Красавчик. Часть 2

Глава 18

Алёна остановилась, когда мы очутились за сценой — тут светили лампы, пахло табачным дымом. Алёна выпустила мою руку, развернулась. Посмотрела мне в лицо. По её щекам одна за другой скользили окрашенные чёрной тушью слёзы. Лебедева улыбнулась — мои руки привычно легли на её талию. Секунду я смотрел Алёне в глаза. Сейчас они были яркими, будто подсвеченное солнечным светом небо. Лебедева шмыгнула носом, вскинула руки и сжала ладонями мою голову. Она поцеловала меня в щёки, в поспешно прикрытые веки. Торопливо покрыла поцелуями едва ли не каждый участок моего лица.

Я вдохнул запах её грима, её кожи, её волос. Затем почувствовал: Алена в очередной раз всхлипнула. Ощутил вкус её губ и губной помады. Мы целовались долго и жадно. Стояли около выкрашенной в белый цвет кирпичной стены. Жмурили глаза от светивших нам в лица ламп. Под нами устало скрипели доски пола. Пальцы Лебедевой давили на мой затылок. Я поглаживал Алёнину спину. Слышал, как постукивали каблуками проходившие мимо нас люди (не обращал на них внимания). Чувствовал, как стучало в Алёниной груди сердце (оно билось чаще, чем моё). Судорожно вдыхал воздух во время коротких нечастых пауз.

Алёна снова вздрогнула, чуть отстранилась, заглянула в мои глаза.

— Куда же ты пропал, Серёжа? — произнесла Лебедева. — Почему ушёл от меня тогда, не попрощавшись? Почему не приходил всё это время? Мне показалось, что я больше никогда тебя не увижу!

Лебедева чуть нахмурилась.

Я пожал плечами и ответил:

— Я не исчез. Я здесь. Я пришёл.

Алёна провела по своему лицу кончиками пальцев, размазала по щекам слёзы. Не спускала с меня глаз.

Тряхнула головой и вновь одарила меня улыбкой.

— Да, ты пришёл, — сказала она.

Лебедева шмыгнула носом.

— Как видишь, — ответил я.

Развёл руками.

Алёна глубоко вдохнула и сказал:

— Серёжа, я ездила в Ленинград!..

Она не закончила предложение. Замолчала: услышала за спиной топот шагов. Повернула голову и посмотрела на проходивших мимо нас мужчин в рабочей одежде. Те тоже на нас взглянули, ухмыльнулись.

Алёна нахмурила брови, взяла меня за руку.

— Идём, Серёжа. Мне нужно переодеться. Позже тебе всё расскажу.

Мы так и прошли по коридору: держась за руки, будто шагавшие под присмотром строгих воспитателей детсадовские детишки. Запах табачного дыма усилился. Я вскоре понял, почему это случилось — когда мы свернули за угол и подошли к стоявшим около приоткрытого окна мужчинам. Актёры. Четыре человека. Ещё в сценических костюмах, но уже вне сценического образа. Они пыхтели сигаретами и разговаривали. Я узнал голос Андрея Миронова. Услышал окончание произнесенной Мироновым фразы: «…Я им говорю: артиста обидеть может каждый, а лучше бы помогли материально». Мужчины рассмеялись.

При виде меня и Лебедевой актёры замолчали, повернули лица в нашу сторону. Я отметил, что курили только трое: Миронов и два других артиста, которых я видел сегодня на сцене (но фамилии которых не запомнил). Евгений Хлыстов тоже стоял около приоткрытого окна. Улыбался. Ни сигарету, ни папиросу я у него в руках не заметил. Актёры поприветствовали «Алёнушку», оглядели меня с ног до головы (словно прикинули, кто я такой, как я очутился в служебном помещении, и почему держал Елену Лебедеву за руку). Хлыстов первый среагировал на моё появление. Он назвал меня по имени (не скрыл удивления), поздоровался.

Я отметил, что руку для рукопожатия мне никто не протянул.

Алёна выпустила мои пальцы, сказала:

— Подожди меня здесь, Серёжа. Я быстро. Только сменю одежду. Никуда не уходи! Очень тебя прошу.

Она повернулась к позабывшим на время о сигаретах и об общении друг с другом артистам. Пробежалась взглядом по их лицам. Будто бы автоматически поправила кружевной воротник своего платья.

— Мужчины! — воскликнула Лебедева. — У меня к вам большая просьба. Присмотрите, пожалуйста, за Сергеем. Что бы он снова от меня не сбежал. Если придётся, удержите его силой; я разрешаю. До моего возвращения. Я быстро переоденусь и вернусь за ним.

Алёна прикоснулась к моему плечу, привстала на цыпочки и чмокнула меня в щёку. Она улыбнулась и поспешила дальше по коридору. Я взглянул ей вслед, а всё ещё молчавшие артисты снова посмотрели на меня.

— Серёжа, как вы посмели⁈ — громко произнёс Андрей Миронов. — А главное: как вы сумели?

Он указал на меня дымящейся сигаретой и добавил:

— Почему и когда вы убежали от нашей Алёнушки? Как вы нашли в себе на это силы? Признавайтесь! И почему мы об этом вашем поступке до сих пор ничего не знали? Нам нужны подробности! Рассказывайте!

Артисты улыбнулись, выдохнули клубы серого дыма.

Миронов снова потряс сигаретой и заявил:

— Серёжа, а ведь я вас узнал.

Он хмыкнул и взглянул на своих коллег.

— Друзья, кто вспомнил, где и когда мы с вами уже видели Сергея?

Он выдержал двухсекундную паузу, пока его приятели меня рассматривали.

— Ну, же, друзья! — поторопил он. — Вы точно его видели! Только немного в ином… эээ… амплуа. Вспоминайте! Скорее!

Артисты сосредоточенно посмотрели мне в лицо.

— В… КГБ? — спросил Евгений Хлыстов.

Миронов в притворном испуге взмахнул руками.

— Женя, не поминай всуе! — сказал он. — Какой КГБ? Ты что?

Андрей Александрович затянулся сигаретой, выдохнул в сторону окна дым и спросил:

— Вспомнили?

Артисты покачали головами.

— Вы точно его видели, — заявил Миронов. — Гарантированно! Мы с вами его даже обсуждали. Простите, Серёжа, что сделали это у вас за спиной. Шевелите извилинами, друзья. Ну же! Присмотритесь внимательно.

Он снова ткнул в мою сторону сигаретой.

— Посмотрите на его подбородок, на ширину плеч, — сказал он. — Вспомните фотографию, которую Алёнушка повесила в гримёрке по возвращении с моря. Вы же видели того молодого атлета! Не замечаете сходство?

Артисты неуверенно улыбнулись.

— Сергей, так вот где я тебя видел! — воскликнул Хлыстов. — Я ведь сразу понял, что мне знакомо твоё лицо! Помнишь, я ведь сразу это сказал⁈ Конечно, же! В гримёрке! Это ты был там, около пальмы, на той фотографии!

Актёры с удивлением посмотрели на Евгения.

Миронов спросил:

— Женя, так вы с Серёжей знакомы?

— Конечно, — ответил Хлыстов. — Познакомились. Недавно.

Миронов театрально развёл руками и посетовал:

— Совсем я заработался. Обо всём узнаю последним. Где же вы познакомились, Женя?

Хлыстов усмехнулся.

— Сергей мне помог, — сообщил он. — Когда я искал свой автомобиль. Вот только я вам ничего не расскажу. Потому что не имею право. Сергей работает… в секретном учреждении. Я пообещал, что не проболтаюсь.

Евгений вскинул руки и приподнял подбородок.

Актёры снова взглянули на меня.

Миронов хмыкнул.

— Так вот почему ты, Женя, вспомнил о КГБ, — произнёс он и чуть сощурился, окинул меня взглядом. — Обычные брюки. Неприметные туфли. Новая рубашка, явно купленная, чтобы слиться с рядовыми советскими гражданами. Вот только при этом на руке дорогущие импортные часы… Швейцарские? И аромат превосходного парфюма. Чувствуете запах, друзья? Такой одеколон в ЦУМе не купишь.

Миронов улыбнулся.

— Так кем вы работаете, Серёжа? — спросил он. — Расскажите нам? Или это большой секрет?

Я пожал плечами и заявил:

— Временно безработный. Ещё недавно трудился слесарем на заводе. Во Владивостоке.

Миронов всплеснул руками, пробежался взглядом по лицам своих приятелей, снова посмотрел мне в глаза.

— Разумеется, — сказал он. — Слесарь. Я сразу так и подумал.

Его коллеги дружно хмыкнули.

— Не очень-то вы похожи на слесаря, Серёжа, — сообщил Миронов. — Не тот типаж. Вы больше походите…

Он улыбнулся и кивнул.

— … На сантехника, — произнёс Миронов. — Точно! Особенно там, на той фотографии с пальмой — вы вылитый сантехник!

Актёры хохотнули — все, кроме Хлыстова.

Евгений переспросил:

— Андрюша, почему это Сергей похож именно на сантехника? — спросил он. — Я не понял твою шутку.

Артисты рассмеялись.

Миронов устало вскинул к потолку взгляд, затем всё же посмотрел на Хлыстова.

— Женя, вспомни ту фотографию из гримёрки, — сказал он. — Серёжа на ней стоит в одних лишь плавках. Широкоплечий, мускулистый. Такой, какими описывают тех бандитов-сантехников. Понял моё сравнение?

Евгений пожал плечами.

— Каких ещё бандитов? — спросил он. — Я не понимаю. Это такая шутка? В каком месте над ней смеяться?

Миронов покачал головой, затянулся дымом.

На выдохе он спросил:

— Женя, только не говори, что ещё не слышал о банде московских сантехников. Мы над этой хохмой ещё три или четыре дня назад ухохатывались. После репетиции, помнишь?

Хлыстов покачал головой.

— Не помню, — сказал он.

Миронов развёл руками.

— Не удивительно, — сказал носатый актёр. — Женька не помнит даже, где собственный автомобиль тогда оставил. Куда уж ему вспомнить мой рассказ. Следил бы ты за своим здоровьем, Женя! Мы волнуемся за тебя.

Актёры дружно закивали, улыбнулись.

Хлыстов вскинул руки и раздражённо заявил:

— Хватит уже этих ваших шуточек! Что за банда такая? Причём тут сантехники и Сергей?

Миронов вздохнул и обратился к носатому:

— Вадик, расскажи ему. Это же твоя история. Просвети, нашего забывчивого Женю.

«Вадик» шумно выдохнул табачный дым в сторону приоткрытого окна.

— Это мне… одна знакомая дамочка из МУРа рассказала, — произнёс он. — По большому секрету, разумеется…

Хмыкнул и сказал:

— Тебе, Женя, я тоже по секрету говорю. Учти это. Поэтому…

Он поднёс указательный палец к своим губам.

— … Никому не повторяй мои слова, — сказал Вадик.

Тут же добавил:

— Потому что у нас в театре их уже все слышали. Кроме тебя, разумеется. Так вот в чём тут дело. У нас в городе появилась банда преступников. Жестокая и неуловимая. Они называют себя «сантехники». Страшные люди, прямо тебе скажу! Эти сантехники не грабят и не убивают, как прочие бандиты. Во всяком случае, пока никого не убили. Они приходят по ночам в квартиры к одиноким людям, представляются им сантехниками и такое с ними вытворяют!..

Носатый покачал головой, указал рукой на Хлыстова и заявил:

— Я бы на твоём месте, Женя, особенно насторожился. Ведь ты проживаешь в квартире один. А значит: ты потенциальная жертва для этих ужасных бандитов. Не подходи ночью к двери, Женя. И уж тем более, никому её ночью не открывай. Это я тебе советую, как твой друг и уважающий тебя коллега. Но если уж ты открыл дверь… и увидел у себя на пороге высокого мускулистого мужчину… по пояс голого и с сумкой инструментов в руке… похожего на Сергея…

Вадик кивнул в мою сторону — артисты дружно скрестили на моём лице взгляды и усмехнулись.

— … Берегись, Женя! — произнёс Вадим. — Потому что тебе не повезло. Или повезло — это с какой стороны посмотреть. К тебе нагрянул тот самый «сантехник»!

Актёры дружно хохотнули.

Евгений нахмурился и спросил:

— Причём тут я? Какой ещё голый мужик? Ничего не понимаю.

— Моя знакомая из МУРа уверена, — сказал Вадим, — что «сантехники» чаще всего приходят к женщинам. Наивные дамочки открывают им ночью дверь. И тут же оказываются в руках полуголого красавца-злодея. Моя знакомая уверена, что бандиты-сантехники творят с одинокими женщинами ужасные вещи. Видел бы ты, Женя, с каким… испугом в глазах она мне это говорила. Она считает, что злодеи творят с женщинами свои самые злодейские дела. А потом они запугивают жертв…

Вадим покачал головой и сообщил:

— Запугивают основательно. Потому что ещё ни одна женщина не пожаловалась на действия сантехников в милицию.

— Хорошо, работают, гады, — добавил стоявший рядом с Мироновым блондин. — Качественно.

Актёры дружно усмехнулись — все, кроме Хлыстова.

— В каком смысле? — спросил Евгений. — Что они делают?

Хлыстов чуть приподнял брови.

— Они очень качественно запугивают, Женя, — сказал Вадим. — Потому что в милицию пока обращались только пострадавшие от действий сантехников смелые мужчины. Хотя есть версия, что мужчины стали просто случайными жертвами бандитов. Якобы, сантехники просто ошибались адресом и заставали в квартире не одиноких женщин, а одиноких мужчин. Бандиты огорчались и с особой жестокостью били этим мужчинам морды. Но милиционеры допускают, что… вполне возможно… никаких ошибок не было.

Вадим покачал головой (выглядел он серьёзным, но его глаза смеялись), сообщил:

— Моя знакомая из МУРа намекнула, Женя, что среди бандитов есть те, кто сознательно подбирает себе в жертвы одиноких мужчин. Специально! Понимаешь, что это значит?

— Что… значит? — переспросил Евгений. — Не понимаю.

— Это значит, Женя, что тем мужикам бандиты не только били морду. Вполне возможно, что жертвы нападений сантехников попросту утаивают часть информации от следствия. Это значит…

Вадим выдержал паузу.

Я покачал головой. Хлыстов нахмурился. Миронов поднёс к лицу руку, скрыл за ладонью улыбку.

— Это значит, Женя, — продолжил Вадим, — что я бы на твоём месте не остался дома в одиночестве. Мой тебе совет: поживи пока вместе с родителями. Хотя бы до тех пор, пока эту злостную банду не поймают.

— П… почему?

Артисты всё же рассмеялись. Дружно.

Я тоже усмехнулся.

Евгений взглянул на лица своих коллег, хмыкнул.

Он махнул рукой и сказал:

— Да ну вас с вашими дурацкими шутками! Придумали… фигню какую-то. Банда сантехников!..

Хлыстов фыркнул.

Вадим развёл руками.

— Можешь мне не верить, Женя, — сказал он. — Только всё же будь осторожен. Мы очень переживаем за твою… голову. Помнится, ты хвастался связями в милиции? Вот и поговори со своими знакомыми милиционерами. Тебе-то они по знакомству расскажут правду.

Хлыстов бросил взгляд на меня и снова повернулся к своим коллегам.

— Поинтересуюсь, — сказал он. — Обязательно поинтересуюсь. Хотя я не сомневаюсь, что вы сейчас опять морочили мне голову.

Артисты хором заверили Хлыстова, что и не думали с ним шутить.

Миронов стряхнул с сигареты пепел в стоявшую на подоконнике жестяную банку.

Он посмотрел на меня и спросил (будто бы для того, чтобы сменить тему разговора):

— Сергей, вы нам так и не рассказали, почему, когда и куда сбежали от нашей Алёнушки. Мы даже пока не узнали, где вы с ней познакомились. В каком звании, вы говорили, сейчас служите?

— Слесарь шестого разряда, — ответил я. — Рабочий на заводе. Был. Во Владивостоке.

Андрей Александрович взмахнул руками и несильно стукнул себя кончиками пальцев по лбу.

— Ах, да, — сказал он, — вы же слесарь! Даже не сантехник. Вы нам это уже говорили. Простите. Я запамятовал.

Артисты хмыкнули.

Миронов улыбнулся, посмотрел на меня из-под бровей.

— Простите, Серёжа, — повторил он. — Память подводит. Наверное, это от усталости.

— Не прибедняйся, Андрюша, — прозвучал у меня за спиной Алёнин голос. — У тебя отличная память.

Я обернулся. Увидел, что Лебедева уже сменила наряд испанской дамы на платье советской женщины, дополненное шляпкой во французском стиле и уже знакомыми мне очками с тёмными стёклами.

Алёна улыбнулась — её накрашенные вишнёвой помадой губы влажно блеснули. Лебедева взяла меня под руку.

— Мужчины, спасибо, что присмотрели за Серёжей, — казала она. — Знала, вы не откажете в помощи. Нам, женщинам, сейчас нелегко. Отвернуться не успеешь, как уведут мужчину.

Она с показной грустью вздохнула.

Миронов всплеснул руками.

— Алёнушка, — сказал он, — да какой же мужчина от тебя уйдёт? Таких сумасшедших у нас в стране нет.

Андрей Александрович покачал головой.

Лебедева взглянула на меня через стёкла очков, усмехнулась.

— Сама так думала, Андрюша, — ответила она. — Да только ошиблась. Вот, держусь теперь за мужчину двумя руками.

Она демонстративно сжала мой локоть.

— Конкуренция в борьбе за хороших мужчин сейчас сумасшедшая, — сообщила Алёна. — Уж поверьте мне. Я знаю, что говорю.

Актёры улыбнулись.

— Ну да, ну да, — произнёс Вадик. — Хорошие сантехники… простите, слесари шестого разряда сейчас в цене.

Он фыркнул.

Лебедева погладила меня по плечу и серьёзным тоном ответила:

— И не говори, Вадик. Глаз да глаз за такими мужчинами нужен. Москва — это вам не Владивосток. Тут завидных невест хватает. С хорошими родителями. Не каждой из этих невест достанется такое сокровище.

Алёна склонилась к моей голове и пометила мою щёку помадой.

Она посмотрела на коллег поверх тёмных стёкол и сказала:

— Хорошего вам вечера, мужчины! До скорой встречи. Мы вас покидаем. Нас с Серёжей уже ждёт такси.

Я попрощался с артистами. Честно сказал им, что спектакль они отыграли превосходно.

— До встречи, Серёжа, — сказал Миронов. — Вы нас заинтриговали. Надеюсь, что мы с вами ещё встретимся и побеседуем. В более располагающей для общения обстановке. Если, конечно, вы не сбежите от нашей Алёнушки снова.

Около служебного выхода Лебедева взглянула на меня и сказала:

— Поедем ко мне, Серёжа. Пожалуйста.

Она посмотрела мне в глаза — я кивнул. Таксисту Алёна назвала свой домашний адрес. В такси Лебедева прижалась ко мне плечом, обняла мою руку. Я вдохнул аромат её духов и волос. Почувствовал, как билось у Алёны в груди сердце. Взглянул на проплывавшие за окном огни московских улиц. Заговорил о спектакле. Я поделился с Алёной своими впечатлениями и восторгами от пьесы. Похвалил игру актёров. Алёна мне призналась, что допустила сегодня на сцене несколько ошибок. Улыбнулась и печально вздохнула.

Лебедева сообщила, что устала и проголодалась. С десяток раз я замечал, как водитель такси посматривал на нас в салонное зеркало заднего вида — после того, как Алёна уже в салоне машины сняла шляпу и очки. К дому на улице Большая Дорогомиловская мы доехали меньше, чем за десять минут. За всё это время Алёна ни разу не упомянула о своём здоровье, и ни о чём меня не спрашивала. С таксистом расплатился я. Оставил ему рубль с мелочью «на чай». Поднялся вместе с Алёной на третий этаж, вошёл в квартиру.

Алёна заперла дверь, подняла на меня глаза и сообщила:

— Серёжа, я ездила в Ленинград.

— Прекрасно, — произнёс я. — Что сказали ленинградские медики?

— Сейчас я тебе всё расскажу, — пообещала Алёна. — Проходи на кухню.