Бремя власти II

Глава 9

«Войны ведут по двум причинам. Одна из них — власть, другая — деньги.»

Анджей Сапковский.

Взрыв оказался финальным аккордом увертюры к Преисподней. Мы ворвались в зияющую пасть дыма и огня, и ад встретил нас во всей своей красе. Воздух внутри был осязаем от порохового дыма, воя сигнализации и первобытного рева людей, которые уже догадывались, что им крышка.

Мои охотники, в своей тренированной слаженности напоминающие тени смерти, кровавым смерчем устремились по коридорам… Какой-то мужик с хирургической точностью револьверных выстрелов срезал головорезов, выглядывавших из-за укрытий.

Васька Кулак шел как таран, его артефактная рука крушила двери, ломала позвоночники, впечатывая бандитов в стену с хрустом спелых арбузов.

Мухтарыч, как гончая, вынюхивал засады, его короткие клинки мелькали в полумраке, оставляя кровавые росчерки на глотках.

Юсуповы зачищали фланги… Андрей это делал с диким смехом и парой тяжелых пистолетов. Василий же действовал с холодной расчетливостью, обвязанной вокруг изящной шпаги. Она пробивала артефактные кольчуги как бумагу.

Люди Песца служили грубой, яростной силой. Они шли стеной, поливая коридоры свинцом из обрезов. Их крики были хриплыми, полными ненависти и мести за разгромленную Берлогу.

Бармен, лысая гора мышц, крушил все на своем пути здоровенной кувалдой, размазывая противников по стенам.

Сам Песец, с искаженным от ярости лицом, палил из массивного револьвера. Его единственный глаз пылал адским огнем.

А что до Орловской, то она была настоящим вихрем. Ледяные клинки Валькирии оставляли за собой иней и расчлененные тела, пистолеты хлопали, выпуская сгустки лютого холода, замораживающего кровь в жилах и взрывающего плоть изнутри.

Я медленно и слегка вальяжно шагал в центре этого смертоносного урагана. Мой источник ныл пустотой. Он был едва наполнен после всех вчерашних подвигов. Каждый выстрел из кольтов, каждый удар клинком, каждый короткий телепорт, чтобы увернуться от очереди, отдавался огненной болью в груди. Я экономил магию как последнюю воду в пустыне, полагаясь на рефлексы, на скорость, на старую добрую сталь и свинец. Порох щипал глаза, смешиваясь с запахом крови, экскрементов и страха. Это был настоящий симфонический оркестр разрушения, и дирижировал им настоящий Хаос.

Когда мы пробились в огромный зал, который, судя по барной стойке и игорным столам, выполнял функцию бандитского притона, на сцене появился новый игрок. Денис Весельчак.

Фигура в малиновом костюме, кричащем и нелепом даже в этом аду, вышла из-за колонны. Его улыбка стала шире, чем когда-либо, но в глазах в этот раз царило не безумие, а холодная, расчетливая жестокость. Рядом с ним материализовались две фигуры в темных, струящихся мантиях. Маги. От одного пахло серой и озоновыми разрядами, от другого -гнилью и промозглым холодом могилы.

— О-о-о! — заскрипел Весельчак. — Гости дорогие пожаловали! Степушка! Привел с собой друзей? И даже ледяная королевна с вами! Как мило! Пришли поиграть? Так давайте поиграем в… КРОВАВЫЕ ЖМУРКИ!!!

Он махнул рукой. Из тени вывалились десятки головорезов — отборные, с дикими глазами и тяжелым оружием в руках. А маги начали свое представление. Первый вскинул руки, и с потолка обрушился ливень раскаленных искр, превращающихся в шипящие сгустки плазмы. Некоторые охотники и братки вскрикнули, затем безумно заорали, заживо сгорая в своих доспехах. Второй маг провел рукой по воздуху, и от пола поднялись мерзкие тени, скелеты в рваных доспехах, вооруженные кривыми мечами. От них веяло настоящей смертью. Некромантов я здесь еще не встречал…

Ад достиг нового уровня. Орловская бросилась на мага-огневика, ее клинки метнули ледяные иглы, пытаясь пробить его щит. Юсуповы схлестнулись с нежитью, их оружие сверкало, отрубая костлявые конечности, но тени только множились. Люди Песца гибли пачками под шквальным огнем головорезов и магическими атаками. Вадим и Васька, прикрываясь перевернутым столом, отстреливались, но их теснили.

Я видел, как Бармен, ревя от ярости и замахнувшись кувалдой на Весельчака, прорвался сквозь строй бандитов. Клоун лишь ухмыльнулся. И… исчез. Это был не телепорт. Он просто сдвинулся в сторону с нечеловеческой скоростью. В его руке блеснул тонкий стилет, похожий на иглу. Он ткнул им в воздух, полыхнула магия. Пространство затрещало, и здоровяк, словно наткнувшись на невидимую стену, замер на миг. Этого хватило. Весельчак метнулся как тень, его игла трижды вонзилась в горло, в основание черепа, в сердце. Бармен рухнул как подкошенный дуб, кровь хлынула фонтаном. А Песец завыл от бессильной ярости.

Мой источник вопил. Но я сжал его в кулак воли. Нет. Не сейчас. Я должен был убить этого проклятого шута-садиста, пока он не прикончил всех моих людей. Я рванул вперед, игнорируя боль, игнорируя магические разряды, бьющие рядом. Мой короткий меч парировал иглу Весельчака с визгом стали. Он засмеялся, его движения были неестественно быстрыми, изворотливыми. Он не дрался… Он играл, уворачиваясь от пуль охотников, парируя удары с цирковой легкостью, его малиновый пиджак мелькал, как окровавленный флаг.

— Скучно, парень! — пискнул он, уклоняясь от моего выпада и царапая иглой по наплечнику. — Где твое солнышко? Где твой гнев? Или ты… пуст?

Он был прав. Я был пуст. Но гнев… гнев лился полноводной рекой. Я вспомнил Берлогу. Бармена. Обычных парней, у которых были планы на жизнь. Всех тех, кто доверился мне… Свою гребанную слабость… Это меня взбесило!

Я не стал тратить силы на пульсар или фонтан пламени. Я выжал из источника всё, что мог. Но не для разрушения, а для скорости. Для рефлексов. Мир замедлился. Я увидел микроскопическую задержку в его движении, когда он уклонялся от выстрела. Я не думал. Тело среагировало само. Я рванул вперед, в низкий подкат. Моя нога, заряженная остатком кинетической магии, со всей дури врезалась ему в колено.

Хруст был громким и отвратительным. Его смех превратился в визг. Он рухнул. В его глазах мелькнули боль, чистая, первобытная ярость и… удивление. Я не дал ему опомниться. Вскочил. Мой клинок взметнулся. Клоун попытался парировать стилетом, а я локтем отбил его руку в сторону. И… вонзил меч ему в горло. Не до конца. Но достаточно, чтобы перебить трахею. Он захрипел, захлебываясь собственной кровью. Его глаза округлились. Со страхом. С пониманием, что это конец…

— Игра окончена, — прошипел я, глядя в его помутневший взгляд, и вырвал меч. Кровь брызнула мне на лицо, горячая и соленая. Я не стал добивать ублюдка. Мне хотелось, чтобы он помучился… Пусть почувствует, как уходит жизнь из его тела.

Я развернулся к магам. Огневик уже лежал, закованный стараниями Орловской в ледяной саркофаг. Некромант, увидев падение Весельчака и мой безумный взгляд, попятился. Его нежить рассыпалась в прах. Василий Юсупов метнул шпагу как копье. Она пронзила темного мага насквозь, пригвоздив к стене. Он захрипел и затих.

В зале воцарилась тишина, нарушаемая только стонами раненых и хрипами умирающего Весельчака. Люди Свинца, оставшиеся без лидеров, бросали оружие. То была победа. Но какой ценой? Весь зал был усеян трупами. Среди многих бездыханных тел можно было найти людей Песца. Тот же могучий Бармен… И тот нашел здесь свой конец.

Песец стоял над телом своего друга, его плечи тряслись от беззвучных рыданий, сжатые кулаки были белы от напряжения. Мой источник был выжжен дотла. Каждый вздох резал легкие. Но останавливаться было нельзя.

— Крыша! — крикнул Андрей Юсупов, указывая на лестницу в дальнем углу зала. — Свинец там! Чую его вонь!

Мы немедленно двинулись наверх. Я шел впереди, Песец с трудом оторвался от друга и поковылял за мной следом. Орловская пристроилась сбоку. Бледная, с подбитым глазом и кровоточащим порезом на руке, она не растеряла боевого настроя. Юсуповы решили прикрывать тылы.

Крыша встретила нас ледяным ветром и липким дождем. Крупные, холодные капли хлестали по лицу. В центре площадки, под черным небом, стоял сам Васька Свинец. Коренастый, как медведь, с черной бородой и высоким морщинистым лбом, он напоминал дикого зверя, загнанного в угол. Татуировки в виде демонов и проклятых рун покрывали его толстую шею и руки. Они выглядывали из-под расстегнутой рубахи. Рядом с ним стояли еще трое магов в таких же мрачных мантиях. Их ауры сливались в одну темную, пульсирующую тучу. Свинец смотрел на нас без страха. С презрением.

— Песец… — прохрипел он и сплюнул себе под ноги. — Привел за собой стаю щенков? Чтобы умирать было не так скучно?

Степан не ответил. Он просто поднял револьвер. Раздался выстрел. Пуля чиркнула по магическому щиту, вспыхнув перед лицом Свинца. Тот даже не дрогнул.

— Ты жалок! — усмехнулся он и достал из-за пазухи склянку. Внутри булькала густая, черная, как деготь, жидкость, испускающая тусклое багровое сияние. Он откупорил ее одним движением большого пальца и выпил залпом. Его тело затряслось от невероятной мощи. Его аура взорвалась темной волной, от которой нас отшвырнуло назад. По его коже поползли черные жилы. Глаза залились кровавым светом. Рот растянулся в нечеловеческой гримасе, обнажая клыки. Костяные шипы прорвали кожу на плечах и предплечьях. Он вырос на полголовы, мышцы вздулись под кожей, как канаты. От него пахнуло Скверной. Чистой, неразбавленной. Перед нами возник Полудемон в боевом облике… Мерзкая гадость… У меня зачесались руки.

Но его маги атаковали первыми. Огненные шары, сгустки льда, щупальца чистой тьмы — все это обрушилось на нас. Орловская, истекая кровью, снова бросилась в бой, ее лед с треском столкнулся с огнем. Юсуповы сработали в тандеме: Андрей щитом из чистого света отвлек на себя множественные удары, а Василий атаковал шпагой, пылающей священным пламенем. Песец же только стрелял, стрелял и стрелял. Его пули отскакивали от бронированной ауры Свинца.

Я же был пуст. Тело ныло от старых и новых ран. Дождь и пот заливали глаза. Но гнев… гнев полыхнул ярче. Я увидел, как Андрей отлетел от удара когтистой лапы Свинца, сломав себе ребра. Как Василий едва увернулся от костяного шипа. Как Орловская, парируя ледяным щитом магический взрыв, получила удар темной энергией в грудь и рухнула на колени, выплюнув кровь. Песец продолжал стрелять, но в его глазах уже читалось отчаяние.

Свинец рванул ко мне. Его скорость была чудовищной. Он попытался сокрушить меня одним ударом. Его кулак, обернутый черным пламенем, просвистел в сантиметре от моего виска. Я упал на спину, едва увернувшись. Он занес когтистую лапу для очередной атаки. Я вгляделся в его безумные кровавые глаза. И увидел там… проблеск. Миг слабости. Микстура давала силу, но не контроль над собой. Демоническая сущность рвала его изнутри. Он был не стабилен.

Я не стал вставать. Я рванул последние крохи силы… но не из источника, а из души — самой своей сути. Из той бездонной ямы гнева, что клокотала во мне. Я влил их в ноги. В прыжок. Я оттолкнулся от мокрой крыши как пантера, и устремился вперед. Прямо под ноги к вонючему монстру. Мой клинок, зажатый в обеих руках, сверкнул в свете молнии, ударившей где-то рядом. Я вложил в удар всю свою ярость, всю боль, всю ненависть к этой Скверне.

Удар сверху вниз мелькнул желтой вспышкой. Сквозь черную ауру. Сквозь мутировавшую плоть. Сквозь кость. Клинок вошел в челюсть и вышел через темя, рассекая череп демонопоклонника пополам. Багрово-черная кровь и мозги брызнули фонтаном. Чудовищное тело Свинца замерло. Кровавый свет в глазах погас. О рухнул вперед, как подрубленный истукан.

Я встал над трупом, едва держась на ногах, опираясь на окровавленный клинок, воткнутый в крышу. Дождь постепенно смывал кровь с лица. Вокруг царил хаос. Но недолго… Маги были добиты. Василий прикончил последнего. Андрей, бледный, держался за бок. Орловская сидела, прижав руку к окровавленной груди, ее дыхание было прерывистым. Песец смотрел на тело Свинца с немым удовлетворением и… ужасом. Ужасом перед той микстурой, что превратила человека в это. Проклятые демонопоклонники. Они уже были в моем городе. Радости от победы не чувствовалось. Только ледяная тяжесть на душе и полное, тотальное истощение.

Возвращение на Причал №7 было триумфальным, но мрачным. Мы тащили раненых. Несли тела. Среди них выглядывали Бармен и еще с десяток людей Песца. Многие охотники были изранены. Орловская шла, опираясь на плечо Василия Юсупова, ее лицо было белым как мел, но она стиснула зубы. Андрей ковылял, ругаясь на чем свет стоит. Я шел, чувствуя, как каждая мышца кричит от усталости. Но останавливаться было нельзя.

Внутри склада «Цунами» уже кипела жизнь. Вернулись те самые «ряженые» охотники и их «девушки». С них слетели лиловые сюртуки и кислотные платья, но в глазах горел боевой азарт. Они докладывали, перебивая друг друга, что притоны на Сенной были полностью зачищены. «Золотой Куб» взяли штурмом, кассу захватили. «Нептун» в порту также был взят практически без крови, его охранники были перебиты, а склады с контрабандой теперь находились под полным контролем клана. Город клокотал. Улицы Свинца были выжжены огнем «Гнева Солнца».

Я взобрался на груду ящиков, чтобы меня видели все. Пятьдесят пар глаз — усталых, возбужденных, торжествующих — уставились на меня. В воздухе висели запахи крови, пороха, мокрой одежды и… победы. Я собрал последние силы. Мой голос, хриплый от усталости, прокатился под сводами склада, заглушая гул:

— Первый рейд клана… завершен! — Я выдержал паузу, давая словам осесть. — Мы вышли на тропу войны не со Скверной извне… а с гнилью, что разъедала наш город изнутри! И мы ее выжгли! Вы показали, что такое ярость солнца! Что такое стальная воля охотника! Каждый из вас — герой этой ночи! И каждый будет вознагражден!

Ропот одобрения прокатился по помещению. Глаза бойцов загорелись алчностью и гордостью.

— Половина всей собственности, наличности и артефактов, что принадлежали Свинцу… — я рубанул рукой по воздуху — будет распределена поровну между всеми бойцами, участвовавшими в рейде! Наличку поделим сразу! Остальное будем смотреть по оценке и продаже! Вторая половина… — я посмотрел на просторы склада, на раненых — пойдет в казну клана! На лечение раненых! На ремонт этой крепости! На лучшее оружие! На то, чтобы «Гнев Солнца» стал не просто кланом, а превратился в реальную силу! В силу, которую будут бояться и демоны, и всякая человеческая нечисть!

Рев луженых глоток ударил по перепонкам… Кулаки бандитов и охотников взметнулись вверх.

«ГНЕВ СОЛНЦА! ГНЕВ СОЛНЦА!» — скандировали бойцы. Даже раненые поднимали руки.

Я спрыгнул с ящиков и подошел к Орловской. Она стояла, опираясь на костыль, который ей смастерили из обломка приклада.

— Валерия, — сказал я, глядя ей прямо в глаза. В ее холодных синих озерах читалась боль, усталость и… прежний вызов. — Ты дралась как львица. Когда другие падали, ты стояла. Твоя ярость, твоя сталь… они были нужны сегодня как воздух. Я видел. Клан видел. — Я положил руку ей на плечо, чувствуя, как она напряглась. — Отныне ты — мой заместитель в «Гневе Солнца». Моя правая рука. Ты будешь отвечать за боевую подготовку, за распределение заданий. За то, чтобы наша ярость была направлена точно в цель. Ты мне доверяешь?

Она смерила меня взглядом. Долгим, тяжелым. Потом кивнула. Коротко. Четко. Без слов. Но в углу ее губ дрогнуло что-то, что могло быть тенью… удовлетворения? Признания? Хотя не важно. Она приняла мои слова. Это был лишь шаг. Шаг к контролю, как того хотел Рябоволов. Но и шаг к тому, чтобы ее ярость работала теперь на мою цель.

Я обернулся, и мой взгляд упал на Степана Песца. Авторитет стоял в стороне, рядом с завернутым в брезент телом Бармена. Его единственный глаз горел скорбью и… ожиданием. Ожиданием дележки. Ожиданием власти над руинами империи Свинца. Я подошел к нему. Тишина воцарилась сама собой. Все почуяли перемену.

— Степан, — мой голос потерял всякую теплоту, став холодным, как сталь клинка. — Ты дрался. Твои люди гибли. За это тебе большое спасибо. Но слушай меня внимательно.

Я подошел вплотную. Взглянул в его уцелевший глаз. Увидел там замешательство и нехорошее предчувствие.

— Отныне… — я стал говорить медленнее, отчеканивая каждое слово, — ты работаешь на меня. Весь твой криминал. Весь твой «бизнес». Весь твой город. Он теперь мой! Ты — мой управляющий. На легальных основаниях. Теневые схемы сворачиваются. Наркопритоны, работорговля, вымогательство теперь в прошлом. Ты легализуешь то, что можно легализовать через казну клана. Остальное уйдет на свалку истории. Ты понял меня, «брат»?

Его лицо исказилось. Сначала непониманием, потом яростью. Он вскинул револьвер, но я был быстрее. Мой клинок уперся ему в горло. Остро. Холодно. Капля крови выступила на его кадыке.

— Ах, ты… сука! — прохрипел он, задыхаясь от бессильного гнева. — Мы же… договаривались о другом!

— Договор был о Свинце, — отрезал я ледяным тоном. — Свинец мертв. Теперь новый договор. Ты работаешь на меня. Или… — я чуть надавил клинком на его грубую кожу — присоединишься к нему и к Бармену прямо сейчас. Выбирай. Быстро.

Он с ненавистью смотрел на меня, прямо как на Свинца недавно… В его глазах бушевала буря. Ярость. Желание выстрелить. Страх. Расчет. Он оглядел склад, полный вооруженных охотников, уставших, но готовых разорвать его по моему малейшему приказу. Увидел Юсуповых, смотрящих на него без тени сочувствия. Увидел Орловскую, чей взгляд был холоднее моего клинка.

Его плечи обмякли. Револьвер опустился. Он сплюнул к моим ногам. Плевок оказался густым, желтым, полным яда.

— Ладно, — вынужденно проскрипел он, отводя взгляд. — Будь по-твоему, Соломон. Ты теперь… хозяин. Но гляди в оба. Город… он ведь большой. И темных углов в нем хватает.

— Это я учту, — я убрал клинок. — А теперь займись своими людьми. Похорони товарищей достойно. Раненым обеспечь помощь. Послезавтра, ночью, будешь здесь, с отчетом о том, что осталось от «империи» Свинца. И с планом… легализации.

Он кивнул и отвернулся к телу Бармена. Его спина сгорбилась. Он проиграл. Я выиграл еще один кусок власти. Но запах той демонической микстуры, что выпил Свинец, витал в воздухе, как зловещее предупреждение. Город был очищен от одной гнили. Но другая, куда более страшная, только что показала свою тень. И завтра… завтра нужно было начинать все сначала. С пустым источником и кучей новых проблем. Но это будет уже завтра. Сейчас я мог позволить себе только рухнуть на ближайший ящик и закрыть глаза, пока вокруг кипела жизнь моего нового клана. Моего ночного города.