Чёрная печать империи

Глава IX

Даша в махровом мужском халате, серо-синем с греческим орнаментом по подолу, с головой, замотанной в тюрбан из полотенца такого же цвета, сидела в кресле и слизывала пенку с кофе, держа кружку обеими руками. Толстые керамические бока приятно грели ладони. Влад стоял напротив, а вернее полусидел на столе. Его длинный хвост растрепался, и тонкие медные пряди падали на длинноносое лицо. «Ему бы девчонкой быть», – в очередной раз подумала Даша. Почти нежно. Потому что такая тонкая, прозрачная, точно костяной фарфор, розовая кожа это ж… ну барышням положена. Причём барышням века осьмнадцатого, с картин Рокотова.

– Нашёл, – Влад оторвал взгляд от планшета, покосился на гостью. – Галактион Родионович Шаховско́й. Родители – князь Родион Фёдорович Шаховской и Наталия Андреевна, урождённая Тютчева. Оба погибли при нападении тварей на Курск. Как мы знаем, город был уничтожен, часть жителей удалось эвакуировать...

– Это в тысяча девятьсот восемьдесят шестом?

– Да. Нашему оборотню в то время было… девять лет. Тут нет сведений, где находился тогда собственно княжич, но нам известно, что под Курском у Шаховских родовое имение. Можно предположить, что летом вся семья отдыхала там. Вероятность того, что наш подследственный был в роковой момент именно на месте вторжения, весьма высока.

Даша глотнула терпкий напиток. Нахмурилась. Энтузиазм малька ей не нравился. А золотые ресницы – очень. Нравились.

– Братья, сёстры?

– Информации нет в доступе. Кстати, с его страницы на страницу отца тоже не ведут ссылки. Но Родион Шаховской в сети есть лишь один, и, судя по датам… Краткая информация по отцу: царский генерал, полный кавалер, один из реформаторов Опричнины. Собственно, это с его подачи Опричнину вывели из подчинения военному министру, и вообще из состава армии. По его же инициативе опричники полностью взяли на себя защиту энергетических куполов. С восемьдесят четвёртого людские военные ресурсы к проблеме вторжений не привлекаются, и с тварями в непосредственный бой не входят.

– Это есть в сети? – удивилась Даша.

– Это с закрытого курса Академии. Родион Фёдорович – человек-эпоха. Неоднозначный, но яркий.

В тоне Влада восхищение мешалось с чем-то ещё. Неприязнь? Зависть? Осуждение?

– Хрен с ним, – раздражённо отозвалась Даша. – Для формирования личности семья – это, конечно, важно. Но ближе к телу. Давай дальше про нашего барана.

– Наш баран… Гм. О нём очень мало. Кадетский корпус авиационной инженерии. Императорская Академия Аэрокосмического приборостроения.

– Штатский? – удивилась Даша и взяла крекер.

– Военная кафедра. Четырнадцать лет службы на Дальнем Востоке, в пограничных войсках.

– Дальний Восток обширен.

Влад покосился на гостью.

– Конкретика не указана. Просто годы. Это странно. И ещё удивительнее, что больше ничего нет. До указа о назначении генерал-полковником Опричных войск.

Девушка задумалась, побарабанила пальцами по столу. И вдруг вспомнила: Сенневиль. Поль де Сенневиль, «Mariage d'Amour». Именно его отбивал Шаховской, когда допрашивал Дашу в книжном. Она попробовала повторить мелодию, сама не зная зачем. Случайно или нет? И рассердилась на себя. Для чего ей это? Может, князь прибыл из консерватории, или вообще поклонник французского композитора? Какое ей до этого дело?

А вот отсутствие сведений в официальных источниках – это интересно.

– Поищи информацию в жёлтой прессе, – посоветовала курсанту.

– Так точно, – азартно отозвался тот.

И Даше этот азарт не понравился ещё больше. Не слишком ли малёк увлёкся делом, которое ему совершенно точно не по зубам? Она сняла полотенце, поискала глазами, куда его повесить. Не нашла. В старинной столовой, полной антикварной мебели в духе модерна десятых годов двадцатого века, и дышать-то казалось кощунством. И небольшая газовая плита, с подводом, выкрашенным в зелёный цвет, ощущалась пролетарием в портянках, внезапно оказавшимся в аристократическом салоне.

– Влад… Вот этот дворец Бобринских… Вы каким чудом здесь оказались? – вдруг не к месту поинтересовалась Даша.

Парень оглянулся. Сдвинул рыжие брови, словно пытаясь осознать вопрос. Осознал. Досадливо махнул рукой, буркнул:

– По матушке я из Бобринских, – и снова уткнулся в планшет.

Даша поперхнулась. Поставила чашку на стол и усиленно прокашлялась.

– То есть, вы всё же из графов?

Серо-зелёные глаза скосили взгляд на неё. Костлявые плечи курсанта дёрнулись.

– Ну да. Это неважно. Посмотрите, какая прелесть! Газета «Санкт-Петербургские Ведомости», которые давно стоило переименовать в «Санкт-Петербургские сплетни», статья от шестнадцатого мая этого года: «В Петербург прибыл известный герой битвы за Владивосток – князь Г.Р. Шаховской, пожалуй, самый завидный жених империи. Двоюродный брат Его Величества, владетель несметных сокровищ, в том числе скалы в районе Аксельбантов. Мы уверены, столичные маменьки не будут в этом году торопиться открывать дачный сезон. Княгиня Мещёрская уже объявила о благотворительном бале в пользу Второго Императорского детского приюта, и, вторя ей, баронесса Врангель заявила о готовности созвать гостей на маскарад во имя любви и милосердия к инвалидам минувшей войны. Ату, барышни, охота на закоренелого холостяка начата».

– И как мы знаем, победительнице в этой гонке досталась смерть, – сыронизировала Даша.

Оба задумались. Из-под ветхих, инкрустированных облезшей позолотой дверей тянуло сквозняком. Девушка невольно поджала босые ноги. Влад был весь длинный, и его рост подчёркивался узкой фигурой, тонкими пальцами и длинной шеей с довольно крупным кадыком. А ещё ему очень шла фланелевая рубаха в красную клетку, наброшенная поверх чёрной футболки с белым черепом. И даже потрёпанные джинсы смотрелись стильно. «Я не о том думаю», – спохватилась девушка. Последствия действия сыворотки? Очевидно. И, грубее, чем ей того самой хотелось, спросила:

– Что ещё есть на Светлейшего?

– Приказ о назначении главой Опричнины. Новость о нападении тварей на Петербург, это когда мы…

– Поняла. Так мы ничего не найдём. Давайте попробуем копать с другого конца.

– С Птицыной?

Даша уважительно кивнула. Неплохой из него получился бы напарник – схватывает мысль на лету. Влад снова застучал по клавиатуре на экране.

– Нашёл. Всё тоже, что обозначил князь. Семья «чистенькая», есть брат и две сестры. Мать убита горем, все дела. Отец служит в министерстве путей сообщения. Уже поменяли портрет на её странице, теперь он с траурной лентой.

Даша встала, подошла и заглянула через плечо курсанта.

Красивая. Очень. Была. Оленьи тёмно-синие глаза, яркие, как драгоценные камни. Линзы? Тело – роскошное, волосы сверкают шёлком, сразу чувствуется – уход за собой в приоритете. И много-много соболезнований на странице, в том числе от молодёжи. Видимо, девушка была коммуникабельной.

– Одного не пойму… Ну ладно, отказался жениться, – задумчиво произнесла Даша, – но такой-то красотке… Ну нашла бы кого-то другого. Зачем самоубиваться? Это мне с самого начала было непонятно. Странный мотив, не находите, Влад Алексеевич? Двадцать первый век…

– Не нахожу, Дарья Романовна. Смотрите, фамилия не знатна. Не высший свет. Институт благородных девиц вам о чём-то говорит? Елисаветинский?

– М-м-м… Закрытое учебное заведение. Почти кадетский корпус для девушек. Железная дисциплина. Что-то было скандальное… Подождите, сейчас вспомню…

– Выгнали преподавательницу за распространение битбубурата, – подсказал малёк.

– Да, точно. Одна из членов банды товарища Бобрика. Меня тогда удивило, что барышня ведь преподаёт в месте, где оборотни не учатся.

– Но учатся «невесты» оборотней.

– Что? В каком смысле.

Влад отложил планшет, слез со стола, прошёл к кофемашине, нажал «эспрессо» и подставил под рожок чёрную керамическую чашку с выдавленным на боку котом в шапочке. Одно ухо кота торчало, другое было скрыто, а с верха шапочки свисал помпон. «Мы это то, что мы пьём» – гласила надпись косым росчерком.

– Тут вам повезло, Дарья Романовна, – хмыкнул курсант. – Потому что человеку вашего сословия сложно было бы понять такие нюансы. Но, к счастью, у вас есть я.

Даша хмыкнула, опустилась в кресло, подвернула по-турецки ноги, снова взяла кофе и вопросительно уставилась на рыжего аристократа.

– Если прямо говорить, максимально меня в нашем князе удивляет не отсутствие сведений, и не «Алатырь» – в конце концов, может, Его светлость тайком увлекается фотоискусством? Но этого мы с вами не узнаем: если и правда, то его работы должны появляться под псевдонимом. Нет. Меня удивляет, что оборотень не женат. Ему уже под пятьдесят, не самый юный возраст даже для таких, как он.

– Подумаешь. Может, после пережитого в детстве у него фобия? Ну или просто…

– Дарья Романовна, тут такое дело… Есть свет, а есть полусвет. И даже графы Толстые это – полусвет. Высший свет – только оборотни. Оборотни – только Рюриковичи. С девятьсот восемнадцатого это так…

– Тысяча девятьсот восемнадцатого?

Влад сморщился, забрал чашку, вдохнул резкий аромат арабики.

– Естественно. Со времён открытия сверх-энергии мир разделился на оборотней и всех остальных. Но тут такое дело… Как вы знаете, порой у оборотней рождаются монстрюки. Есть разные версии, почему это происходит. Но научно-исследовательский центр, посвящённый этой проблеме, до сих пор не закрыт, а это говорит о многом. Нихрена им неизвестно точно. Насколько я знаю, одна из теорий утверждает, что не все женщины совмещаются с оборотнями. Генетически. В лучшем случае у такой женщины родится человек. Целиком, без возможности изменений. В худшем – монстрюк.

– Положим. И? При чём тут самоубийство?

– Дарья Романовна! Ну нельзя ж так тупить! – проворчал Влад покраснев. – Свяжите одно с другим и получите…

– Институт невест? Генетически проверенных на совместимость?

– Да. Верно.

– А девочки из оборотней разве не совмещаются?

– Кто их знает. Но вот только… Сто лет, Дарья Романовна. Все оборотни – Рюриковичи. Иначе говоря: Шаховские, Гагарины, Лобановы-Ростовские, Трубецкие, Путятины, Кропоткины, Хованские, Ржевские и Голицыны. Девять княжеских родов. Они там все выродятся, если будут жениться только на своих. То есть, для потомства им нужны девушки не из Рюриковичей.

– Ясно.И тут оборотням на помощь приходит Елисаветинский институт благородных девиц. А князь должен жениться, чтобы продолжить род…

– Естественно! Дарья Романовна, он же Рюрикович.

Даша задумалась, забарабанила пальцами. Залпом выпила кофе до конца.

– Ладно. Поняла. Вернёмся к Птицыной. Она тоже елисаветинка?

– Да. Вот, смотрите, выпуск двадцать первого года.

Влад развернул планшет к ней, и Даша с любопытством посмотрела в девичьи невинные лица, сияющие нежностью взоров. Нежные пелерины, кремовые платья в пол. Девушка даже моргнула, но нет, это была современная фотография, не ретро.

– Так, ладно, усвоила. Но всё равно не понимаю: зачем прыгать с семьдесят четвёртого этажа? Ну отказался жениться князь, найдётся другой оборотень.

– Кто подберёт объедки со стола Шаховского?

Даша нахмурилась, резко поднялась, потуже затянула халат.

– Влад, вот то, как вы выразились… Это мизогиния, ничто иное. Двое людей занимались сексом. Обоим нравилось. Причём тут объедки?

Голос её дрожал от сдерживаемой злости.

– Это не я выразился. Так считают в среде таких, как Шаховские. Дарья Романовна, вы только представьте: девочке с семи лет внушают, что её мечта – выйти замуж за оборотня, родить тому сына. Или двух. Или сколько там. Изо дня в день девочку готовят к этой цели. Музыка, танцы, создание уюта, этикет, стилистика – всё, с утра и до вечера. Там почти нет математики, высшей точно нет. Физика, химия, география, экономика – всё побоку. А вот делать реверанс, улыбаться… Их учат создавать причёски, наносить макияж, изящно ходить, держать спину, вышивать… А наша Серафима, плюс ко всему, нацелилась очень, очень высоко. Мы не знаем, встреча девушки и «самого завидного» жениха империи произошла случайно или намеренно. Но зато знаем: Серафима Гавриловна со страстью собирала общие фото с «принцем» мечты. Посмотрите.

Даша полистала альбом со страницы покойницы. Невольно вздрогнула: ей показалось, что оборотень с фотографий наблюдает за наблюдающей горящими глазами. М-да. Мариинский. Яхта. Петергоф. Какой-то ресторан. Воздушный шар. Фотографий было множество, и везде – сияющая Серафима, каждый раз в новом великолепном платье, и бесстрастный, холодный, застывший Шаховской. Князь не позировал, но и не пытался убраться в тень.

– А если она его шантажировала? Может, Серафима ждала ребёнка от князя? Или узнала какую-то тайну… Случайно или нет она схватила «Алатырь»? Что это? Просто месть рассерженной девушки? И что вообще в комнате делал фотоаппарат? Вы заметили: там вообще не было ничего лишнего.

– Вот, Дарья Романовна. Вы зрите в корень.

– Кому после моего ареста передали дело?

– Его закрыли.

– Что?! – Даша вскочила.

Влад хмыкнул. Задорно посмотрел на гостью и облизнул кофе с рыжей поросли мягких усиков над губой.

– Самоубийство. В отделе ничего не говорят про ваш арест. Вы официально на больничном. Дело передали капитану Выхину, ведь оно произошло в его смену. Но я попросил капитана дать мне возможность посмотреть отчёт судмедэксперта…

– И он дал?!

– Я же стажёр, практикант. Меня надо учить. Да и дело ясное: самоубийство. Не секретное. В общем, я прочитал. Насилия не было, никакого. Но там окно от потолка до пола, без перил и заграждений. Чтобы столкнуть человека, насилия не нужно. А вот дефлорация была. Так что вариант с матерью ребёнка оборотня отметаем сразу.

– Остаётся вариант с шантажом. Или Серафиме стало известно что-то такое…

Даша задумалась. Влад выключил планшет, поднялся, внезапно став по подростковому неуклюжим.

– Дарья Романовна, вам бы того… Спать лечь. Во дворце много комнат, есть те, у которых окна во внутренний двор. То есть, снаружи незаметно будет. Давайте я вам постелю. В первый день после вашего ареста за мной следили. Очень плотно. Аккуратно, но, я заметил хвост. А сейчас, видимо, перестали. Уверен, они вас не засекли. Вы же выбросили телефон, да? По нему легко отслеживать и…

Остаться у парня на ночь… А если её здесь обнаружат? Если всё же за ней была слежка и…

Даша потёрла виски руками. Зажмурилась. Без документов, без денег, в розыске. Есть ли у неё ещё варианты?

– Кто-то ещё, кроме вас, живёт во дворце?

– Нет. Я, когда наследовал дом по завещанию старой мегеры, моей бабки, всех разогнал: горничных, слуг, повара… в общем, я плачу службе уборки раз в месяц и дворнику раз в неделю. А со всем остальным справляюсь сам.

– Вы единственный наследник?

– Ага. Правда, родственники графини с этим категорически не согласны. Сначала пытались нанести мне визит, потом прорывались с боем, потом судились… судятся до сих пор. Им кажется, что один дворец на одного человека это чересчур жирно.

– А вам?

– А мне норм. Идёмте, я вас в спальню провожу?

Даша пошла за хозяином дворца.

Дворцом графов Бобринских было двухэтажное здание с мансардой, в духе классицизма, П-образной формы, а внутренний двор закрывался прямой решёткой. Справа и слева от колонн центрального флигеля возвышались подстриженные ёлочкой туи. Угрюмый осколок блистательной романовской эпохи, времён, наверное, распутной Екатерины. Даша не очень разбиралась в таких вещах.

Спальня оказалась очень пыльной, тоже загромождённой вычурным антиквариатом. Собственно, вовсе изначально и не спальня. Но по центру просторной комнаты стояла раскладушка. Застеленная. Даша хмыкнула и выразительно глянула на Влада. Тот порозовел.

– Ну, когда вы мылись, я подумал: а куда вам идти-то…

– Это только на одну ночь, – сухо бросила Даша.

Предусмотрительный какой, гляди-ка!

Влад прошёл к старинному роялю, сел на вертлявую табуретку, коснулся тонкими пальцами клавиш, пробежался по ним. Инструмент отозвался нежным перезвоном.

– Шопен?

– До диез минор.

«У него руки пианиста. Ему бы не в жандармы идти, а в музыканты», – подумала Даша и легла, не раздеваясь, на раскладушку. Влад поднялся.

– Дарья Романовна, давайте будем честны: вам некуда идти. И кроме меня, вам вряд ли кто-то поможет. Вы можете жить здесь. Поверьте, вы меня не стесните. И ещё: мне жаль бедную Серафиму. Я мог бы помочь вам с расследованием. На меня вряд ли падёт подозрение опричников, ведь я не ваш родственник, не сослуживец, не друг. Просто практикант. И мне самому хочется вывести князя на чистую воду. В конце концов… это будет моё первое настоящее расследование. Я читал отчёты по делу раскрытия банды товарища Бобрика. Это было виртуозно, Дарья Романовна. Вы – прекрасный следователь.

– Я подумаю, – холодно процедила Даша.

Курсант вздохнул:

– Не уходите, не поговорив, ладно? Обещайте мне хотя бы это. Если вдруг что, я всегда смогу сказать, что не знал, что вы вне закона. Был уверен, что вы работаете под прикрытием.

– Толстой, идите-ка почивать.

Влад вышел. Даша быстро разделась, погасила свет и забралась под одеяло.

Мальчишка прав, и с его стороны очень великодушно предложить помощь, в которой Даша действительно нуждается, вот только… Можно ли так подставить парня, который ещё даже не жандарм? Безусловно талантливого мальчика, который однажды может стать гордостью сыска.

Ради чего? Ради спасения собственной шкуры?

И ещё… Даша не рассказала ему о том, как прошёл побег. Но сейчас, лёжа в тишине враждебно дышащей, словно больная старуха, комнаты, девушка начала осознавать: всё не так с этим побегом. Почему её поместили в палату с окном без решётки? Да ещё и с видом во двор? Грузовик в том месте и в то время. До самых Аксельбантов никто не спохватился, не подал в розыск… и, главное, телефон. И банковский счёт. Ну ладно, с банковским счётом, вероятность нормальности не так уж мала. Если официально Дашу никто не арестовывал, как утверждал Влад, то, положим, и в банк не заявляли, не блокировали счёт. Не думали, что сможет сбежать? Но…

Телефон.

Арестантам не выдают телефоны. Не положено.

Всё это было до крайности подозрительно, всё, если сложить все детали вместе, выглядело так, как будто её побег кем-то подстроен. Самим князем? Или кем-то из опричников? Да нет, вряд ли без ведома начальства. А если сам Шаховской, то зачем?

– Охота на живца, – прошептала Даша, вглядываясь в темноту. – Вот только кого на меня ловят?

Или всё же это копают под князя? А что, генерал-полковник – новое начальство. Да ещё откуда-то с востока, с которым и связи-то почти нет после падения Иркутска. Чужак в отряде, где все свои. Такое может быть? Может.

Неприятное чувство, что её используют в каких-то внутренних играх, росло и крепло.

И всё же дело барышни Птицыной нужно довести до конца.