Чёрная печать империи

Глава III

«Ну и отлично», – подумала Даша и вызвала такси. Надо будет потом спросить «ведунью», кто такой этот Галактион, как там его… Шаховско́й. Не так ужасно, если князь нажалуется только на лейтенанта. Обидно будет, если этого мелкого… Девушка покосилась на спутника. Впрочем, может, и нет. В конце концов, она, Даша, отдала десять лет службе, пахала, как проклятая, и столько добилась! А этот мальчик только начал. Найдёт себе новую профессию. Делов-то. Да и мужчине проще с этим, чем женщине, будем откровенны.

Но думать о предстоящих изменениях не хотелось. Хотелось ловить языком снег и дурачиться. Хотелось «Кривого боярина» или чего покрепче и тусить. Напиться до свинства. До того состояния, чтобы назавтра ничего не помнить, и чтобы было стыдно.

И чтобы забыть вот эту белую кожу, порванную костями… и мозги на асфальте.

– Куда? – коротко уточнил таксист. Из бурят, видимо.

Тебе, любимец степей, должно быть, тесно в городе.

– Лиговка. Бар «Светоч истины» знаешь? Нас туда.

Она с удовольствием откинулась на дерматин сиденья и закрыла глаза. Стажёр осторожно опустился рядом. Почему-то хотелось понтоваться. Именно такими, дешёвыми, театральными понтами. Пнуть ногой дверь в полуподвал, ввалиться уже хмельной и весёлой, точно гусар из водевиля, крикнуть: «мне как обычно. А потом повторить», и чтобы бармен молча и понятливо кивнул. Даша понимала, что у правильного Влада подобное вызовет скорее отвращение, пошатнёт её только-только приобретённый авторитет, но сейчас это девушку не беспокоило. Беспокоило не это: с «как обычно» ничего не получится. Последний раз в баре она была, когда отдел отмечал Лёхину днюху: тридцатьпятник. Юбилей. Порой, после всей мерзости службы, безумно хотелось выпить, но Даша боялась спиться, превратиться в одну из тех неопрятных, пустоглазых женщин, на которых нагляделась в детстве. Поэтому не ходила по барам, а молча бухала дома.

Здесь всё осталось таким же, как и год назад: кирпичные своды, грубый барный стол, стулья. Шкура медведя напротив бара. Вряд ли бы, правда, зверь одобрил полипропилен, но… кто ж его будет спрашивать? Плитка на полу, имитирующая доски, и низкие чёрные светильники, почти касающиеся металлическими плафонами столов. Даже бармен оказался тот же: по виду мясник или палач в кожаном халате, разрисованном под латы. И, так же как и в тот день, справа восседал лжемонах, потягивая «кровавого Павла» через трубочку.

Даша упала на барный стул, упёрлась ступнями в круглую подножку. Да благословят все боги, старые и новые, полумрак!

– «Атаку мертвецов», – попросила осипшим голосом. Подумав, добавила: – И «кривого боярина» мальчишке. За мой счёт.

Ей было жарко, тело начинало ломить, а потому наполовину газовая «Атака», со сливочным мороженным, вполне подходила.

– Я сам могу определять…

– Можете. Когда сами. А сейчас с вами старший по званию. А потому определяет старший по званию, – лениво пояснила Даша, глядя, как ловко бармен крошит в абсент искусственный лёд. Это было даже красиво, по-новогоднему: из огромного прозрачного бокала будто поднимался стелящийся туман.

Влад угрюмо промолчал. Пусть злится. Ей только пьяного рыжика не хватало. Молод ещё, чтобы соображать, что и с чем пить.

Так она ему и сказала. А потом ещё раз повторила для надёжности. Серая холодная тень отлегла от сердца, стало тепло и приятно: абсент согревал оскорблённую душу жандарма.

– Мы мусорщики этого города, Толстой. А вы небось воображали: голубые мундиры, честь полка? Падальщики мы. Как там, эти… волки. Или стервятники, во. Все нормальные животные морщатся: фу, дерьмецо, понимаете. А мы налетаем на падаль. И хоть без нас все задохнулись бы от смрада трупов, но от каждого голубомундирного воротят нос. Вот так.

Напиток приятно холодил горло. И, может, не стоило в ноябре… «Да и чёрт с ней, с ангиной», – решила Даша и заказала повтор. Снова посмотрела на молчаливого Влада и рассмеялась.

– Рыжие – все забавные. Особенно мелкие. Старые рыжие это позор. Генетическое уродство. Так не должно быть. Рыжики стареть не должны! Не по штату вам!

– Закуски? – уточнил бармен равнодушно.

– Настоящий жандарм не закусывает! Жандарм – это пёс им… имп… ип… ипмерии!

Кажется, она захмелела. Зато как хорошо-то! В мир стремительно возвращались краски и тепло. Даже угрюмое лицо «палача» словно порозовело. Конечно, бармен остался всё тем же угрюмым мужланом, похожим на медведя, и смотрел на голубые мундиры исподлобья, но в этом мрачном взгляде будто прибавилось чего-то философски-добродушного, почти зеноновского.

– Я тебя люблю, – серьёзно и радостно провозгласила Даша. – Вот вы все нас ненавидите, а я тебя люблю. Ну и ненавидьте. И бог с вами. Не с нами, нет, потому что…

– Может, домой? – робко уточнил Влад, грея бокал в ладонях.

Даша возмутилась:

– «Кривого боярина» надо пить холодным! Его нельзя греть…

И как раз начала объяснять почему, когда дверь вдруг распахнулась настежь. Бармен шагнул назад, к стойке, за которой – Даша это знала – скрывалась кнопка сигнализации. Влад побледнел и вскочил. Девушка обернулась.

Монстрюк.

Мать твою! Откуда?! И тут же за ним ввалился второй. Быкоголовый.

– Влад, уходи, – тихо распорядилась Даша, разворачиваясь правым плечом к вошедшим, чтобы те не видели, как она вынимает АПС Стечкина из кобуры на левом боку. – Это приказ. Ты – штатский, и тебе здесь не место.

У парнишки даже оружия нет. Да и вообще. Он присягу не давал.

Монстрюков оказалось четверо. Один – быкоголовый, два кабана и ещё один из кошачьих. Даша в них не разбиралась. Особенно плохо было то, что череп быкоголового вот так запросто не прошибёшь. Нет, конечно, если стрелять перпендикулярно мишени, то пуля прошьёт даже самые крепкие кости. Вот только так просто не будет, а любое уклонение от перпендикуляра может ослабить выстрел. Однако хуже всего было то, что их – четверо. В кого бы ты ни попал, трое других тебя растопчут. Если очень-очень постараться, двое. С их-то быстротой у тебя просто нет шансов.

Уроды молча расселись за стол. Странно, что не реагируют на присутствие жандарма. Или им нужно выпить для разжигания ярости?

– Вроде спокойные, – прошептал Влад за спиной.

Даша яростно оглянулась.

– Я тебе приказала…

Парень выразительно дёрнул тонким длинным носом, скривив губы на сторону.

– Я же штатский. Штатские приказам не подчи…

И тут началось.

– А я всё думал, как они размножаются, – лениво заметил кошачий. Пума? Да нет, шерсть погуще. – Ведь какой мужик пойдёт в стервятники, верно? И тогда как, скажите, они все не передохли? А тут, вишь, оказывается, у них для этого дела свои бабы есть.

Один из кабанов хрюкнул не сдерживаясь. Даша не почувствовала, угадала на инстинктах, как дёрнулся Влад, схватила парня за руку и почти беззвучно произнесла сквозь зубы:

– Сиди.

Надеяться на то, что пронесёт, не приходилось. Но пусть хотя бы дурь «Атаки» из головы… нет, не выветрится, но хоть частично…

– А если такую бабу скрестить с нашими? Что получится? – полюбопытствовал быкоголовый. Вальяжно так. Как будто на диспуте в Императорской Академии Наук.

– Хороший вопрос… Эй, парнишка, ты разрешишь трахнуть твою бабу? М? Можно? Нам проверить кое-что надо…

Начинается.

– Он тут вообще не причём, – заныла Даша. Плохо. Некачественно. Не умела она этого делать. – Отпустите курсантика? Ну зачем вам парень?

А без мальчишки будем разбираться по-взрослому.

– Так, а паренёк…

Но быкоголовый недоговорил. Хрясь – и на его рогах застыл барный стул. Ну Влад! Чему их там учат в академии?! Даша выстрелила, перепрыгнула через стойку, выстрелила снова. Не целясь: это тоже не имело смысла. Стойка буквально взорвалась от туши быкоголового. Даша бросилась ему в ноги. Рыкнула, когда тот споткнулся о её спину – больно, чёрт! – вскочила и попала в руки кошки. Монстрюк вцепился когтями в её плечи, и Даша заорала от пронзившей плоть дикой боли. Ударила коленом в пах, затем каблуком в лодыжку и кулаком в печень, но это была драка комара с пауком, уже вонзившем в жертву ядовитые жала.

Внезапно монстрюк отдёрнулся, ударил Дашей, нанизанной на его когти, по кому-то и завизжал. Очень-очень близко перед собой девушка увидела маленькие глазки и кривые клыки. Это была смерть. И тут кошак замер, сбросил добычу с когтей на пол, разорвав кожу с мясом, поднял лапу, останавливая вепря. Затем метнулся к выходу, и все трое монстрюков кинулись за ним. Девушка поднялась на колено: голова гудела, боль волнами пронзала тело.

– Бинты! – донёсся сквозь гул тонкий голос. – Мать твою, живо!

Даша оглянулась. Мир наливался красным. Влад? Малёк вдруг схватил её стечкин, навёл ствол на бармена. Невозмутимый «палач» дёрнул челюстью, швырнул рулон марли. Курсант положил пистолет рядом с собой и принялся перевязывать руки девушки.

– Нужно ехать в больницу. Скорая вряд ли приедет. Вы можете идти? Вас понести?

– Почему?

– Что?

Но у Даши не было сил повторять. Влад крепко, перетягивая вены, перебинтовал страшные порезы, а затем молча подхватил девушку на руки. И только тогда она заметила, что парень и сам ранен: с его виска струилась кровь.

«Мы живы», – тупо и равнодушно осознала она.

Влад вынес командира на улицу, и только там Даша поняла: гул не только в её голове. Сереющее от рассвета небо вспыхивало и комкалось над головой от ударов огромных (каждый точно не меньше скалы) жуков, пытающихся взломать энергетический купол над городом кривыми рогами. Рога сверкали от коротких замыканий.

Да твою ж мать!

Тучи взрывали трассёры магических атак. Корабли опричников метались чайками. И это было жутко — видеть, как небо выворачивается внутрь на город, комкаясь и ломаясь по сгибам от ударов.

Ревела сигнализация, столица была вся охвачена её воем.

– Курсант, – рявкнула Даша, – телефон. В правом кармане. Звоните Лёхе. Такси нам не подадут.

Влад вздрогнул, неловко задел её рану, пытаясь вытащить телефон. Девушка зарычала.

– Да поставьте меня на ноги, дьявол безрогий! Да. Вот так.

– Как он записан?

– Лёха.

– Как мне обратиться к Алексею по отчеству?

Её взгляд всё сказал, что она думает. Влад покраснел, коснулся занемевшего пальцы девушки опознавателем отпечатков на телефоне, нашёл Лёхин номер (он был в избранных), нажал вызов. Даша молча сползла и села на тротуар.

Монстрюки в баре. Атака монстров на энергетический купол. Всё это случайность или нет? И стриж… Не, ну последний – точно случайность. Вряд ли госпожа Птицына как-то связана с атакой. Если, конечно, не договорилась с врагами, что её падение будет означать сигнал для вторжения… спустя несколько часов.

Даша хмыкнула, облизнула губы и ощутила во рту тот самый вкус железа. Только сейчас почувствовала. Зуб или имплантат, интересно? Или губа? Лучше бы губа. Сплюнула кровь.

– Доброе утро, господин капитан. Госпожа лейтенант ранена. Трубецкая. Мы рядом с баром «Светоч истины»… Так точно. Есть дожидаться подмоги.

– Что сказал?

– Что всех подняли по тревоге. Пока атака не закончится, он не сможет…

– Ясно.

Она истечёт кровью.

Знобило. Влад мялся, явно не понимая, что делать дальше.

– Сбегай на Николашку. Может, там есть такси, – устало посоветовала Даша. – Обычно на вокзале всегда хотя бы несколько упрямцев да торчит. Мне кажется, даже если весь мир рухнет в жопу, уж пара-то таксистов на вокзале всё равно останется дожидаться клиентов.

– А вы…

– А мне от твоего присутствия ни жарко, ни холодно.

– Может, вас занести внутрь? В какую-нибудь квартиру?

В принципе, почему бы и нет? Местные наверняка все спустились в убежища, в квартирах никого. Магнитка же жандарма, тем более лейтенанта, откроет любые двери, но… А если прорвутся? Если ударят именно в тот дом, в котором будет она?

Даша снова посмотрела на небо. Ей кажется, или жуков стало меньше? И вроде купол уже не таким смятым выглядит… Обошлось? Девушка моргнула., пытаясь прогнать с глаз пелену.

– Курсант: руки в ноги и арш-арш. Без вопросов.

Влад рванул с места в карьер. Даша прислонилась к стене дома. Её лихорадило. Надеяться на то, что когти монстрюка будут не отравлены, не имело смысла. И она бы легко вколола себе антибиотик, который, конечно, всегда был в шприцевом пистолете, но вот только… Антибиотики и алкоголь – не то, что стоит совмещать в организме.

До Николаевского вокзала бегом – десять минут. С учётом, что на улице нет каров, нет пешеходов, нет аэросамокатов… Положим, на наём такси у жандарма уйдёт… полминуты. Вытащить удостоверение… чёрт. У малька нет удостоверения. Тогда задачка с неизвестным. Узнав, что ранен жандарм, таксист может сделать вид, что очень-очень занят и… И вряд ли у курсанта есть столько денег, чтобы они утолили антижандармизм обычного гражданина…

Что-то кололо глаза. Что-то мигало, раздражая зрение, даже несмотря на сомкнутые веки. Даша открыла глаза и, морщась, покосилась налево. Её уже лихорадило, а трясло так сильно, что тело ощутимо билось о стену. Приехали.

В двух шагах от неё светился куб. Силиконовый, с закруглёнными углами. Бледно-жёлтый. Размером, наверное, с игральный. Он то вспыхивал ярким светом, то гас, но всё время вибрировал. «Это что ещё за…?» – подумала Даша. А затем потянулась, упала, заставила онемевшую руку подняться, а мёртвые пальцы – коснуться странного предмета. И кубик вдруг дёрнулся и погас. Но вместо него перед глазами стали лопаться мини-молнии. «Это агония», – подумала Даша.

Красный мир начал чернеть. Поплыли зелёные, неоновые круги. Асфальт рядом вздрогнул. Или не асфальт? Или это её душа выходит из тела? Даша не знала. На глаза упала тень, и в последнюю секунду сознания девушке показалось, что прямо перед её носом возникли огромные кожаные сапоги. Или берцы. Чёрные, как ночная лужа под фонарём. С чётко очерченными квадратными носами.

И в тот же миг мир умер.

ПРИМЕЧАНИЯ

Атака мертвецов — знаменитая героическая битва Первой Мировой войны. Немцы впервые использовали газ, выпустив его в русские окопы. Смертельно отравленные воины пошли в атаку, и, как пишут очевидцы, зрелище было жуткое. Противогазов на тот момент ещё не изобрели, российские солдаты были смертельно отравлены, но победили.

Николашка — по аналогии с "Апрашкой" Николаевский ж/д вокзал, в нашем мире Московский