Змеиная Башня. Учебник лекаря

Глава 19 Куб

Тяжёлые шаги разрывали пелену сновидений. Моя рука, крепко сжимающая рукоять клинка, отреагировала быстрее мысли.

Я упёр острие прямо в кадык старику. На лезвие поползла крохотная капля крови. Я был растерян, он — искренне удивлён.

— Забавно, — произнёс он, отводя двумя пальцами лезвие от горла. — Плохой сон?

— Чертовски плохой, только ничего не помню. Такое ощущение, что меня две ночи подряд били палками.

— Едва ли прошло семь часов, и я не такой садист! Сейчас будет маленькая разминка, после которой выдвигаемся.

Он неспешно отошёл на восемь шагов и принял стойку копейщика. Теперь она напоминала не стиль пьяного мастера, а идеальную выучку солдата.

Почему сейчас всё ощущалось иначе? Стойка казалась знакомой. Моё тело почему-то реагировало на неё странно: не зажималось, не напрягалось чрезмерно, а, наоборот, расслабилось, словно я был пьян… или мне так казалось.

Учитель ринулся в атаку. Я почему-то больше не отступал. Каждое движение посоха легко читалось. Мой корпус двигался вслед за ударами. Подключились ноги. Все атаки отражались в мгновение ока. Вскоре даже осмелился начать отвечать, постоянно парируя и сближаясь с ним.

Старик резко повернулся ко мне боком и совершил пристроенный выпад, летящий в подбородок. Я с лёгкостью ударил в навершие остриём клинка, полностью погасив силу выпада. Теперь начал понимать, что мои физические способности на голову превосходят его.

Но дальше произошло то, чего не ожидал: волна лютого ветра вырвалась из навершия и с дикой силой откинула меня к стене. Я краем уха услышал, как от удара затрещали кости.

Я упал примерно туда же, откуда сотню вздохов назад встал.

Зол ли я был? Нет. Меня удручало, что сам до этого не додумался.

— Такое абсолютно невозможно. Восемь часов назад ты находился на уровне полного ничтожества, а теперь перешёл к начинающему ничтожеству. Кажется, здесь что-то подванивает тайной, — он прищурился, изучая меня янтарными глазами. По его лицу было видно, как в нём разгорался интерес, сменяясь недоумением.

— Есть что-нибудь подозрительное? — спросил я, тайно переживая, что его зоркий глаз заметит несколько моих маленьких секретов.

— Кроме того, что сверкаешь, как блядское солнце? Нет. Жар сердца в прямом смысле делает из тебя огромное фиолетовое пятно, через которое ничего не видно. В этом есть плюсы. Например, тебя невозможно проверить привычными способами. Из минусов — столь «незаметное свечение» будет видно даже на другом конце города. При этом маскировка, наложенная на тебя, всё ещё работает, — густые брови сошлись в хмурой линии. — Что ещё прочитал в книге или в той бумажке? Сейчас похож на человека, который прошёл серьёзный путь.

Теперь меня начали терзать смутные сомнения.

— Ничего такого… Мне кажется, снились ужасные кошмары, где я безостановочно кого-то убивал, а этот кто-то убивал меня… Сейчас обрывки сна приходят вспышками, — отрешённо ответил я.

— Есть такой термин — Шёпот Маны. Это когда почивший родитель приходит в сон одарённого ребёнка, чтобы передать ему знания. Но чтобы подобное произошло с живым огнём… — он задумчиво поглаживал бороду.

Иногда умному человеку проще обмануть себя, чем дураку. Сознание старика явно пыталось найти объяснение необъяснимому феномену.

— Как бы там ни было, этот вопрос не на час. Нам пора искать магов и исследовать подземелье, — он поднял кожаную куртку и накинул её на плечи.

Я проверил предплечье. Треть полосы — маловато, но на пару хороших ударов хватит.

— Вот, — он выудил из внутреннего кармана куртки мешочек с коричневыми листьями. — Цветок Полумесяца. Притупляет страх, возбуждает нервы, стимулирует сердце. Без этого сейчас никуда. — Он передал мне пару листиков.

— Только не больше двух в месяц!

Я кинул их в рот. Не такие сухие, как представлялось. На вкус — как сладковатый табак.

Когда-то, в шестнадцать, пробовал курить, но бросил почти сразу. Отрава ещё та.

Мы добрались до заваленного прохода. Старик посмотрел на обелиск с выражением лица, которое ясно говорило: «Ты всерьёз думаешь, что я это потащу?»

Однако он с лёгкостью поднял камень и отставил в сторону. Проход открылся.

Впереди тянулся узкий тёмный коридор…

Я заставил навершие сиять. Тусклый свет обрисовал стены, обтянутые чёрной паутиной. Она напоминала ветхие старушечьи занавески, покрытые вековой грязью.

Как раз под стать затхлому духу, который вливался в ноздри.

— Паутина явно необычная, — прошептал я.

— Ещё бы. Церковь прятала здесь что-то крайне зловонное, — задумчиво отозвался старик.

Я активировал особое зрение, и волосы встали дыбом. Всё пространство перед нами оказалось заполнено коконами — огромными, размером с бульдога.

В каждом копошились сотни пауков, их тела были величиной с человеческие пальцы. Яркое свечение жизни наполняло пространство, будто ослепляя. Комнаты наслаивались друг на друга.

— Здесь всё в коконах, — сообщил я.

Старик грязно выругался. Его слова, неслыханно резкие, заставили меня задуматься, насколько всё плохо.

— Прекрасно, — саркастично произнёс я. — Сверху нас ждёт толпа голодных горожан, а здесь — милые паучки. Даже не знаю, что выбрать.

— Либо заткнись и делай дело, либо ложись ровно и жди, когда сдохнешь, — мрачно бросил он.

Выбор, как всегда, восхитительный.

Мы вошли в просторную комнату. Свет отразился от научных приборов — разбитых колб, больше похожих на чаны, куда с лёгкостью поместился бы взрослый мужчина.

Пол был покрыт паутиной, запачканной бурой кровью. Среди неё виднелись пустые яйца, вдвое больше страусиных.

— Здесь кого-то выводили?

— Очевидно. Церковь не только кормит паству обещаниями, но ещё и работает как мощная научная структура. Эти ёмкости — алхимические сосуды. Здесь выращивали химер, — учитель говорил с явной злобой.

— Разве это законно?

— Конечно нет! Генос-либра запретили после Плодов войны. Любые эксперименты над жизнью давно под запретом!

Генос-либра… Это означало «Инженеры жизни» или «Скульпторы плоти». Видимо, речь шла о генных инженерах и биологических модификациях.

— Думаешь, Змеиная Башня тоже в этом замешана? — предположил я.

— Ещё как. Они же лекари, — он бросил на меня косой взгляд. — Некоторых из нас влечёт болезненный интерес.

Ну да — это логично. Ведь на земле тоже есть те, кто не может удержаться от губительных экспериментов.

— Нас отправили разобраться с этим кошмаром, но разве организация не знала, что масштабы происходящего огромны? Для такого дела маги второй ступени и пара лекарей — это смехотворно.

— Не думаешь, что нас просто ликвидируют, как ненужный инструмент?

— Вряд ли. Церковь и Башни пользуются безграничным доверием. Если мы вернёмся живыми, скажут, что здесь орудовал падший. Народ проглотит эту версию, не поперхнувшись, — он устало выплюнул слова, да зашагал дальше.

— Значит, смысла говорить правду нет?

— Ты — никто, а они управляют миром. Какой прок от твоего болтовни?

Логично…

— И не вздумай здесь что-то подпалить! Вентиляция тут отвратительная — задохнёмся на раз-два.

Я и не собирался. Да и воздух здесь настолько спёртый, что последствия огня представить несложно.

Башни в этом мире напоминают мегакорпорации Земли: законы для них — пустой звук, а мораль вообще исчезает где-то на задворках.

Под ногами что-то хрустнуло. Я наклонился и вытащил из паутины массивный коричневый хитиновый нагрудник. На глаз — полтора метра длиной, с полметра в ширину. За таким укрытием можно было стоять, как за щитом.

— Не к добру. Похоже, пауки здесь действительно крупные, — заметил он, кивнув на паучьи останки в широком зале справа.

— Не похоже на обычную линьку. Скорее, каннибализм, — я поднял хитиновую конечность и заглянул внутрь. На стенках остались следы давным-давно высохшей плоти.

Мы бродили по мрачной лаборатории около получаса и не встретили ни одного врага. В комнате управления виднелись следы ушедшей жизни.

Повсюду лежали мумифицированные тела людей в белых халатах, которые время уже практически истёрло. На панели управления не хватало сложного резного ключа.

— Такой ключ хранит информацию. Доступ к нему обычно имеют только верхушки проектов, — объяснил старик.

Однако всё указывало на то, что ключ забрали недавно. Вероятно, его похитил падший лекарь. На это намекали свежие следы схватки — останки чудовищ, чьи тела невозможно реконструировать.

Дальше мы обнаружили разорённое гнездо около моста, ведущего к небольшой комнате, из которой лился жёлтый свет. Под ногами виднелись следы: множество мелких, паучьих, и два человеческих. Один явно принадлежал женщине, другой — мужчине.

— Наша пара магов, — предположил я.

Мост закончился. Перед нами оказалась кубическая комната четыре на четыре метра. На первый взгляд — ничего особенного. Но в центре, медленно вращаясь, висел оранжевый куб. Его стороны были покрыты сложными, завораживающими рунами.

Мне казалось, что мы наткнулись на нечто стоящее.

— Святые предки… Это куб Арадрима, известный как пространство Арадрима, — впервые вижу старика таким растерянным. — Теперь понятно, почему церковь устроила здесь столько защит.

— А кто это? — спросил я, не отрывая взгляда от куба.

— Чудак и мастер по тюрьмам. Раньше он был старейшиной Башни Солнца и Луны. Кубы вроде этого разрабатывались как идеальные тюрьмы для богов или опаснейших преступников.

Прежде чем я задал следующий вопрос, старик продолжил:

— Но проект провалился. Их производство слишком дорогое, а разрушить их изнутри проще простого. Снаружи куб практически неуязвим, но внутри… Стоит лишь сломать руническую формацию, — он шагнул вперёд, и прежде чем я успел что-либо сказать, куб втянул его силуэт, будто спираль.

Это выглядело как оптическая иллюзия.

— Да что б тебя, старый садист! — воскликнул я, бросившись следом…