Эволюционер из трущоб. Том 14

Глава 10

— Да лучше я один день по-человечески проживу и сдохну как собака, чем сидеть в этой чёртовой пещере со Снежаной. Я ведь от неё ласковее «извращенца» и «мужлана» ничего не слышал, а тут увидела меня в новом обличье — и давай глазками стрелять, — с обидой в голосе воскликнул старшина и ухватил меня за плечи. — Сделай меня человеком, я тебя очень прошу.

— Сделаю. Но ты должен понимать, что существует шанс, что тело отторгнет твою душу, и тогда ты попросту погибнешь.

— Ха! Шанс. Если мы не попробуем, то существует стопроцентная вероятность, что я до скончания времён буду сидеть в чёртовой пещере, — усмехнулся Огнёв. — Михаил Константинович, не забывай, что я сапёр. А сапёр, как известно, ошибается лишь один раз. В худшем случае, смогу возродиться в новом мире.

— А ты оптимист, — улыбнулся я. — Кстати, я должен тебя предупредить, что вселившись в тело Пожарского, ты должен будешь вести себя как Пожарский. Иначе тебя очень быстро прикончат.

— Я что, по-твоему, актёр? — возмутился Огнёв.

— Да там ничего сложного. Просто веди себя как высокомерный засранец и вечно подначивай окружающих. Ты точно справишься.

— Говоришь так, будто мне даже не придётся играть высокомерного засранца.

— Конечно не придётся. Ведь ты и есть высокомерный засранец, — засмеялся я. — Вспомни, как ты себя вёл, только появившись в этом мире. «Салабоны! Всех на плацу сгною! Будете зубными щётками парашу драить!»

— Не напоминай, — отмахнулся старшина. — Тогда я был молод и горяч, а после ты немного обломал мне рога, — улыбнувшись, он кивнул. — Хорошо, я согласен на всё, лишь бы вдохнуть свежий воздух и выбраться из этой дыры.

— Эта дыра, вообще-то, часть моей души. Чертоги Разума. Слышал о таком?

— Если так выглядит твоя душа, то ты весьма холодный ублюдок, — хихикнул Огнёв и тут же получил толчок в плечо, от которого даже не сдвинулся с места. Всё-таки неслабо он вымахал.

Я внимательно посмотрел на старшину и спросил серьёзным тоном:

— Уверен, что не пожалеешь?

Огнёв кивнул:

— Константиныч, заканчивай трёп и тащи уже меня в новую тушку. Уж больно хочется покурить махорки, выпить коньяку и ощутить тепло женского тела, а не бескрайний холод Снежаны.

— Тогда приступим.

Вернувшись в реальность, я призвал катар. Влил в него порцию маны, создав тонкое ветряное лезвие, а после рассёк им плоть почившего абсолюта, вырезав на коже десяток рун. В этот момент я ощущал себя мерзко. Почему? Да потому, что в прошлом мире я частенько сталкивался с демонопоклонниками, которые делали то же самое, чтобы впустить в Дремору демонов, предлагая им новые тела.

Но тогда я боролся с ними, нещадно уничтожая. А сейчас уподобился им, правда я не пересаживаю душу демона невинным жителям, а использую пустую оболочку, видимо всё же разница между нами существует.

Алая кровь медленно текла по коже Пожарского, пропитывая его обгоревший разодранный китель. Грудь абсолюта тяжело вздымалась, из лёгких вырывался сдавленный хрип, казалось, что он может помереть в любую секунду. Но кто ж ему позволит?

В следующую секунду я рассёк собственную кисть и призвал перо феникса, которое тут же обмакнул в своюкровь, не обращая внимания на боль. Правая рука с пером феникса уже порхала в воздухе, вырисовывая кровавые руны, а в левую я призвал горсть жемчужин, их энергия потребуется для связывания души Огнёва с телом Пожарского.

Слёзы Мироздания растворились, высвободив чистую синеватую энергию. Ярко сияя, она пульсировала в моей левой ладони. Взмахнув пером феникса, я начертил незримую нить между кровавыми рунами, телом Пожарского и сгустком энергии жемчужин. В голове появился нарастающий гул, а вместе с ним я пропустил через себя воспоминания Пожарского, стирая их из реальности, и воспоминания Огнёва, перенося их в новое тело.

Да, было бы отлично оставить Огнёву воспоминания Пожарского, но это нереально. Сознания совместятся, и на выходе мы получим раздвоение личности. И это в лучшем из случаев. А в худшем — просто сумасшедшего, пускающего слюни и вечно летающего в облаках.

Знаете, что забавно? То, что судьбы Пожарского и Огнёва были похожи. Пожарский потерял всех, кто был ему дорог, и решил больше никого к себе не подпускать.

У Огнёва же была жена и дети, но из-за его службы в горячих точках, жена бросила его, запретив общаться с детьми. Старшина очень страдал, пытался найти утешение в алкоголе, бабах, но только служба помогала ему хоть ненадолго забыть о жене и детях, не желавших с ним общаться. А после эта самая служба его и прикончила, отправив на перерождение.

Два вояки с разбитыми сердцами. Один спасался от одиночества в вечных сражениях, другой — в пьянстве и погоне за девичьими юбками. Я шмыгнул носом, так как вся их печаль сейчас пульсировала в моей груди, нагоняя нечеловеческую тоску. Жаль, что их судьбы сложились именно так. Но пора вернуться к делу.

Руны зависли над безжизненным телом Пожарского, затем начали вращаться, набирая скорость. Символы крутились столь быстро, что со стороны казалось, будто над телом абсолюта возникла кровавая воронка.

— Варись, каша, большая и маленькая. Или как там было? — улыбнулся я, вытирая пот со лба.

Ухватив душу Огнёва, я вытащил его из своих Чертогов Разума. В воздухе над кровавой воронкой материализовался старшина. Он широко открыл рот в беззвучном крике. Очевидно, ему было мучительно больно, но я и не обещал безболезненного перерождения. А нет, глядите-ка, что-то пытается сказать. Вот только я не умею читать по губам, а звука, увы, не слышно.

Руны окутали Огнёва со всех сторон, скрыв из виду, а после резко втянулись в солнечное сплетение Пожарского, забрав вместе с собой старшину. В этот момент тело Пожарского резко вздрогнуло и рывком поднялось со стола. Абсолют подскочил с перекошенным от ужаса лицом и заорал во всё горло:

— Чёртов салабон! Я же сказал, что передумал!

Однако, негодование тут же прошло. Огнёв застыл, широко раскрыв глаза, и с улыбкой посмотрел на свои человеческие руки. Его глаза заблестели. Он подбежал к окну и широко распахнул его. Старшина с шумом вдохнул свежий воздух и рассмеялся, словно умалишённый, вскидывая руки к небу:

— Спасибо, Папа Карло! Я наконец-то стал настоящим мальчиком! Ха-ха-ха!

В этот момент я насторожился. Не поехала ли крыша у старшины. Подойдя ближе, я собирался развернуть его к себе, но Огнёв набросился на меня, крепко обняв.

— Михаил Константиныч! Собака ты бешеная! Люблю тебя всей душой! Спасибо! Спасибо тебе! — лицо его светилось от счастья, в уголках глаз проступили слёзы, но он остался всё таким же озабоченным придурком.

Отстранившись, он оттянул свои штаны и заглянул внутрь.

— Хо-хо-хо! А вот это реально княжеский размерчик! Девки будут в восторге! — выпалил он и стал шарить взглядом по кабинету деда. — Так, надо срочно обмыть моё возрождение, а после пойдём по бабам.

— Обязательно обмоем. Но не забывай, что теперь у тебя особая роль. Отныне для всех ты князь Пожарский. Днём и ночью, сутками напролёт, ты будешь играть роль князя Пожарского Ярополка Степановича.

— Да, да. Не проблема. Хотя-я-я… — протянул старшина и замялся на мгновение. — А как мне вообще это сделать, если я этого типа даже в глаза не видел?

— О-о-о, мой друг. Тебя ждут увлекательные часы чтения, — расплылся я в улыбке и развернул в сторону Огнёва дедовский ноутбук.

Быстро набрал в поисковой строке фразу «Князь Пожарский» и заставил старшину долго и мучительно изучать биографию покойника. Спустя два часа эхолокация отрисовала за дверью два силуэта. Харитонович и Гаврилов подслушивали.

— Чего уши греете? Заходите! — крикнул я, и в кабинет тут же ввалились дед и отчим.

— Воскресил-таки? — изумился Максим Харитонович, разинув рот.

— Скорее, подменил, — хмыкнул я и указал на старшину, сидящего за рабочим столом деда. — Знакомьтесь. Старшина Огнёв…

Договорить я не успел. Старшина вскочил из-за стола и рванул к Максиму Харитоновичу, протянув руку.

— Рад знакомству. Ярослав Николаич Огнёв. А у вас, это, нет, случаем, огненной воды? Из-за вашего внука такой жути натерпелся, что не мешало бы залить глаза и позабыть обо всех горестях, выпавших на мою долю, — страдальчески выпалил старшина.

— Это ведь…? — с сомнением спросил Гаврилов и замялся.

— Всё верно. Это уже не Пожарский. Точнее тело его, а вот разум, душа, воспоминания — всё совершенно другое, — пояснил я.

— Так что насчёт выпивки? — настаивал Огнёв.

— Максим Харитонович, налей ты ему уже. А то ведь всю голову забьёт, — вздохнул я.

— Ага. Я могу, — радостно закивал Огнёв, широко улыбаясь.

— В левом ящике стола фляжка, — произнёс дед, всё ещё пребывая в шоке.

Старшина пулей метнулся к столу, вытащил фляжку и отсалютовал нам.

— Ваше здоровье, господа! — залпом он осушил содержимое фляжки и протяжно выдохнул. — Как же хорошо-о-о…

— Отлично. А теперь перейдём к делу. Что ты понял, изучив биографию Пожарского? — спросил я, строго глядя на раскрасневшегося старшину.

— Да чего тут понимать? Вспыльчивый дурень. Обожает, то есть обожал, махать кулаками и вызывать всех подряд на дуэль. Исходя из материала статей, можно предположить, что сильнейшим абсолютом в Империи он считался лишь потому, что сам себя таковым назвал. Остальные же абсолюты банально избегали сражений с Пожарским. Одинок, чертовски богат, а ещё он, как и я, знает толк в дамочках. Вы только посмотрите на эти буфера, — похотливо улыбнулся Огнёв и повернул ноутбук в нашу сторону.

На экране красовалась пышногрудая графиня, которую Пожарский прижал к стене на одном из балов.

— Весьма неплохо. А теперь попробуй вести себя, как Пожарский, — приказал я и тут же наткнулся на взгляд, полный превосходства.

— Ты мне указываешь? Долбаный сопляк. Ты кем себя возомнил? Хочешь сдохнуть? — процедил сквозь зубы Огнёв и потянулся к мане.

В ту же секунду в его руках материализовался огненный автомат.

— Говоришь убедительно, а вот на реквизите прокололся. Используй исключительно мечи, — поправил я старшину.

— Значит, хреновый из меня шпион, — расплылся в улыбке старшина, развеяв автомат.

— Главное, что козлячий характер ты с лёгкостью скопировал, — вступил в разговор Харитонович. — Знавал я семейку Пожарских, там все были такими. Что мать, что отец.

— А он ничего и не копировал, — усмехнулся я и посмотрел на Огнёва. — Даю тебе двенадцать часов свободы, пачку наличности и телепортационную костяшку до Екатеринбурга. Отрывайся.

— Вот это по-царски! — радостно выпалил старшина, схватил дары и собирался исчезнуть в синеватой дымке портала, но я его придержал за руку.

— Погоди. Станислав Карлович, залатай, пожалуйста, раны нашего абсолюта.

Гаврилов кивнул, после чего использовал магию исцеления. Порезы, оставленные мной, как и разорванный бок, быстро затянулись. После чего я протянул Огнёву новый комплект одежды:

— Иди искупайся, переоденься — и можешь отдыхать.

Старшина кивнул и пулей выбежал в коридор.

— Ну и какие у тебя планы на него? — приподняв бровь, спросил Харитонович.

— Будет жить жизнь Пожарского до поры до времени. А когда придёт час, выступит на нашей стороне в борьбе против Романова.

— Лишь бы он на сторону Императора не переметнулся, — вздохнул Гаврилов.

— Старшина по своей натуре не алчный человек. Всё, что его интересует, так это алкоголь и женщины, а их он может и сам добыть. Одним словом, я не переживаю, что Огнёв нас предаст, я боюсь, что он сопьётся.

— Если он по пьяни устроит дебош, то пусть разносит Хабаровск, — предложил Максим Харитонович.

— Так… Что-то про дебош я не подумал. Отдыхайте, а я в Екатеринбург. Присмотрю за нашим абсолютом, — озабоченно сказал я и исчез в яркой вспышке портала.

Огнёв собирался напиться в ближайшем кабаке, но его догнал Михаил, всучил телепортационную костяшку, а ещё пухлую пачку купюр. Сказал что в Хабаровске старшина отдохнёт намного лучше чем в Екатеринбурге, после чего пожелал удачи и влил ману в костяшку. Огнёв даже не сразу понял как очутился на уютной улочке Хабаровска.

Старшина расплылся в широченной улыбке. Он снова был жив. По-настоящему жив! И плевать, что это не его тело. Зато он может вдыхать свежий воздух, любоваться девицами, которые… Которые с ужасом убегали, подобрав юбки, как только завидели Огнёва. Он подошел к витрине булочной и уставился на своё отражение.

— Не понимаю, чего они испугались… В прошлой жизни я, конечно, покрасивее был, но и эта тушка весьма неплоха.

Как только старшина сказал это, свет в булочной моментально погас, а продавцы вместе с посетителями убежали через задний ход магазина.

— Идиотизм какой-то, — вздохнул Огнёв и заметил на противоположной стороне дороги кабак под названием «Колыван». Старшина невольно усмехнулся и устремился к приоткрытым дверям, откуда лилась громкая музыка.

Он был так увлечён, что совершенно не обратил внимания, что на него несётся автомобиль. С визгом затормозив, машина чуть не перевернулась. С водительского сиденья вылетел здоровенный детина, вооруженный монтировкой, и заорал, срывая глотку:

— Долбаный выродок, тебе что, жить надое… — он замялся, задрожал, выронил монтировку и жалобно пискнул. — Спасите…

Пулей он умчался в автомобиль и с пробуксовкой скрылся из виду.

— Меня даже духи в армии так не боялись… — озадаченно проговорил Огнёв, почесал затылок и вошел в кабак.

Питейное заведение «Колыван» встретило старшину запахом дыма, дешёвого спиртного и жареного мяса. Слева стоял бильярдный стол, у которого сгрудилась пятёрка здоровенных детин, покрытых татуировками. Они громко смеялись, пили и курили. Но как только амбалы заметили Огнёва, тут же побледнели, а после один за другим поспешили прочь, прижимаясь спинами к стене.

Огнёв, не понимая, проводил мужиков взглядом и направился к барной стойке. По ушам била ритмичная музыка, в мире Огнёва она называлась «блатняк». В песне рассказывалось о том, как тяжело живётся «честным» ворам, и как легавые беспределят. Жуть. За душу так берёт, что хочется магнитофон расколотить.

Однако, старшина с лёгкостью смог унять раздражение, переключившись на прекрасную барменшу, стоящую за стойкой. Красивая девушка с тёмными волосами и тонкой талией с прищуром смотрела в глаза Огнёву.

— Пришли выпить или спалить тут всё к чёртовой матери? — спросила девица, сверкнув белоснежной улыбкой.

— Начнём с выпивки, — усмехнулся Огнёв и добавил. — А ещё мне бы немного перекусить.

— Сделаем, — кивнула девица и налила в стакан какое-то пойло зеленоватого оттенка.

Сделала она это с такой грацией, что было сложно поверить, что такой профессионал работает в подобной рыгаловке.

— Можно вопрос? — Огнёв опрокинул стакан и скривился от высокого градуса, опалившего пищевод. — Что это за гадость? — прохрипел он.

— Самогон, настоянный на мяте, — улыбнулась девушка и придвинула к Огнёву бокал пива. — Поможет охладить жар.

— А заодно срубит меня с ног, — хмыкнул Огнёв, но бокал всё так же осушил залпом. Вытерев рот рукавом, он спросил. — А чего это все драпают, едва завидят меня? Такое ощущение, что я не князь, а крыса чумная.

Девушка звонко рассмеялась и облокотилась о барную стойку, с интересом заглянув Огнёву в глаза.

— Что тут скажешь? Люди не каждый день видят абсолюта, по чьей милости Екатеринбург выгорел дотла.

От услышанного у Огнёва вытянулось лицо. В интернете не было ни слова о том, что Пожарский причастен к уничтожению Екатеринбурга. Огнёв почесал шею, смутился, а потом попытался нелепо пошутить:

— Надо бросать курить. А то, гляди, и всю Империю спалю.

Повисла напряженная тишина. Старшина почувствовал себя неуютно, но тут красотка прыснула со смеху. Заливистый смех прокатился по залу, заглушая музыку. Она хохотала громко и искренне. Огнёв даже залюбовался ею.

— А как тебя зову…? — начал было старшина, но тут в кабак ввалилась пьяная в хлам компания.

Семь человек. Подвыпившие рожи. Здоровенные мужики с красными от дешёвой самогонки носами. Один из них пошёл к стойке и, нагло ухмыляясь, вцепился пальцами в локоть барменши:

— Красавица, обслужи нас, да поживее. Не стой как бревно.

— Отпусти, — процедила сквозь зубы девушка и дёрнула рукой, но пьянчуга не отпустил, а лишь обернулся к дружкам: — Смотрите, какая строптивая! Готов спорить, она и в постели скачет, как дикая кобыла. — С дебильной улыбкой он посмотрел на барменшу и спросил. — Я опрокину пару бокальчиков, а после с тобой развлечёмся.

Это не был вопрос или предложение, этот амбал констатировал факт. Констатировал намерение взять её силой, если угодно. Старшина вздохнул и медленно встал со стула. Лицо его покраснело от злости, а в глазах полыхнул огонь.

— Ты чё встал, папаша? Жопу опусти на табурет и сиди тихо. А то я тебе все зубы вынесу и не посмотрю на то, что магией владеешь. Я, знаешь ли, тоже не пальцем делан, — ухмыльнулся амбал и постучал ладонью по кобуре, висящей на поясе.

Огнёв, будучи благоразумным человеком, схватил здоровяка за горло и оторвал от земли.

— Мужики! Похоже, Назарку обижают, — послышался спокойный голос одного из шести друзей хама.

— Отпусти, если не хочешь сдох… — прохрипел амбал, суча ногами, а свободной рукой пытаясь расстегнуть кобуру.

Договорить он не успел. Огнёв со всего размаха впечатал его затылком в дощатый пол, от чего доски не выдержали и сломались. Слева, вооруженный стулом, напал товарищ здоровяка, но старшина так вломил ему кулаком в лицо, что тот, хрюкнув, перелетел через столы и вышел в окно.

Остальные дебоширы рванулись в атаку разом. Но новоявленный князь двигался быстрее, бил точнее, а если и пропускал удар, то вовсе не ощущал полученного урона. Огнёв рубанул локтем в челюсть одному, коленом в живот другому, третьего он схватил за шкирку и приложил лицом об косяк двери. Кровь брызнула, нос сломался, а передние зубы бедолаги покатились по полу.

Минуту спустя старшина вышвырнул всю компанию за порог кабака. Уличные бойцы стонали, харкали кровью и обещали вернуться. Но Огнёв их не слушал. Улыбаясь, он захлопнул за собой дверь, сел на стул у стойки и заказал ещё пиво.

Девица стояла напротив, бледная, но с глазами, горящими уважением и… чем-то ещё. Она не сказала «спасибо», но по тому, как дрогнули её губы, Огнёв понял, что девушка впечатлена. Из-за случившейся драки в кабаке стало тихо, так как магнитофон расколотили, чему старшина был несказанно рад. Бармен налила ещё одну кружку и поставила перед Огнёвым тарелку с горячим ужином.

— За мой счёт, — стреляя глазками, сказал она. — Не каждый день кто-то рискует здоровьем ради меня.

Девушка будто случайно поправила волосы, кокетливо опустила взгляд, прикусила нижнюю губу. По этим ничего не значащим жестам Огнёв понял, вечер будет томным.