Змеиная Башня. Учебник лекаря

Глава 4 Мощь огня

— Что стряслось?

Артур, сын Лесоруба, выглядел крайне растерянным. Он мямлил что-то невнятное, размахивая руками. Короче, не мог толком объяснить, что произошло.

Я немного знал этого парня, известного своей добродушной улыбкой и вспыльчивым нравом, который ей совсем не соответствовал.

— Да не мямли! Неужели… — старик грубо прервал поток несвязных слов Артура.

— Не-не… Вы что! — казалось, от одного намёка он пришёл в себя и чётко сказал: — Отца зверь подрал, он истекает кровью на участке.

Я пытался понять, правильно ли перевёл его слова. Наверняка речь шла о лесном участке, где шла вырубка.

Мария быстро принесла стакан воды, и Артур осушил его одним глотком.

— Вот тебе первое испытание. Пойди помоги лесорубу, — старик повернулся ко мне и вынес свой вердикт.

— Я же ещё ничего не умею! — возмутился я.

— Прошу, скорее! — встревоженно выкрикнул Артур.

Неужели бессердечный старик хочет преподать мне жестокий урок? Больной наверняка скончается у меня на руках, а сельчане начнут обвинять меня во всех смертных грехах.

Несмотря на присутствие просителя, мне хотелось высказать всё, что я думаю, но внезапно я почувствовал лёгкое прикосновение. Чьи-то руки коснулись моих и вытянули из омута отчаяния на яркий свет — такой же тёплый, как прекрасное лицо Марии, смотревшей на меня с надеждой в глазах.

— Если чудотворец говорит, что ты справишься, значит, так и будет, — произнесла она, глядя мне в глаза. — Я верю в тебя, Леонид. Верю в твою силу и смелость. Ты ведь ринулся спасать моего брата, когда пробил час, и на твоём лице не было ни тени сомнения.

Её нежные, персиковые уста затихли, но в моём сердце остался горький укол вины. Я отвёл взгляд.

— Я не ге…

— Выполняй! — прервал меня старик. Он схватил меня за шиворот, всучил посох и пинком выкинул из дома.

Все были ошеломлены, но Артур не упустил шанс. Пока я ещё не опомнился, он схватил меня и потащил к месту происшествия… Мне оставалось лишь глотать пыльный воздух жаркого дня.

— Направь силу в глаза! — старик крикнул мне вслед, не отходя от порога.

Я опирался на резной посох, с трудом передвигая ноги на пределе своих возможностей.

Наверное, это какая-то извращенная игра старика — сломать человека об колено, чтобы он стал крепче.

«Ох… нет, дедушка! От такого люди только быстрее отправляются в могилу, где их поедают черви».

— Ученик чародея, прошу вас, двигайтесь быстрее! Папа же отправится к прародителям, — в тревоге кричал Артур.

Как будто твои волнения могут ускорить меня…

Вдали, на фоне пильчатых деревьев, появились несколько мужчин. По всей видимости, они решили доставить больного к лекарю, неся его на импровизированных носилках.

Мужчины ускорились. Пациент жалобно застонал.

— Положите его на землю! — крикнул я.

— Мы не можем… Кабан всё ещё там, — ответил ближайший.

Неужели четыре здоровых лесоруба, вооруженные топорами, испугались какого-то кабана? Подобное казалось абсурдным, ведь еще несколько месяцев назад они сражались со зловещими порождениями адских врат.

Вскоре мы встретились. Я тут же кинул тревожный взгляд на раненого. Его ногу от колена до бедра разорвали так, что была видна кость, а рваные куски мяса торчали наружу. Льняная рубаха насквозь пропиталась засохшей кровью.

Будь трижды гениальным лекарем, тут ничего не сделать. В глубине души теплилась надежда, что, придя сюда, знания сами наполнят голову, но чуда не произошло.

Я тупо смотрел на нестерпимые муки умирающего: его дыхание учащалось, глаза мутнели, медленно закатываясь под веки…

— Лекарь, чего же вы ждёте? Отец вот-вот испустит дух! — Артур, почти плача, склонился над телом отца, который, казалось, на мгновение вырвался из цепких лап смерти и прохрипел: — Сынок, возьми мой топор… кабан там… Позови колдуна… — с трудом прошептал он и снова погрузился в полуобморок.

— Ученик чародея, чего ты ждешь? Отец вот-вот испустит дух! — юноша гневно взглянул на меня..

Он увидел мой страх, мою беспомощность.

Артур неожиданно вспыхнул, как спичка, схватился за топор, лежащий рядом с отцом на носилках.

Я и пискнуть не успел, как он подскочил ко мне, намотал воротник на кулак, так что ткань затрещала, и поднял меня на вытянутой руке. Задыхаясь, я болтал ногами в воздухе, царапая его стальное предплечье, глядя на лицо, искаженное злобой.

— Вылечи! — взревел он мне прямо в лицо.

Мужчины осторожно опустили носилки на каменную тропу и кинулись на Артура. Но, несмотря на их усилия, он был неимоверно силен. Казалось, его не пошатнул ни один их удар.

Всё происходящее мне казалось дурным сном. Вся моя новая жизнь — просто наваждение.

И именно в этот момент искра прозрения упала во тьму дурных мыслей. Вспомнились вскользь брошенные слова: «Направь силу в глаза».

Солнечное сплетение разогнало жар, второе сердце забилось быстрее первого. Температура моего тела резко подскочила. Нечто невероятное потекло по венам к глазам. Я почувствовал такую силу над людьми, какой не должен обладать ни один смертный.

Мужчины остолбенели. Нерешительно подняли на меня взгляд, как узники смотрят на недосягаемое солнце.

— Глаза пылают, — заворожённо произнёс один из них, хватаясь за волосы.

— Отпусти меня, — повелительно сказал я, вцепившись пятернёй в окаменевшее предплечье.

Перемена произошла мгновенно. Ещё не успел толком осознать происходящее, но приказа было достаточно, чтобы он отпустил меня. И подошвы изношенных кроссовок тут же встретились с твёрдой поверхностью.

Теперь моё зрение вышло за пределы человеческого. Я видел движение энергии в телах мужчин, видел чёрные точки — очаги незначительных болезней.

Наблюдал, как сама жизнь циркулирует в могучих стволах и ветвях деревьев.

Понимание, что моя длань может вмешиваться в процессы жизни и смерти, пришло так же легко, как привычка вдыхать воздух. Словно власть исцелять дана мне с рождения.

При этом я отчётливо понимал, что на излечение больного потребуется потратить огромное количество этой силы.

Некая незримая сущность словно пыталась отговорить меня от расточительства, шепча позволить жизни идти своим чередом.

Чувствуя опьяняющую власть, я провёл ладонью над бедром умирающего. Кость оказалась сломанной в нескольких местах. Из кончиков пальцев вырвался огонь, устремился к кости, и та начала срастаться.

Затем я принялся восстанавливать сосуды и сшивать мышцы. Смертельный серый оттенок стремительно отступал. Конечность возвращалась к норме.

Это походило на истинно божественные силы. Если каждый лекарь мог бы такое, этот мир должен был бы победить старение и смерть.

В области живота просвечивались чёрные пятна. Удар сломал несколько рёбер, рог пробил кишки, но жизненно важные органы не были серьёзно повреждены. Хотя стоит уточнить, что считать «несерьёзным».

В этот момент моё мышление словно изменилось. Моё пламя каким-то образом пожирало всё ненужное, сломанное. Вскоре чернота отступила, остались лишь серые тени.

С пациентом было почти покончено. Мышечные волокна сшивались и срастались в реальном времени. Воздействие прекратилось, но рану всё ещё предстояло зашить традиционным способом. Пациент потерял много крови, которую огонь восстановить почему-то не смог.

Дьявольский интерес вел меня дальше. Захотелось избавиться от моей опухоли прямо сейчас. Я прикоснулся огненными пальцами к лбу.

— Остановись, идиот! — мою руку буквально отодрали от лба.

Старик появился из ниоткуда.

— Квкого хуя ты устроил это шоу? — сквозь зубы проскрипел я.

— Такого, что если птенца не вытолкнуть из гнезда, он никогда не научится летать! Может, тогда не сгинешь, как все ученики до тебя! — хмуро, в своей манере проговорил он.

— У меня ещё нет перьев на крыльях. Это не помощь, а убийство! — пытался вырваться из тюрьмы его рук, прокричал я. — Почему не можешь просто избавиться от моей головной боли и почему останавливаешь меня?! — прорычал я.

Он хрипло рассмеялся. Между нами вспыхнули искры.

— Ох… Правда, говорят, глупцы всегда счастливы. Будь у меня неделя и достаточно снадобий, я бы едва ли успел восстановить хотя бы половину! — он указал на бессознательного больного.

— Максимум бы залатал живот. Ногу пришлось бы отрезать. Хотя нет… Сергей бы дважды умер ещё в процессе обработки ран, — пробурчал он, не заботясь о чувствах сына потерпевшего и других здесь стоящих.

Не знал, чем ответить. Поэтому дальнейшие пререкания казались бессмысленным сотрясением воздуха.

— Пошел ты, дед, — мистические силы покинули меня в самый нужный момент. Я бессильно оперся на посох и хотел было поковылять в деревню, но он грубо остановил меня.

— Притормози! Ты же хотел обучиться! Дело надо довести до конца, рану нужно обработать и зашить. Вот ты этим и займёшься, а пока не сделаешь, никуда не пойдёшь.

— Да я едва стою! — прошипел я ему в лицо.

— Может, дать ему отдохнуть? — робко отозвался Артур.

— Заткнись! Минуту назад угрожал ему расправой.

— Я… был не в себе, — заикаясь от страха, выдавил тот.

Возникало ощущение, что меня опутала паутина, а старик — ловкий паук, чьи планы на мой счёт выверены до миллиграмма. Я пока что не мог с ним тягаться ни в чём. И от этого становилось противно, как будто кошка скреблась на сердце.

Он беспристрастно выдал мне всё необходимое для шитья. Сухо объяснил, как использовать мазь и дезинфицирующее средство.

Я из последних сил облил рану крепкой настойкой. Потом он показал мне три вида швов: сейчас я использовал прижимные. Дрожащими руками мне удалось протянуть нитку в иглу и начать зашивать.

Шов получился так себе. Потом я помазал рану мазью, наложил повязку и, наконец, болезненно поплёлся домой.

Старик ушёл по каким-то своим сверхважным делам. Помощь от Артура я не принимал — моя чертова гордость, откуда-то взявшаяся, не позволила.

С последних событий прошла адская неделя. Семь дней моя нога не переступала порога дома Марии.

Одна только мысль о том, что мне предстоит ночевать со старцем под одной крышей, разжигала в груди лютую ненависть.

Маша много раз упрашивала меня вернуться домой. Я, как последний кретин, отнекивался, но каждый день помогал ей носить воду или приносил связку дров под порог.

На данный момент меня приютила бабушка.

Ночь за ночью меня мучают страшные видения, где гротескные чудовища, похожие на уродливых драконов, сжигают меня дыханием, вдыхают и выдыхают мой прах.

Другими словами, я валялся в беспросветном бреду.

Иногда температура тела поднималась выше сорока, и я сгорал, словно пламя пыталось вырваться наружу и сжечь всё дотла. Но самым ужасным испытанием стала нестерпимая головная боль. Когда меня накрывала волна безумия, я много раз хотел обратиться к старику за снадобьем или лечением.

Самостоятельная помощь не увенчалась успехом. Строптивое пламя не желало выходить или поселяться в глазах.

Как бы я ни старался, пока что ничего не выходило…

Немного поразмыслив, пришёл к выводу, что сила сама собой пробуждается под давлением сильных эмоций носителя или когда тому грозит смертельная опасность. Своеобразное средство защиты. Если подумать ещё лучше, то это кажется логичным, ведь у всего живого на белом свете есть подобный механизм самозащиты.

Сумерки навеивали дурные воспоминания. Жители зажигали свечи в фонарях перед домами. Мужчины ставили невысокие лесенки. Дети или жены подавали свечу и огниво. Закрывались ставни. Стихали голоса. Древня засыпала.

А я, одетый в невзрачное пальто, смело шагал по выложенной дикими камнями тропе навстречу самой красивой девушке во всей деревне.

Отсюда уже видел, как Мария набирает воду в тяжёлые ведра, опоясанные сталью.

Я ускорил шаг, потому что было больно наблюдать, как она прогибается под их непомерной тяжестью.

Утончённые плечи явно не созданы для такого труда. А с потерей единственного кормильца её нежные руки и вовсе огрубели.

Девушка каждый день омывает бархатную кожу в свете предрассветных звёзд, а потом трудится до глубокой ночи.

Не так давно я хотел прийти к ней до пробуждения лекаря со скверным характером. Без церемоний и стука вошёл в комнату, увидел, как Мария проводит мокрой тряпкой по обнажённым налитым грудям. Вода красиво блестела на её коже и стекала по идеальному животу к более откровенным местам. С тех пор я стал невольным пленником красоты. С тех пор возбуждающая картина застилает мой взор.

Признаться, не понимаю, нормально ли это — так сильно желать девушку. До перемещения в этот мир мне было не до любовных дел. Я перестал ходить в школу, очень быстро стал изгоем среди одноклассников. Со временем оборвал все мысли о личном счастье, ведь кому нужен смертельно больной сирота?

Но здесь больше не Земля. Теперь только я являюсь вершителем своей судьбы.

Мария приметила меня, невольно улыбнулась.

— Леонид, привет. Рада тебя видеть. Почему такой задумчивый? Неужели по дороге чародея встретил? — мило и немного запыхавшись, прощебетала она, водружая ведро на каменный борт колодца.

Я резко приблизился к ней, подхватил ручку второго ведра и поставил рядом с первым. Теперь мы стояли очень близко друг к другу. Чувствовал аромат её тела, смешанный с весенними цветами. Видел, как ехидные луны заливают наши силуэты мистическим светом.

В это мгновение меня посетила мысль о том, с какой легкостью я мог поднять ведро одной рукой, но я отложил её в долгий ящик.

— Привет! У меня для тебя сюрприз, — я ярко улыбнулся, плавно вынул самодельный букет цветов из-за спины и тут же предложил его Марии, которая из-за шока нечаянно толкнула ведро. Оно с громким грохотом ударилось о стены, пока не плюхнулось в воду.

Мария застыла в неверии. Ладони крепко сжимали её персиковые губы.

В моей груди боролось властное желание со страхом отказа. Секунды томного ожидания становились невыносимыми. Уж лучше встать лицом к лицу с чудовищем, чем вот так вот ждать.

Мария разжала губы и собралась что-то произнести, но я не выдержал и перебил её:

— Маша, если думаешь отказать, тогда…

Мария вздрогнула.

— Нет… Не хочу… — в её глазах читался неподдельный шок. — Но подумай ещё раз, ради своего блага, — чуть ли не разрыдавшись, произнесла она.

— О чём ты? Разве наши отношения могут причинить вред?

— Ответь мне, Леонид, осознаёшь ли ты своё положение в обществе?

Маша не стала ожидать ответа, так как моё выражение лица красноречиво говорило за меня.

— Ты ученик чародея, а это то же самое, что сын! Можешь овладеть любой женщиной из большого города. Будь она дочерью зажиточного торговца или влиятельного сенатора. Любой отец отдаст тебе гору золота в придачу к невесте, а мой мёртв. Мне нечего тебе предложить, — Мария расплакалась так тихо и горько, что моё сердце защемило.

Тут принято платить деньгами жениху. Хотя деньги — не совсем корректное слово. Иногда расплачиваются скотом или имуществом.

— Возможно, это прозвучит наигранно, но мне нужна только ты. Деньги здесь ни при чём.

Она почему-то ещё больше заплакала. Носик покраснел, под глазами тоже стало красно.

— Тогда другой вопрос. Знаешь, что колдуны живут очень долго? Моя жизнь будет для тебя лишь вспышкой, а красота — тем более. Когда ты расцветёшь, я уже завяну. Что будет после того, как моя красота уйдёт?

Теперь я крепко задумался. Она увидела тень сомнения на моем лице и снова рыдала в три ручья.

Я начал нежно успокаивать её. Заверять, что всё хорошо, и сомнение — это просто мимолётная мысль.

— Понимаешь, я не переживу постоянных предательств. Когда больше не захочешь меня, ты пойдёшь к другим женщинам снова и снова… — она спрятала лицо в тени высокого дерева, чтобы я не видел её слёз.

— Слышала, что у волшебников в каждом городе есть дети. Если соглашусь, ты будешь готов делить постель только со мной, пока не уйду в лучший мир? Или накинешь петлю лжи на шею?

Внезапно я услышал какой-то звук, но не придал ему особого значения.