Эволюционер из трущоб. Том 14

Глава 20

Первым делом я отправился в Кунгур. Квартира на десятом этаже многоэтажки пустовала, утопая в пыли. Однако, здесь нашлась парочка торжественных костюмов, которые бабушка приобрела для меня на всякий случай. Мудрая женщина купила сразу два, зная, как быстро моя одежда приходит в негодность.

Я переоделся и подошел к зеркалу, стоящему у окна. Лоск — не моя стихия, но чистая рубашка и тёмный сюртук сидели отлично. Я поправил манжеты и улыбнулся своему отражению. В зеркале вспыхнули ярко-зелёные глаза, а улыбка показалась какой-то пугающей. Будто я собирался не на свадьбу, а на казнь.

— Соберись, Михаил Даниилович, — усмехнулся я отражению и затянул ремень ножен, чтобы клинок сидел ниже и выглядел просто церемониальным. — Как только этот фарс закончится, ты сможешь отправиться за головой Короля Червей. А до этого момента нужно постараться сохранить собственную голову.

На этих словах перед глазами всплыло опустошенное лицо Евсея. Зараза. Я отомщу, обязательно отомщу за Семёныча и Петровича. Рука инстинктивно выдернула клинок из ножен. Красно-золотая сталь блеснула в свете лампы, а в голове родилось имя, достойное этого меча.

— Я назову тебя «Скорбь». — Взмахнув мечом, я услышал, как он поёт, рассекая воздух. Звук и правда чем-то напоминал заунывный плачь. — Не переживай, ты сможешь отплатить убийце твоих создателей, — сказал я и бережно убрал клинок в ножны.

И тут зазвонил телефон. Увы, звонил не слон. На этой мысли я усмехнулся, вспомнив старый стишок, который мама читала мне в детстве. Достав из кармана телефон, я увидел на экране надпись «Пожарский».

— Вижу, старшина тоже получил приглашение на бал, — хмыкнул я и поднял трубку. — Слушаю.

— Мих… Михаил! — врезался в ухо хриплый бас, притихший от паники. Пожарский почти дышал в трубку, как после марш-броска. — Меня позвали на свадьбу. В честь… помолвки Императора. Что делать? Я танцевать не умею, манерам не обучен, и вообще…

— Дыши, — перебил я мягко, усаживаясь на край подоконника и глядя на город, утопающий во мраке. — Тебе ничего не нужно делать. Встанешь в углу, будешь отпускать сальные шутки, задирать молодёжь, а вместе с этим сможешь напиться вкуснейшим пойлом. Уверен, Император не поскупится и потратит баснословные суммы на угощение для гостей.

— С этим… — он нервно сглотнул и сипло продолжил, — с этим я справлюсь, но…

— Не переживай. Если за кем и будут следить, так это за мной. Главное, веди себя как засранец, и всё будет в полном порядке.

— Х-хорошо, — вздохнув, сказал он. — Я тогда порепитирую… Подготовлю пару шуток… В смысле, постараюсь подобрать самые приличные анекдоты из моего арсенала.

— Не сдерживай себя, будь таким козлом, которых свет не видывал. Бокал держи в правой, чтобы левая оставалась свободной. Если кто будет недостаточно учтив, улыбайся так, будто у тебя под пиджаком спрятан револьвер, и ты собираешься его выхватить и вышибить мозги этому умнику. И постарайся не разговаривать о политике. Чего доброго, сболтнёшь лишнего, и тебя заклеймят предателем.

— Принято. Стою в углу, шучу мерзко, молодёжь задираю, пью без фанатизма. Образцовый дворянин, — отчеканил Огнёв, немного успокоившись.

— Молодец. Уверен, ты справишься, а если всё пойдёт наперекосяк, то используй телепортационную костяшку и уходи в Калининград.

— Так и поступлю. Встретимся на балу.

— Договорились, — отозвался я и сбросил вызов.

Сквозь аномальную зону быстрее ветра мчались четыре огромных волка. На спине одного из них сидел одноглазый мужчина с жуткой улыбкой. Слева расположились поля, усыпанные поблёскивающими аномалиями, похожими на россыпи серебристого стекла. Трава с виду казалась покрытой льдом, однако это было не так. Она действительно состояла из тончайшего и острейшего стекла, способного вспороть стальной доспех без особых усилий.

Справа виднелись синеватые болотистые сполохи. В ярких вспышках что-то шевелилось, а ещё шептало утробным голосом. Но всё это не волновало Вольфа. Он ехал по узкой кромке между аномалиями, сидя верхом на волке, сотканном из ветра. Под лапами волка шуршал поток воздуха, позволяющий созданию парить над землёй. Шерсть у ездового зверя была соткана из самой бури.

По бокам скакали ещё три волка. Левый был покрыт инеем до кончиков ушей. Он оставлял позади себя обледеневшую почву. Его дыхание звенело, словно раскалывающийся лёд.

Правый соткан был из молний. По его хребту без конца пробегали желтоватые молнии. Они потрескивали, словно сырые дрова в костре. Дыхание волка пахло озоном, а воздух вокруг зверя был наэлектризован.

Четвёртый горел как факел. Его лапы оставляли после себя выжженную землю в радиусе пары метров. От шерсти зверя в небо взлетали яркие искры, тающие в темноте, не успевая коснуться земли.

Аномальная зона была опасным местом, но только не для Вольфа и его зверушек. Твари, встречающиеся на пути, гибли прежде, чем успевали атаковать.

Костяная тварь с лезвиями вместо рёбер вынырнула из болотной аномалии и тут же напоролась на ледяного волка. Разинув пасть, он дохнул таким холодом, что чудовище застыло на лету, ударилось о землю и разлетелось на тысячу осколков, словно хрустальный бокал, выпавший из рук аристократки.

Слева появилась новая образина, которую Вольф даже не успел рассмотреть. Волк, сотканный из молний, с невероятной скоростью рванул к ней и вцепился в её горло. Послышался булькающий звук, монстр захлёбывался собственной кровью, но это продолжалось недолго. Волк, покрытый молниями, моментально отступил назад, а в дело вступил огненный.

Взмахнув когтистой лапой, он послал сразу четыре пламенных серпа, разрезавших тварь на части.

Вольф же смотрел только вперёд. Туда, откуда исходил аромат беглеца. Плащ шелестел в воздухе во время езды. Наездник же был погружен в ощущения своих зверушек. Он чувствовал те же запахи, что и они, ощущал прикосновение земли, касающейся лап питомцев, более того, на языке даже появляся вкус крови, когда волки рвали чью-то плоть.

— Мы уже близко, — сказал он негромко с немецким акцентом. — Я чую: Архаров где-то рядом.

Они взлетели на гребень холма и замерли, затаив дыхание. В десятке километров впереди шло сражение. Твари аномальной зоны рвали себе подобных, а за этим зловонным побоищем ощущался едва различимый арома Архарова.

— Финал твоей истории будет трагичен, — с нескрываемым удоволствием произнёс Вольф, а его единственный глаз блеснул охотничьим азартом.

— Чёртова свадьба. Ещё и подарок купить нужно, — вздыхал я, спускаясь в подвал, где тренировался отец.

Послышался мощный удар, от которого стены заходили ходуном, а с потолка посыпалась пыль.

— Усердно тренируется, — усмехнулся я и взялся за дверную ручку, чтобы войти в подвал, но меня опередили.

Дверь отворилась, и из неё вышел Артур.

— Восстанавливайтесь, Константин Игоревич. Загляну через часок. — Увидев меня, он расплылся в улыбке. — О! Племяш! Рад видеть. Заходи, пообщайся со стариком, пока он в сознании. Ха-ха-ха!

Артур расхохотался и ушел. Я шагнул в тренировочную комнату и увидел отца. Он сидел, привалившись спиной к стене, и тяжело дышал, потирая солнечное сплетение. С плеч и лица отца осыпалась бурая шерсть. Я сел рядом с ним и положил ладонь ему на плечо. Подаренный мной отцу костюм пропитался потом, и через него я ощутил, что мышцы Архарова дрожат от напряжения. Видать, и правда отдаёт всего себя тренировкам.

— Хорошо, что ты не видел моего унижения, — усмехнулся Архаров.

— Да ладно тебе. Подумаешь, проиграл разок Артуру. Тоже мне унижение, — хмыкнул я и добавил. — Унизительно будет, если ты разрыдаешься, когда я передам тебе новую доминанту.

Отец непроизвольно дёрнулся, но было уже поздно. Ут начала передавать доминанту «Ментальной устойчивости». Архаров скрипнул зубами и зло уставился на меня, пытаясь терпеть океан боли, затопивший его голову. Из глаз отца потекла кровь, впрочем, как и из ушей и носа.

— Ну вот, я же говорил, что ты разрыдаешься, — улыбнулся я.

— Это кровь, сучонок ты мелкий, А-а-а! — прорычал отец, а после не сдержался и закричал.

— Как скажешь, папа, как скажешь, — я приобнял старика и спустя минуту боль отступила.

— Что ты мне передал? Я думал, что голова взорвётся, — спросил Архаров, тряся головой, словно блохастый пёс.

— Теперь зверь, живущий в тебе, не сможет вырваться наружу, как бы ни старался, — сказал я, и увидел в глазах отца искренний ужас.

— Зачем⁈ — вскрикнул он, вскочив на ноги.

Архаров выставил перед собой руку, и она тут же начала увеличиваться в размерах, превращаясь в медвежью лапу, покрытую шерстью.

— Фух… Напугал… — облегчённо выдохнул отец. — Я уж было подумал, что ты отнял у меня анимагию.

— Если снова потеряешь над собой контроль, я так и сделаю. Уж поверь мне, — строго сказал я, хотя голос мой лучился весельем.

— Верю, — кивнул отец. — Спасибо тебе, сынок.

— Рад помочь. Раз уж ты пришел в норму, возвращайся к тренировкам. Близится час, когда нам придётся разобраться с Императором. Ты будешь сражаться на острие атаки.

— Я разорву его в клочья, даже если придётся заплатить за это жизнью, — прорычал Архаров, хищно улыбнувшись.

— Ещё чего! Император — моя добыча! — возмутился я, и мы дружно расхохотались.

Странное чувство единения накрыло меня с головой. Отец, которого я ненавидел, которого я начал понимать, когда он исчез, отец, с которым я сблизился, когда спас его из плена. Невиданная роскошь — иметь рядом здоровую счастливую мать, сильного и надёжного отца. Не всем из нас это дано. А те, кому дано, этого не ценят. По крайне мере, многие из них.

Поднявшись наверх, я набрал бабушкин номер. Гудки едва успели начаться, как её голос зазвучал в трубке:

— Внучёк, — выпалила она так, будто это не я ей звонил, а она мне. Даже слово не дала вставить. — Слыхала, Император женится. Готова спорить, что и тебя пригласили на сборище заносчивых выродков по этому поводу. Перейду сразу к делу. Я собиралась заказать подарок на свадьбу этого… — Маргарита Львовна замялась, не зная, как без мата обозвать Императора, державшего в плену моего отца и её саму. — Ну ты понял.

— Ага, понял, бабуль, — расплылся я в улыбке.

— Так вот, решила заказать что-нибудь ядовитое, чтобы эта тварь сдохла на месте, желательно, вместе со своей мамашей, — добавила Маргарита Львовна.

— Бабуль, — осуждающе протянул я, хотя и сам с радостью бы отравил Императора.

— Ладно, ладно. Ты прав. Не стоит переводить яд на эту семейку. Император — отпрыск моей сестры-гадюки и, скорее всего, имеет иммунитет к яду, — снова пошутила бабушка. — Может, подарим бомбу?

— Ага. И она взорвётся вместе со мной. Нет уж, спасибо, — ответил я, чувствуя, как скулы начинают болеть от широкой улыбки.

— Хорошо. Тогда подберу что-то нейтральное, из разряда антикварной мелочёвки. Главное, чтобы подарок вышел броским, но совершенно бесполезным. Пустоголовые аристократы такое обожают.

— Договорились, — произнёс я, собираясь повесить трубку.

— Внучок. Покажи им, что такое настоящее величие, — бросила Маргарита Львовна и положила трубку.

— Обожаю её, — произнёс я, убирая телефон в карман.

Я коснулся рукояти «Скорби». Сталь приятным холодом легла в руку. Месть подают холодной, а мой клинок как раз холоден. Правда, я ещё сам не знаю, чью кровь он попробует на вкус первой. Императора или Короля Червей? Хотелось бы, чтобы это был Король Червей. Ведь если придётся сражаться с Императором, то и со всеми абсолютами разом. Не уверен, что смогу выжить в такой бойне.

А если и выживу, после гибели Императора в стране начнётся гражданская война. Сотни аристо попытаются захватить власть, а вместе с этим уничтожить князей, которые уже долгие годы мозолили им глаза. Опять-таки, князья — это гаранты правления Императора, если их не убрать с шахматной доски, то, скорее всего, один из князей и станет новым правителем.

Тогда начнётся охота на мою голову, а мне проблем и так хватает. В идеале я бы сперва разобрался с Королём Червей, а уже после этого наведался к Императору. Жаль только, я ничего не решаю. Судьба ведёт собственную игру, и большой вопрос, какие карты она бросит на стол в этот раз?

За три часа до начала бракосочетания.

Князь Водопьянов стоял перед высоким зеркалом и скрежетал зубами от злости. На мраморной полке лежали гребень, булавки, лента с липкой кромкой и пудреница. Целый ворох парикмахерских ухищрений ради того, чтобы скрыть лысину. Он прилаживал парик то так, то этак, морщил лоб, покусывал губу, чертыхался, едва сдерживаясь, чтобы не ударить по зеркалу.

Увы, края парика упрямо сползали набок, лоб блестел, как отполированный щит, а по виску струйкой катился пот.

— Да твою мать! Как лысые носят эту пакость? — процедил он сквозь зубы, придавливая накладку ладонью так, будто надеялся, что волосы из парика врастут в его голову.

Дверь приоткрылась, и в комнату лёгким шагом скользнула Венера. В светло-бежевом платье, с лентой в волосах и широкой улыбкой.

— Папа, — протянула она, опираясь плечом о косяк и примирительно поднимая ладони, — если продолжишь нервничать, у тебя и усы с бородой выпадут.

Сказав это, Венера едва сдержалась, чтобы не прыснуть со смеху.

— Всё из-за проклятого Черчесова! — взорвался Водопьянов и ткнул булавкой в воздух так, словно там было лицо ненавистного князя. — Это он во всём виноват!

Венера осуждающе посмотрела на отца.

— Лишь слабый человек, — произнесла она вкрадчиво, проходя мимо и ловко подбирая упавшую булавку, — в своих горестях винит других. Снимай это недоразумение и поедем на бал. Император будет расстроен, если ты опоздаешь из-за того, что проиграл в битве с искусственной шерстью.

— Ещё слово, и я оставлю тебя дома, — пригрозил Водопьянов.

— Не оставишь, — рассмеялась Венера и остановилась у окна. — Это бал в честь помолвки Императора. Тебя не поймут, если явишься один. Хотя… о чём это я? Ты всё равно явишься туда с компанией. И компанию тебе составит лысина. Хи-хи! — Венера знала характер отца и тут же выскользнула из комнаты.

Парик врезался в стену, а Водопьянов гневно зыркнул на захлопнувшуюся дверь.

— Венера! — закричал Игнат Борисович, ударив кулаком по мраморной полке, отчего та обломилась. — Я твой отец, я…

— Ты опоздаешь, если продолжишь пытаться натянуть на голову шерсть дохлой кошки, — произнесла Венера, вернувшись в комнату с шалью на плечах. — Папа, будь достоин собственного титула. Докажи всей Империи, что тебя сделали абсолютом не из-за шикарной причёски, а за другие, более значимые качества.

Она прошла мимо отца, скользнув по его плечу рукой и вышла на улицу, исчезнув за дверью. Водопьянов остался один на один с зеркалом и собственной лысиной. Игнат Борисович вдохнул, поднял парик, встряхнул и аккуратно повесил его на край зеркала.

— Где она тут дохлую кошку увидела? — хмыкнул Водопьянов, а после сказал своему отражению. — Венера права, важны не волосы на голове, а наличие мозгов.

Выпрямив плечи, Князь Водопьянов вышел из имения и двинул к припаркованной машине, гордо сверкая лысиной.

С самого утра у меня была жуткая ломка. Я очень не хотел ехать на свадьбу, ведь в Италии у меня были дела куда интереснее и важнее этой жалкой показухи. С трудом я натянул на себя свежий костюм, подтянул ремни ножен, в которых спала «Скорбь». Я уже было потянулся к телепортационной костяшке, но снова зазвонил телефон.

— В последнее время я прямо-таки нарасхват, — вздохнул я и, не глядя, поднял трубку.

— Приветствую! Михаил Конс… Гхм… Даниилович, вы сегодня будете на балу? — бодро проговорил Титов, но запнулся на моём отчестве; видать, переживает, что нас могут прослушивать.

— Разумеется, — вздохнул я и прижал плечом трубку, поправляя манжеты. — Как князь и абсолют, я не имел права пропустить собрание высокомерных снобов.

— Ха-ха-ха! Метко подмечено, — рассмеялся Титов. — Тогда там и увидимся. У меня как раз есть для вас один сюрприз, от которого ваши брови взлетят так высоко, что, того и гляди, упорхнут на луну. Ха-ха-ха!

— Договорились, — улыбнулся я и повесил трубку.

Я внезапно замер, почувствовав неясную тревогу. Что-то меня настораживало, но что именно?