Чёрная печать империи

Глава XI

Птицыны снимали меблированные комнаты на третьем этаже неподалёку от Спасо-Преображенского собора, в здании, давящем на седобородых атлантов тяжёлыми балконами. Небо сыпало снего-дождём, и Даше пришлось взять такси, чтобы сохранить пристойный вид. Двери открыл консьерж, старик, похожий на бесстрастного лакея. Помог снять белоснежную шубку (взятую в аренду, Даша не решилась потратить чужие средства на такое великолепие). Вызвал старинный лифт. Девушка поправила золотистые локоны, достала зеркальце и попудрила кожу на щеках, разрумянившихся от жары в аэрокаре, а заодно убедилась, что парик выглядит естественно и не сбился на голове.

Дверь в апартаменты открыла горничная. Приняла шубку, подала бахилы. Бесстрастная, вышколенная, образцовая прислуга. Значит, не бедствуют.

Даша прошла вслед за комнатной девушкой в гостиную, присела на кожаный диван в стиле лофт, мягкий, пружинистый, достала органайзер, раскрыла и украдкой бросила взгляд в зеркало.

Комната всё в том же модном стиле минимализма, сурово, по-спартански. Дорого. Домашний кинотеатр на полстены. Ковёр из шкуры белого медведя. Тёплые полы. Прямые, тёмные шторы, скрывающие плинтус. Но хрустальные фруктовницы, вазочки с георгинами, какие-то миленькие фарфоровые статуэточки, безделушки, глянцевые журналы на стеклянном журнальном столике… Нет, хозяева просто следовали за модой, но души их к ней не лежали…

– Ирина Николаевна, – в зал вплыла та самая шикарная женщина с фотографии. Разве что без шляпки. – Простите, я не буду слишком любезна… Такое горе! А как же Фёдор Тимофеевич? Что с ним? Вроде бы Галактион Родионович всегда его присылал…

Всегда его… Даша мило улыбнулась, взмахнула наращёнными ресницами:

– Фёдор Тимофеевич переведён на другую должность.

– Но, – Аделаида Борисовна забеспокоилась, – но всё же в силе? Или Галактион Родионович передумали? Понимаете, на похороны приглашено множество лиц, вы же понимаете? Симочку мне, конечно, не вернуть, – она прижала платок к глазам, – но у меня две дочери на выданье. И, конечно, может показаться, что панихида – это дурной повод для завязывания связей и… Но я – мать, поймите меня.

– Конечно, Аделаида Борисовна, я понимаю, но и вы меня тоже поймите: мы-то с вами точно знаем, что Серафима Гавриловна бросилась из окна самостоятельно. И Галактион Родионович поручили мне расследовать это дело подробно. Вы тут рассказали, что ваша дочь предчувствовала трагичность своей судьбы. Значит ли это, что у неё с психикой были проблемы? Суицидальные мысли…

Мать стрижа заволновалась. Нахмурила перманентные брови.

– Что вы такое говорите! Серафима – лучшая выпускница своего курса.

– Одно другому не мешает.

– Девочки в институте проходят всестороннюю проверку, вы же знаете. С ними работают и психологи, и другие специалисты.

«Да-да. Живой товар для элиты должен быть качественным». Было странно слушать оправдания матери, чей ребёнок погиб по вине князя, и Даша внезапно решила перейти ва-банк:

– Ну… а что с двумя остальными девочками? Галактион Родионович попросил меня посмотреть, сможет ли кто-нибудь из них заменить безвременно ушедшую Серафиму…

Даша была готова ко всему. К крику. К пощёчине. К тому, что её спустят с лестницы. Но не к этому: Аделаида Борисовна расцвела и заулыбалась.

– Агриппина, моя старшенькая, как вам думаю, известно, не совместима, а вот Катюшенька как раз учится в Елисаветинском. Правда, она ещё очень мала: всего шестнадцать…

Убитая горем мать явно заколебалась. Даша с трудом сдержала желание встряхнуть женщину как следует. Что?! То есть… ты, сволочь, готова под князя и вторую дочурку подложить? И только возраст её тебе помеха?! Но она ошиблась. Аделаида Борисовна гордо улыбнулась:

– Но Катенька развита не по летам. Думаю, мы сможем вывезти её в свет на рождественских балах.

Даша встала и отошла к окну. Отдёрнула штору. Скрестила руки на груди, перебирая жемчужинки на ожерелье. Её затрясло.

– Ну, не знаю, – спустя пару минут она всё же взяла контроль над своим голосом. – А если с Катенькой получится то же самое?

– Нет-нет, пусть Его светлость не сомневается! Признаться, Сима всегда была своевольной девочкой. Знаете, как их ни воспитывай, натура возьмёт своё. Такая же, как Агриппинушка. А Катя, Катя – совсем другое. Я вам отвечаю.

– А мне и Серафима показалась тихой милой девушкой…– продолжала «сомневаться» Даша.

– Ну что вы! Да, Симочка умела состроить эдакого ангелочка, но она никогда не была послушной дочерью. Например, в ту роковую ночь я умоляла её, я просила её остаться. Говорила: всё объяснится, всё непременно выяснится. Ни одна приличная девушка не заявится к жениху поздним вечером. Без приглашения…

«А с приглашением?» – чуть не ляпнула Даша, но прикусила губу.

– Вы хотите сказать, что князь воспользовался обстоятельствами и доверием юной девушки?

Дама обеспокоенно всплеснула руками:

– Да боже упаси! Он – мужчина в расцвете сил. Любой бы на его месте…

– … воспользовался?

Аделаида Борисовна пожала плечами:

– Мужчины, вы же понимаете. Я говорила Симочке: не торопись, не дави. А она вызвала такси и решила во всём разобраться сама. Упрямица. Нет, Катенька совсем, совсем не такая.

– Хорошо, – сдалась Даша. – Мы рассмотрим Катеньку как вариант. И да… насчёт невесты князя… Вот эта статья…

Даму перекосило.

– А что я должна была сказать? – пропищала Симина мать жалобно. – Они бы потребовали с меня деньги, вы же понимаете? Следователи, будь они прокляты, установили отсутствие девственности. Мы, конечно, на отсутствие материального обеспечения не жалуемся, но деньги-то лишними не бывают. А у меня сын. И две дочери на выданье.

– Сын учится?

– На юриспруденции, – гордо ответила мать.

– А Агриппина?

Аделаида Борисовна отвела взгляд.

– Она… она пока не определилась. Девочки они, знаете… Зачем им всё вот это: учёба, бесполезные знания? Слава богам, мы не мещане. Задача девочек – хорошо выйти замуж.

– У вас на фотографии такая шляпка очаровательная. Можно посмотреть?

– Что?

– Шляпку можно посмотреть? – Даша мило улыбнулась и взмахнула ресницами.

– Извольте, – растерянно пробормотала мать семейства.

– Понимаете, Галактион Родионович вызвал меня из Владивостока. Он очень, очень доверяет моему мнению. Так что я буквально с поезда к вам, и не успела ещё присмотреться к столичной моде. И ещё, Его светлость спрашивали: может, что-то есть на память о Симе? Ну там… дневник, например?

– Н-нет… Симочка не вела дневников.

– А можно увидеть её комнату?

Аделаида Борисовна покраснела.

– Да, пойдёмте, я вас провожу.

Они вышли в смежную комнату, прошли анфиладу, со стен которой на Дашу строго взирали картины в модном стиле «подшофе», и мать постучала в дверь, раскрашенную под красное дерево:

– Агриппинушка, можно к тебе?

Ей пришлось постучать сильнее и повторить вопрос. А затем, так и не дождавшись ответа, Аделаида Борисовна распахнула дверь и решительно вошла. Комната оказалась обставленной намного скромнее гостиной, довольно-таки небольшой и больше похожей на дортуар, чем на спальню. А на разложенном диване-кровати валялась коротко стриженная (впрочем, тёмная грива доходила ей до плеч) девица в джинсовых шортах. Из её наушников отчётливо доносился грохот рок-музыки.

– Агриппина! – рявкнула маман, подошла и содрала с темноволосой головы дочери наушники. – Сколько раз говорила тебе…

И осеклась, смущённо покосилась на Дашу.

– Добрый день, – поздоровалась та вежливо. – Это комната вашей покойной сестры?

– Бывшая комната моей бывшей сестры. Сейчас – моя. И ма, я же просила стучаться.

Даша окинула спальню быстрым цепким взглядом и уточнила, не сомневаясь, какой ответ получит:

– Здесь всё осталось так, как было при покойнице?

– Вот ещё! У Симы был ужасный вкус. Кружева и эти... плетёнки. И вышивка, гадость какая!

– Как говорил классик: «что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом», – Аделаида Борисовна поджала губы. – Но, признаюсь, матерью быть хуже.

Даша прошла и выглянула в окно.

– А этот байк под окнами… он Симин?

– Что?! – Агриппина расхохоталась. – Да Сима даже обычный кар водить не умела! У неё маникюр!

– Гриппа!

– Отстань, ма! Я вообще в своей комнате имею права быть одна!

– Вы, по всей видимости, не очень любили свою сестру?

Агриппина зло глянула на Дашу ярко-синими глазами, и госпожа следователь невольно вздрогнула. Близнецы! Было сложно в Гриппе узнать Симу, но, если присмотреться, если представить, что было бы, посещай эта девушка те же салоны красоты, что и сестра…

– А за что было любить эту куклу? За занудство? За «ах-боже-мой-какая-прелесть»? За благоманерную глупость, или, может за то, что захомутала лучшего жениха империи, бросив отличного парня?

– Агриппина! – зашипела мать, багровея. – Поди вон!

– Это моя комната…

– Тут ничего твоего нет! – взвизгнула мадам Птицына.

– Ну и ладно, – Агриппина скривилась.

Вскочила, прошагала мимо них солдатским маршем, за дверью обернулась и крикнула:

– Не ищите меня маменька. Я бухать.

Расхохоталась и понеслась куда-то на выход.

– Взрослые незамужние дочери – это проклятье, – всхлипнула Аделаида Борисовна.

– О, вы правы, – вздохнула Даша, пятясь. – Ох, почти двенадцать! Я совсем, совсем с вами заболталась. Князь велел быть к часу. Простите, меня ждёт аэрокар.

– А шляпка?

– В следующий раз. Мы же встретимся поглядеть на Катеньку?

– Да, конечно… А… насчёт двух миллионов… князь не передумал же, нет?

– Ну что вы! Он даже решил накинуть миллион сверху.

И, не слушая рассыпающуюся в благодарностях мать погибшей девушки, Даша приняла из рук безмолвной горничной шубку и выбежала на лестничную площадку. Вызвала лифт, передумала – понеслась вниз по парадной лестнице – быстрее. Выскочила на заснеженную улицу, пробежала в арку и успела как раз вовремя: Агриппина в косухе и берцах уже садилась на байк. Даша пантерой бросилась на неё, стянула за шиворот, отшвырнула к стене.

– Что за парень? Которого Сима бросила ради князя?

– Вы что себе позволяете? – прохрипела ошарашенная девица.

Даша стиснула её горло. Вокруг порошей сыпался снег, густой, влажный, но уже не дождь. Он быстро покрывал пеленой стены и асфальт.

– Отвечать! – рявкнула зло. – На все вопросы.

– Да иди ты в жопу!

Даша рванула девицу на себя, а затем снова с силой отшвырнула в стену.

– Я н-на помощь поз-зову…

– Хрен ты кого позовёшь, милая. У тебя зрачки расширены. И губы красные как кровь, а под глазами круги.

– Это ещё ничего не…

Девица резко побледнела, сглотнула и задышала часто-часто.

– Не? – Даша подняла бровь. Затем словно тисками схватила тонкую руку Агриппины и задрала рукав косухи. – Это тоже «ничего не значит»?

Обе уставились на пластырь чуть повыше запястья. Мадемуазель Птицына облизнулась.

– Я даже узнаю, что я там увижу, – мрачно заметила Даша.

– Что вы от меня хотите? – вдруг тоненько, рыдательно спросила Агриппина.

– Информацию.

– Но я не знаю, как его зовут! Сима особо мне ничего не рассказывала. Он есть у неё в друзьях в общаторе. Был. Его зовут Чёрный дрозд. Я знаю, что они поссорились.

– Если не знаешь, почему сказала, что парень «хороший»?

Агриппина отвела глаза. Даша зло и коротко выдохнула:

– Это он поставлял тебе битбубурат?

Девица вскинула голову и зло посмотрела на мучительницу.

– И что?! Буб не опасен. Он только для оборотней опасен.

Даша размахнулась и ударила её по щеке. Снова встряхнула.

– Дура. У тебя есть контакты Чёрного дрозда? Не ври, что нет.

Наркоманка всхлипнула. Обиженно и бессильно, как ребёнок. Сползла по стенке на снег, схватилась за голову. Её настроение стремительно менялось, прыгало туда-сюда, как рехнувшийся кролик.

– Это ты продала чёрный жемчуг матери?

– Откуда вы…

– Я даже на фото отличу подделку. Подарки князя тоже продавала?

Агриппина хлюпнула носом:

– Гал всё равно богатый… И все говорили, что он женится на ней. Не всё ли равно плюс-минус колечко?

Идиотка!

– Кому продавала?

– Не продавала я! Это опасно. Я меняла…

– … на наркотик?

– Да.

Тёмная голова опустилась почти между колен. Девица запустила пальцы в волосы. Кажется, начала осознавать.

– С кем менялась? С Чёрным дроздом?

– Да. Нет. Не знаю я ничего!

– Ты же говоришь: не видела парня?

– Не видела.

– Как выходила на связь?

– Я писала в общаторе… Он говорил, куда положить. И потом писал, где забрать, – покорно, сломлено призналась девушка.

Даша мрачно посмотрела на неё.

– Пиши.

– Что?

– Доставай телефон и пиши Дрозду.

Агриппина вынула из кармана сотовый. Рука её тряслась. Дашин мобильник тоже вдруг пискнул. Следовательница машинально разблокировала экран. «Добрый день, – гласило сообщение от Влада. – А у меня вечером свидание». Даша моргнула. Он серьёзно? «Не сейчас», – написала она и, не читая ответ, убрала телефон в карман.

– Что писать? – угрюмо уточнила Агриппина, начинающая злиться.

Настроение наркозависимых всегда изменчиво. Даша знала это.

– То же, что обычно. Напиши, что есть товар. Пусть скажет, куда положить.

Девушка открыла сообщения общатора.

– Ну-ка, покажи мне его, – потребовала Даша.

Но Чёрный дрозд, по-видимому, был осторожен: страница оказалась закрытой, вместо портрета – фотография тёмной птицы. Даша мысленно повторила адрес профиля запоминая.

«Привет, – набрала Агриппина. – Мне нужна доза». Она так и сидела задницей на водоотливе, расставив согнутые ноги и повесив голову. Ей ответили почти сразу. «Что взамен?». Девушка вопросительно посмотрела на Дашу.

– Тебе понравится, – продиктовала та.

«Так не пойдёт, – ответил Дрозд. – Пришли фотку».

Даша скрипнула зубами. Матёрый. Сняла с себя ожерелье из поддельного жемчуга, положила на колёсоотбойную гранитную тумбу.

– Фоткай, – велела невольной сообщнице.

При таком свете даже ювелир не отличит его от настоящего. Агриппина трясущейся рукой сделала снимок и отослала Дрозду. Тот отозвался почти сразу:

«Зачот. Пару сек, напишу».

– Ты знаешь, что князь не планировал жениться на твоей сестре? – спросила Даша, кутаясь в шубку.

– Мне похрен.

– Как Сима вообще умудрилась с ним познакомиться?

Агриппина посмотрела на Дашу тусклыми безжизненными глазами. А потом вдруг мерзко захихикала:

– Он её убил, да? Вы же поэтому сюда припёрлись? Светлость беспокоится, не сказала ли Сима кому-нибудь то, что узнала. Он же поэтому обещал жениться на ней, да? Потому что она знала, знала!

– Ты о чём? – насторожилась Даша.

Девица ухмыльнулась, поднялась шатаясь. Засунула руки в карманы.

– Вот только он просчитался. Так и скажите вашему боссу. И, если он хочет, чтобы я молчала, пусть платит.

– Тебе Сима рассказала?

Агриппина зло рассмеялась. Ярко-синие глаза разгорались лихорадочным блеском.

– А если даже так?

– Врёшь, – презрительно определила Даша. – Ты бы стала последней, кому Сима что-то рассказала.

– А она и не сказала, – заржала девушка. – Но я слышала. Их разговор я слышала. Пусть князь вспомнит, как мы все вместе ездили в Гатчину. Приоратский замок, густой парк… Все ушли вперёд, а я как чувствовала – придержала шаг.

Даша хмыкнула презрительно:

– Да врёшь ты всё. Ничего тебе неизвестно. А не врёшь, так у князя хватит сил растоптать…

Агриппина вдруг зашипела, а затем неожиданно пихнула Дашу с такой силой, что отшвырнула на пару шагов.

– А вот и нет! – завопила истошно. – И если государь узнает, что в Иркутске…

«Хряп-тяп, чёрный дракон, девочка милая, оксюморон…» – раздалась из телефона популярная песенка. Агриппина схватила сотовый, прижала к уху и рявкнула:

– Да?! Какого…

Хлопок. Вспышка.

Даша на миг ослепла, а когда открыла глаза, не сразу поняла, куда исчезла девчонка. Внизу что-то дёргалось и хрипело. Даша опустила взгляд, ринулась к пострадавшей, упала на колени рядом, зажала порванную шею. Синие глаза Агриппины выпучились, рот ловил воздух. Чёрт! Чёрт, чёрт, чёрт! Повреждена сонная артерия. Но, понимая, что всё кончено, Даша всё же силилась пережать вену. Агриппина то ли пыталась схватить спасательницу беспалой рукой, из которой хлестала кровь, то ли оттолкнуть. Даша отпустила шею несчастной и поднялась.

Вызывать карету скорой помощи бесполезно: слишком мало осталось времени. Помочь можно было лишь добив. Хлопнули рамы окон. Раздался чей-то крик. Потом визг. Даша подобрала нить жемчуга, окинула быстрым взглядом место преступления. Покорёженный телефон не оставлял сомнений в том, что послужило орудием убийства. Девушка быстро отвернулась и зашагала в глубь дворов, старайясь не пуститься бегом.

Агриппина умерла. Её судороги уже были агонией. Самой бы не погибнуть. Даша мельком оглядела себя: так и есть, она с ног до головы перепачкана кровью. Включила телефон, невольно вздрогнув. Отметила, что рука мелко дрожит. Этого ещё не хватало!

Свой номер Влад забил в контакты заблаговременно. Ну, в этом Даша была уверена.

– У вас есть кар? Свой личный? – спросила без приветствий, едва заслышав голос парня.

Где-то позади завыла сирена. Полиция?

– Кар бабули. Не переоформлял пока. А что?

– Скину маячок. Дуйте сюда, не привлекая внимания.

– Я на уроке…

– А я – на месте убийства. И я вся в крови.

Нет, жандармерия. Это её сигнал. Почему? Разобраться, что произошло, никто бы успел. Обычное убийство – это дело полиции. Жандармы занимаются лишь вопросами государственной безопасности: террористы, революционеры, наркодельцы, террористы-революционеры, революционеры-наркодельцы и так далее.

– Понял, – буркнул Влад и положил трубку.

Даша юркнула в чёрный ход одного из флигелей запутанных внутренних дворов. Скинула соратнику геолокацию. Села на ступеньки вонючей лестницы и прислонилась спиной к стене. Её била дрожь.

Как? Как этот чёртов князь смог вычислить их разговор? Подслушать? Ведь именно на слове «Иркутск» всё и случилось. Со взрывом технически понятно: в нижнюю часть телефона вложен детонатор. Сигнал вызова, человек машинально подносит к уху, дальше – взрыв. Но откуда подрывник мог узнать? Неужели все телефоны прослушиваются? Причём на внешней прослушке, то есть, в реальном времени не только разговоры, но и…

«Мой разговор убил девчонку», – холодно подумала Даша. Вздрогнула. Скинула окровавленную шубку.

– Не время паниковать, – прошептала под нос самой себе.

Входная дверь хлопнула. Влад? Уже? Быстро.

Даша вскочила, шагнула вниз через ступеньку и отшатнулась, вцепившись в перила.