Другая жизнь. Назад в СССР-3

Глава 15

Многократно пересмотрев запись хоккейного матча, мне пришлось корректировать установки на подготовку к игре с Хабаровским «Амуром», о которых мы переговорили с Михалычем по телефону. Михалыч при разговоре был жизнерадостен и чувствовалось, что находился слегка навеселе. Мне показалось, что тренер-трудовик посчитал, что достиг вершины своих желаний и настраивать ребят на игру с Хабаровском не собирается. Я сел на поезд и отправился в Губерово, предварительно, естественно, отпросившись в школе на неделю.

Михалыч, естественно, пил. Он оказывается, как и многие деревенские мужики, был человеком запойным и теперь «выпал в осадок» минимум на две недели, а то и на месяц. Об этом мне сообщили не очень радостные ребята.

— Фигня вопрос, — успокоил всех я. — Я целую неделю буду с вами. А надо будет, задержусь и на вторую. Игра у нас двадцать девятого января. У нас просто куча времени. Главное — договориться с вашим школьным спортзалом.

— Так, это, договорено уже давно, — сказали мне ребята. — Ежедневно с семи часов спортзал наш. Мы и тренируемся там. Самостоятельно пока. Твои комплексы повторяем.

— Все, как один, — улыбаясь, добавил Васёк.

Он, да и все, явно были рады меня видеть.

Я оценил их настрой, показав им оба больших пальца, поднятых вверх и сказал:

— Тогда сегодня начнём тренировки со спортзала. Сейчас всем готовить уроки, а в девятнадцать ноль-ноль сбор в спортзале.

Ребята сразу поскучнели.

— А может ты нас отмажешь от уроков? — спросил Виталик.

— Хм. А как вы экзамены будете сдавать? Сколько из вас учится в десятом классе?

Оказалось, что меньше половины от пятнадцати человек.

— О, как! — задумался я. — Та-а-а-к… Э-э-э… Раз вы учитесь в десятом, значит зачем-то вам это надо? Логично? Логично! Значит, уроки учить обязательно. Причём сам проверю. Я, между прочим, тоже буду учить уроки. Вон, книжек понабрал… А с остальными мы потренируемся на площадке. Да, ребята?

Оказалось, что некоторые работают в совхозе и могут приходить на т ренировки только по вечерам.

— О, как… Та-а-а-к… Значит, по дневным тренировкам — отбой. У нас имеется только вечер. Завтра приедет мой, кхе-кхе, товарищ Валерка и ещё пара ребят, вот с ними и с теми, кто найдёт время, мы и займёмся обкаткой наших новшеств. А новшества имеют место.

Мой официальный статус «играющего тренера», на который Михалыч поменял «помощника тренера», позволял мне общаться с руководством школы, совхоза и района на равных, а статус члена крайкома ВЛКСМ, куда меня ввели накануне, с соответствующей «корочкой» на кармане, входить в кабинеты иные административные и общественные кабинеты Пожарского района.

У Михалыча имелся официальный больничный, он, оказывается, был инвалид второй группы и ветеран Великой Отечественной войны, и кроме наград имел пару осколков, которые регулярно, суки, «шевелились». Вот я и занялся организационными вопросами, махая на право и налево постановлением краевого комитета ВЛКСМ об организации всестороннего содействия хоккейной команде деревни «Губерово». Комсомол рулил «Золотой Шайбой» и нашему комсомолу нужна была победа хотя бы в зональном первенстве.

Я договорился об усиленном питании, и размещении в Губеровском «доме совхозника», прибывших для обкатки новых хоккеистов.

Друзья Валерки Гребенникова были ребята дерзкие и борзые. Я с ними лишь чуть-чуть пообщался во Владивостоке и на место поставить не успел, а поэтому пришлось этим заниматься прямо тут. Им не понравилось жилище, где они должны были жить аж две недели. И условие абсолютного подчинения мне, как единоличному руководителю. Особенного, когда они узнали, что я их ровесник.

— Вот потому-то они и проигрывают, — глядя на Валерку, сказал я после того, как Славка и Сашка высказали мне очередные претензии на площадке.

— И потому-то у них нет нормального тренера, — продолжил я усмехаясь. — Кто с такими, э-э-э, муд… э-э-э, захочет возиться, если они не выполняют тренерские заготовки?

— Чо ты сказал? — спросил Славка и двинулся в мою сторону взяв клюшку обеими руками.

— Э-э-э… Вот ты сейчас что собрался делать? — спросил я его, откатываясь назад. — Ты собираешься играть в турнире, или едешь сегодняшним поездом домой? Валера, объясни своему протеже, что я не собираюсь с ним драться сейчас. Мне нужна команда, которую можно показать в Москве, а не сборище придурков.

Валерка попытался убедить парня не «качать тут свои права», но не был услышан. Славик не унимался.

— Раскомандовался тут, — вещал он. — Да попадись ты мне на Эгершельде, без штанов бы ушёл. Вырядился в «ботасы» и вещает, как Левитан.

— И у вас будут хорошие коньки, — заявил я, — Вот такие, как у ребят. Это хоккейные коньки японской фирмы «Кохо». Профессиональные, между прочим. Они различаются по игровым функциям на коньки для нападающих и коньки для защитников.

Славик остановил свой накат на меня.

— А в чём отличие?

— Ну, как… У коньков для нападающих профиль лезвия точится со смещением или наклоном вперёд. Это нужно, чтобы спортсмен мог достичь максимальной скорости при минимуме усилий и времени. А Коньки для защитника — зто силовые модели. Они менее манёвренные, но обладают лучшей корпусной защитой, призванной защитить ногу игрока от ударов шайбой и клюшками. Попадало тебе когда-нибудь клюшкой по ботинку?

— Было дело. Почему я и не люблю в защите находиться.

— Во-о-о-т… А наши защитники рубятся, не боясь подставить ноги. И вся другая экипировка очень качественная и полноценно защищает от травм. И по итогам игры, если мы выиграем турнир, и коньки и снаряжение останется вашим. Ребята вон уже заслужили это всё своим выходом в зональный турнир. Всё снаряжение, что на них, — их личная собственность.

— Да ну, нах⁈ — не поверил Славик.

— Так и есть. Да, ребята?

— Так и есть, — откликнулись губеровцы.

— И ещё… Чтобы в дальнейшем не было недомолвок… На чемпионате мира по карате… Знаете, что это такое?

Два новеньких разом кивнули.

— В Японии проходил в прошлом году в декабре… Мне удалось завоевать восьмое место по спаррингам. Знаете, что такое спарринги?

Ребята кивнули.

— И занял бы выше, если бы сопернику не сломал ногу в колене. Хотел попасть выше, а попал в колено. Чемпиону Голландии, между прочим, сломал ногу. Вот и скажите, зачем мне вас калечить? Какой резон, если вы мне нужны в хоккей играть, и с вашей помощью выиграть Всесоюзный турнир «Золотая Шайба». Зачем мне вам ноги ломать?

— Да, ладно врать-то, — скривился Славик. — Восьмое место по карате на чемпионате мира?

— Вы потом посмотрите по телевизору видео чемпионата мира. Там и мои бои увидите. Это вам для информации. Так, что, будешь пытаться побить меня, что у тебя не получится, или будешь слушать меня, как тренера и мы играть в хоккей и выигрывать турнир?

Славик посмотрел на меня исподлобья и, буркнув: «Будем играть», откатился в сторону.

— И ещё. Мы в нашем хоккее используем кое что из арсенала карате.

Славик снова подъехал ближе и осклабившись спросил:

— Удары, что ли?

— Не удары. Некоторые блоки и стойки. Ну вот, например, ты вдруг решил меня толкнуть. Чаще всего это происходит в грудь обеими руками в одной из которых клюшка.

— Или в обеих, — сказал кто-то.

— Или в обеих, да… Так вот, можно, конечно принять удар и тогда соперник получит штраф за толчок. А может и не получит, да. Как судья на это посмотрит. А судить нас будут пристрастно. Очень пристрастно. Потому, что на пути к кубку мы расстроим многие регионы и нас попытаются засудить. Ну, это в спорте повсеместно, даже в нашем, кхе-кхе, Советском, и не стоит об этом горевать. В мире нет справедливости. А потому нужно всегда быть на голову сильнее противника. Э-э-э… Так вот…

Я посмотрел на Славика.

— Вот я веду шайбу и ты меня встречаешь толчком в грудь обеими руками. Встречай.

— Ой, — промолвил Славик и, не встретив опору и проскочив меня, растянулся на льду.

— Видишь, я просто сместил вес на свою левую ногу и чуть-чуть повернул корпус во время твоего касания. Именно во время касания, а не раньше. Или ещё. Теперь ты Саша толкаешь меня так же. Старайся, чтобы я упал.

Саша встретил меня и сам отлетел в сторону, перевернувшись через мою клюшку, которой я не коснулся его тела, а только сопроводил его «оружие», продолжая контролировать шайбу ногами.

— Нихрена себе! — проговорил Славик. — Высший пилотаж.

— Тут очень важно работать не крюком, а верхней частью клюшки. Чтобы не было нарушения. Он бьёт по клюшке, а ты его провожаешь тыльником, цепляешь её между его рук и клюшка, опираясь на лёд крюком, вылетает. Показываю. Слава, вставай, хватит на жопе просиживать тренировку! Накатывайся и пытайся отобрать шайбу.

Слава попытался выковырять у меня шайбу, но остался без клюшки и сам чуть не упал, посланный моим бедром вслед за его «оружием».

— И таких моментов очень много, но… Их мы пока учить не будем. Мы будем учиться переигрывать соперника на скорости и коллективной игре. Валера, Слава и Саша новенькие. Это вас касается в первую очередь. Когда я скажу: «играешь сам», — играете индивидуально, взяв игру полностью на себя, в других случаях — играете сообща. В коллективный хоккей. Доступно объясняю?

Новички Саша и Славик синхронно кивнули.

— Играем пока четырьмя пятёрками. Всё! Раскатываемся! Все по кругу за мной и все — делай, как я.

Стойки карате — это великая сила.

Мы толкались плечами, став в дзенкуцу дачи. Мы отрабатывали «вбрасывание», используя импульс таза. Мы вращались на месте с помощью доворота бёдер, плеч или всего корпуса. И всё с максимальной концентрацией и резким одиночным коротким выдохом при напряжении или долгим выдохом на несколько счётов при, например, разгоне. Ну и размеренным дыханием при расслаблении. И это я считал главным в наших тренировках.

Санёк со Славиком уже через три дня тренировок стали больше молчать, прислушиваясь к собственным ощущениям и смотреть на меня чуть расширенными глазами, ибо почувствовали в себе «силу». Силу «духа, бодрости и пластики», как пел Владимир Семёнович Высоцкий.

Две недели пролетели. Михалыч так и не вышел с «больничного», и я убедил крайком ВЛКСМ, что никого другого назначать тренером не надо, а игру с Хабаровским «Амуром» мы готовы отыграть на высочайшем уровне. Мне поверили, так как весь комсомол СССР готовился к восемнадцатому съезду, намеченному на двадцать пятое — двадцать восьмое апреля, и комитеты были заняты подготовкой к съезду, а свои наработки и отчёты о проделанной работе я в райком отправил ещё в конце прошлого года. Чего тянуть, подумал я тогда, и правильно сделал, что не откладывал отчётную писанину на «потом».

На июнь был назначен пленум ЦК ВЛКСМ, но он «первичек» не касался. Ленинский зачёт, в ходе которого рассматривалось выполнение личных обязательств комсомольцев на трудовом, учебном, общественном поприще, а также проверялась политическая грамотность, шел своим ходом. Молодёжь изучала материалы последних съездов КПСС и ВЛКСМ, работы В. И. Ленина, книги Л. И. Брежнева.

Всесоюзный смотр научно-технического творчества молодёжи меня, особо, не интересовал.

Краевой комитет поручил мне выиграть турнир «Золотая Шайба», что усилило бы позиции наших делегатов съезда. Пообещали даже отправить на съезд делегатом меня. Если мы победим, конечно.

Посмотреть на наши тренировки приезжали почти все тренеры приморских команд. Некоторые предлагали свои услуги, но я благодарил и отказывался. Мне не верилось, что мне позволят вести команду к победе дальше и я, честно говоря, был настроен сделать для команды как можно больше, но сам бы я играть, в случае моего отстранения, в ней бы не стал. Я так и говорил в разного уровнях кабинетах, сразу расставляя точки над «ё». Но команда под моим руководством росла «над собой», как на дрожжах и, наверное и без меня, выиграла бы хабаровчан. Ха-ха… И тренера, наблюдавшие наши тренировки и, наверное, писавшие на меня объективки «куда следует», слишком не поливали меня грязью. Потому, что мне позволили вывести ребят против «Амура», а команде выиграть восточную зону Сибири и Дальнего Востока.

Следующая игра нам предстояла со Свердловским «Факелом» всего через неделю, но мы с Валеркой, Санькой и Славиком уехали во Владик, чтобы хоть показаться в школе. Я-то — ладно, но у ребят — выпускной класс… Экзамены, однако, выпускные «на носу»…

Как играли Славик с Сашей мне не понравилось. Слишком упёртые в плане освоения нового. Они плохо поддавались моим «наставлениям». Не понравились они и ребятам-губеровцам за спесивость и хулиганистось. Большие и сильные, но глупые, прости, Господи. Так до них и не дошло, что тренер — всему голова. Конфликты между нами продолжались и дальше, хоть и не до драки. Так, что на дальнейшие игры мы с ребятами решили их не приглашать. А вот Валерка к моему удивлению, пришёлся, так сказать, ко двору. Тот ещё он был «Хитрый лис».

А ребята впитывали мои «наставления» словно губка и «росли над собой» не по дням, а по часам прирастая мышечной массой. Мы, кстати, выкупили все крабовые консервы в «Сельпо» и на обеды в школе я заставлял их съедать по банке крабов на двоих. Ребята поначалу сопротивлялись, но потом привыкли.

Я почему ещё позволил себе уехать домой? Михалыч вышел таки, э-э-э, с больничного. Вышел и, между прочим, без зазрения совести, включился в тренировочный процесс. Я посмотрел на него, на ребят, и уехал. Ребята на моих энергетических «анаболиках» поднабрали вес, уверенности и желания развиваться. Той программы, что я им вложил, должно было хватить ещё на пару матчей, и я решил проэкспериментировать, оставив на них «животворящего» Валерку, который и мёртвого бы поднял своим заводным характером.

Я решил, что пятого февраля я ещё за «Ласточку» сыграю, а вот девятнадцатого с «Волжанами» играть не буду. Решили мы с отцом всё-таки ехать в Японию, как и задумывали ранее. Отец не сильно болел за хоккейную Губеровскую команду, а вот в Японию слетать и покататься там на настоящих горных лыжах хотел. Хотя вида особо не подавал. Однако, я спросил у мамы, и она сказала мне, что, да, отец спит и видит, как он катается на лыжах с горы Футзиямы.

Я посмеялся, но вспомнив, как ему нравится скатываться с крутейших склонов со мной на плечах, понял, что лететь в Японию надо. Да и Тиэко с папой-якузда тоже ждали меня в феврале. Книжка-манга опять же…

Подтянув Валерку по некоторым предметам… Э-э-э… Да, в общем-то, не по некоторым, а по всем, да… Мы сдали с ним зачёты и конспекты и снова отпросились на неделю. Имея на руках письменную «просьбу» краевого комитета ВЛКСМ в виде письма, кто бы нам отказал?

Приехав в Губерово мы поселились в доме у моих бабушки с дедушкой и приступили к тренировкам. Михалыч, почитав мою программу тренировок, снова чуть не запил. Так сказали ребята. Слишком там было всё «плотно закручено». Он попытался чуть-чуть «раскрутить», но ребята взбунтовались. Они уже какую неделю жили «закрученные»,и тут на тебе. «От винта!»

Потому Михалыч и снова едва не свалился в «штопор». Тренировки были рассчитаны не на шестнадцатилетних пацанов, а на взрослую хоккейную сборную и Михалыч «тупо» засс*л. Забоялся, значит, последствий. Он-то не видел роста команды. Прогресса, так сказать… И тем более не видел той силы, что я в неё вливал и которая позволяла использовать ребятам внутренние физические резервы. Понятно, что никто не видел, но ребята чувствовали, что с ними происходит что-то невероятное. Силу свою они чувствовали. Оттого и смотрели на меня расширенными от восхищения глазами и не высказанными эмоциями.

Короче, как говорили пацаны, они наперекор Михалычу провели демонстрационно показательные выступления, откатав полноценную тренировку самостоятельно, а потом все без исключения замерили свои давление и пульс. Результаты Михалыча удивили и порадовали. Теперь он гонял нас по моей программе и в хвост, и в гриву. Хе-хе… К обоюдному согласию и удовлетворению, да-а-а…