто рассуждая вслух.

— Эти бедняги ведь, скорее всего, не справятся без меня. При этом, помогая им, я ничем особо не рискую…

— Ну, это ты зря! Говорю же, Рейкар — та ещё гадина. Скользкий и ядовитый, как тысяча медуз…

— Да не боюсь я твоего Рейкара, — отмахнулся я. — И, в любом случае, мне нужно будет убрать его с пути. Как и всех остальных, кто будет мешать покинуть остров. Ну, а если я при этом смогу помочь ещё нескольким десяткам бедолаг — то это будет для меня приятным… бонусом.

— Чем-чем?

— Да ты всё равно не поймёшь.

— Ну, а ты попытайся.

Я раздражённо вздохнул, но всё же продолжил.

— Если я помогу всем этим людям — я буду чувствовать, что поступил хорошо и правильно. И это будет греть мне душу. А если я всех брошу — то вроде бы ничего не потеряю. Но буду чувствовать себя куском дерьма. А оно мне надо?

— Хм… — задумался Калаан. — То есть, выходит, ты всё равно помогаешь им ради себя самого?

— Может, и так, — пожал я плечами. — На чужое мнение мне обычно плевать. Я просто поступаю так, как считаю правильным.

— Правильным… — саркастично скривился Калаан. — А кто же их устанавливает, эти правила?

— Мы, лаари, верим, что за каждым из нас, приходящим в этот мир, ведётся подсчёт, — вдруг вмешалась Намира. — У весов судьбы две чаши. У одной стоит Уата-Куа, бог ночи, и бросает на них чёрные камни — за каждый дурной поступок. У другой — Аматука, богиня рассвета, и одаряет белыми, как жемчуг, камнями за каждое доброе дело. Чёрная чаша после смерти утянет человека в тёмные глубины Уата-Куа, из которых нет спасения. Там только вечное забвение и муки. А светлая чаша Аматуки вознесёт душу, даруя ей новую жизнь.

Рыжий Пёс, терпеливо выслушав это, вдруг расхохотался, чем снова едва не навлёк на себя удар Стихией от Намиры. Мне снова пришлось их разнимать, и успокоилась Взывающая, только когда сам пират примирительно поднял руки вверх.

— Ну всё, всё, остынь, колдунья…

Правда, стоило нам отправиться дальше в путь, как он опять принялся за своё.

— Вот только, получается, лаари тоже творят добрые дела только потому, что боятся своих богов? Особенно попасть в тёмную клоаку своего… тьфу, как там его…

— И что в этом зазорного? — парировала Намира.

— Да ничего, — пират с раздражением сплюнул в сторону. — Просто это такое же тухлое лицемерие, как и все прочие рассуждения о добре и зле. Да и вообще… Если бы эти твои весы судьбы работали, как ты рассказываешь — то все плохие люди давно уже должны сгинуть в клоаке. А в нашем мире перерождались бы только чистенькие и благородные. Но ты оглянись-ка вокруг. Что ты видишь?

— Вижу надоедливую рыжую обезьяну, которая берётся рассуждать о том, в чём ничего не смыслит! — огрызнулась Намира. — К тому же, Уата-Куа всегда нужны жертвы. Поэтому он постоянно искушает людей. Посылает им чёрные помыслы. И если не бороться с ними — те превращаются в чёрные дела. И в чёрные камни на весах судьбы.

Пират снова заржал и обернулся на меня, заговорщически подмигивая. Но уж что-что, а вмешиваться в религиозные споры я не собирался.

— Можешь смеяться, сколько влезет, — на удивление спокойно, хоть и мрачно, отреагировала и Намира. — Боюсь даже представить, каким кровавым богам молишься ты. И что заставляет тебя творить твои чёрные дела.

На это Калаан почему-то разозлился.

— Да имел я в зад всех ваших богов! А богинь — так и по два раза. Я просто пытаюсь выжить в этом дерьмовом мире. И если ради этого приходится наступать на глотку каким-нибудь неудачникам… Что ж, такова жизнь. Не сожрёшь ты — сожрут тебя.

— Ладно, хватит уже! — прервал я их спор. — Маяк уже совсем близко, а вы тут разорались…

Верхушка маяка и правда маячила совсем рядом — метров четыреста осталось, от силы. Нужно только обогнуть вон ту скалу. Справа от неё, кажется, тропа. Даже ступеньки в камне вырезаны.

— И что с того? — насмешливо хмыкнул Калаан. — Ты ж говоришь, никого не боишься?

Но всё же заткнулся. На некоторое время повисла тишина, нарушаемая лишь звуками наших шагов да стуком костыля — на него пират так и опирался всю дорогу.

Мы подошли к скале и действительно обнаружили тропу, огибающую её и ведущую наверх. И вот тут-то со стороны маяка донёсся оглушительный грохот, раскатившийся эхом по всей по всей округе и спугнувший с деревьев целую стаю каких-то мелких цветных птах.

Взрыв!