Зов чёрного лебедя

Глава 18. Мирослава спорит с судьбой

Уже дома у вещуньи Мирослава почувствовала себя так, как было обещано — живой, но не в хорошем смысле. Она действительно перестала ощущать привычные симптомы: в груди не саднило, в носу ничего не щекотало, а чай на сушеных травах, пахнущий чабрецом и ромашкой, убрал першение в горле, но сделал кое-что похуже. Мирослава почувствовала, как после горячего варева, вкусного домашнего пирога и бани её разгорячённое тело и сердце больше не принадлежало ей. Взгляд затуманился — так бывает, когда слёзы застилают возможность видеть мир вокруг.

Вещунья переоделась в домашнее белое платье с ажурной вышивкой по подолу и воротнику, на этот раз не обвязав талию поясом, и стала походить на обычную красивую женщину. Светлый её волос был распущен и переливался серебром, благодаря пламени расставленных свеч. При свете дня Мирослава даже не замечала седины в волосах вещуньи, а она ведь была ненамного её старше, а вон оно как — горе оставляет не только душевные, но и внешние отметины, чтобы человек не забывал о нём — всё логично и как будто правильно, но от этого на душе становилось до боли тоскливо.

— А я думала, что нравы в столице помягче, — насмешливо произнесла Ингрид, намекая на то, что ночное одеяние Мирославы не особо отличалось от её.

У неё действительно было с собой лишь свободное ночное платье. Второе такое же осталось дома — она решила, что ей хватит и одного.

— Может, и столичные модницы носят что-нибудь поэлегантнее, — пожала она плечами, всё ещё держа в руке уже остывшую кружку с чаем. — Только вот я росла в приюте и не смогла избавиться от желания выглядеть прилично.

— Нелёгкая была у тебя судьба, — понимающе кивнула вещунья, схватившись за свой крест на верёвочке. — А где твой оберег?

Мирослава заглянула в кружку — ко дну прилипли мокрые листочки и сказала:

— Я больше в это не верю.

Вещунья тихо рассмеялась.

— Не говори глупостей, девочка. Пусть у тебя и больное сердце, но оно не разбито — оно любит и верит. Уж я-то знаю, о чём говорю.

Мирослава со всем возможным скепсисом хмыкнула, но всё же не стала больше отпираться и подцепила свой крестик, демонстрируя его Ингрид. Та самодовольно улыбнулась и кивнула.

— И что он даёт? — пряча его обратно, ворчливо спросила Мирослава, кладя ладонь на ткань, где его можно было ощутить, и прижимая крестик ещё теснее к груди.

— Надежду, я думаю, — протянула вещунья. — Мне он дал надежду. В церковь мне не могут запретить ходить, но косятся недобро, оттого я сама сократила посещение. Но этот символ всегда со мной, и я верю, что, несмотря на все тяготы, что-то хорошее ещё ждёт меня в жизни. Людям порой необходимо за что-то цепляться, чтобы жить. Так чем это хуже?

— Всяко лучше бутылки, — согласно кивнула Мирослава, наконец поднимая взгляд и слабо улыбаясь. — А что делать, если от тебя отказался даже Он?

— Ты этого не знаешь.

— Знаю.

— Ты не можешь этого знать, потому что…

— А я знаю! — воскликнула Мирослава, тяжело дыша. — Вся моя жизнь — это сплошная череда случайностей: повезёт или не повезёт. С пятнадцати лет я жду, когда не повезёт. Мне хочется всего лишь спокойствия и уверенности…

— А почему вместо ожидания неудачи, ты не празднуешь победу? — мягко спросила Ингрид, заставив её замереть. — Ты прибыла сюда за ответами — я это знаю, но беда в том, что я не могу тебе на них ответить.

— Но… — попыталась воспротивиться Мирослава, но вещунья подняла руку, снова вынуждая её замолчать.

— Я говорила, что отвечу на твои вопросы, но не обещала, что тебе понравятся мои ответы. Но выслушать тебе их придётся. Твоя жизнь — это испытание, мне это знакомо, но она продолжается. Знаешь, скольких людей я пыталась отшептать или вывести из леса, дабы они прожили ещё немного? Для такого маленького села слишком много, если честно. Их души готовы были уйти навсегда, а твоя нет, Мирослава. Я это точно знаю — ты отчаянно хочешь жить, но при этом сама себе этого не позволяешь.

За окном послышался редкий стук дождевых капель. Погруженная в глубокий голос вещуньи Мирослава встрепенулась и вспомнила, что за пределами этой кухни, с танцующими тенями на стене, есть ещё мир.

Ингрид перестала казаться расслабленной, она напрягла плечи и неодобрительно взглянула за окно, где с каждым новым вздохом капель становилось всё больше. Вдалеке загрохотало, а следом тёмное небо очертили яркие полосы, которые на мгновение осветили вечер.

— Значит, сегодня, — безрадостно вздохнула вещунья. — Сегодня произойдёт нечто, что мы не можем с тобой контролировать, в отличие от самих себя, — мрачно проговорила она, не отрывая тяжёлого и больного взора от окна.

Мирослава не хотела, чтобы её предположение оказалось верным, но всё же не могла не спросить:

— Неужели сегодня снова кого-то убьют?

— Да. Это знание пришло ко мне, когда я переодевалась — убийца убьёт кого-то вновь, а следом было видение дождливой ночи. Я не думала, что так скоро…

— Мы должны что-то сделать, — пробормотала Мирослава, вглядываясь в грустные черты лица вещуньи. — Предупредить Мстислава, отправиться в лес…

— Его парни и без того бродят по лесу. Если они в прошлый раз ничего не нашли, то с чего сегодня должно что-то измениться? А в лесу от меня проку мало — со мной хозяин леса редко говорит, а в остальном я такой же человек.

— Зато я нет! — неожиданно для самой себя выпалила Мирослава и вскочила на ноги.

Игнрид смерила её печальным взглядом.

Мирославе категорически не нравилась именно эта её покорность! Ей известно о том, что сегодня ночью произойдёт что-то ужасное, а она даже не пытается это изменить.

— Знаю, что ты нет, — ласково, как ребёнку, сказала она. — Но я видела, что будет четыре жертвы. Их должно быть четыре.

— Ты оставишь всё, как есть лишь потому, что так было в твоём видении? — недоверчиво переспросила Мирослава прищурившись. — Ингрид, этого ещё не произошло! Он убивает ночью. Ещё есть время до полуночи.

— Но это случится! — рявкнула она, а затем сгорбилась и закрыла лицо руками, невнятно бормоча. — Я пыталась это предотвратить — звала души, жгла костры для привлечения их внимания, чтобы спросить, кто их убил, даже несмотря на то, что видения чётко дали мне понять, что ничего не выйдет. Души умерших уже ушли, и они слишком покалечены, чтобы возвращаться. В видениях было сказано, что ничего не получится и у меня не получилось.

С каждым произнесённым словом её голос звучал всё глуше. Мирославе пришлось опуститься на колени перед ней, чтобы расслышать последнюю фразу.

— Но в твоих видениях была я, — напомнила она её же слова при их первой встрече, стремительно соображая и пытаясь найти решение.

Мирослава не верила в то, что кому-то сегодня предрешено умереть. Этого не произойдёт, потому что ни одно видение не способно вершить чью-то судьбу.

— Да, — негромко всхлипнув, призналась Ингрид, — Но ничего определённого. Лишь твой образ на фоне озера и чёткое ощущение того, что ты предотвратишь будущие смерти.

— Это до или после четвёртого убитого? — нахмурилась Мирослава.

— Откуда мне знать? Видения никогда не бывают однозначными. Их смысл иногда бывает понятен только после уже произошедшего события. И как же меня это выводит из себя! — гневно воскликнула Ингрид, раздражённо вытирая слёзы.

Мирослава закивала, затем поднялась снова на ноги, пытаясь осмыслить сказанное. Она была уже сегодня у озера — в этом ли смысл видения? Но ничего путного выяснить не удалось. Этим визитом она точно никого не могла спасти. Что же делать? Снова идти к озеру?

Мирослава вновь взглянула за окно, где дождь продолжал накрапывать, но не торопился, а словно намекал, что ещё можно всё изменить. Она глухо рассмеялась, позабавленная открывшейся перспективой — отправиться поздним вечером к озеру. Это было именно то, чего она избегала. Но выбор был невелик.

— Подожди здесь, — попросила она Ингрид, которая пристально за ней наблюдала, словно по выражению лица могла отследить ход мыслей.

Наверное, и вправду могла. Мирослава поэтому и остерегалась внимательных женщин.

Но на её планы это всё равно никак не могло повлиять, поэтому она зашла за шкаф, где стояла односпальная кровать вещуньи, тумба, на ней овальное зеркало, прижатое к стене, рядышком продавленное кресло, а по полу были расстелены ковры. Там находилась и сумка с вещами Мирославы. Она достала оттуда хоть сколько-то тёплую кофту, а под неё решила надеть ту же блузку с воздушными рукавами, которую она изначально взяла с собой, чтобы ходить в церковь. Следом она решительно схватила брюки, потому что вариантов особо не было, платье было немного влажным — Мирослава, когда вышла в предбанник, чтобы одеться, бросила на него мокрое полотенце. Да и удобнее было передвигаться всё же в брюках. Волосы она почему-то решила не закалывать, оставив их влажными, волнистыми линиями лежать на плечах и спине. Пиджак свой она пожалела, как и мундштук с портсигаром, проводила их тоскливым взглядом и подивилась странному совпадению: вот же она, собственной персоной, отправляется в ночь и не берёт с собой папиросы. А как была уверена в том, что такому не бывать.

В таком, готовом к непогоде виде, она и предстала перед вещуньей, которая гипнотизировала вид за окном.

— Я не могу тебя отпустить одну, — сказала она.

Мирослава знала, что Ингрид понимает всю необходимость её ухода, но из-за моральных терзаний не может просто закрыть глаза на возможную опасность.

— Не переживай. Ты ведь веришь своим видениям, а там ничего не сказано о том, что я умру, — попыталась она перевести всё в шутку, чтобы облегчить муки совести новоприобретённой подруги.

— Весь смысл этой затеи заключается в том, что мои видения могут ошибаться, а ты заверяешь меня в них, — устало улыбнулась Ингрид.

В её глазах сверкала грусть, которая крохотными осколками подбиралась к сердцу Мирославы.

— Я не умру, — твёрдо произнесла она. — Ты ведь не зря увещевала меня в том, что нужно выбирать жизнь. Сейчас я это и делаю.

Вещунья кивнула, но не утратила сомнений. И всё же она поднялась со скамьи, коротко обняла Мирославу и велела:

— Иди и поспорь с судьбой.

— Всю жизнь этим и занимаюсь, — сверкнула широкой улыбкой Мирослава.

Когда она уже открыла дверь, чтобы выйти в мягкую прохладу, Игнрид окликнула её и сказала:

— Если он придёт, то я не стану врать о том, где ты! Успей до его прихода, иначе он может всё испортить.

— В этом он мастак, — согласно буркнула Мирослава, без объяснений поняв, о ком говорит вещунья, а затем сделала шаг под дождь, закрывая за собой дверь.

Лес, как Мирослава предполагала, дождь ещё не должен был успеть потревожить, его защищали толстые ветви деревьев и пушистая листва. Когда она оказалась под его защитой, то утвердилась в этой мысли. Только по стволам стекали крохотные капельки воды, и это было пока его единственным вмешательством в жизнь леса.

Мирослава почти без труда добралась, так как запомнила тропу, которая вела к озеру — это было совсем несложно, она выделялась среди других. Она практически бежала до кромки леса, подгоняемая порывами ветра и игнорируя любопытные взгляды тех, кто сидел на крыльце, либо покуривая, либо наслаждаясь ночной тишиной, а как только преодолела его пределы, то и вовсе сорвалась на настоящий бег. Ей было страшно не успеть. Она не знала, что конкретно требуется от неё, тот ли это момент, показанный в видениях Ингрид, но она точно была уверена в том, что ей необходимо побывать на озере одной. Не зря она сегодня подняла глаза к небу и увидела там, набирающий округлость, месяц. Всё было не зря.

Мирослава в рекордные сроки добралась до озера и замерла, переводя дыхание. В боку кололо, сердце шумно стучало, отзвуками звуча в ушах — всё же она нечасто бегала на грани возможностей. Капли дождя тревожили гладь озера, распространяя маленькие круги по всей его поверхности и будоража его обитателей. Из кустов справа выпрыгнуло несколько небольших лягушек под предводительством крупной. Тонкие, колышущиеся ветви ивы наклонились ещё сильнее, почти касаясь воды. Отовсюду слышалось тревожное пение сверчков.

Мирослава подошла поближе, чувствуя, как по лицу побежали капли дождя, будто очищая её от усталости, и она не стала даже вытирать их.

Только вдруг осознала, что не принесла подношение и чуть не стукнула себя по лбу. О возвращении обратно и речи не шло, поэтому она глубоко вздохнула и зашептала:

— Приветствую тебя вновь, хозяин озера. Я без даров, прости, но мне очень нужно поговорить с тобой. — Поразмыслив, она добавила. — Это я, вежливый друг вожака.

Ничего не произошло. Она подождала ещё несколько мгновений, а потом сказала уже громче:

— Хозяин озера, прошу тебя откликнуться на мой зов!

Снова ничего не происходило.

— Пожалуйста!

Повсюду стояла тишина, даже дождь стал более тихо приземляться на воду. Ветер перестал трепать листву, сверчки умолкли, повсюду воцарился покой. Мирослава понимала намёки и разозлилась.

— И это твой ответ?

Вновь ничего.

— Я не уйду отсюда, пока ты не выйдешь, чтобы ответить на мой один-единственный вопрос, — пригрозила она. — И будет возле твоего прекрасного озера труп!

За её спиной громко ухнул филин, вынудив Мирославу подпрыгнуть. Она резко обернулась и увидела на камне сидящего темноволосого мужчину с ярко-красным поясом. Он привлекал внимание, но Мирославе некогда было любоваться, поэтому она перевела взгляд на красивого, хоть и изрядно заросшего мужчину и нахмурилась.

— Кто вы?

Мужчина склонил голову набок, как птица, наблюдающая за глупым человеком, который тянул к ней свои руки, чтобы схватить. Она дожидалась момента, когда человек верил, что у него получится, чтобы ускользнуть, глумливо хихикая.

— Он не выйдет, — махнул он рукой на озеро.

— Почему? — требовательно спросила Мирослава.

Неизвестный, на первый взгляд, не казался страшным, но в глубине души она знала, что ей стоит его бояться, поэтому решила действовать наперекор. Он проигнорировал её вопрос, вместо этого недоверчиво разглядывал пару мгновений, а затем втянул носом воздух и могущественно повелел:

— Подойди.

Мирослава не поняла, как оказалась стоящей перед ним. Мужчина вновь смерил её внимательным взглядом, а затем весело хохотнул.

— Он не выйдет, — повторил загадочный незнакомец. — Но ты можешь позвать её.

— Её? — не поняла Мирослава.

— Да, это будет занятно, — с удовольствием протянул он. — Но не сегодня. Сейчас ты должна быть не здесь, а на кладбище.

Мирослава догадывалась, кто предстал перед ней, но это знание отходило на второй план на фоне возможной скорой трагедии.

— Сегодня кого-то убьют. Хозяин озера знает, кто убийца. Я не могу уйти без ответов.

Взгляд мужчины потяжелел. Он обрёл весомость и силу. Мирослава почувствовала слабость в ногах и опустилась на песок, ошеломлённая. Мужчина улыбнулся и тут же утратил жуть.

— Ты сделаешь так, как я сказал, — просто бросил он, а затем нехотя добавил. — Я немного отвлёкся и пропустил творившееся на своей территории безобразие. Я почти уверен, что хозяин озера, — тут он добавил иронии в тон, а потом брезгливо скривился. — не знает ничего о вашем убийце. Он подбрасывал тела на мою территорию, чтобы досадить. Поэтому сегодня я должен отомстить.

Во взгляде мужчины появилось яркое, горящее пламя, а сам он словно стал медленно увеличиваться в размерах, собирая в себя все окружающие тени. Мирослава испуганно отодвинулась, но не сдалась.

— А как же тот, кого сегодня убьют?

Мужчина перевёл на неё неосмысленный взгляд, затем нахмурил брови и тут же стал прежним.

— Сколько тебе повторять, что никого сегодня убьют? Я ведь и остальным уже сказал! — затем повелительно махнул рукой. — Уходи.

Ей пришлось противостоять стремлению тут же исчезнуть с глаз мужчин.

— Но дождь… — преодолевая страх, упрямо возразила она.

— Какой дождь? — елейным голоском прервал её он.

Мирослава недоумённо оглянулась и поняла, что капель больше нет. Мир вокруг снова наполнился привычными звуками, к ним даже добавился далёкий вой волка.

Она всё ещё не могла поверить, что всё так просто, поэтому на всякий случай уточнила:

— Сегодня точно никого не убьют?

Мужчина поперхнулся воздухом.

— Ты не веришь мне? Мне? Дочь леса, лучше забери свои слова назад! — с искренней обидой в голосе потребовал он.

Мирослава в этот раз не испугалась, а поднялась на ноги, не став отряхиваться от песка, чтобы тут же поклониться и покаяться:

— Простите меня за недоверие, хозяин леса. — И тут же подняла взгляд, оценивая реакцию.

Мужчина важно кивнул.

— То-то же! А то взяли моду — не верить мне!

— Извините, — рискнула Мирослава снова обратиться к нему. — Можно вопрос?

— Что ещё? — устало прикрыл он глаза. — Ты такая же утомительная! Сколько можно? Разве я мало тебе помог?

— Очень помогли, спасибо, — искренне поблагодарила она. — Но меня сильно волнует то, как вы обратились ко мне.

— А как я это сделал? — вызывающе вздёрнул он подбородок.

— Дочь леса, — напомнила Мирослава с трепетом.

Хозяин леса прищурился, вглядываясь в неё, а затем нехотя признался:

— Не совсем, конечно. Ты дитя леса только наполовину. Но я не могу отказаться от тебя только потому, что мне не угодил твой вид.

Она сосредоточенно кивнула, затем лучезарно улыбнулась, снова поклонилась и в пылу радости бросилась ему на шею. Потом, конечно, быстро опомнилась и отпрянула извинившись. Хозяин леса выглядел сбитым с толку её порывом, но не рассерженным.

— Радуйся, что хозяйка леса сейчас отдыхает, а то нам обоим пришлось бы худо, — многозначительно сказал мужчина, улыбнулся, но сразу же рявкнул. — Иди уже!

И Мирослава понеслась как ошпаренная, не разбирая дороги. В этот раз волосы не цеплялись за ветки, и она сумела благополучно и быстро выбраться из леса. Её переполнили противоречивые чувства: оглушительная радость, робкая надежда, ещё не покинувшее её окончательно беспокойство.

Оглянувшись, она поняла, что оказалась возле дома Вяземского. Ей хотелось сообщить ему поскорее открывшуюся правду — она действительно оказалась на своём месте, среди них! Ему незачем было больше переживать за сохранение их секретов.

Тем более им нужно было быть на кладбище — если верить хозяину леса, а Мирослава понятие не имела, где оно находится. Поэтому она быстро прошлась по дорожке к дому, поднялась на крыльцо и постучала. Сначала она подумала, что никого нет, так как за дверью не слышалось ни единого шороха, но потом она вспомнила, что Марта рано ложится, и постучала ещё сильнее. Наконец, по ту сторону двери возникло шевеление.

Мирослава улыбнулась, подумав, что ещё утром она с хозяином этого дома запросто завтракала, а сейчас вежливо стучится, чтобы оказаться внутри.

Дверь ей открыла сонная Марта, которая при виде неё тут же широко распахнула глаза и без лишних слов втянула в дом, схватив за руку.

— Под дождём была? И это во время болезни? — грозно упёрла она руки в бока.

— Мне уже лучше, не переживайте, — тепло улыбнулась Мирослава. — Извините, что так внезапно покинула вас, но тогда так было лучше. Я потом всё объясню. Сейчас я хотела бы узнать, где Мстислав?

Марта закусила губу и стала выглядеть непривычно неуверенной.

— Мирочка, уж не знаю, что у вас приключилось, но тебе лучше с ним не видеться.

Мирослава недоумённо вскинула бровь.

— Почему?

— Когда он пришёл обедать, то был слишком на себя непохож — какой-то весь рассеянный и раздражённый, а когда узнал, что ты не возвращалась, так взбесился, что чуть пар из ушей не повалил, хлопнул дверью и ушёл.

Марта замялась, явно о чём-то умалчивая. У Мирославы возникло нехорошее предчувствие. Она взяла её за руку и подбадривающе улыбнулась.

— Что ещё, Марта?

— Ох, Мирочка! — запричитала она, сжимая её ладонь в ответ. — Мстислав приходил снова где-то час назад, разбудил меня, сказал, что сегодня ему хозяин лес пообещал, что никого не убьют, потому он… не придёт ночевать. А потом… потом он велел тебя больше на порог не пускать.

У Мирославы сердце пропустило удар.

— Почему?

— Он сказал что-то про предательство и столичных лгуний, — виновато ответила Марта. — Но чтобы он там не напридумывал — я уверена, что это ошибка! Мстислав иногда бывает таким капризным и обидчивым, что просто ужас! Надо дать ему остыть.

Мирослава рассеянно кивнула, пытаясь понять, почему её обман именно сейчас так сильно задел его. Ведь он сам почти сразу догадался о том, что Мирослава никакая не репортёрша, и воспринял это спокойно. Что же изменилось?

— Марта, где он сейчас? — требовательно вопросила она, желая узнать все из первых уст. — Мне очень нужно ему кое-что сказать.

Марта ласково положила вторую ладонь на её руку и покачала головой.

— Я не скажу тебе, где он, Мирочка. Я и сама толком не знаю, могу только догадываться.

— Но почему? — с отчаянием спросила Мирослава, шаря по её лицу взглядом в поисках ответа.

— Это зрелище не для девиц, — решительно ответила она, отступая на шаг. — Но ты можешь зайти и попить со мной чай. Неважно, что этот мальчишка там велел.

Если бы это был обычный мужчина, то Мирослава побежала бы искать его в гостиницу или к друзьям, у которых есть крепкая выпивка. Но это был Вяземский, и это было необычное село. Марта не успела даже дойти до кухни, а Мирославы уже и след простыл.

Сил на такой же стремительный бег по лесу у неё больше не нашлось, поэтому она не торопилась и старалась собрать мысли в кучу, чтобы понять, где Мстислав может находиться. Вдали от людей — это точно. Там также наверняка должны быть ребята, если Марта права и он действительно в таком раздрае, как она описывает.

И, немного подумав, Мирослава решительно направилась в сторону участка, где неподалёку в чаще должен был вымещать свою злость оборотень.