Змеиная Башня. Учебник лекаря

Глава 12 Герой или злодей

— Папа, папочка, чумные там!.. — страшно прокричал чумазый мальчик, намертво вцепившись в потрёпанную рубаху отца. Свободной рукой он крепко держал круглую ручку, ведущую к простенькой тележке.

Отец бежал быстро, но не настолько, чтобы сын отстал или, не приведи предки, упал. Мужчина метался уставшим взглядом по тусклым огням. Вслед за взглядом постоянно следовало дуло крупнокалиберного револьвера, чей барабан был полностью заряжен.

— Я не хочу умирать, — жалобно пропищал мальчик, рыдая в три ручья. Слёзы текли из покрасневших от недосыпа карих глаз.

Внезапно что-то на четвереньках подлетело к ним. Отец с ловкостью западного стрелка опустил дуло прямо на уродливую, деформированную голову, покрытую тысячами мелких пульсирующих волдырей, и твёрдо нажал на спуск.

Рокочущая пуля с огненной вспышкой вылетела из дула и на огромной скорости врезалась в уродливый лоб. Мозги чумного разлетелись по асфальту, и его туша с глухим ударом упала на землю.

Пылающие огоньки вынырнули из тумана, показались сбоку. Открылась кровожадная пасть. Мужчина немедленно перевёл туда внимание, а следом — и стальную руку. Два выстрела с небольшим интервалом снова нарушили покой мёртвой улицы. Первый разбил окно, второй попал в гниющую тушу и откинул её в стог сена.

Мужчина снова вскинул револьвер, произведя несколько слепых выстрелов, которые испугали наступающую нечисть.

Мрачные твари рычали, кружили вокруг них, опасаясь мощи оружия. Их силуэты скрывал молочный туман, но хищные глаза пылали как фонари во мраке.

— Ты должен быть сильным, Дейк! Мама и сестра нуждаются в еде! Наши двери совсем близко! Беги со всех ног и не смей оглядываться!

— Нет, папа, я не хочу, я не побегу, — взмолился мальчик.

— Должен! — взревел отец, отрывая хватку сына от одежды.

И испуганный Дрейк побежал так быстро, как никогда прежде. Возможно, крошечную жизнь оберегали высшие силы, потому что он не споткнулся ни разу, а ненадёжные колёса тележки, которые раньше подводили, не подвели в этот раз.

Мужчина этого уже не видел. На свет фонаря медленно выходили три твари на четвереньках. В их чертах ещё можно было разглядеть что-то человеческое.

Деформированные тела были покрыты лохмотьями, через дыры которых виднелись участки белой кожи. Клочки волос свисали с непропорционального черепа, словно водоросли.

Первый из стаи, оставляя за собой дорожку густой слюны, вышел вперёд. Уродливый нос обнюхивал следы, длинный, скользкий пористый язык ощупывал их. А по искажённой роже ползали черви.

Мужчина посмотрел в гротескное лицо ужаса, а потом перевёл взгляд на следы сына.

Да, сегодня у него выдался откровенно хреновый день. Смертельная усталость обнимала плечи, как любящая жена. Веки оттягивали стальные мешки, ноги казались раздробленными молотом. Сломанная, перемотанная грязной тряпкой рука ужасно ныла. Но светлые воспоминания о семье всё так же согревали душу.

В последний раз стальная воля взмыла ввысь, окрылив на подвиг. В последний раз несущая смерть длань поднялась для выдачи очередной порции свинца.

— Сегодня вдоволь напьюсь вина на застолье у предков, а пока пируете вы, — озлобленно прокричал он.

— Аргх!.. — чумные ринулись в атаку. Из их смрадных пастей текли вязкие слюни.

Прозвучало несколько громоподобных выстрелов. Барабан опустел.

Мужчина оскалился, готовый сражаться голыми руками, но вокруг него внезапно поднялся едва заметный серый барьер. Первый из нападающих столкнулся с ним мордой и сразу начал распадаться на мелкие частицы, похожие на струпья: невидимая сила сначала обратила голову в прах, затем руки, плечи, туловище, словно злое божество откусывало от чумного огромные куски, пока от него не осталось ничего.

Когда он осознал произошедшее, рядом уже бушевал огонь. По левую сторону огненная спираль всасывала туман и безжалостно вертела заражённого, сжигая заживо. По правую сторону стеной света сыпались раскаты молний.

Это было похоже на пришествие великих героев, описанных в древних легендах.

«Моя жена, дети, мы спасены!»

Невиданное тёплое чувство захватило мужчину, окрылив его, и он впервые за всю жизнь горько заплакал.

Мы прибыли на место событий точь-в-точь… Я уже успокаивал этого человека.

— Благодетели, — позабыв об обстановке, прошептал он.

Нужно сказать, что наш отряд достойно справился с внезапной угрозой. Я видел всё до мельчайших деталей и был действительно счастлив, что нам удалось спасти невинных людей. Благодаря новому слуху, зрению, восприятию я чётко понял развёрнувшуюся драму отца и сына. Во время боя координировал действия соратников, чтобы они случайно не поранили мужчину.

Хотя и не считаю, что сделал нечто героическое, достойное оваций да роз.

— Чего медлишь, бездельник? Иди лечи пациента, — невозмутимо сказал старик.

Ах да, благодарность… Что это вообще для него значит?

Я подошёл к остолбеневшему мужчине. Он заворожённо разглядывал свои дымящиеся кости. Рука выглядела так, будто её раздробили молотком. По всему предплечью расползался опухший синяк, и вскоре, похоже, потребуется ампутация до локтя.

Как учил меня дед, я положил ладонь на плечо пациента, используя силу, чтобы временно заглушить боль. Затем достал ножницы из подсумка на поясе и аккуратно разрезал окровавленную повязку.

Перед въездом в город он предупредил меня: не используй свои способности слишком явно на глазах у других. Это может вызвать тревогу — серьёзные проблемы.

Так же сказал, что седые старцы, сидящие на вершинах башен, общаются между собой. Раз в месяц всех участников ранга до третьего допрашивают, а интересную информацию передают наверх.

Прекрасно… но не станет ли моя скрытность причиной чьей-то гибели?

Я дал мужчине прикусить деревянную палочку, а затем резко вправил кость. Он скривился от боли, но пылающая длань частично заживила ткани вокруг раны, запустив восстановление кости. После достал пару мягких шариков, размял их и придал форму тонкого куска дерева. Разогрев материал, наблюдал, как он затвердевает. Осталось только забинтовать. В этом у меня уже есть опыт.

Почему всё происходит прямо на улице? Мы занимаемся охотой на ловца. Устраивает ли меня такая роль? Едва ли. Но я уверен в квалификации людей, что стоят у меня за спиной.

Хотя рядом с ними стоит не только отряд. Отчётливо вижу, как твари, испещрённые тьмой, прячутся за стенами ближайших домов. Их взгляды жадно устремлены на нас, но ни одна не решается подойти. И знаете, меня пугает этот признак их разума.

— Что скажете, Мясник, какова природа этой болезни? — спросил Михаил.

Старик пнул истерзанный молниями труп, внимательно изучил его, оторвал щипцами кусок уцелевшей плоти и поместил его в пробирку.

— Неясная, — пробурчал он.

— Готово! Пламя вылечит её часа за шесть. Пока старайтесь не напрягаться, — закончил я лечение.

Боль утихла, и пациент, забыв о себе, бросился целовать мои пальцы. Я испытал смущение, какого не чувствовал никогда.

— Что вы делаете? — воскликнул, убирая руки.

— Вы святой целитель! Так принято проявлять уважение к святости, — с благоговением произнёс он.

От его фанатичного рвения мне стало не по себе… Я ведь не икона, не объект поклонения. Просто человек. Ну или почти.

Почему-то мои спутники рассмеялись, и их весёлый смех хоть немного разрядил гнетущую атмосферу.

— Совсем замер от дивных картин? Проведи нас к себе домой, — деспот обратился к пострадавшему.

Он тут же вспомнил что-то неприятное и быстро повёл нас к дому, находящемуся в двух десятках метров слева. Я удивился, как он так уверенно ориентировался, несмотря на плохую видимость, и как он мог так метко стрелять в таких условиях. Похоже, в бою он полагался на слух, а здесь просто хорошо знал местность.

Мы подошли к простому двухэтажному дому с забитыми окнами да метровым забором из кованых стальных прутьев. Скрипучая калитка пошатывалась на петлях.

— Сын не смог закрыть её, замок слишком тугой… — пробормотал он, заходя.

Меня заинтересовали стены дома, усеянные серебристыми, пульсирующими рунами, которые, казалось, отгоняли всё злое от этого места. Возможно, в этом секрет их выживания.

Мужчина постучал по дубовой двери. Сперва было тихо, но когда стук повторился, послышался шёпот:

— Куда ты, дурачок!

— Это же папа, мы должны открыть.

— Отец мёртв… Там тень, не открывай…

Я услышал, как девочка побежала за мальчиком по коридору. Он оказался быстрее, и замок щёлкнул. Она догнала его и пыталась закрыть дверь обратно.

Мужчина уверял их, что это он, и пытался протянуть пальцы к цепочке на двери. Девочка отчаянно била его руку, но не могла причинить ему вред.

— Перестань, Алис, — немного жёстче сказал он и справился с препятствием.

Когда родственники увидели друг друга, младшие поняли: это их отец — он живой, нормальный. Полились горькие слёзы утраты, перемешанные с радостью воссоединения.

Казалось, даже старик не решился вмешаться в эту душещипательную сцену. Его окаменелое сердце, возможно, дало трещину и снова ожило, но лишь на секунду.

— Хватит разводить нежности! Проводи, любезный.

— Конечно, мой дом — ваш дом, — он поднял сына на руки и взглядом попросил пройти дальше.

Дверь захлопнулась, замок повернулся несколько раз.

— Удивительно, неужели остались нормальные мастера рун? — удивился Миша, разглядывая пылающие руны по всему дому.

Дед взглянул на него, как на придурка. Я-то точно знал, что он тоже владеет этим искусством. Например, те ковры были покрыты рунами. Как и мой клинок.

Рунические письмена в доме служили единственным источником освещения. Убранство скупое — обычные каменные стены, обвешанные пестрыми коврами. Совершенно тривиальный холодный пол и дешёвая мебель.

— Мое имя Гор, сын Рунного Мастера. Наш род до сих пор чтит традиции предков. Вы знаете историю города, написанную кровью? Много веков жители были скотом для них! А руны — украденное знание, которое запрещает злу входить в дом.

— Против малых тварей руна-активатор не работает, — буркнул старик.

— П-погодите, — запинаясь, заговорила Анна. — Если твари боятся рун, это не значит… — она испугалась собственных слов.

— Нам срочно нужно сообщить об этом в башню! — резко сказал Михаил.

— Так валяй! Но ничего толкового из этого не выйдет. Кто бы ни стоял во главе беспорядка, он нас не выпустит. Дело усложнилось.

— С… Старец, не может быть, что здесь одни из них? В таком случае нам конец…

— Нет. Исключено. Подобная фигура не будет пользоваться грязными трюками. Даже если он из касты Низших. Слишком гордые твари.

— Вы так говорите, как будто видели одного из них. Но это бред!

— Как быстро люди забывают свою историю! Ты, как представитель Башни, не имеешь права на глупости!

— Вздор… Кто поверит сказкам из рассыпающихся свитков, которым больше двух тысяч лет? Твари, которые стирают города вздохом, и маги, чья мощь выходит за божественные пределы! Вздор, не более.

— По-твоему, Плоды войны тоже сказки? — прищурился старик.

— Нет! — твёрдо ответил Михаил. — Угроза реальна. Но Осквернённый — это лишь безумное детище магов и лекарей времён Великого Побоища. Чудовищные эксперименты по созданию идеального оружия. Не больше того. Так зачем пудрить мозги небылицами?

— Верно, — бесцветно произнёс старик, словно утратив интерес, и плюхнулся в кресло, как король. — Ступайте, мне нужен сон, — он надвинул шляпу на глаза.

Никто не вмешивался в разговор. Дети выглядели напуганными, как полевые мышки, и их отец тоже казался больше боящимся вмешаться в разговор магов, чем встретиться с ужасами ночи.

— Наверху есть две гостевые комнаты. Мы будем рады, если вы заночуете у нас, — хрипло сказал хозяин.

— Благодарим за любезность, — с трудом выдавила Анна, поднимаясь по закрученной лестнице. Через мгновение за ней последовал Михаил.

— Хозяин, вам нужна помощь? — обратился к мужчине.

Он остолбенел от такого обращения. Потом вымученно улыбнулся и сказал:

— Не посмотрите ли на жену? Она совсем слаба. Приходилось делить еду неравномерно, — с горечью проговорил он. — А воду так вообще… Через неделю мы пили ту, что оставалась в туалете.

— Всё понимаю, пойдёмте, — я бросил мимолётный взгляд на девочку.

Её рубашка была велика, словно парус. Подогнанные когда-то штаны теперь туго сжимал пояс. Щёки утратили детскую округлость и красноту, на смену пришли серость и черные полумесяцы под усталыми серебряными глазами.

— Малютка, приготовь ужин на восемь персон, — сказал отец, растрёпывая пепельные волосы дочери. Она звонко запела и побежала на кухню.

Оставшись наедине, мы пошли в хозяйскую спальную. Переступив порог, я сразу учуял неприятный сладковатый запах медленной смерти. Молодая, но крайне обезображенная женщина лежала на просторной кровати. С первого взгляда можно было подумать, что она мертва.

Руки походили на высохшие ветви, а ноги выглядели как сплошные кости, обтянутые кожей. Тонкая рубаха почти проваливалась под ребра, ткань повторяла все черты. Мне не нужно было особое зрение, чтобы понять тяжесть ситуации.

Как сказал пузатый главврач: «Не сегодня — так завтра».

Я сел рядом, взял её костлявую ладонь. Пытался нащупать пульс. Точно не знаю, как это называется, но она впала в глубокую кому. Грудь едва вздымалась, пульс почти не прощупывался.

Обычный человек, возможно, не понял бы, что женщина всё ещё жива. Пламя жизни сопротивлялось ветру невзгод.

— Я пытался её кормить через три недели после начала бесконечного кошмара. Милая отказывалась, говоря, что если я не буду нормально есть, дети умрут с голоду.

— Потому что не сможешь выходить за продуктами?

— Да… Через неделю её тело перестало принимать пищу. Только немного воды. Постоянно рвало, будто она запретила себе есть.

Ему трудно говорить об этом.

— Что случилось с рукой? Неужели эти твари так вас поломали?

Гор стыдливо опустил глаза.

— Нет, святой. Я хотел ограбить дом Ворчливого Гуса. Ворчун точно скончался в самом начале. Видел его горбатый силуэт среди чумных. Когда проник внутрь, там был другой мастер рун. Я попросил поделиться едой, а он напал на меня с молотком.

— Предполагаю, он словил пулю?

— Да, я сильно медлил. Если ужас когда-нибудь закончится, готов предстать перед судом.

— Оставьте нас наедине! Здесь будет происходить лечение. Под страхом смерти вы не должны сообщать о первоначальном состоянии вашей жены, — я старался произнести эти слова как можно строже.

Из-за чёрного одеяния, пылающих фиолетовым огнём глаз и интонации мои слова подействовали на мужчину моментально.

Без лишних слов он вышел.

Старик сказал мне: «Мы не можем воскрешать людей, не можем восполнять кровь или долго поддерживать жизнь у безнадёжно больных. Мы лишь многократно ускоряем регенерацию и управляем ею»

То есть невозможно восполнить недостаток жидкости, излечить истощение. Если организму неоткуда брать ресурсы, лечение не увенчается успехом.

Но властное Нечто горячо шептало совсем иное: «Сможешь всё! Мы — воплощение могущества!» Оно жаждет расти, утверждая, что нынешние возможности — лишь капля в необъятном океане.

Иногда шепот лжи навевает сны, где я иду вдоль стены пламени, широкой как сама Волга. И с каждым сном она становится всё больше.

Четыре дня назад я вышел по малой нужде. Подошёл к лесу, подальше от учителя. Включил особое зрение, которое позволило увидеть окружающую жизнь. Под высокой берёзой, между увядающими кустами ежевики, лежал выпавший птенец.

Я взял его в ладони и направил свет. Через секунду энергия влилась в него, и время для него ускорилось. Из крошечного птенца он превратился в невиданную птицу, пишущую жизнью.

Прямо из ладоней птица воспарила в небеса. Но учитель говорил, этого не могло произойти. За такое лечение лекарь должен был бы заплатить частичкой себя. Либо жизнь птенца угасла бы, не дождавшись изменений.

Жаркая энергия бурным потоком хлынула в тело больной. Истощение исчезало, словно опытный художник рисует краской по белому холсту… Мазок за мазком появлялся румянец. Почти атрофированные мышцы набирались силой. Бледная сухая кожа напитывалась влагой. Даже пепельные волосы начали сами по себе реять. Ладонь окрепла, ногти на пальцах из изломанного мусора превратились в красивые, хотя и слишком длинные.

Я оголил предплечье. Лечение отняло у меня четыре полоски.

Возможно, кто-то счёл бы такую трату глупой, учитывая чрезвычайную ситуацию — город, полный кровожадных чумных тварей. Но я просто хотел оставить детям мать, которую у меня отняли. Их семья так сильно похожа на мою.

— Войди!

Гор, который всё время нервно стучал ботинком по полу, с нетерпением вошёл. Как только взгляд упал на жену, он ахнул: подлетел к кровати, упал на колени и принялся нежно гладить её волосы, шепча слова любви.

Эта сцена сделала мой поступок более значимым в моих глазах.

Но счастье мимолётно, а горе может длиться вечно.

Что-то пробудилось под землёй. Ухо невольно подёрнулось, услышав лязганье цепей, перемешанное с утробным рычанием. Острые когти скреблись по камням, так мерзко, как пенопласт по стеклу.

Я со злобой посмотрел на спину мужчины, крепче взялся за посох, стоявший у кровати.

— У вас есть подвал? — спокойно спросил я.

— Да, но там ступени давно прогнили. Лучше не ходить туда…

Пульс Гора подскочил. Сердце забилось быстрее, дыхание оборвалось.

Ложь, грязная ложь!

— Что ты спрятал в подвале, падла? — выплюнул я в его испуганную рожу.