Эволюционер из трущоб. Том 14

Глава 11

Лес в тридцати километрах от Минска.

Ночной лес упивался кровью. Два мальчика и девочка лет семи мчались по скользкой листве, спотыкаясь, обдирая колени, всхлипывали, но даже не думали останавливаться. За ними неслись чудовища. Вой тварей с каждой секундой становился ближе.

Старшего парнишку звали Мечеслав. Правда, он родился всего на год раньше своих спутников: девочки Фаины и щуплого парнишки Даримира. Зубы Фаины стучали так громко, что ребятам казалось, будто монстры идут по их следу именно из-за неё. Но бросить подругу они не могли.

Отчим ребятишек пошел в лес по грибы и прихватил детей с собой. Так уж вышло, что незадачливый грибник угодил в пространственную аномалию, которая вышвырнула его неподалёку от Минска. Ребятишки пошли искать отчима и попали в ту же самую аномалию. Только им повезло, в отличие от родителя.

Вывалившись из пространственного перехода, они увидели монстра, обгладывающего труп отчима. Дети задохнулись от ужаса и рванули куда глаза глядят. Так они и бежали уже добрый час. Уставшие, израненные, напуганные до смерти. Слева послышался вой. Совсем рядом. Буквально в паре метров. Мечеслав схватил брата и сестру за руки и рухнул за низкий пригорок.

Мокрая земля обожгла холодом. Ледяной ужас сковал лёгкие. Сердца колотились так быстро, будто собирались вырваться из груди. Мечеслав старался бодриться, но ноги предательски дрожали, а дыхание рвалось наружу сиплым хрипом.

Ветер гнал клочья тумана, шелестел кронами деревьев, сумрачные тени в свете луны то и дело проносились то тут, то там. Вой повторился, заставив мурашки бегать по коже. Фаина зажала рот Даримира грязной ладошкой, сдерживая плачь парнишки. Мечеслав хотел увести брата и сестру как можно дальше отсюда, но было слишком поздно.

Две тени, прижимаясь к земле, вышли на лунный свет. Чудовища. Одно — паук с волчьей мордой, его глаза светились ядовито-зелёным пламенем. Другое — массивное, с костяным панцирем, покрытым шипами, и зубами длиннее руки Мечеслава. Твари, зарычав, сцепились и стали рвать друг друга в клочья.

Хруст ломаемых костей эхом пронёсся по осеннему лесу. Острые когти костяной твари вонзились в горло паукообразного, разорвав плоть. Кровь фонтаном брызнула на траву. Но тварь даже не думала помирать. Разинув пасть, она изрыгнула кислотную жижу прямо в морду обидчика, заставив того кататься по траве, пока зеленоватая гадость растворяла его плоть.

В нос Мечеслава ударил аромат железа и странной химозы, от которой тут же затошнило. Он зажал рот, сдерживая рвотные позывы, а вот Даримир был не столь стоек. Его стошнило. Фаина замерла от ужаса, понимая, что этот звук неминуемо услышала выжившая тварь с телом паука и волчьей головой. Кожа девочки побледнела, и она была готова потерять сознание в любую секунду.

Мечеслав нашарил рукой палку, готовясь задержать тварь хоть на мгновение. Дать брату и сестре пусть призрачный, но шанс на спасение. Однако, паукообразная тварь завалилась на бок и затихла. Не веря своему счастью, ребятишки осторожно высунулись из-за пригорка и посмотрели на чудовище. Не двигается. Грудь не вздымается. Видать, подохла. Задыхаясь от страха, Фаина прошептала:

— Господи. Спасибо тебе. Господи, — её голос дрожал, всхлипы рвались из груди, но радость оказалась преждевременной.

Из лесной чащи вылетели ещё две твари, похожих на оборотней. Они нависли над трупами чудовищ и принялись остервенело их жрать. Чавканье, звуки рвущейся плоти, хруст костей. Всё это звучало для детей как гвозди, вбиваемые в крышку их гроба. Но трапезе не суждено было завершиться. Существа закачались, упали и затряслись в конвульсиях.

— Надо бежать, — прошептал Мечеслав, потянув за собой брата и сестру. — Скорее! — взвизгнул он, дёрнув Фаину и Даримира на себя.

В этот момент вервольфы поднялись с земли. Их глаза остекленели, а морды поднялись вверх, начав жадно вдыхать осенний воздух. Мечеслав с замиранием сердца услышал, как брат всхлипнул. В его голове пронеслась лишь одна мысль «Всё кончено». Издав протяжный рёв, вервольфы рванули прямо к ребятам.

Фаина хотела закричать, но в горле застрял ком. Дети замерли в ожидании неминуемой гибели. Смерть неслась к ним на всех парах, раззявив оскаленные пасти, полные острых зубов. Слюна серебристыми нитями разлеталась в разные стороны из пастей оголодавших чудовищ, а в их глазах виднелись быстро движущиеся алые прожилки.

— Не троньте их! — заорал Мечеслав и замахнулся палкой без надежды на победу.

Он закрыл глаза, уже представив, как его через мгновенье начнут пожирать заживо. Но этого не случилось. Через закрытые веки пробилась ослепительно-яркая вспышка. Открыв глаза, Мечеслав увидел силуэт странного существа. Его спина и голова были покрыты шипами. Странное создание раскинуло руки в стороны, прикрывая детей собственной спиной. А в следующий миг мир погрузился во тьму.

Оглушительный хлопок ударил по ушам детей, и ночь исчезла. Холод прошел без следа. Перед нами раскинулся зелёный луг: светло, тепло, птички поют.

— Мы в раю? — спросил Даримир, шмыгнув носом.

Осмотревшись по сторонам, Мечеслав отпрыгнул назад, потащив брата и сестру за собой. Перед ними стоял монстр, покрытый иглами. Это был не человек, но и не ёж. Нечто промежуточное. Фаина закричала от испуга. Кричала она до тех пор, пока в лёгких не осталось воздуха. Ёж, спасший детей, лишь тяжело вздохнул и, помассировав виски, сказал:

— О боги… как же меня это достало…

Екатеринбург.

Кабак «Колыван».

Огнёв, дорвавшись до свободы, наслаждался каждым вдохом, каждым мгновением, проведённым за пределами чёртовой пещеры. Он любовался улыбчивой барменшей, пил вкусный алкоголь, вкушал горячую пищу, у которой был чёртов вкус. Восхитительный вкус! Жуя заветренную котлету по-Киевски, он чуть ли не плакал от удовольствия.

Попутно старшина беседовал с прелестницей, стоящей за барной стойкой. Их разговор начался с мелочей: как зовут, давно ли работает здесь, откуда сама? Оказалось, что девушку звали Оксаной. Она дочь разорившегося купца, у которого всё сгорело после одного из прошлых расширений аномальной зоны. Услышав это, Огнёв с облегчением выдохнул, так как уже было решил, что это Пожарский помог роду Оксаны пойти по миру.

Огнёв слушал историю её жизни, кивал, а сам при этом поймал себя на мысли, что пялится не на её грудь, а в бесконечно синие глаза. Он буквально утопал в них. Старшина даже испугался. Не накосячил ли Михаил, перенося его душу в тело Пожарского?

Оксана же щебетала без умолку. Смеялась, поправляла волосы, кокетничала. В её глазах перемешались уважение к прекрасному спасителю и, одновременно с этим — страх, так как она знала, по чьей вине в прошлый раз Екатеринбург был сожжен до тла. Однако, Оксана была заинтригована. Всё-таки не каждый день рядом с ней сидел абсолют, который только что избил наглых пьянчуг, даже не вспотев.

Старшина досидел до самого закрытия заведения, а после предложил проводить красавицу до дома. Это было весьма непривычное чувство. Ладони потеют, слова подбираются с трудом, а в голове пульсирует желание взять её за руку. Оксана испытывала похожие эмоции, но решительности у неё было на порядок больше. Девушка взяла абсолюта за сгиб локтя, и они пошли, улыбаясь, по ночным улицам Екатеринбурга.

Огнёв немного расслабился. Стал нелепо шутить, а она смеялась так, будто ничего смешнее не слышала в жизни. Вот только прогулка внезапно завершилась возле двери старенького дома. Нервозно переминаясь с ноги на ногу, старшина потянулся, чтобы обнять девушку на прощание. Но Оксана сделала быстрый шаг навстречу, чмокнула его в губы и умчалась домой, словно пущенная стрела.

Огнёв покраснел как школьник, а сердце в груди бешено забилось.

— Спасибо тебе, Михаил Константинович. Спасибо за шанс прожить жизнь по-новому, — прошептал старшина и шмыгнул носом, уж слишком сильные эмоции на него накатили.

— Всегда пожалуйста, — произнёс я, выйдя из подворотни.

— Ч… чего? Ты чего здесь делаешь? — опешив, выпалил Огнёв.

— Присматриваю за тобой. А то пьянчуги, которых ты отлупил, побежали жаловаться гвардейцам, те, в свою очередь, отзвонились мне и сказали, что князь Пожарский бедокурит в городе. Одним словом, если бы не я, вместо приятного вечера ты бы получил ворох проблем.

— Ага. Спасибо, — смущённо буркнул Огнёв.

— Да на здоровье, — усмехнулся я, сурово приподнял бровь и пристально посмотрел на старшину. — Идём, прогуляемся.

Я махнул старшине рукой и он тут же поравнялся со мной.

— И давно ты за мной присматриваешь? — спросил Огнёв.

— Давненько, — кивнул я. — Ярослав Николаич, ты не думай. Я тебе доверяю, а вот окружающим — не особо. Пойми, что вокруг может быть множество людей, желающих навредить моему роду. Поэтому я очень прошу, веди себя как князь, а не как юнец, дорвавшийся до взаимной любви.

— Какой ещё любви? Я просто проводил её до дома, — стушевался Огнёв.

— Ага. Я видел твою морду и это «просто». Ты теперь князь Пожарский. И вести себя должен соответственно. Больше величия, наглости и… Хотя с конфликтностью ты справился на отлично. Пятерых госпитализировали в ближайшую больницу с различными переломами. Но жить будут.

— Не, ну а чё они? — возмущённо буркнул новоявленный абсолют, всплеснув руками.

— Я тебя не осуждаю. Сам бы поступил так же. Однако, тебе отведена важная роль, и ты…

Я поднял указательный палец вверх, призывая старшину молчать. В этот момент в моём кармане зазвонил телефон. Достав его, я невольно нахмурился, увидев на экране имя советника Императора по внутренним делам. Подняв трубку, я услышал голос Евстахова Архипа Пантелеймоновича. Сухой, строгий и официальный.

— Михаил Даниилович, где вы сейчас находитесь?

— В Екатеринбурге, — спокойно ответил я, делая вид, что его звонок меня совсем не удивил.

Советник сделал паузу, затем с лёгкой настороженностью уточнил:

— А князь Пожарский Ярополк Степанович, рядом с вами? Я слышал, что он собирался вас навестить, а после перестал выходить на связь.

Услышав это, я улыбнулся и взглядом показал Огнёву, что совсем скоро будет его дебют в роли Пожарского.

— Да, конечно, он здесь. Хотите, дам ему трубку? — сказал я, указав пальцем на телефон, а после на Огнёва.

Старшина побледнел, явно не готовый столь быстро вступить в игру. Голос советника же зазвучал растерянно:

— Да, будьте так добры.

Я протянул телефон Огнёву, который с ужасом распахнул глаза и панически замахал руками, шепча одними губами:

— Я не готов! Меня раскроют!

Не слушая возражений, я слегка стукнул его в плечо и насильно всучил ему телефон. Старшина глубоко вздохнул, стараясь придать голосу уверенность, и произнёс:

— Да, слушаю вас.

В трубке повисла напряжённая тишина. Советник явно ожидал услышать что угодно, но только не голос живого Пожарского. Наконец, собравшись с мыслями, он неуверенно спросил:

— Ярополк Петрович, как вас приняли в гостях у князя Черчесова?

Огнёв рассмеялся, стараясь звучать уверенно и естественно:

— О, да всё прошло прекрасно! Сначала немного подрались, а потом хорошенько нажрались! Ха-ха-ха! Сами понимаете, после драки необходимо привести нервы в порядок, а вместе с тем… — начал было Огнёв слишком лояльно, тогда я снова треснул его в плечо. — Гхм… — кашлянул он, сделав голос грубее. — А какое, собственно, вам дело, до того, как я провожу личное время?

Советник замолчал на пару секунд, затем сухо произнёс:

— Вы правы. Совершенно никакого. Однако, его величество Император требует, чтобы вы немедленно прибыли в Хабаровск.

Связь прервалась. Огнёв вернул мне телефон и с ходу заявил:

— Не поеду я в Хабаровск!

— Выдам тебе доступ к безлимитной карте рода, а когда всё закончится, сможешь жить так, как пожелаешь, — зашел я с козырей.

— Да на кой-чёрт мне эта карта? Ты забыл, что я и сам князь! У меня, поди, денег не меньше, а то и больше…

— Так-то оно так, вот только знаешь ли ты секретное слово от банковской ячейки? Может, пин-код от банковской карты? — я блефовал, ведь всё это довольно просто восстановить, в процессе разговора я решил применить другой аргумент. — В конце концов, если Император узнает, что в тушке его абсолюта сидит незнамо кто, то ты покойник. И нет, сбежать ты не сможешь, так как влияние Романова медленно, но верно распространяется по всему континенту.

— Ха! Напугал сапёра бомбой! — усмехнулся Огнёв. — Если меня достанут на этом континенте, то я рвану на другой!

— Отличный план. Вот только по пути ты склеишь ласты, так как там разломных тварей видимо не видимо. А ещё я ни на что не намекаю, но ты поклялся мне в верности.

— А-а-а! Чёрт с тобой! Но если меня прикончат, то знай…

— Да, да. Буду знать, что ты был паршивым актёром и не справился с ролью, — отмахнулся я, приобняв его. — Но зато если ты справишься, то станешь вспоминать прошлую жизнь как страшный сон. А эта покажется тебе раем.

— Ага. Главное слово «Если», — буркнул Огнёв.

— Всё, не бухти. Сейчас защитим твой бедный разум от вторжения Имперских менталистов и…

Огнёв резко замахал руками, словно отгоняя от себя назойливых мух:

— Нет! Нет и ещё раз нет! Какие, к чёрту, менталисты? Они же раскроют меня в два счёта! Никуда я не поеду! Лучше в бега подамся!

Я покачал головой, строго глядя на него:

— Никто тебя не раскроет. Ты абсолютная копия Пожарского. Даже родная мать не отличит вас. Единственная загвоздка — это память.

— Вот именно, Миша! В этом-то и проблема! Если меня начнут о чём-то спрашивать, я тупо не смогу ответить! Я ведь нихрена не знаю о его жизни! Ну, точнее, всё, что я знаю, так это то, что прочитал в газетах.

— Не паникуй. Видишь, у тебя на виске кровоподтёк? — Я ткнул пальцем в зажившую рану, заставив Огнёва скривиться от боли. — Скажешь, что во время дуэли получил по голове и частично потерял память.

— А если мне не поверят? Что тогда? — спросил он с сомнением в голосе.

Я достал из кармана телепортационную костяшку и протянул её Огнёву:

— Если прижмут к стенке, мгновенно телепортируешься обратно в Калининград. Там тебя точно не достанут.

Огнёв шумно выдохнул, потёр шею и нехотя кивнул:

— Ладно. Сделаю всё от меня зависящее.

— Обязательно сделаешь, но сперва приглашу тебя в гости.

Я улыбнулся, схватил Огнёва за руку и переместился в мою квартирку на десятом этаже. Кунгур давно спал, огни горели только на стенах города. Я щёлкнул выключателем, зажигая свет, и тут же услышал язвительный комментарий.

— Ну и беспорядок у тебя. В армии тебя бы за такое…

Да, у меня бардак. Думаете, у меня хватает времени на уборку? Конечно же, нет. Да и смысл? Я хорошо если раз в неделю тут бываю. Впрочем, это не важно.

Улыбнувшись, я швырнул старшине золотого паука. От неожиданности Огнёв отпрянул назад, а паучок ловко вскарабкался по его камзолу и впился в макушку абсолюта. Глаза старшины закатились, после чего он, словно подкошенный, рухнул лицом вперёд на мою заправленную кровать.

Сосредоточившись, я стал внедрять в голову старшины новые воспоминания. Забавно, но их я взял из воспоминаний Пожарского. Переместил часть воспоминаний, где он гонялся за мной, безуспешно пытаясь прибить, а после добавил отсебятины в виде того, что Ярополк Степанович, проигрывая, получил силу от Императора, поймал меня и кулаками забил до полусмерти.

Следом отрисовал воспоминания о том, как мы праздновали состоявшийся спарринг. В кабаке Пожарский много смеялся и говорил, что мне ещё расти и расти, совершенствуя свои навыки.

Когда я закончил, на всякий случай заблокировал все воспоминания, предшествующие этому событию. Ну как заблокировал? Огнёв по-прежнему имеет к ним доступ, а вот менталисты — нет. В процессе блокировки Огнёв едва не помер, но это едва! Поедь он в Хабаровск с чистой совестью и открытой памятью, помер бы гарантированно.

Отсоединив паучка, я вернул старшину в реальность и минут десять выслушивал о себе всякие гадости. Задыхаясь, он выплеснул весь гнев и был готов к конструктивному диалогу. Я призвал Мимо, заставив его принял форму элегантного перстня с гербом рода Пожарских.

— Через Мимо я буду видеть и слышать всё, что происходит вокруг тебя. Если запахнет жареным, я тут же тебя вытащу.

— Да к чёрту всё это. Я готов, мать вашу! — рыкнул старшина, погрозив кулаком ночному небу. — Время зажигать!