Зов чёрного лебедя

Глава 31. Похищение

А через пару минут она была даже готова пойти самолично на растерзание к хозяйке, лишь бы не слушать Эрно, который, стоило им остаться втроём, возобновил свои причитания:

— Когда родители ссорятся, то всегда страдают дети, а это, должен заметить, несправедливо… Хуже этого может быть только необоснованная женская стервозность в отношении мужчины…

Мирослава, не выдержав, страдальчески застонала и повернулась, чтобы оценить реакцию Мстислава. Тот удивительно стойко терпел нытьё Эрно, а сейчас и вовсе даже бровью не повёл, разглядывая со свечкой одну из бронзовых фигур. В этой части гостиницы было особенно сумрачно, так как стеллаж находился в углу, а окна на другой стороне.

— Дай мне свечу, пожалуйста, — вежливо попросила она.

Вяземский передал ей уже зажжённую, а Эрно навис над ней сзади с новыми рассуждениями:

— Недоговорённость — тлетворно влияет на взаимоотношения людей. Этому нас вожак ещё в детстве учил…

— Эрно! — всё-таки прервала она его, затем протяжно выдохнула и прикрыла глаза, дабы успокоиться. — Я думала, что за драму в вашем коллективе отвечает Ииро. Если бы она была мне необходима, то я бы попросила нас сопроводить его, а не тебя.

— А я думал, что тебе неважно, с кем идти. Мне показалось, что подойдёт любой — важнее само наличие кого-то рядом, ведь при другом человеке ты не стала бы кидать томные взгляды в сторону Мстислава, — скороговоркой выпалил он.

От его быстрой речи огонь свечки стал сильнее колыхаться, и Мирославе пришлось отвести руку в сторону. Сама же она усилием воли заставила себя не реагировать, но всё же не смогла промолчать, расслышав смешок Вяземского.

— Утихомирь его, Мстислав!

Тот поднял на них взгляд. В свете крохотного огонька своей свечи он казался ненастоящим, высеченным из камня, подобно фигурам на полках — яркая тень самого себя. Но стоило Мирославе моргнуть, как ощущение пропало.

— Эрно, утихомирься, — покладисто велел он.

Тот дерзко ухмыльнулся.

— И дальше страдать оттого, что вы не можете нормально поговорить? Ни за что.

Мстислав на это только пожал плечами, как бы показывая, что всё, что мог, он сделал. Мирослава недовольно поджала губы и, несильно пихнув локтем в живот Эрно, собралась отойти от них подальше, но внезапно её взгляд зацепился за одну из бронзовых фигурок, стоящих с краю на среднем уровне стеллажа. Она поднесла свечу поближе, желая её как следует разглядеть. Фигурка была крупнее своих собратьев и не такой гладкой на вид — кое-где виднелись рубцы и маленькие сколы, но это были частью задумки создателя, а не изъяны. Мирослава наклонилась, чтобы приблизиться к ней и понять, кто на ней изображён, хотя подспудно уже догадывалась. Она никак не могла решиться на прикосновение, но все же её рука потянулась и погладила неожиданно тёплый бок фигурки.

Она почувствовала близкое присутствие Вяземского, но не хотела отрываться от изучения. Он тоже наклонился, молча разглядывая фигурку.

— Это она? — прошептала Мирослава.

— Не знаю, — таким же шёпотом признался он. — Но мне кажется, что да.

Не давая себе времени на колебания, он взял фигурку и выпрямился. Мирослава осталась стоять рядом, оценивая выражение лица мужчины.

— Ты что-то чувствуешь? — первая нарушила она тишину, не сдержав любопытства.

Мстислав поднял на неё глаза и с неожиданной теплотой рассмеялся.

— Необходимая тебе вещица, выбранная красивой девушкой, воспринимается несколько иначе, признаюсь.

Мстислав вспыхнула и скрестила руки на груди, делая шаг назад.

— Что за неуместные шутки? Тебя тоже покусал Ииро?

— Лучше бы он, — улыбнулся Мстислав, затем достал из кармана длинную верёвочку, которую уже успел выбрать, и протянул Мирославе. — Могу я попросить тебя?

Рядом Эрно поперхнулся воздухом, но когда она бросила на него удивлённый взгляд, то его лицо выглядело бесстрастно. Она с небольшими сомнениями поразмышляла на тему того, чем ей это грозило, но так ни до чего не додумалась, поэтому взяла верёвочку, которую Вяземский всё ещё протягивал. Она вдела в неё тотем и жестом попросила Мстислава повернуться к ней спиной.

— Присядь, пожалуйста, чуть-чуть.

В этот момент и начались трудности. Перед глазами Мирославы возникла голая мужская шея, над которой завивались крупными редкими кудрями темно-рыжие, кое-где почти чёрные волосы. От внезапного зрелища она выдохнула чересчур резко и шумно, от чего на коже мужчины возникли крохотные мурашки. Мстислав ничего на это не сказал, но было достаточно того, что она точно знала, что он почувствовал!

Постаравшись дышать как можно спокойнее, она тут же поняла, что возникла ещё одна сложность. Следовало перекинуть верёвочку на шею, но для этого Мирославе следовало его чуть ли не обнять, а это было совершенно неприемлемо, если учитывать их недавнюю ссору. Зачем она вообще согласилась?

Сдержав порыв попросить, надеть тотем вместе неё Эрно, она как можно спокойнее произнесла:

— Ты не мог бы взять верёвочку и придержать её, пока я буду застёгивать?

— Нет, — самым любезным тоном ответил Вяземский.

Мирослава опешила.

— Но почему?

— Вы долго будете ещё возиться? Нас, между прочим, ждут двое подозреваемых! — недовольно воскликнул Эрно.

Мирослава опомнилась — у них действительно не было времени на её моральные метания. Поэтому, взяв себя в руки, она очень аккуратно, стараясь не касаться ни пахнущих неожиданно дикой малиной волос, ни широких плеч, перекинула верёвочку на грудь Мстислава. Тот стоял абсолютно невозмутимо, словно каменная глыба, которой, по-скромному и всё ещё немного раздосадованному мнению Мирославы, он и являлся. При этом он же, когда она в этом окончательно убеждалась, к её вящему раздражению начинал вести себя абсолютно противоположным образом. Своей непредсказуемостью он воспламенял у неё в груди доселе незнакомое чувство. А сейчас ещё внезапной близостью.

Еле как справившись с застёжкой — пальцы словно одеревенели, она, наконец, справилась и сразу же отошла на пару шагов.

— Закончила, — с облегчением выдохнула она.

Мстислав плавно выпрямился и, не поворачивая головы, довольно спокойно произнёс:

— Спасибо.

Затем он взглянул на Эрно и насмешливо приказал:

— Не скалься так довольно. Нам пора.

Мирослава тут же посмотрела в сторону Эрно, который действительно имел вид, весьма непривычный для себя — на лице у него сверкала широкая и сытая улыбка, что вызвало некоторые подозрения, но высказать их она не успела, так как, не теряя больше времени, Мстислав двинулся к выходу, чтобы поскорее навестить Александру.

Но их планом было не суждено сбыться.

Когда они вышли на улицу, небо окончательно затянули тёмные облака, вблизи предупреждающе загрохотало. Краем глаза Мирослава заметила сверкнувшие молнии, спрятанные вдалеке за облаками. Солнце, которое всё это время продолжало отчаянно сопротивляться на западной стороне села, уже опустилось за горизонт, а его солнечные лучи, окрашивающие крыши домов в багряный оттенок и напоминали своим цветом внутренности зайца, которого разделывала Александра, почти исчезли. Темнота наступала со всех сторон, но какая-то неестественная, чужая.

Мирослава увидела вдалеке стремительно бегущего к ним по улице человека. На один короткий удар сердца застыл рядом Мстислав, а затем быстрым шагом двинулся ему навстречу.

Мирослава последовала за ним, чувствуя, как медленно, а потом всё быстрее и быстрее отмеряет её, с каждым шагом более частые вдохи, сердце. Когда она узнала того человека, кто к ним так спешил, то уже не шла, а бежала ему навстречу.

— Ингрид! — испуганно приветствовала она её, принимая в свои объятия — та свалилась прямо в них от усталости. — Что случилось?

Вещунья запыхалась, поэтому отвечала прерывисто, старательно хватая ртом воздух:

— Не нашла повозку… А Линнель… Он… Я увидела слишком поздно…

Она прервалась закашлявшись. Мирослава подметила её мокрые тёмные волосы у лба и поняла, что бежала она изо всех сил.

В мгновение ока рядом оказался Мстислав, который громко и чётко задал волнующий всех вопрос:

— Что с Линнелем?

— Он у него… Они в лесу… Это Пётр…

Мирослава ощутила ужас, который был даже сильнее, чем, тогда, когда она думала, что не доживёт до утра десять лет назад — в тот момент у неё не было сил бояться. Зато всейчас она испытала всю палитру ощущений этого состояния — у неё одеревенели руки и ноги, дыхание перехватило, сознание забилось в панике. Её взгляд устремился к Вяземскому, у которого на лице застыло неестественно спокойное выражение лица. Вокруг него даже воздух потяжелел и стал таким напряжённым, словно ещё чуть-чуть и засверкают молнии прямо над его головой.

— Всё-таки Пётр, эта скотина… — сквозь зубы разъярённо процедил Эрно и тут же дёрнулся, чтобы рвануть в сторону леса, но был остановлен железной рукой Мстислава, который схватил его за плечо и пригвоздил к месту.

— Нет, ты не пойдёшь туда в таком состояние, — жёстко осадил он пытающегося вырваться Эрно. — Твоему брату нужна помощь, а для этого нужно сохранять трезвый рассудок. Ты меня понял?

Получив отрывистый кивок, Мстислав отпустил его и холодно поинтересовался у Ингрид:

— Он собирается использовать его в качестве жертвы?

— Не знаю, — сипло отозвалась она. — Я увидела лишь то, что он без сознания на какой-то поляне.

Взгляд Вяземского остро сверкнул.

— На поляне, значит.

— Какой же он слабак! Не смог справиться с этим доходягой, — злобно выплюнул Эрно, пытаясь скрыть своё беспокойство, но подёргивающийся нос, сжимающиеся и разжимающиеся кулаки и неравномерно вздымающаяся грудь краше всяких слов об этом сообщала.

— Эрно, обратись и сбегай за Ииро, мы ведь не знаем, какой чёрной магией он успел научиться. Там может быть опасно вдвоём.

— Нет, — оборвала Мирослава. — Нет, Мстислав, ты не пойдёшь сейчас туда один.

Тот поморщился.

— Мирослава…

— Мстислав, нет! — громче повторила она, удобнее перехватывая всё ещё висящую на ней Ингрид. Та это осознала и со смущением выпрямилась, вставая на ноги. — Именно потому, что там может быть опасно ты и не пойдёшь в одиночку! Я схожу за Ииро, а вы с Эрно отправитесь в лес, чтобы отыскать Линнеля. Вдвоём вы справитесь быстрее и так больше шансов разобраться с Петром.

— У нас нет на это времени, — как можно мягче произнёс он, сделав над собой усилие, а потом быстро пояснил. — Эрно в виде волка гораздо быстрее тебя, а мы не можем…

— Я ни чуть не медленнее него, — упрямо возразила она, скинула пиджак и без колебаний стала расстёгивать пуговицы на платье.

Мстислав уставился на неё во все глаза, оглянулся на оторопевшего Эрно, чтобы тут же рявкнуть:

— Отвернись!

Тот тут же послушался. Ингрид ненавязчиво заметила:

— Тебе бы тоже не помешало отвернуться, вожак.

Вяземский, бросил в её сторону скользящий взгляд, проигнорировал насмешку и грубовато уточнил:

— Это то, о чём я думаю?

Взявшая стягивать платья, Мирослава прервалась на мгновение, расслышав в его тоне неподдельное удивление, и сказала:

— Она тоже в курсе. Можешь не делать вид, что не знаешь.

— Я знаю? — недоверчиво переспросил он.

— Ты же сам сказал, что догадался, — напомнила она ему недавний разговора в участке, который и привёл к их ссоре.

— Догадался о том, что ты прибыла сюда, чтобы узнать об оборотнях и написать о них! — с нажимом воскликнул он. — Ты ведь мне об этом намекала на берегу.

— Так ты не понял?.. — ослабевшим враз голосом вопросила Мирослава.

— Откуда мне было понять, если ты не говорила?

Мирослава почувствовала себя одновременно и глупо, и смешно, и почему-то радостно, но тут же, стоило ей оглянуться, на место этих эмоций возвратился прежний страх и волнение за Линнеля. Того самого Линнеля, который первым искренне ей улыбнулся, пытался поддержать и поразил своей привлекательностью. Того Линнеля, который оказался добрым и заботливым парнем, несмотря на любовь к препирательствам с Эрно. Того Линнеля, который не жалел для неё конфет. Того Линнеля, который стал ей дорог.

Она стянула с себя платья, тем самым лишая хмурой складочки между бровей Мстислава, и просто сказала:

— Тогда смотри.

В этот раз ей не требовался чей-то приказ или полная луна, чтобы призвать её — свою вторую сущность. Она охотно откликнулась, почти сразу, почувствовав, как необходимо её присутствие и помощь. Мирослава вдруг поняла, что это всегда было так просто — она ждала её зова и была готова отозваться в любой момент. А ей все эти годы казалось, что она появляется только тогда, когда ей это нужно. Что её приход — это способ испортить ей жизнь. Теперь она, наконец, поняла, как сильно ошибалась.

Мирослава закрыла глаза и постаралась отрешиться от пробежавшей по всему телу тошнотворной боли — ощущение было такое, словно кто-то растягивал ей мышцы под кожей. Она пыталась сосредоточиться и просила её оставить сознание ей, но при этом Мирослава помнила, что может приказывать. Просто она вдруг отчётливо поняла, что это совсем не её метод.

Тело выгнулось, и словно сквозь толщу воды до неё донеслись чьи-то обеспокоенные крики, но через мгновение она уже ничего не слышала, сосредоточившись исключительно на обороте.

В этот раз это произошло быстро и незаметно. Только что она стояла, стараясь стойко перетерпеть пульсирующую боль, а вот она уже расслабленно расправляла крылья, готовясь взлететь.

— Чёрный лебедь, — прошелестел одновременно знакомый и незнакомый голос рядом с ней, отвлёкший от планов.

Она вскинулась, чтобы увидеть перед собой странного и лохматого мужчину. Он выглядел довольно устрашающе, но смотрел совсем незлобно. Откуда-то она знала, что он не причинит ей вреда. Вдобавок у него были добрые глаза, которые глядели на неё сейчас восхищённо и поражённо.

Именно неподдельный шок в его глазах вынудил Мирославу вспомнить, кто она на самом деле и что ей нужно сделать. Она помотала головой, раскрыла крылья, легко взмахнула ими и оказалась в небе.

Сделав круг над головами своих друзей, она громко и звучно подала голос, призывая их отмереть и начать действовать, а сама не могла больше ждать и со всей силы замахала крыльями, устремляясь к дому Александры. Ей необходимо было успеть — она обязана была успеть! Но, несмотря ни на что, как же хорошо было находиться в полёте. Чувство невероятного облегчения и свободы, так манившие её и пугавшие своим притяжением, подобно зову воды, больше не были властны над ней — она знала, что когда раскрывает крылья и подставляет тело порывам ветра, восторг, возникающий при этом, почти ни с чем не сравним, но если она сдаться и позволит лебеди занять главенствующую роль в их тандеме, то этого восторга больше не будет. Пусть Мирослава и не помнила свой оборот в полнолуние, но с ней были кое-какие обрывки и сны. И она слишком хорошо помнила ощущение полёта и именно поэтому боялась в какой-то момент потерять себя и остаться навсегда в образе птицы. Зато теперь, несмотря на соблазн, она осознавала, что это яркое и неповторимое чувство будет возникать снова и снова и останется с ней до тех пор, пока она будет помнить, каково это — быть человеком.

В воздухе ощутимо пахло грозой, этот запах пугал её лебединую сущность, ей хотелось спуститься на воду и переждать непогоду, но Мирославе удалось ласковыми увещеваниями, убедить её в том, что им ничего не угрожает. Когда она стремительно пикировала, чуть-чуть не рассчитав силы, оттого неуклюже приземлившись, дождь уже несколько раз пощекотал своими холодными каплями ей перья.

Она громко и требовательно закричала, не увидев Ииро поблизости у дома Александры. На шум тот вышел из-за деревьев, которые стояли у подножья холма.

Заметив её, он нахмурился, ускорился, бормоча при этом:

— Что за?..

Мирослава ещё раз требовательно закричала и возмущённо забила крыльями, поторапливая его. На странные крики из дома выглянула Александра: хмурая и сосредоточенная. Мирослава понадеялась, что другие редкие соседи не станут радовать их своим присутствием.

Увидев посреди дороги чёрного лебедя, Александра не смогла сохранить невозмутимость и удивлённо замерла. Мирослава продолжала подгонять Ииро, который с недовольным подозрением уставился на Александру, а та, наконец, тоже его заметила. Они застыли и обменялись враждебными взглядами.