Другая жизнь. Назад в СССР-3

Глава 16

— Ты, Валерка, главное — не зарывайся, — наставлял я «товарища». — Помни, что главный — Михалыч. Слушайся его и не ори слишком на ребят. Они, честно говоря, играют все лучше тебя. И все, и поодиночке, да-а-а… Но им нужен твой задор и оптимизм. Мне в тебе что нравится, Валерка, так то, что ты никогда не сдаёшься, даже когда проигрываешь. Вот это будет ох как нужно команде.

— Жаль, что ты уезжаешь, — улыбаясь, проговорил Валерка. — С тобой нам было бы значительно легче. Хотя… Откуда в тебе что взялось? И сам играть стал, как… Э-э-э…

Валерка не смог подобрать слово и продолжил.

— И из пацанов какой-то задрипаной деревеньки настоящих хоккеистов сделал. Я ведь говорил с пацанами. Они сами мне говорили, что им стало играть намного легче, когда ты к ним пришёл. Ты, они говорят, не только научил их правильному хоккею, но и влил в них силу.

— Так, Валера, к чему эти разговоры. Что, как, почему… Главное — результат. Я же не спрашиваю, почему ты такой шустрый и быстрый?

Валерка разулыбался во всё лицо.

— Так, я с детства такой. А вот ты таким не был.

— Ты меня разозлил, — хмыкнул я. — Захотелось тебе харю намылить, вот и пошёл на самбо, а потом карате занялся. А к ним и всё остальное привязалось.

— Да-а-а… Карате — вещь! — закивал Валерка. — Буду к тебе на секцию ходить.

— Ты уже ходил на самбо, — усмехнулся я. — Твоё шило в заднице мешает тебе заниматься всем, кроме футбола и хоккея. Вот и занимайся футболом и хоккеем. Футболом летом, хоккеем зимой. Если мы возьмём кубок на «Золотой Шайбе», тебя наш взрослый «Океан» с руками и ногами оторвёт. Или Хабаровский «СКА». Поступишь в институт физкультуры в Хабаровске и будешь играть. А там и дальше можно будет пробиться. Дай бог и в высшую лигу попадёшь. У тебя серьёзные задатки. Только тебе надо научиться командной игре.

Валерка нахмурился, осмысливая мной сказанное и со вздохом и пожимая плечами сказал:

— Да, я, вроде, стараюсь.

— Вот и старайся.

— Кхм… Только, кхм, знаешь…

Он замолчал, глядя в землю.

— Я тоже заметил, что с тобой у меня лучше получается играть. И сил, вроде как, больше, когда ты рядом. Легче тренировка проходит… Колдовство какое-то…

— Хм! Это психологи называют «харизма». Что в переводе с греческого — «дар» от Бога взывать к сердцам и умам других людей.

— Ну, да, — покивал головой Валерка. — Есть у тебя такое. Ты как начинаешь на комсомольском собрании «речь толкать», так аж мороз по коже пробирает. В атаку хочется! На пулемёты!

— Ну и хорошо, что хочется. Пользуйся случаем. Пока я жив, ха-ха, как говорится. Расти над собой, пока я рядом и у тебя лишние силы есть. Я уйду, а сила-то и умение останутся.

Валерка вздохнул. Тем же вечером мы с отцом уехали поездом в Хабаровск а на следующий день самолёт компании «Аэрофлот» приземлил нас в Японии. Нас встречала Тиэко и её отец Тадаси Минобэ. Он не мог не встретить моего отца собственной персоной.

— Здравствуйте, Василий-сан, — поздоровался папа-якудза с моим отцом по русски. — Как долетели? Как ваше здоровье?

— Здравствуйте, господин Тадаси Минобэ, — поздоровался мой отец с якудзй.

Отец не знал, что Тадаси Минобэ глава клана якудза, но знал, что Тадаси Минобэ сделал меня своим названным сыном, для того, чтобы я сохранил его деньги.

— Долетели нормально, как любит говорить мой сын. Здоровье — а уровне возрастных кондиций.

Я перевёл.

— Здравствуй, Миша-сан, — поздоровался Тадаси Минобэ. — Как таоё здоровье? Как твои успехи в хоккее? Тиэко рассказала, что ты и в хоккее преуспеваешь?

— В хоккее мы пока движемся вперёд к победе. Очень помогает хоккейная экипировка, что прислала Тиэко. Спасибо, Тадаси-сан, за разрешение использовать ваши деньги. Моих бы средств не хватило.

— Это совершеннейшая мелочь. И я же тебе сказал, что ты можешь пользоваться этим счётом безгранично. Не думаю, что ты сможешь его сильно опустошить. Даже с твоими заботами о других. Кстати, твоя машина собрана и ждёт тебя. А ещё тебя ждет водительское удостоверение с которым ты можешь управлять своей маздой. Кстати, автомобильный завод оформил на твоё предложение по перекомпановке заднеприводного автомобиля в полный привод, лицензию и она сейчас принадлежит тебе.

— Э-э-э… Не понял, — сказал я. — Они же говорили, что у них есть полноприводная модель.

— У Мазды полноприводные модели есть, но они копируют американские Доджи. Это короткие двухместные автомашины. А ты предложил совместить передний и задний привода от Мазды Бонго на базе Мазды Просид. Это совсем другая концепция. И фабрика включила твою автомашину в производственный план. Они уже продали двести единиц только на американском рынке. Я вовремя понял, что они хитрят и наложил руку на лицензию.

— Ух ты, — сказал «мой внутренний голос». — Это же сколько тебе бабла отвалится? Машина с полным приводом долго будет продаваться. Особенно, если они ещё и межколёсную блокировку поставили бы, цены ей не будет на рынке.

— Про межколёсную блокировку, я им не говорил. Но это само собой разумелось в полном приводе, — ответил я «предку».

— Э-э-э… Ты не знаешь японцев.

— А ты знаешь⁈ — хмыкнул я мысленно и добавил вслух и поклонился. — Большое спасибо, Тадаси-сан. Что-то уже переведено заводом на мой счёт?

— Что-то переведено, но я точно не знаю, сколько. Они готовы выкупить у тебя лицензию. И приостановили продажи нового поколения Просида. По моему требованию остановили. Ждут тебя, Миша. Предлагаю ехать сразу на завод. Они знают, что ты сегодня приезжаешь и ждут тебя как посланца с небес. Ха-ха…

Тадаси Минобэ чему-то искренне радовался, но я не стал его спрашивать опричиине его радости.

— И далеко ехать? — спросил я.

— Лететь, Миша. Лететь. Штаб-квартира компании Mazda Motor Corporation в Японии находится в посёлке Футю, уезд Аки, префектура Хиросима. Нас ждёт их самолёт.

— О, как⁈ — удивился я и повернулся к отцу. — Летим в Херосиму. На завод Мазда. Машину нам сделали, про которую я тебе рассказывал. Ту, что по моим эскизам, да.

— Ух ты! — удивился отец. — И сразу заберём. Только у меня же права дома остались.

— Они мне права японские сделали. Сам поведу. Удачно получилось. Мы же как раз на Сикоку хотели порисовать сакуру. Да и горнолыжка основная там.

Мы прошли служебным входом на территорию терминала для «маломерных судов», как было написано по-японски. У небольшого, похожего на игрушечный, самолётика нас встретил человек в форме пилота и проследил, чтобы мы поднялись на борт «лайнера». Полёт занял два часа и мы успели и перекусить «чем бог послал», и немного подремать.

Тиэко была задумчива и так часто поглядывала на моего отца, что я не выдержал и поинтересовался, в чём дело.

— У тебя очень красивый отец, — сказала она. — Но ты совсем не поход на него.

— Это так только кажется потому, что у меня светлый волос и светлая кожа. А если присмотреться, то у нас есть общие черты. Я больше на маму похож.

— У тебя мама тоже красивая?

— Красивая, — кивнул я головой, соглашаясь. — Как вы тут? Воюете?

— Тихо пока.

— Никого больше не убили?

Тиэко посмотрела на меня и дёрнула бровями.

— Ты так легко об этом говоришь? Убили, не убили… Ты странный. Даже когда с теми якудзами дрался, у тебя ни капли не было к ним сострадания. Ведь ты убил двух человек. тебе их не жалко?

— Их? Не жалко. Они пришли тебя насиловать, а меня убивать. Почему я их должен жалеть?

— Ты говоришь, как мой папа. Но он старый и прожил трудную жизнь, а ты ещё мальчишка.

— Знала бы ты, какую я прожил трудную жизнь, — подумал я, но не сказал. — Если взять все жизни «предка». Все жизни предка, которые я «помнил», а помнил я их далеко не все. Даже не то, что далеко, а далеко-далеко не все. Но и те, которые я не помнил, оставили след в теперь уже моём менталитете.

— Я стараюсь о произошедшем не думать. Но если вдруг кто-то захочет тебя убить, я не задумываясь убью этих людей. Э-э-э… Если у меня это получится.

— А как твое предвидение будущих событий? — спросила тихо Тиэко.

— В Советском Союзе меня ещё никто не пытался убить, — усмехнулся я.

— Да-а-а… У вас там нет якудза, — покивала головой Тиэко.

— Ага-ага, — подумал я. — Якудза есть везде. И в СССР тоже. И такие же расписные, и с такими же понятиями. Да и кланы имеются. Да-а-а… Вот ведь жизнь!

— Папа говорит, что всё, вроде бы, встало на свои места. Ему выплатили штраф и пообещали не требовать с тебя компенсацию за убийство их людей.

— С меня⁈ — удивился я и мороз побежал у меня по коже. — Они узнали, что это я убил якудза?

— Да. Папа был вынужден всё рассказать, потому, что сигнализация сработала и все видели, как он поспешил к дому. А эти…

Тиэко помолчала, не зная, как назвать якудза, напавших на нас в доме.

— Они сообщили о нашем прибытии по рации и получили команду нас схватить. Отцу не удалось убедить, что это он или кто-то из охраны убили напавших на нас. По времени получалось, что это мог сделать только кто-то из нас с тобой.

Тиэко опустила глаза в пол.

— Они требовали твою жизнь.

— Хрена себе! — удивился я и выругался по-русски. — Е*ануться!

— Ты чего ругаешься? — проснулся отец.

— Извини, пап. Забыл, что тут не одни японцы.

— Что ругался-то? — спросил отец не открывая глаз.

— Красивая сверху Япония.

— Да-а-а… У нас, по сравнению, с Японией, сплошная Хиросима с Нагасаками.

Отец снова погрузился в сон, а я погрузился в тяжёлые мысли, размышляя, не сдаст ли меня папа-якудза своим конкурентам. Ради «мира на земле». Кхм… На Японской земле. Кхе-кхе… Жертву богам, так сказать…

— Что-то мне резко захотелось домой, — сказал я Тиэко.

Она удивлённо вкинула тонкие брови.

— Почему?

— Не хочу быть убитым вашими якудза.

Тиэко рассмеялась.

— Тебя никто и пальцем не тронет, если не захотят начать настоящую войну с моим отцом. Ты его прямой наследник, а убивать прямого наследника — это повод для войны.

Поводом было и то, что они проникли в жилище вашей семьи и нападение на тебя. Однако…

— Ты не понимаешь… Если бы не дедушкина должность, отец бы обязательно ответил жёстко. Но пока политика побеждает самурайские традиции.

— Вот и я говорю… — вздохнул я. — Пису — пис, как говорится…

— Чего? — не поняла Тиэко.

— Пока ничего, — пожал плечами я. — Не верю я словам ваших якудза. Я для них — гайдзин, убивший уже четверых японцев.

— Троих…

Я махнул рукой, не желая спорить.

— Какая разница?

— Никакой, — тихо согласилась Тиэко и добавила. — Они очень влиятельны.

— Вот и я говорю… Да-а-а… Дела-а-а… Нас не ждали, а мы припёрлися…

— Тебя не тронут. Я всегда буду с тобой рядом.

— У-у-у, значит дела, действительно хреновые, если она готоваприкрыть тебя своим телом, — сказал, естественно мысленно, «мой внутренний голос».

— Может нам лучше не дразнить гусей? — спросил я Тиэко. — А после Нагасаки обратно на аэродром и домой в Советский Союз? Машину ты мне отправишь контейнером. Рисунки для манги я тебе передам. Я их на слайдах привёз. А оригиналы картинок придут почтой позже. Когда книжка выйдет.

— Я не хочу, чтобы ты уезжал, — сказала Тиэко и заплакала. Но здесь тебе и правда находиться опасно. Особенно твоему отцу. Ведь он не член нашей семьи. Поэтому они могут убить твоего отца.

— Вот почему ты смотрела на него.

— Он у тебя очень красивый. Я не хочу, чтобы он умирал.

Мне показалось, что я почувствовал, что она чуть было не сказала, что её отец «отдал» моего отца своим конкурентам. Чёрт! Она не сказала и, наверное, она даже не подумала, а я это почувствовал. Я понял, что так и есть. Что на нас готовится покушение. На моего отца готовится покушение. Да-а-а… А я погорюю-погорюю и «приду к папочке», к папе-якудза. Зачем мне два папы?

— Вот суки! — подумал я. — Ну, хрен вам, а не барабан!

— Так, э-э-э, предок, точно сработает, э-э-э, эта, как её, э-э-э, бифуркация? Если что-то пойдёт не так.

— Если что-то пойдёт не так с тобой, то да.

— А с моим отцом, например?

— Не сработает. Только в ручном, кхе-кхе, режиме.

— Та-а-а-к. А как его включить? И когда?

— Да, хоть сейчас. Даже лучше, если начать сейчас, а потом, кхе-кхе, периодически переносить точку дальше и дальше. Чтобы не переживать слишком много обычных событий. Или просто поставить матрицу на режим сохранения, например, через час. Жаль, что ты не знаешь, что такое компьютер и не играл в компьютерные игры. Кстати, надо спросить у Тиэко, могут ли они заказать компьютеры из Англии?

— Слушай, тебе похер на то, что моего отца могут убить?

— Его не убьют, э-э-э. В смысле, э-э-э, ты потом сможешь изменить события для этого мира.

— Ха! Для этого мира! Но в другом мире его убьют! И этом другом мире будет и моя мама и такой же я, только не знающий про параллельные миры. Так ведь?

— Ну… Так, — нехотя согласился со мной «мой внутренний голос».

— И что мне делать?

— Будить Флибера. Он даст тебе то, что ты хочешь, — сказал со вздохом «предок».

— Ты знаешь, что я хочу?

— Сам через это проходил. Надоело постоянно возвращаться и проживать заново одно и тоже, ища варианты и плодя сущности. Ты хочешь «предвидение». Но это так скучно, знать, что дальше будет с тобой или с твоими близкими.

— Хрена себе, скучно! А хоронить отца не скучно?

— Хоронить родных и близких всё равно придётся, — вздохнул «предок». — Рано или поздно, но умирают все.

— Иди ты нахер, «предок» со своей философией! Давай, буди Флибера.

— Сам иди и сам буди, — обиделся на меня «мой внутренний голос».

— Зачем меня будить? Хе-хе, — раздался у меня в голове голос с интонациями закадрового «Штирлица» из кинофильма «Семнадцать мгновений весны». — Это для вас есть понятие «сплю», а у меня его нет, ибо контроль и учёт — наше всё. Привет, Михаил. Рад знакомству. Как тебе нравится этот мир?

— Привет. Тебя зовут Флибер?

— Э-э-э… Что-то типа того.

— И ты контролируешь этот мир? — спросил я.

— Ну-у-у… Э-э-э… Как тебе сказать? Не то, чтобы контролирую… и не то, чтобы этот мир… Ты вряд ли сможешь правильно понять что я тебе могу сказать. Понять, значит представить, а представить то, что тебя окружает, человеческим умом невозможно. Например, твой, как ты его называешь, предок, так и не разобрался.

— Ну, почему? Я далеко продвинулся в понимании. Половина предыдущей жизни ушла на это и час этой. Но в этой жизни что-то пошло не так с моей матрицей.

— А то и пошло не так, что ты превысил свои возможности. Но, об этом потом. На досуге. Хотя, не знаю, зачем тебе пытаться объять необъятное? Так и что заставило вас «разбудить» меня?

Я понял, что отвечать нужно мне.

— Моего отца, скорее всего, хотят убить. А я не хочу этого.

— И как ты понял, что его хотят убить?

— Не знаю. Вдруг почувствовал.

— Хм! Интересный случай, — сказал Флибер. У нас с тобой такого ещё не было, да Василич? Чтобы ты предвидел будущее без моей помощи.

— Думаешь, он предвидит будущее?

— Похоже на то. Он ведь и при предыдущих критических событиях предвосхищал их. Просто он пока не понимает, что происходит и не верит себе.

— Тогда, зачем ему открывать канал? Может ограничится своими возможностями? — спросил «предок».

— Хм! Ничего, что я тут, а вы про меня, в третьем лице рассуждаете?

— Мы все тут, и никуда нам не деться от, мать его, триединства, — выругался «предок».

— НУ, почему? Мы-то с тобой можем уйти в «тень» и там поговорить. Хотя-я-я… Ты прав. И это вряд ли. Ты с ним повязан одной матрицей. И на хрена ты так сделал?

— Что сделал? Ничего я сам не делал! — разнервничался «предок». — Это всё он сам. Это его матрица перетянула мою на себя и не позволила ей оторваться от этого тела.

— Хм! Оригинально! Его матрица перетянула твою?

— Ну, да. Когда он головой бахнулся, а потом в коме был.

— Интересно.

— О, как! А ты говоришь, учёт и контроль, а сам не знаешь, что рядом с тобой происходит.

— Рядом со мной, хе-хе… Ну, ты сказанул… Я здесь и не здесь, я везде и ни где… Слышал такую формулу?

— Вроде слышал…

— Вроде, хе-хе…

Я здесь и не здесь,

Я везде, и нигде,

В сыпучем песке, и прозрачной воде…

Я в воздухе, что между пальцев течет,

Я — птица, чей вам не доступен полет…

Я — разум, что вам до сих пор непонятен,

Я мал и в то время, я так необъятен…

Я — демон, что души у вас искушает,

Я — бог, что вас раем затем награждает…

Я — алая кровь и я — белый цветок,

Я — горькая правда, я — лжи сладкий сок…

Я — образ прекрасный, что видели в дыме,

Я — вечный никто, пустота — моё имя… "[1]

— Страшно? — спросил Флибер.

— Не-а, — ответил я.

— Да-а-а… Жадб-жаль… Мне бы, конечно, лучше бы открыть ему канал предвидения, и не заморачиваться с множеством миров, что он наплодит без него. И почему ты против?

— Я не то чтобы против… Скучно ему будет жить, предвидя вообще всё.

— Он ещё и путешествовать между мирами мне запрещает, — сказал я.

— Не запрещаю, а не рекомендую. Чувствуешь разницу? — буркнул «предок».

— Я посмотрел его матрицу и нашёл пробой. Спайку. Ты сам слишком намудрил с медитациями. Не надо вам пытаться понять мир. Почему вам, людям, просто не живётся? Мало того, что вы хотите понять мир, так у вас есть неистребимая потребность ещё и изменить его. А мне напрягайся, чтобы свести концы с концами. Ну, ладно, — один раз. Для того, как говорится, и послали меня вместе с тобой. Так ты ведь не угомонился и отправил переделывать мир другого персонажа. А потом и твой Джони… Он-то каким боком получил себе «попаданца»?

— Это, извини, я сам не знаю, как получилось, — проговорил «предок».

— Не знает он… Вот и пришлось мне сводить всех попаданцев сюда. Потому и ты сюда попал и твой товарищ Судоплатов и Женька, который оказался совсем не Женька. Что там ты мудрил во время своего перехода⁈ Даже мне не известно.

— Я не хочу знать всё будущее, — прервал я монолог Флибера. — Я хочу просто жить без всяких заморочек.

— Так и живи, кто тебе не даёт? — хмыкнул Флибер.

— Так, отца убьют… — опешил я.

— И что? Такова жизнь. А сколько вокруг других смертей и ты, когда будешь знать, что умрёт кто-то из твоих родных, примешься их спасать? От смерти спасти нельзя.

— Отец может погибнуть из-за меня, — буркнул я.

— Уезжай домой. Делов-то! Сесть на самолёт, — сказал «мой внутренний голос».

И тут наш самолёт вдруг резко пошёл вниз, а в самом низу у меня спереди так защекотало, что я чуть не уссался.

[1] «Шах-Наме» Фирдоуси.