Бремя власти I

Глава 6

«Ученик никогда не превзойдёт учителя, если видит в нём образец, а не соперника»

Виссарион Белинский.

В эту ночь я не спал. Мне приходилось играть роль напуганного императора и слушать крики несчастных. Более того, я крепкой хваткой удерживал сознание юного Николая, чтобы тот не мог забиться в кокон отрешенности. Я хотел, чтобы он усвоил урок, чтобы он слышал, как в коридоре по его вине умирали люди. Он возненавидел меня за это, но мне было все равно. Призрак должен был поумнеть и быстро осознать, как устроен этот мир. Иначе жертв в будущем будет гораздо больше.

Уже через полчаса государственные маги и гвардейцы зачистили дворец от нечисти. Лев Павлович, отвечающий за мою охрану, лично закрыл портал в покоях. Я увидел вспышку его ауры и лишь молча ухмыльнулся: по силе Рыльский не дотягивал даже до сержантов в моем прошлом воинстве.

Меня препроводили в новые покои. Там мне вручили бутылку крымского вина. Видимо, я сносно изображал шоковое состояние, — вот и расщедрились. Пришлось ее осушить и лечь спать. За дверьми постоянно слышался топот многочисленных ног. Капитан гвардии приставил к моей комнате усиленный отряд из десятка опытных бойцов, но помимо них по коридору сновали слуги и рабочие — им было приказано спешно устранить следы нападения на императора.

Получилось у них плохо. Когда я проснулся, запах гари и чужих смертей все еще висел в воздухе, как похоронный саван. Меня, полуодетого в черный камзол, с лицом, искусно вылепленным в маску перепуганного зайца, почти силком притащили в Зал Совета. Идиоты. Думали, будто я сам не приду.

Меньшикова уже бушевала. Она ходила из стороны в сторону. Ее черное платье колыхалось, как крылья разъяренной вороны, а серебряные змеи на ткани казались готовыми укусить каждого, кто попадется под руку. Глаза — те самые осколки льда — метали молнии.

— Двадцать трупов! — ее голос, обычно медовый, резал уши, как пила. — Дворяне! Гвардейцы! И почти у ног императора! Это не охрана, это позор! Карнавал для демонов!

Рыльский стоял у стены, как каменный идол. Его шрам горел багровым ручьем на мертвенно-бледном лице. Взгляд уткнулся в паркет, но пальцы сжимали эфес меча так, что костяшки побелели. Вина давила на него тяжелее латных доспехов. И это было видно.

Верейский, пузатый князь, переминался с ноги на ногу, его ордена нервно позвякивали.

— Ольга Павловна, конечно, это форс-мажор… — начал он деликатно, но Юсупов, худой как жердь в своем черном фраке, перебил, его голос заскрипел, как не смазанные петли склепа:

— Форс-мажор? Разлом ранга «С» в центре столицы — вот это форс-мажор! А вот дыра в обороне императорских покоев… — Он бросил многозначительный взгляд на Меньшикову. — Это халатность. Или что-то похуже. Дворяне гибнут, пока регентша… играет в политику?

Княгиня повернулась к нему медленно, словно хищница, выбирающая, с какого бока порвать свою добычу. Воздух затрещал от магии. Рубин на ее брошке вспыхнул алым.

Но тут в зал вошел незнакомец, аура которого полыхала ярче, чем у всех присутствующих на совете…

Вошел без стука. Просто материализовался из тени за тяжелым портьерным штофом, висящим рядом с дверью.

«Это он… Рябоволов Юрий Викторович. Глава Тайного Отдела. Магистр». — мертвым голосом заговорил в моей голове Николай. Он, видно, уже немного отошел после вчерашнего и стал понимать, что может искупить свою вину только информацией.

Бросив взгляд на нового члена совета, я отметил про себя, что он был худой. Очень. Но не хрупкий, а жилистый, как стальной трос. Его лицо — резкое, красивое в своем аскетизме не выражало ровным счетом ничего. Высокие скулы, прямой нос, полные, будто страстно поцелованные губы — все указывало на то, что его родители были прекрасны, когда создавали его. Волосы мужчины, черные, с проседью у висков, были коротко острижены. Но главное — глаза. Пронзительно-синие. Как бездонные озера на закате. Они скользнули по залу, по призракам невидимых пока обвинений, по мне… Задержались на долю секунды. Казалось, видят все. Сквозь стены. Сквозь ложь. Сквозь мою игру.

— Он всегда так смотрит, — мысленно процедил призрак Николая в моей голове. — Он всегда что-то знает. Он всегда что-то чует.

Я громко сглотнул, сделал шаг назад, изобразив испуг при виде этого загадочного гостя. Пусть все думают, что я боюсь его.

— Юрий Викторович, — Меньшикова чуть сбавила тон, но ее ярость все еще клокотала под поверхностью. — Ваше мнение? Как демоны прорвались сквозь все заслоны?

Рябоволов пожал тонкими плечами. Движение было элегантным, но абсолютно пустым.

— Энергетический след… необычный. Не похож на спонтанный разлом. Скорее… целенаправленный прорыв. Сильный, точечный. — Его «синие озера» снова уперлись в меня. Холодно. Без эмоций. — Я проведу расследование, не сомневайтесь.

Верейский фыркнул. Юсупов скривил губы. Меньшикова побледнела. «Целенаправленный». Это слово повисло в воздухе тяжелее гири.

— Неважно! — рявкнула регентша, отводя взгляд от Рябоволова. — Охрану императора — удвоить! Нет, утроить! Маги Арканисты у дверей! Воины-маги в коридорах! Каждый шаг монарха должен быть под контролем!

Я воспользовался паузой, замямлив, как испуганный кролик.

— Раз такое дело, я всё-таки хочу учиться! — голос дрожал идеально. — Магии! Чтобы защищаться! Зачислите меня в Академию! Или в Лицей Магических Искусств! Я буду усерден! Клянусь!

Меньшикова взглянула на меня, как на назойливую муху.

— Абсурд! Академия — рассадник смутьянов и заговорщиков! А твое здоровье, Николай? После такого потрясения? Нет. Слишком опасно.

— Тогда, быть может, мне предоставят частного учителя? — запинаясь, пробормотал я, делая глаза максимально большими и несчастными.

Рябоволов чуть склонил голову.

— Если позволит регентша, Тайный Отдел может предоставить… компетентного наставника. Для занятий на дому. Негоже императору быть слабым магом.

Меньшикова чуть не подпрыгнула.

— Нет! Я уже позаботилась! — Она выпрямилась, торжествуя. — Из моего родового имения вызваны лучшие из лучших: маг-теоретик Артемий Сергеевич и мастер клинка Федор Игнатьевич. Они прибудут сегодня. Будут обучать Николая здесь, в безопасности.

В глубине души я усмехнулся. «Лучшие»? От ее «лучших» воняло посредственностью за версту. Но мое лицо осветила идиотская улыбка облегчения.

— Спасибо! Огромное спасибо, Ольга Павловна! Вы… вы мне, как мать!

Она кивнула, самодовольная. Юсупов еле сдержался, чтобы не хмыкнуть. Верейский потупился. Рыльский так и не поднял глаз. А Рябоволов… Рябоволов, проходя мимо к выходу, едва заметно подмигнул мне. Один раз. И в этом миге читалось все: «Вижу тебя, парень. Играешь хорошо. Интересно».

Дверь за ним захлопнулась, но ощущение его присутствия еще долго не покидало меня.

— А чего это Юрий Викторович заходил? — недоуменно спросил я.

— Да так… Все-таки покушение на вас было с Той стороны. Наверняка, опять что-то вынюхивает. — доставая папиросу из портсигара, проворчал Юсупов.

— Скорее всего, он просто хотел на вас взглянуть. — глупо посмеиваясь, высказал свое мнение Верейский. — Вы ему вроде как понравились, ваше высочество. А это добрый знак! Значит, править будете долго!

— Нужно кое-что подписать, Николай. — холодным тоном сказала Меньшикова и протянула мне несколько толстых пачек документов. — Тут новые законы. Без вашей подписи никак.

Следующие полчаса я только и делал, что ставил свою закорючку на гербовых бумажках. Благо призрак не стал упираться и сам помогал мне выводить подпись нужным почерком. Понятное дело, я старался вчитываться в содержимое каждого пергамента.

Этого беглого взгляда хватило, чтобы понять, что местная знать усиливала свои позиции при дворе. Более того, она усиливала свою независимость от трона: снижала дворянские налоги и рекрутскую повинность. Это должно было плохо сказаться на казне и армии, но, по-видимому, всем было плевать.

После всех необходимых процедур меня проводили к дверям моих новых покоев.

Теперь они напоминали не обычные дворцовые апартаменты, а передовую. У входа высились два здоровенных бугая с переломанными ушами и носами. Их лица не отличались должной фактурой, и я отнес бы их к разбойникам, если бы не одно но. Они были облачены в красные мантии, а на шее каждого висел медный медальон в форме закрытого ока.

— Арканисты — полноценные маги. — прошептал мне на ухо Николай.

Их ауры вились плотными, колючими клубами. Скучные и предсказуемые. Но этот дуэт дополнялся еще несколькими парнями. Вдоль стены по струнке вытянулись остальные мои надзиратели. Их было пятеро. Каждый щеголял в легких доспехах с эмблемой Меньшиковых. В них я тоже чуял искру магии… Но она еле тлела.

Стражи ударили себя кулаком в грудь, когда я проходил мимо.

Тюрьма, — пробормотал призрак Николая, когда дверь за мной захлопнулась.

— Но зато какая роскошная! — присвистнул я, обводя взглядом помещение. Это были мои третьи покои в этом мире, и они определенно могли дать фору предыдущим. Я плюхнулся на кожаный диван и устало протер глаза руками.

— Толку-то теперь от этой роскоши? — мысленно спросил меня призрак.

— Никакого… Но… Вина! Мяса! Всего! — рявкнул я в сторону двери, срывая с себя тесный камзол. — Я голоден как демон после поста! А трапезничать лучше в комфортной обстановке.

Уже через пять минут слуги в моей комнате метались, как тараканы под светом. А через полчаса стол слегка поскрипывал от тяжести изобилия… Молочный поросенок с запекшейся золотистой корочкой поблескивал жиром. Трюфели, устрицы, пироги с мясом дичи, горы фруктов — на всё это я набросился, как настоящий голодранец, чавкая, роняя ягодный соус на шелковую рубашку.

Энергия… Мне нужно было восполнить пустоту, оставшуюся после вчерашнего «фейерверка». Да и мышцы требовали топлива.

— Ты убил моего друга, — голос Николая прозвучал резко, как удар ножом, но аппетит мне не испортил. — Графа Ломова. Он был тут вчера… с твоим клоном — со мной.

Я оторвал огромный кусок мяса от ноги поросенка, хрустнув косточкой на зубах.

— Друг? — хмыкнул я, вытирая жир рукавом. — Во дворце⁈ Ха! Ну, ты, конечно, и наивный парень… Друзьями бывают только равные по силе, Николай. По духу. По ярости жизни. Остальное — прилипалы. Или враги в ожидании. Он был первым. Или вторым. Неважно. Он умер. Как и еще многие умрут… И не я его убил, а твоя глупость. Говорил же, никого в покои не впускать… Ты же не послушал.

Призрак взвыл от бессильной злости, но его вой был лишь фоном к моей трапезе. Пустота внутри потихоньку заполнялась.

Наевшись до отвала, я опустился на ковер в позу лотоса, спиной к двери, лицом к окну, и закрыл глаза, отгородившись от внешнего мира.

Внутри источника царило выжженное поле. Мое маленькое солнышко тускло мерцало в пустоте. Каналы, накануне растянутые до предела и надорванные демоническим прорывом, ныли, как старые травмы. Я начал качать манну. Медленно. Осторожно. Как воду в слегка треснутый кувшин.

Таким методом я смог залечить внутренние повреждения и немного восстановить запас магии. Но… все это трудно было назвать прогрессом! Результаты были настолько ничтожными, что стыд сам взыграл в душе. Я словно тащил ведро через пустыню к пересохшему колодцу.

Так я буду восстанавливаться годы. Десятилетия. А у меня нет времени. Вселенная ждет. Скверна ползет. Меньшикова и ей подобные плетут паутину интриг…

Мне нужен был разгон. Резкий скачок. Как в астрале. Где сила лилась рекой из поверженных демонических генералов. Сердца демонов. Концентрированная темная энергия, переплавленная моей волей в чистую силу. Вот ключ. Нужно срочно начинать охоту. Рисковать. Но где взять разумных демонов в центре Петербурга, под носом у Меньшиковой и ее Арканистов?

Правильно! Только в ордене Охотников… на Ломанной улице… А для этого нужно быстро решить вопрос с паспортом. Мысли выстроились в четкую цепочку, и я довольно ухмыльнулся.

— Я уже начинаю бояться этой твоей улыбки… — буркнул немного успокоившийся призрак. — Вновь отправишься в город?

— Конечно! Но сперва прогуляюсь по дворцовой территории. Нас переселили, если ты не заметил. Нужно рассмотреть новые маршруты.

— Ясно. — фыркнул Николай, наблюдая за тем, как я меняю одежду. — Опять будешь заниматься ерундой, а потом убийствами… В этом весь ты.

— Хватит ерничать… Между прочим, за тебя воюю. — бросил я через плечо. — Я сделаю все, чтобы твой род продолжился и сохранил власть, ведь мы в одной лодке.

— Продолжился⁈ — недоуменно спросил принц.

— А ты что? Против? — хмыкнул я.

— Да нет… Просто это как-то… Ну…

Я не стал дальше слушать. Просто распахнул дверь покоев и потянулся так, что кости хрустнули. Арканисты у дверей вздрогнули, как щелкнувшие пружины. Их ауры, до этого лениво клубившиеся вокруг, резко сжались в колючие шары готовности. Пятеро зеленых юнцов в слишком блестящих для их уровня доспехах, синхронно схватились за эфесы. Металл звякнул о металл — нервный, диссонирующий аккорд в утренней тишине коридора.

— Я. Иду. Прогуляться! — объявил я бодро, даже слишком бодро для «едва выжившего после кошмара» императора. — Нужно глотнуть воздуха. Этот затхлый, скверненький аромат после вчерашнего… адского балагана навевает тошноту. Чуть не сдох вчера, знаете ли! А свежий ветерок — лучшее лекарство!

Я шагнул вперед, нацеливаясь на широкую мраморную лестницу, ведущую вниз, в главный холл и дальше — в сквер. Но тут откуда ни возьмись материализовался Рыльский. Его шрам казался уродливее обычного. Он преградил путь, встав так, что его широкая грудь перекрыла мне весь обзор.

— Не приказано, ваше величество. — голос капитана прозвучал глухо, как удар мешком песка. — Регентша строжайше запретила…

— Ах, Ольга Павловна! — перебил я его, надувая губы в самую нелепую, обиженную гримасу, какую только смог изобразить. — Она что, хочет, чтобы я сдох тут же, на месте? От тоски? От этой духоты⁈ — Я театрально схватился за грудь, изображая удушье. — Я и так еле живой после того ужаса! Голова трещит, сердце колотится! Если ты не меня не пустишь, то я щелкну курком своего парадного пистолета прямо тут и пущу себе пулю в висок. А перед смертью напишу записку, в которой сообщу, что это ТЫ меня довел! Своей идиотской, удушающей опекой!

Рыльский нахмурился и задумчиво потер лоб. В его серых глазах мелькнули искры. Сейчас он ненавидел меня. Я это чувствовал. Но под слоем ненависти скрывался липкий и вполне обыкновенный страх. Не передо мной. А перед ней. Перед гневом своей возлюбленной.

— Вы этого не сделаете, ваше высочество. — неуверенно сказал капитан.

— Конечно, нет! Но принести вам определенные неудобства я смогу. Не сомневайтесь!

Лев Павлович замер на мгновение, его челюсти сжались так, что послышался скрежет зубов. Потом… он молча, резко шагнул в сторону. Уступил дорогу. Но не отстал. Пошел следом, в двух шагах. Тень с обнаженной угрозой. Его шаги, тяжелые, мерные, отдавались в такт моему учащенному, наигранно-нервному дыханию.

Прогулка по дворцовому скверу превратилась в унизительный парад пленника. Солнце, пробившееся сквозь утренний туман, золотило верхушки лип, но не грело. Воздух пах влажной землей, дымом далеких фабрик и… тревогой. Патрули в зеленых мундирах застывали по стойке «смирно», провожая меня глазами, полными недоумения и страха. И тут контрастно возникла стайка миловидных девиц.

Фрейлины, яркие, как тропические птицы в шелках и кружевах, завидев меня, вспорхнули с лавочки, защебетали, заголосили, перебивая друг друга:

— Ваше величество! Николай Юрьевич! Будет бал в четверг! У княгини Волконской! Вы просто обязаны там быть! Без вас всем будет грустно…

— Боже, как вы… мужественно выглядите! И это после такого! — воскликнула румяная блондинка, прижимая руку к груди с таким видом, будто я только что сошел с баррикад.

— А вы танцуете? Обязательно сберегите для меня вальс! — бросила темноглазая, смело заглядывая мне в лицо.

Я оскалился глупейшей, растерянной улыбкой и замахал руками, будто отмахиваясь от назойливых ос:

— Ах, барышни… Милые… Как-нибудь… Обязательно… — Я сделал паузу, нарочито жалко опустив плечи. — Если… если регентша разрешит, конечно. Она же так беспокоится…За меня. За государство…

Стайка затихла на миг, разочарованно переглянувшись. Политика. Все понимали, кто дергал за ниточки. Но все хотели стать императрицей.

Дальше было хуже. По пути мне встречались дворяне помельче и постарше. Они кучковались у фонтанов или неспешно прогуливались по зеленым аллеям. Каждый норовил подойти поближе, но Рыльский со своими дружинниками метали молнии. Какой-то усатый граф в жилете проигнорировал угрозу и смог до меня докричаться:

— Ваше величество, насчет того места в таможенном комитете… Я ведь говорил с вашим покойным батюшкой…

Вслед за ним тут же появилась какая-то Баронесса:

— Мой племянник, превосходный офицер, мечтает служить в вашей личной охране, государь…

А за ней какой-то юнец в модном, но поношенном сюртуке:

— Разрешите преподнести трактат о пользе новых паровых машин для казны, ваше величество! Я автор…

Я кивал, мычал что-то невнятное вроде «интересно… рассмотрю… как-нибудь потом…», ловко уворачиваясь от протянутых бумаг и назойливых рук, делая вид, что заинтересованно разглядываю то клумбу, то статую. Все это время мой внутренний взгляд, острый как бритва, сканировал все вокруг с холодной, хищной точностью.

Два прорыва на неделе, увеличение моей личной охраны, — все это вынуждало меня тщательно подходить к делу.

Защитные чары дворца являлись мощным коконом, видимым лишь моему внутреннему оку. Но узоры энергии по-прежнему были шаблонными и предсказуемыми. Яркие линии силы сходились в узлах на башнях, но между ними… зияли слабые места. Как прорехи в старой сети. Окна моей новой комнаты в этот раз выходили на другую сторону, поэтому приходилось изучать все более детально.

Патрули усилили. Их маршруты работали, как часы. От фонтана до восточных ворот — ровно три минуты. Интервал между группами — две с половиной. Промежуток. Окно.

Прогуливаясь по скверу, я обращал внимание на все мелочи. Густая крона плакучей ивы у стены могла стать отличным укрытием от взгляда на несколько секунд. Каждая деталь, каждый камушек ложились пазлом в мозаику моего будущего путешествия за город.

Узнав всё, что мне было нужно, я вернулся в покои и едва успел присесть на диван, как появилась служанка:

— Регентша просит в тронный зал, ваше величество! Учителя прибыли!

Оперативно сработала… Ничего не скажешь. Видимо, переживала, что глава Тайного Отдела перетянет одеяло на себя.

Явившись пред светлы очи своей опекунши, я оглядел собравшихся.

Меньшикова восседала на регентском кресле рядом с троном, как паук в центре паутины. У подножия, по бокам стояли двое. Первый — тощий, сутулый, в потертой мантии серого цвета. На его бледном лице застыла маска вечного недовольства. Маленькие глаза старика испуганно бегали из стороны в сторону. Я сразу определил в нем мага-теоретика Артемия Сергеевича. От него пахло пылью фолиантов и…откровенной слабостью. Источник учителя горел тусклой свечой. Второй мужчина оказался коренастым крепышом. Его лицо багровело, как у пьяницы. А от поношенного камзола разило потом. Правда, его руки были покрыты мозолями от долгих упражнений с клинком… Но ему не хватало грации и изящества истинного фехтовальщика. Это был потрепанный жизнью крепкий бочонок — мастер клинка Федор Игнатьевич. Он казался мне забиякой с задворок, который недавно научился махать железкой".

— «Лучшие» из имения, — язвительно усмехнулся мне на ухо призрак. — скорее, самые бездарные и управляемые.

— Николай, вот твои наставники! — возвестила Меньшикова сладким голосом. — Они оценят твой потенциал и составят программу занятий.

Артемий Сергеевич выступил вперед, сморщив нос.

— Позвольте провести диагностику источника, ваше величество. Стандартная процедура.

Внутренне я напрягся. Поставил духовный блок — сложную, многослойную ширму вокруг своего истинного ядра. Пусть видят лишь жалкую лужицу энергии.

— К-конечно, — пробормотал я, добавив в голос побольше неуверенности в себе.

Холодные, липкие пальцы прикоснулись к моим вискам. Ментальный щуп — грубый, как ломик — полез внутрь. Он копался в моей заблокированной ауре, что-то ворча себе под нос. Через минуту старик отдернул руку, брезгливо вытирая пальцы о мантию.

— Уровень… ученика. Едва-едва. Около тридцати пяти эфиров. Не более. Потенциал… скромный. Но развивать можно. Теорией. Много теории.

Меньшикова удовлетворенно кивнула. И теперь настала очередь «мастера» клинка. Федор Игнатьевич сунул мне в руки тренировочную рапиру. Тяжелую, неуклюжую.

— Покажи стойку! Атаку! Защиту!

Я изобразил полную беспомощность. Шаркал ногами, держал рапиру, как метлу, тыкал ею бессильно. «Мастер» парировал мои «атаки» одной левой, еле сдерживая зевоту и презрение.

— Уровень… провинциального рекрута. — огласил он вердикт. — Мышцы дряблые, реакция нулевая. Начнем с азов. Много азов.

Регентша сияла. Ее план начинал претворяться в жизнь: заболтать «императора» теорией, утомить бессмысленными упражнениями, вырастить идеального болвана на троне.

Далее мы приступили к организации будущих занятий. Составили расписание: три дня теории магии со скучным Артемием, два дня муштры с грубым Федором. Меньшикова подсунула мне пачку бумаг — «срочные указы», «одобрение назначений». Я ставил подписи, не глядя, бормоча что-то о головной боли. Через полчаса меня отпустили.

Покои встретили меня тюремной тишиной, нарушаемой лишь мерными шагами стражи за дверью. Я скинул камзол, плюхнулся на кровать. Усталость была наполовину наигранной, наполовину — настоящей. Игра изматывала.

Я закрыл глаза, прислушиваясь к гулу города за окном. К стуку каблуков стражи. К мерному тиканью настенных часов.

Ночь. Мне нужно было дождаться темноты… Мне вдруг захотелось вырваться из роскошной клетки и окунуться кровавую свободу охоты…