Бремя власти I

Глава 2

"Не иметь врагов может лишь предельное ничтожество,

так что я никому не советую этим хвастаться."

А. Бужар

Проснулся я от того, что в ноздри впился терпкий аромат лекарственных трав, смешанный с горечью полыни. Веки отяжелели, будто их придавили свинцовыми гирями, но я сжал зубы и заставил глаза открыться. Над головой колыхался пурпурный балдахин, расшитый золотыми орлами с пышными крыльями. Какие-то люди в белых и зеленых ливреях шептались: «Жив… Слава богу…». И всё в таком духе.

Вокруг кровати стояла медицинская аппаратура, капельницы и прочие больничные прелести. Но я чувствовал, что меня не успели тщательно осмотреть с помощью приборов. Тем лучше.

Лекарь в белом халате, пропахшим спиртом и ромашкой, тыкал мне в лицо ледяным компрессом. Его пальцы дрожали, оставляя на моей коже влажные следы. Более того, я ощущал на своем теле прикосновение целебной магии.

То, что я подметил, откровенно порадовало меня. Магия и современная медицинская аппаратура свидетельствовали о том, что я попал не в каменный век.

— Принц очнулся! — взвизгнула служанка у двери, и комната ожила. Ливреи зашуршали, словно стая испуганных мышей, бросившихся к выходу. Старый лекарь с бородой, похожей на паклю, сунул ко мне свое морщинистое лицо:

— Ваше высочество, ск-сколько пальцев вы видите?

Я медленно провел взглядом по его дрожащей руке. Три пальца. Четвертый — кривой, с желтым ногтем — прятался за ними.

— Три, — процедил я, чувствуя, как что-то сдавливает виски. — И вам бы самому к лекарю обратиться… Желтизна на пальцах — признак заболевания внутренних органов.

Мужчина отпрянул, задев серебряный поднос с инструментами. Пинцеты и склянки грохнулись на пол, а круглолицая служанка с веснушками ахнула, прижимая руки к груди. В этот момент в голове грохнуло:

«Какого хрена ты в моем теле⁈ — голос покойного принца прорвался, как нож сквозь шелк. — Маруся! Слышишь⁈ Вышвырни этого самозванца! Он украл мое тело!»

Я едва не засмеялся. Служанка лишь поправила подушки, ее пальцы нервно теребили кружева. Никто не слышал его. Никто, кроме меня.

— Заткнись и не мешай мне думать! — мысленно бросил я, впиваясь ногтями в шелковое покрывало. — Скажи спасибо, что я твое тело сохранил, иначе ты бы давно отправился в Лимб. Пока это мое тело. Вселенная сама тебя вычеркнула.

«Нет!» — вой Николая всколыхнул мозг, словно удар грома. «Я наследник! Это моя кровь, моя империя! Я должен отомстить за семью! А ты… ты червь, который…»

Я спрятал свой разум в ментальный кокон, и трехэтажная брань покойника перестала мне досаждать. Сейчас мне нужно было быть хладнокровным и сдержанным. То, что сейчас произошло, я и так знал. Сопряжение душ — неприятная штука, но для такого переселенца, как я, она могла вполне пригодиться. Странно, что несчастный принц раньше не подал своего голоса. Но, скорее всего, он просто был в шоке от утраты близких, — вот и молчал.

— Ваше высочество, п-пейте, — лекарь, всё еще бледный, протянул чашу с мутным отваром. Травяной дух ударил в нос.

Я снял ментальный барьер и мысленно обратился к Николаю:

— Ты каким человеком был перед смертью?

«Что?» — опешил от такого резкого перехода принц.

— Каким ты был? Вспыльчивым? Глупым? Грубым? У тебя ведь еще борода толком не выросла… Ты молод, богат, весь мир был у твоих ног, а значит, вряд ли ты отличался гладким характером. Верно? Спрашиваю не ради любопытства… Нам просто нужно выжить.

«Ничего подобного! — возразил Николай. — Я, между прочим, только над слугами посмеивался да с друзьями кутил. А так я парень ровный, и дружат со мной не из-за статуса! И что значит „нужно выжить“?»

— Понятно… Глупый и, наверняка, капризный баловень судьбы. — мысленно резюмировал я и решил действовать соответствующим образом:

Я швырнул предложенную лекарем чашу в стену. Фарфор взорвался звонкими осколками, брызги жидкости оставили на деревянных панелях коричневые подтеки. Служанка вжалась в дверной косяк, а старик замер, будто ожидая, что следующей полетит его голова.

— Вон. Все. Я хочу побыть один…

Они побежали, спотыкаясь о подолы. Лекарь, оглянувшись, на миг встретился со мной взглядом — в его глазах мелькнул плохо сдерживаемый укор. Но дверь захлопнулась, оставив меня наедине с громким воем в голове.

«Верни всё!» — Николай бился, как птица в клетке. «Я должен отомстить за семью! Не позволю тебе…»

— Вряд ли ты мне чего-то не позволишь, парень, — прошипел я вслух, вставая с кровати. Ноги дрожали, но я выпрямился, чувствуя, как шрам на груди ноет от напряжения. — Ты — эхо. Призрак. А я — царь, который пережил ад. У меня точно получится отомстить всем врагам твоего рода. Так что сядь в угол своего небытия, заткнись и не мешай мне думать.

Тишина сковала комнату. Но лишь на мгновение. Потом в голове раздался глухой рык, полный ненависти. Но я уже подошел к окну и отдернул тяжелые шторы в стороны. За стеклом мерцали шпили башен, окутанные дымом фабрик, в небе парили дирижабли, плывущие в кроваво-красном закате.

«Моя империя…» — прошептал Николай, и в его голосе впервые дрогнуло сожаление.

— Нет, — ухмыльнулся я, прижимая ладонь к холодному стеклу. — Теперь она наша.

«Что ты намерен делать?» — будто смирившись со своим бессилием, спросил меня принц.

— Скажи мне… Ты остался единственным наследником престола?

«Да» — это слово далось Николаю нелегко.

— Какая у вас форма правления в стране?

«Абсолютная монархия» — не понимая, зачем мне это, ответил принц.

— Хм… Несовершеннолетний наследник, привыкший жить на широкую ногу… — принялся рассуждать я вслух. — Юноша, который тратил свободное время на кутежи с друзьями, вместо того, чтобы изучать политику, дипломатию и владение боевыми искусствами… Судя по твоему источнику, ты слабый маг. А судя по телу, и воин ты никудышный. Ты отличная фигура для марионетки. Будь я на месте родовой знати, то быстро бы накинул на такого парня удавку, а сам бы управлял государством из тени.

«Вообще-то, я сильный маг! Мой дар даже могущественнее, чем у моего отца! Когда он был в таком же возрасте…» — возразил Николай.

— Ага… Как же… — хмыкнул я и повернулся к дверям, откуда по закону жанра должны были появиться новые игроки. — Сейчас к нам придут гости, и начнется новая партия. Я должен отыграть роль дурака, чтобы над нами оформили регентство. Иначе, нас просто-напросто грохнут, а перед народом выставят все, как несчастный случай… Рабочая схема…

«Но ведь тогда будет смута!» — возразил Николай.

Я не стал спорить и объяснять младенцу, что смута смуте — рознь. Бывают и вполне управляемые волнения… И желаемые… Но в этот момент я уже ощущал неторопливые шаги за стенами. Такой ритм походки выдавал людей, которые чувствовали себя королями мира. Сюда шли те, кто думал, что уже победил. Я быстро переместился к кровати и плюхнулся на перины, состроив самую несчастную мину на свете.

Спустя несколько минут двери в комнату резко распахнулись. В покои ворвался ветер, принося запахи железа, пота и дорогих духов. Первым вошел мужчина в белом парадном кителе. Серебряные эполеты на его могучих плечах светились лунным светом. На поясе у него висел зачарованный клинок с золотым эфесом. Белый плащ, подбитый горностаем, волочился по полу. Его лицо, изрезанное шрамом от виска до подбородка, было непроницаемо. Серые холодные глаза незнакомца тут же начали сканировать комнату на предмет скрытых угроз. Я сразу принял его за главу императорской гвардии. Уж очень типичный у него был видок для такой должности.

За ним шествовали двое великих князей: один — грузный, с седой бородой, в синем камзоле, увешанном пестрыми орденами; другой — худой, с лицом аскета, в черном фраке, от которого веяло легким запахом скверны и чего-то гнилостного.

'Мужик со шрамом на лице — это Рыльский Лев Павлович. Он глава императорской гвардии, прекрасный мечник и сильный боевой маг. — подал голос Николай и подтвердил мои догадки. — Седобородый толстяк — удельный Московский князь, Верейский Олег Александрович. Хитрый и расчетливый лис — так о нем отец говорил. А Тощий — это Юсупов Алексей. Отчество его не помню. Он князь крымских земель. Поговаривают, что он увлекается темной магией.

Но все они померкли, когда в дверном проеме возникла она.

Женщина средних лет вошла, словно туман — бесшумно, плавно, но с такой силой присутствия, что воздух в комнате стал гуще. Ее черные волосы, побитые легкой сединой, были собраны в сложную прическу и блестели, как крылья ворона под луной. Глаза — два синих осколка льда — скользнули по мне, задержавшись на секунду дольше, чем нужно. Ее платье, черное, как ночь в жаркой пустыне, было расшито серебряными змейками: их чешуя переливалась при свете люстр, создавая иллюзию, что гады извиваются по ткани, готовые укусить любого, кто сделает неосторожный жест в сторону их хозяйки. Шелк прошелестел, словно шипение, когда она приблизилась. От нее пахло жасмином и… сталью. Как от заточенного клинка.

— Николай… — ее голос был мягким, медовым, но в нем прятались иглы. Она протянула руку, будто собираясь коснуться моей щеки, но остановилась в сантиметре, словно проверяя реакцию. — Мы все скорбим. Ваши родители, братья… Они пали героями, сдерживая демонический прорыв. — Она прижала ладонь к груди, где на черной брошке красовался рубин в форме капли крови. — Империя в трауре. Но теперь… вы — последний из правящей династии Соболевых.

«Лжет, — тут же зашипел в голове Николай. — Это Меньшикова Ольга Павловна… Ее семья подняла мятеж, когда мой дед отказался отдать им рудники Урала! Они жаждут трона, как шакалы — падали! А Ольга — сильный чародей и их клык. Не верь ни единому слову!»

Я не шелохнулся, продолжая смотреть ей прямо в глаза. Она выдержала взгляд, даже не моргнув.

— Коронация необходима, — продолжила Ольга, делая паузу, будто давая мне время осознать «величие момента». — Народ жаждет увидеть законного императора.

— Но по закону, — капитан гвардии кашлянул, перебивая, — без регента нельзя… Вы несовершеннолетний, ваше высочество.

Ордена на груди седого князя звякнули, когда тот шагнул вперед:

— Регент будет управлять империей, пока вам не исполнится двадцать. Это традиция, освященная…

— Знаю-знаю, господа… — я перебил его, нарочито медленно поднимаясь с кровати. Ноги по-прежнему подрагивали, но я уперся пятками в пол, будто врастая в мрамор. — Традиция и закон — это оплот нашей империи! Но мне не интересно управление государственными делами. Я хочу лишь почтить память погибших… — тут я по-театральному пустил скупую слезу. — И заняться тем, что мне нравится: пить, веселиться и просто наслаждаться жизнью, пока другие решают сложные задачи. И больше никаких демонов и сражений! Вы ведь сможете это устроить?

Комната замерла. Ольга расплылась в искренней улыбке. Наверняка, она была счастлива такому повороту событий. Ведь я идеально подходил на роль куклы на престоле.

Худой князь в черном камзоле впервые заговорил, и его голос заскрипел, как ржавые петли:

— Это очень мудро с вашей стороны, государь. Ваш отец всегда доверял своим советникам. Уверен, от этого выиграют все сословия и, прежде всего, страна! Но демонический прорыв уничтожил треть столицы. Народ в панике.

— И что вы от меня хотите? — наигранно возмутился я. — Чтобы я их утешил⁈ Я, между прочим, тоже пострадал! И мне сейчас не до народа! Хочу красного вина и девку в постель, а не вот это вот всё…

«Отлично играешь! — засмеялся Николай. — Ну, прямо вылитый я!»

Ольга внезапно улыбнулась. Это не было теплой улыбкой — скорее оскалом хищника, примеривающегося к горлу жертвы.

— Вернемся к вопросу о регентстве, Николай, — она произнесла мое имя с нарочитой нежностью, словно мы были старыми друзьями. — Надеюсь вы не против…утвердить подходящую кандидатуру сейчас. — Она сделала паузу, проводя пальцем по рубину на брошке. Камень вспыхнул алым, и на секунду мне показалось, что змеи на ее платье шевельнулись. — Кто-то срочно должен взять эту ношу. Ради стабильности.

— Кто-то? — я склонил голову, притворно задумавшись. — Например… вы?

Она не моргнула:

— Разумеется, я готова. Всё ради империи.

Капитан гвардии напрягся, его рука невольно потянулась к эфесу меча. Седой князь заерзал, а худой в черном камзоле замер, словно тень.

«Она даже не скрывает, — прошипел Николай. — Меньшиковы, наверняка, уже купили половину двора. Если она станет регентом, тебя „устранят“ через месяц. Скажи „нет“!»

«Не устранят! — мысленно возразил я призраку. — Всё идет по плану. Им гораздо выгоднее меня приручить, чем убивать. Скоро ты все поймешь.»

В воздухе повисла напряженная тишина. Даже дух Николая притих, будто затаил дыхание. Я окинул взглядом их всех: капитан сжимал рукоять меча до побеления костяшек, седой князь нервно теребил бороду, худой стоял неподвижно, словно чучело. И Ольга… Ольга смотрела на меня так, будто уже приобрела ценную игрушку в свою коллекцию.

— Хм… — я сделал шаг к женщине, заставляя ее слегка отклониться назад. — Я наслышан о ваших талантах. Вы сильный и волевой человек. Я принимаю вашу кандидатуру на роль регента. Только не давайте меня в обиду!

Ее веки дрогнули. Всего на долю секунды, но я уловил это.

— Почту за честь, ваше высочество! Вы сможете делать все, что захотите! Вина и девок будет много! С вашей головы и волос не упадет, пока я буду следить за троном. — вполне искренне и ласково ответила княгиня. — Завтра мы подготовим все необходимые документы и проведем прощальную церемонию с вашими близкими.

— Договорились. — наконец сказал я. — А теперь можете оставить меня одного? Я еще слишком слаб и хочу вдоволь погоревать о погибших.

Князья и Ольга слегка поклонились. Капитан гвардии резко кивнул:

— Как прикажете, ваше высочество.

Они повернулись к выходу, но Меньшикова задержалась. Ее пальцы сжали складки платья, и серебряные змеи на миг «ожили», сверкнув ядовито-зеленым.

— Верьте мне, Николай, — сказала она, и в ее голосе впервые прозвучала сталь. — Ведь цари не вечны, если у них нет достойной опоры.

Она ушла, оставив за собой шлейф жасмина и угрозы. Дверь захлопнулась, но ее последний взгляд, брошенный через плечо, еще долго висел перед моим внутренним взором.

«Ты слышал? — Николай заговорил, его голос дрожал от ярости. — Она угрожает тебе в твоих же покоях!»

— Угрозы? — я рассмеялся, глядя на дверь, где еще минуту назад стояла княгиня. — Я слышал мурлыканье кошки. Но если она захочет стать тигром… — Я щелкнул пальцами, и в моей руке вспыхнуло маленькое солнце. — Я напомню ей, кто здесь настоящий хищник.

«И кто же ты такой, черт возьми⁈ — воскликнул Николай. — Обычный огненный пульсар в твоих руках — это нечто! Уровень мастера, не иначе!»

Вот только это элементарное заклинание съело практически весь мой резерв. Я словно стал губкой, которую насухо выжали. Переход из астрала в мир живых практически сожрал все мои силы. А это значило, что придется заново развивать источник. Радовало только одно: все мои знания и навыки остались при мне. И с этим можно было работать!

— Кто я такой? — я подошел к зеркалу, в котором отражался юноша с бледным лицом, холодными янтарными глазами и рыжими волосами. — Я сокрушал империи, приручал джиннов и был воплощением божественной мудрости. Я тот, кто стал персонификацией доблести и солнечного гнева. Я убивал демонических богов, пока люди только-только пытались разглядеть истинный свет веры. Мои заслуги признала сама Вселенная и отправила в ваш мир, чтобы я мог и дальше бороться с темной энтропией — мерзким порождением человеческих пороков, что питает силы скверны. Не могу сказать, что мне это нравится, но ничего не поделаешь. Это моя работа. Да и со Вселенной особо не поспоришь. А что до силы… То она не в магии. Она — здесь. — Я ткнул пальцем в висок, а затем в грудь, где под кожей билось сердце, уже познавшее вкус тысячи побед. — Тебе несказанно повезло, что именно я угодил в твое тело. И повезло вашей империи! Ибо в скором времени я стану тем, кто будет управлять ею. Имя мое — Соломон Мудрый. Я — справедливость и любимец бога. И когда местные дворянчики покажут свои когти… я вырву их с корнем.

За окном завыл гудок дирижабля, словно вторя моим словам. Этот мир ждал. А я… я еще даже не приступил к работе.