Зов чёрного лебедя

Глава 16. Откровения

Она остолбенела, позабыв о своём раздражении, зачарованная открывшимся перед ней видом.

Озеро, казалось, не имело границ и распространяло своё влияние повсюду в обозримом пространстве. Несмотря на свою обманчивую бескрайность, оно не подавляло и не выглядело опасным. Мирослава сделала шаг вперёд, не способная оторвать взгляд от сияющей на солнце поверхности, которая манила её. Она не могла, да и не хотела оглядеться, чтобы внимательнее присмотреться к раскидистым красивым ивам, которые её взгляд при беглом первичном осмотре захватил, на крупные камни, отполированные до блеска любителями рассиживаться, любуюсь блистательностью озера.

— Мирослава? — сумела расслышать она.

Она рассеянно перевела взгляд на окликнувшего её Мстислава, который обеспокоенно стоял рядом.

— Всё хорошо?

— Конечно.

Мирослава сделала ещё несколько шагов вперёд, прежде чем заметила, что Эрно и Линнель уже расположись возле кромки воды и что-то бормочат над её поверхностью. Она приложила усилие и разобрала:

— Хозяин озера, прими эти скромные дары и выгляни к нам, чтобы поболтать.

Потом они засунули руки в карманы, вытащили оттуда уже знакомые Мирославе платки, а затем кинули в воду несколько пирожков, которые вместо того, чтобы сразу пойти на дно, несколько долгих мгновений плавали над поверхностью и только потом стали медленно уходить вниз.

Заколдованность видом воды исчезло из сознания Мирославы, сменившись любопытством и лихорадочным волнением.

— Что теперь? — полюбопытствовала она, обернувшись к задумчивому Вяземскому.

— Ждать, когда он соизволит появиться, — отозвался он немного скучающим тоном.

— Шеф, не следует в таком тоне отзываться о хозяине озера, — укоризненно произнёс Линнель.

— А ему не следует забирать половину улова у рыбаков, когда он соизволит находиться не в духе, — ворчливо ответил он.

— Так вы им не поможете.

Мстислав поморщился, но кивнул. Потом он молча уселся на песок в ожидании. С этой стороны солнце светило прямо в лицо, но если спрятаться под покровительство деревьев, то из тени можно было бы любоваться озером без того, чтобы покрыться загаром. Мирослава рисковать больше не собиралась, поэтому старательно отводила взгляд от водной глади, так её манившей, а потом и вовсе уселась рядом с Вяземским.

— С тобой что-то не так с тех пор, как ты узнала о хозяине озера, — спокойно, словно ничего странного в его словах нет, произнёс он после минутного молчания.

Она-то рассчитывала, подсаживаясь к нему, либо на его нелюбовь к разговорам, либо на то, что ему хватит такта промолчать! Чувствуя необъяснимую обиду из-за проявляемого ранее им недоверия, она ответила строгим голосом:

— Я не готова вести с тобой такие разговоры. Тем более здесь.

— Почему?

— Ты мне не нравишься.

— Я совсем не удивлён, но хранить секреты я все же умею.

Мирослава почему-то в этом не сомневалась. Она, не мигая, уставилась на спины парней, а затем сдалась и едва слышно прошептала:

— Они могут услышать.

Мстислав ничего сначала не ответил, а затем медленно повернул голову к ней и долго разглядывал.

Мирослава изначально не собиралась говорить ничего её компрометирующего или провоцирующего его, но раз уже не удержалась, то больше не могла молчать. Тем более, было бы вежливо ответить откровенностью на откровенность, даже несмотря на то, что на такой шаг их вынудила вещунья.

Она набрала в грудь побольше воздуха и негромким голосом начала рассказ:

— Пару лет назад я нашла в общественной библиотеке любопытную рукопись. Получила я её по знакомству, она не находится в общем доступе — заранее предупреждаю, чтобы ты не волновался. Там были заметки, сделанные от руки о детях-оборотнях, которые начали рождаться на окраинах государства лет сто-двести назад, но автор не утверждал, что их не бывало и раньше — это было тот период времени, который он смог отследить. Имя автора Николай Волконский — обладатель богатой фамилии и наследственности. Он писал о странных детях и их сложных судьбах. Это могло бы походить на печальную и жестокую сказку, но что-то мне не давало покоя в его записях. Слишком правдоподобными они были, объясняющими отчуждённость некоторых народностей, названия которых он не скрывал. Волконский потратил не один год на поиски ответов, потому что считал себя учёным, у которого есть долг и возможность раскрыть правду. На деле он был, скорее, скучающим бывшим дворянином, отучившимся и прожившим бо́льшую часть жизни за морем. Домой он вернулся уже в довольно зрелом возрасте, наверное, чтобы встретить скорую старость, а здесь, весьма кстати, эти слухи среди интеллигенции, набирающие обороты уже не первый год, вот он и зациклился на этой теме после мистической романтики, которой славится Европа. Эта рукопись написана до того хорошо, что у меня, впервые в жизни, зачесались руки что-то написать и дополнить её новыми сведениями — такими сведениями, которые были бы по-настоящему правдивы! Чтобы они раскрывали суть оборотней, а не только ту видимость, которую наблюдали все эти годы люди… Сегодня этого автора уже нет в живых, а жаль. Я бы задала пару вопросов. Например, правда ли он бывал в этих краях, как писал. Его записи об этом месте довольно обрывочные, они полны таинственности, но при этом жирно подчёркнуты. — Мирослава вновь глубоко вдохнула немного солёный воздух и повторила. — Да, я бы хотела задать ему несколько вопросов. А первый был бы о том, что неужели он замечал здесь то же, что и я?

Мирослава замолчала, продолжая наблюдать за сидящими на корточках ребятами. Они не переругивались, лишь молча глядели на озеро, словно в преданном ожидании. Но она-то знала, что они прислушиваются, затаив дыхание, к каждому её слову. Их выдавала осанка — слишком прямая и напряжённая, а ещё неподвижность.

Набравшись смелости, она посмотрела на Мстислава, который всё так же глядел на неё, но без всякого выражения. Это почему-то её испугало, и она не сумела остановить вырвавшийся наружу судорожный вздох. Мстислав отвёл взгляд, переводя его на озеро и через мгновение над его поверхностью, появилась мужская голова с мокрыми чёрными волосами, большими глазами болотного цвета и узким ртом. Мужчина был бледен, худ и чем-то напоминал утопленника.

— Надо же! — причмокнул он губами, словно жуя что-то вкусное. — Вожак понабрался ума и пришёл не с пустыми руками.

Мстислав ответил не сразу. Сначала он поднялся на ноги, отряхнул свой плащ, подошёл ближе, кивком головы приказывая отступить ребятам, и только затем отозвался:

— Учусь потихоньку, а ты?

— Дерзкий и глупый сын леса, — вкрадчиво проговорил мужчина, расплываясь в неестественной широкой улыбке с безумным блеском в глазах.

Мирослава всем естеством предчувствовала неудачу и, поспешно поднявшись, с гулко колотящимся сердцем сделала несколько шагов вперёд.

— Добрый день, хозяин озера! — воскликнула она поклонившись. — Извини за беспокойство, но мы к тебе с важными вопросами, на которые ответы можешь знать только ты.

Улыбка стекла с лица мужчина, сменившись озадаченным выражением. Он внимательно оглядел Мирославу, которая старалась улыбаться как можно более подобострастно и тягуче провозгласил:

— Красивая девушка обучена вежливости! Сын леса, кто она?

— Друг.

— Такие друзья тебе нужны, они могут помочь научить ваших детей не кидать вечерами камни в воду, нарушая мой покой. Если бы не моя хозяйка и дети, любящие кидаться в ответ, то я бы уже пересмотрел своё решение насчёт утопленников. — Глаза мужчины вновь засияли, он начал невесомо проводить руками по воде, и от его пальцев стали растекаться волны, образующие небольшие водовороты.

— У нас уговор… — зарычал Мстислав, но Мирослава схватила его за руку прерывая.

— Вы бы, конечно, не стали нарушать уговор, ибо это недостойно вас, — попыталась она выкрутиться. — Простите Мстиславу его непозволительную грубость. Вы столь могущественны, что наверняка уже слышали об убийствах, которые происходят на этой земле. Они и ввели его в такое беспокойство.

Хозяин озера не прекратил своего занятия, но любезно ответил:

— Конечно.

— Поэтому мы и пришли к вам. Нам известно, что убийца для чего-то после смерти куряет убитых в воду. Это происходит обычно ночью. Не видели ли вы кого-то подозрительного?

— Ночами я сплю, — неохотно отозвался он, а затем начал кружиться вокруг своей оси, поднимая все более высокие волны, которые стремительно неслись до берега, окатывая его водой.

Несколько капель попало на обувь стоящих рядом Мстислава и Мирославу. Она улыбнулась ещё шире и благодарнее.

— Разумеется. Вы так добры, что позволяете нам задавать вопросы.

— Я знаю.

— А ваши дети, любящие кидаться, не замечали ничего особенного последние недели?

Хозяин озера замер. Вокруг него заклубилась пена, а сам он стал всё меньше походить на человека, а всё больше на водяного. Его мокрые волосы упали на лицо, голубоватое, как у мертвеца, тело со вздувшимися венами стало дрожать, и он начал кричать:

— Мои дети ни в чём не виноваты! Мои дети — невинные создания!

Мирослава заметила, как из глубины к ним начали тянуться зелёно-коричневые водоросли, и стала быстро удаляться от берега, потянув за собой покорного и молчаливого Мстислава.

— Вы абсолютно правы! Простите за беспокойство. Спасибо за ответы, — поклонившись, восклицала она, отступая всё стремительнее.

— Вон! Пошли вон! Чтоб я вас больше не видел здесь! — продолжал разоряться хозяин озера, всплёскивая руками, вслед за которыми поднимались мокрые, склизкие водоросли, желающие утащить провинившихся на самое дно.

Мирослава, как заведённая, не переставала благодарить, до жути испуганная и не желавшая вновь ощутить на своей груди тяжёлый пласт воды, не дающий выбраться наружу — со времен этого события прошло десять лет, а она до сих помнила тот ужас.

Линнель и Эрно двигались точно за ней, продолжающей тянуть под защиту леса себя и Вяземского.

Остановившись только тогда, когда они преодолели опушку леса, она упёрла руки в колени и попыталась отдышаться и избавиться от леденящего душу страха. Руки и ноги у неё дрожали. Мирослава заправила пряди, выбившиеся из косы, за уши, выпрямилась и нарочито весёлым тоном заметила:

— Вышло довольно неплохо.

— Что это вообще было? — экспрессивно спросил Линнель — единственный, кто мог смотреть на Мирославу. Остальные отводили взгляд, но она сделала вид, что не замечает возникшего напряжения.

— Я сделала то, за чем мы пришли, — пожала плечами она. — Теперь стало понятно, что хозяин озера что-то скрывает.

— И что нам это даёт? Он ведь толком ни на что не ответил.

— Почему ты смотришь на меня? — возмущённо вопросила Мирослава, у которой в висках забил колокольный звон. — Вы ведь здесь сыщики!

— Точно, — кивнул Линнель и с осторожностью взглянул на Вяземского. — Шеф?

— С его детьми мы точно не сможем поговорить. За ними пристально наблюдает хозяйка озера. Но даже если хозяин озера помогает топить трупы убийце — нам это не отвечает на вопрос зачем. Но без его помощи мы не сможем отследить ночные приходы убийцы, потому что рыбаки в это время уже спят.

— Зато мы сможем опросить кое-кого другого, — негромко произнёс Эрно, и в его серых глазах появилось озарение, придающую его лицу столь редкую живость. — Сейчас же сезон свиданий начался, а какое у парочек излюбленное место после полуночи?

— Ты гений, — восторженно протянул Линнель.

Эрно даже не преисполнился самодовольством от такого заявления, занятый рассуждениями.

— Только нужно действовать осторожно и спрашивать только у тех, кто точно ответит! — Он замер и медленно повернулся к Вяземскому с горящими глазами. — Шеф, а помнишь ту влюблённую в тебя девицу?

— Нет, — грубо отрезал Мстислав.

— Ты должен её помнить! — подхватил Линнель. — Она с самого утра несколько месяцев караулила тебя возле дома, чтобы напоить свежим молоком и собственноручно испечёнными калитками!

— Замолчи.

— Шеф, мы не можем обратиться к парням — они не станут раскрывать девиц, а вот её явно никто не зовёт гулять, потому что всем известно, что она по тебе сохнет! И если ты спросил бы у неё…

— Линнель, заткнись! — громко рявкнул Вяземский, и оба парня тут же осеклись.

Его окрик вынудил встрепенуться сидящих на деревьях птиц, которые тут же взволнованно вспорхнули с веток и забили крыльями, скрываясь в другом направлении. Заяц, прячущийся в высокой зелёной траве, за которым Мирослава наблюдала последние пару минут, навострил уши и замер испугавшись.

Она же подняла взгляд на Мстислава и сказала:

— Это хорошая идея. Сходите к этой девушке и расспросите её о том, кто мог присутствовать возле озера на свиданиях в нужные нам ночи.

— Я не стану этого делать, — повторил он.

— У тебя ещё есть какие-то варианты? — уточнила Мирослава.

— Я думаю, что убийца как-то связан с кладбищем, но уже какой день не могу до него добраться.

— После того, как поговоришь с девушкой, можешь сходить и на кладбище. Прекращай быть таким упрямым и сделай свою работу, — устало попросила она, почувствовав, как простуда вновь захватывает власть над её телом.

Разум при этом старался работать в полную силу, поэтому Мирослава точно знала, что ей необходимо сделать. Пока Вяземский прожигал её взглядом, а Эрно с Линнелем молчаливо беседовали одними глазами, она уверенно обратилась к Эрно:

— Ты бы мог проводить меня до дома вещуньи? Мне очень нужно с ней поговорить.

— Почему я? — растерялся он.

— Потому что Линнель пойдёт с Мстиславом, а ты предпочёл бы держаться подальше от влюблённых девушек.

Эрно задумался лишь на миг, а затем кивнул.

— Справедливо. Пойдёмте, госпожа Вишневская.

Он прошёл мимо неё, чтобы пойти первым. Она не знала, как уместно попрощаться в возникшей ситуации, а потом поняла, что момент упущен, и резко развернулась, чтобы быстрым шагом последовать за Эрно. Она до боли прикусила губу, когда поняла, что и со стороны Вяземского даже не последовало попытки что-то сказать.

Мстислав старательно не смотрел в сторону уходящей репортёрши, стараясь заглушить кусающееся чувство горячей обиды. Но Вяземский ничего не мог поделать с тем, что после её признания он почувствовал себя преданным. Неужто Мирослава все это время водила их за нос?

— Мстислав? — позвал его Линнель, отвлекая от мрачных мыслей.

Тот ответил не сразу.

— Я сам схожу к этой девице, — наконец, заговорил он, взглянув в ту сторону, где скрылась Мирослава. — Ты отправишься в гостиницу, поспрашиваешь работников кухни и вернёшься со списком тех, кто работал в те ночи, когда пропадали туристы. Если чьё-то имя повторится трижды, то приведёшь этого человека ко мне.

Линнель послушно кивнул.

Через два часа подрабатывающему ночами парню не повезло оказаться на допросе Мстислава, который после сделанного на озере признания и неловкого разговора с девицей пребывал в ярости. Тот, увидев главу в таком состоянии, почти сразу со слезами признался в том, что действительно подливал какие-то настойки туристам. Они вместе с запиской оказывались на пороге его дома. Кто их писал, он не знал. Ему нужны были лишь лёгкие деньги. И его даже не смущал тот факт, что он был повинен в убийстве трёх человек, а аргументировал он это тем, что ведь они были не своими.

Мстислав, которого обуревало желание во время рассказа пацана придушить его, услышав объяснение, сдержался, но ко всему прочему почувствовал, как что-то в нем окончательно сломалось.

Он одал пацана Горецкому, который отправил того вместе с телом убитой до города к градоначальнику. Хоть какой-то сдвиг в расследовании должен был сделать Мстислава более довольным, но тому было тошно как никогда.