Зов чёрного лебедя

Глава 19. Вторая сущность

В воздухе больше не пахло тревогой, но Мирослава шла по следу, который, как казалось ей, был выложен из горечи и непонимания.

Она остановилась посреди дороги и стала задумчиво озираться по сторонам. Вблизи прогрохотала повозка с сонным возницей, у которого за спиной подпрыгивали пыльные мешки. Мирослава отошла подальше, не желая оказаться погребённой под комками грязи, вылетавшими из-под копыт животного. Утром и днём она уже попала под клубы взметнувшейся пыли и продолжать портить одежду не хотела.

Почудилось ли ей это ощущение, тянувшее её не к участку, а в другую сторону? Она в смятении покусала губу, но всё же решила действовать согласно внутреннему чутью. В конце концов, оно привело её в это село, к этим людям, и, несмотря на трудности, Мирослава надеялась, что это к лучшему. Она заправила за уши ещё немного влажные волосы и решительно свернула на незнакомую улицу и пошла по неширокой дороге.

Дома всё реже попадались на пути, и Мирослава даже ощутила некоторое беспокойство. Когда она достигла окраины, где находилось всего пара домов довольно потрёпанного вида, то стало ясно, что ей необходима помощь. Дальше дорога вела в горку, скрытую от людских глаз деревьями по бокам, склонёнными друг к другу.

Мирослава оглянулась. На скамейке под пышной рябиной сидела, сгорбившись над тазиком, взрослая женщина с небольшим ножом, занятая освежеванием зайца или кролика. Её лицо было закрыто шляпой, но Мирослава угадала возраст по рукам.

Странный выбор времени для того, чтобы разделывать мясо, но не то чтобы это сильно волновало Мирославу или могло её остановить.

— Извините!

Она не дала себе времени на раздумья и сошла с узкой дорожки, подходя ближе к женщине. Та не шелохнулась, занятая разделкой. Мирославе хватило одного взгляда на тушку в её руке, чтобы больше не иметь желания, когда-либо есть мясо.

— Извините, можно кое-что у вас спросить? — повторила она свой вопрос, но уже громче.

— Если не будешь так орать, — невозмутимо ответила женщина, не поднимая головы.

Мирослава неловко улыбнулась и кивнула, а потом поняла, что на неё так и не смотрят, поэтому повторила вслух:

— Хорошо. Прошу прощения.

— Ты подошла, чтобы отвлекать меня своими извинениями? Мужики с общины такое любят, иди к ним ползать на коленях.

— Неожиданное предложение, — призналась Мирослава, отчего-то расплываясь улыбке, изрядно позабавленная. В ней всколыхнулось неуверенное чувство приязни к этой незнакомой женщиной. — Но я не любительница пресмыкаться перед мужчинами.

— Вот это да, — скептически протянула в ответ та.

И, наконец, подняла лицо, испещрённое тонкими выпуклыми шрамами. Она была худощавого телосложения, оттого морщинки вокруг губ и на лбу были ярко выраженными. Глаза у неё были гипнотизирующими — тёмными провалами, в которых не было конца и края, зрачок почти сливался с радужкой.

Мирослава поспешно отвела взгляд, чтобы не показалась, что она пялиться, и уставилась на валяющуюся шкуру в тазу и невольно поморщилась от слабого запаха крови.

Женщина грубо, как-то по-мужски, усмехнулась, заметив её дискомфорт. Затем она демонстративно стала проводить по Мирославе взглядом сверху вниз, а затем снизу вверх.

— А выглядишь так, как будто пресмыкаешься, — невесело хохотнула она, затем вперила свои тёмные провалы в Мирославу и требовательно сказала. — Говори, что тебе нужно, да поскорее.

Мирослава сначала не поняла, о чём толкует эта странная женщина, потому что находилась мысленно в поисках аргументов, подтверждающих её отрешённость от мужского мнения, но затем она опомнилась.

— Конечно. Я хотела узнать, куда ведёт эта дорога?

Выражение лица женщины сделалось равнодушным.

— На кладбище.

— Стоило догадаться, — фыркнула Мирослава самой себе.

— Это было нетрудно, но не для тебя, — поддакнула женщина, возвращаясь к своему занятию.

Мирослава поблагодарила её, но не заслужила ответа.

Не обидевшись, она вернулась на дорожку, но её взгляд то и дело возвращался к этой незнакомке. Заинтригованная Мирослава пообещала себе, что обязательно вернётся к ней, когда разберётся с необъяснимым мужским желанием впадать чуть что в гнев. Её досада на этот поступок была велика. Даже если и узнала она о них немного больше положенного — стоило ли впадать в такое расстройство?

С листьев стекала недавно пролитая с неба вода, и благодаря этому и без того непростой путь в горку давался тяжело.

Каблуки закрытых и единственных ботинок застревали в грязи, а затем с хлюпающим звуком вынимались оттуда. Мирослава удивилась такому резкому подъёму на кладбище, но предположила, что это не единственная дорога. Она также вспомнила, что дождь последнюю неделю был нередким гостем в этих краях, поэтому перестала удивляться вязкой жиже. Но ей всё равно было очень жаль свою обувь поэтому, ругая сквозь зубы Вяземского, она стянула с себя уже всё равно грязные ботинки и потопала босиком по лужам и склизкой массе. Так было быстрее и безопаснее. Поскользнуться и свалиться в грязь под конец такого изнурительного дня — не было пределом её мечтаний.

Ей также пришлось подвернуть брюки до колен, чтобы не запачкать и их.

Сердце Мирославы колотилось, как бешеное, из-за непредвиденных физических нагрузок и волнения. Она старалась дышать ровно, но периодически задыхалась — её тело было слишком слабым и с каждым днём становилось всё слабее, пока не наступало полнолуние, после которого ей ненадолго становилось лучше.

Разозлившись на саму себя, она ускорилась и из последних сил сделала рывок наверх, чтобы выйти на опушку леса, заросшую высокой травой и кустами. Участок был лишён высоких деревьев — они сторожили опушку по кругу, и можно было разглядеть тёмное, обшитое сизыми тучами небесное полотно. Звёзды этим вечером скрыла непогода.

Отдышавшись и обретя вновь способность видеть чётко, Мирослава заметила в отдалении деревянные и металлические кресты и даже пару гранитных памятников. Ограждённые могилы были чистыми и ухоженными, а дорожки, петляющие между ними, аккуратными и без сорняков. Она действительно зашла с другой стороны, но почему-то не считала, что выбрала неверную дорогу. Её взгляд скользнул в другую сторону от кладбища — к лесу, и Мирослава без подсказок поняла, что ей нужно туда. Она прислушалась, не обращая внимание на каркающих ворон, и сумела разобрать знакомые голоса. Ребята находились довольно далеко, но, похоже, кричали, поэтому она сумела их расслышать.

Всё ещё с ботинками в руке, Мирослава побежала в надежде адекватно воспринять то, с чем ей придётся столкнуться. Нашла она их не сразу. Ей пришлось потратить пару минут, блуждая возле колючих кустов и отвлекаясь на выскочивших из ниоткуда лису с зайцем. Она осуждающе стала глазеть на них, недовольная тем, что её отвлекли, а животные уставились на неё в ответ. Спустя несколько долгих мгновений они оба прыснули в разные стороны, и Мирослава смогла сосредоточиться, но не услышала ни единого звука, выделявшегося из лесной жизни. Она зло топнула ногой и, не теряя времени, вновь побежала, ведомая лишь чутьём.

В какой-то момент она узнала голос Ииро и припустила ещё быстрее, не обращая внимания на тяжесть в груди и нехватку дыхания. Почему-то ей казалось, что нужно спешить.

Наконец, она вылетала на поляну, трава которой была истоптана, а стоящие вдоль неё деревья погнуты. На неё обернулись помятого вида Раймо и Эрно, остальных не было видно, хотя Мирослава могла поклясться, что слышала Ииро.

Ребята стояли с другой стороны поляны возле тёмного валуна непонятной формы.

— Неужели я вас нашла! — задыхаясь воскликнула она, находясь вне себя от радости.

У неё тряслись коленки, поэтому ей пришлось упереться в них ладонями, чтобы прийти в себя. На поляне воцарилась такая тишина, словно они находились в вакууме, отделённые от остального мира. Это показалось Мирославе странным, и она нахмурилась. Потом до неё дошло, что это у неё заложило уши, и она облегчённо рассмеялась. После того как Мирослава пару раз сглотнула и потрясла головой, то мир вокруг ожил. Над поляной были особенно слышны частые удары крыльев, а в той части, где находились парни, шорох и напряжённое дыхание.

Все молчали, и от этого Мирослава почувствовала себя как-то глупо. Она так спешила к ним, а они даже не удосужились подойти или что-то сказать, лишь продолжали таращиться. Она выпрямилась, и сама отправилась к ним, отбросив гордость.

— Где ваш злой шеф? — спросила она, ступая по стылой земле и влажной траве.

Пальцы на ногах подмерзли, и ей пришлось вновь обуться и раскатать ткань брюк. Не хватало ещё снова заболеть.

Кажется, её пляски с обуванием на весу привели в чувство Эрно, который быстрым шагом пошёл ей навстречу и начал грозно её отчитывать:

— Ты что здесь делаешь? Почему в таком виде? Хотя это не важно. — Он нервно дёрнул головой. — Просто уходи. Сейчас же!

Мирослава только сейчас заметила, что на нём нет очков, и удивилась тому, какие у него длинные ресницы сероватого цвета. Она не стала наклоняться, чтобы застегнуть ботинки, поэтому встретила недовольного Эрно лицом к лицу.

— О чём ты говоришь? — фыркнула она. — Я не уйду.

Эрно обернулся через плечо, затем сделал последних несколько шагов, разделивших их, и грубовато схватил ойкнувшую Мирославу за локоть.

— Я не шучу! — лихорадочно произнёс он. — Ты должна уйти!

Он был серьёзен. Голос его поник, а глаза беспокойно блуждали по её лицу. Это была не шутка и не издевательство — Эрно по-настоящему волновался за неё, несмотря на то, что в последнюю их встречу она ему наговорила.

Мирослава почувствовала теплоту в груди и похлопала его по ладони успокаивая.

— Не переживай ты так. Всё будет хорошо.

Удивительно, но как только Мирослава до них добралась, на место панике пришло спокойствие и уверенность.

Эрно раздражённо зарычал, но его рычание не шло ни в какое сравнение тому, которое вдруг издалось возле Раймо. Тот стал медленно, спиной отходить в их сторону.

Эрно выругался и закрыл собой Мирославу. Это было очень трогательно, но неуместно. Она уже достаточно пришла в себя, чтобы понять, что валун, который прятался в тени деревьев, был никакой не валун. Глухое рычание, которое доносилось оттуда, это подтверждало.

— Чёрт возьми! — продолжался ругаться Эрно. — Где Ииро?

Вопрос адресовался осторожно ступающему Раймо, который негромко отозвался:

— Он рядом. Пытается отвлечь внимание. Уводи её пока.

Мирослава выглянула из-за спины Эрно, чтобы поглядеть на то, как Ииро отвлекает своего шефа, но вместо самодовольного лица и ярко-рыжих волос сумела увидеть изредка мелькающие вытянутые, большие уши, а затем и гибкое, длинное туловище с лисьей шкуркой. Он кружил вокруг разъярённого валуна и что-то шипел. Ииро остался верен привычному цвету. Мирославе следовало и раньше догадаться.

— А Линнель тоже здесь? — полюбопытствовала она у Эрно, который зачем-то подталкивал её к краю поляны.

Он ничего не сказал, поэтому ей пришлось пригрозить:

— Я не пойду, пока ты не ответишь.

Испустив страдальческий возглас, он указал на небо.

Мирослава подняла голову и увидела, как за ними внимательно наблюдает в полёте крупный журавль, выделяющийся прямым и очень острым, даже на вид, клювом. Оперение у него было чёрно-белое, поэтому он не особо был заметён в темноте. И Линнель, и Ииро были больше стандартных представителей их вида, поэтому Мирослава приготовилась к встрече с самым крупным медведем в своей жизни.

Она уверенно вышла из-за спины Эрно, который тут же снова схватил её чуть выше локтя.

— Куда ты собралась? — рявкнул он. — Тебе нужно скорее уходить!

— Всё будет хорошо, — пообещала Мирослава, улыбнувшись. — Я должна с ним поговорить.

— Он не готов сейчас к диалогу, разве ты не заметила? — язвительно спросил Эрно, а затем неподвижно замер, напряжённо вглядываясь в угол поляны.

Оттуда послышалось прерывистое дыхание, резкие движения. Валун ещё яростнее зашевелился и стал увеличиваться в размерах, темнота обступила его со всех сторон, покачиваясь в разные стороны вместе с ним. Сверкнули блестящие глаза, и обманывать себя в том, что это обычный валун при всём желании бы больше не получилось. Зверь величественно поднялся на четыре лапы, зная, что собрал все взгляды окружающих и не только людей, но и будто всех лесных обитателей. На этот раз возникшая тишина была реальной — животные, птицы и даже насекомые замерли, наблюдая за могущественной силой, которая таилась в этом звере. Но он смотрел только на Мирославу, и она всем телом чувствовала это пронзительное внимание — оно не было опасным, а лишь сосредоточенным и требовательным.

Спустя недолгое молчание, которое тревожным невидимым куполом накрыло поляну, он взревел и стал наступать, продолжая издавать всё более грохочущие звуки. Зверь игнорировал старания Ииро отвлечь его, но тот не сдавался и продолжал энергично наскакивать на спину и бока. Но медведь этого не замечал — он медленно, но целеустремлённо двигался в направлении, всё так же стоящих памятниками самим себе, Мирославы и Эрно.

Мирослава тут же вырвала находящийся в плену локоть и через плечо уточнила:

— Он что-то понимает?

— Обычно да, но сейчас с этим проблемы.

Она кивнула, давая понять, что уяснила, но это ничего не меняло. Она возобновила движение в сторону огромного медведя, который, чем ближе она становилась, тем медленнее шёл. Мирослава спокойно прошла мимо ошеломлённого Раймо, который тоже попытался её вразумить:

— Госпожа Вишневская, шеф злится из-за вас! Это не лучшая идея! Вернитесь!

Она сделала ещё несколько неторопливых шагов, не отрывая взгляда от неумолимо приближающегося к ней злого животного. Позже она самой себе даже не могла объяснить этот отчаянные и глупый порыв. Просто ей было точно известно, что она в безопасности. Вяземский всегда производил на неё такое впечатление, и наличие шерсти этого не меняло.

Прямо над её головой, принося резкий порыв ветра, пронёсся журавль, издававший громкое и возмущённое курлыканье.

Когда между ней и медведем оставалось пять шагов, Мирослава остановилась и глубоко вздохнула. Замерший чуть раньше медведь тяжело и напряжённо дышал, с шумом втягивая воздух и одновременно принюхиваясь. Она смотрела прямо в его чёрные глаза, где с трудом можно было разглядеть сознание.

— Ты красивый и сильный, — улыбнулась Мирослава, разглядывая наконец всего зверя. — У тебя шерсть наверняка рыжеватая, жаль, что сейчас из-за темноты не видно.

Медведь грозно зарычал, заставив сердце Мирославы подпрыгнуть, но не заставив её двинуться с места.

— Не пытайся меня напугать, — хмуро потребовала она. — Думаешь, если человеком не удалось, то животным получится? Уверяю, что нет. Я к зверям симпатию питаю больше, чем к людям.

Шерсть была его густой и гладкой, словно расчёсанной, несмотря на то, что кое-где примялась. Или так казалось в вечернем сумраке. Глаза Мирославы быстро привыкли к темноте, и она смогла различить цвет его шерсти — бурая, на лапах более глубокого и тёмного цвета, а, начиная от боков, светлеет до палевого оттенка. Или это уже Мирослава сама навоображала, ведь при мглистом небе такое точно разглядеть было невозможно, даже несмотря на её зоркость.

В душе вспыхнуло желание прикоснуться к его массивной холке и пушистым бокам, чтобы убедиться в мягкости шерсти, но Мирослава это желание с усилием подавила. Она продолжила изучать медведя, а тот в это время стоял и перебирал передними лапами, вспахивая землю, но делал он это без особого рвения, а как-то нервно.

— Ты расстроен, а не зол, — озарило её.