Красавчик. Часть 2

Глава 23

— Сергей, подождите! — повторила Надя (я только сейчас сообразил, что не спросил тогда, в пансионате, её фамилию).

Надя улыбнулась (её покрытое веснушками лицо сейчас выглядело, будто позолоченное).

Она тряхнула рыжими волосами и воскликнула:

— Здравствуйте, Сергей! Я вас сразу узнала. Ещё там, в магазине. Только удивилась. А вы… уже ушли.

— Привет, Надежда, — отозвался я. — Разве мы ещё не перешли на «ты»?

Надя подошла ко мне, чуть запрокинула голову и ответила:

— Перешли… кажется.

— Не кажется, а точно.

Я окинул взглядом свою стройную молодую собеседницу, наряженную в голубое платье с короткими рукавами.

Потребовал:

— Давай мне свои сумки. Они сейчас руки тебе оторвут. У тебя уже плечевые суставы хрустят.

Надежда взглянула на мой торт и покачала головой.

— Не оторвут, — заявила она. — Я крепкая. Часто тяжёлое таскаю.

Тут же добавила:

— Я же комсомолка.

Посмотрела мне в глаза — в её взгляде я увидел добрую, почти щенячью радость.

Я усмехнулся, чуть наклонился к Надиному лицу — заглянул в глаза. Почувствовал на лице тепло Надиного дыхания. Перехватил ручки Надиных тряпичных сумок.

Надежда разжала пальцы.

— Серёжа…

Надя замолчала. Словно у неё не хватило воздуха, чтобы произнести всю задуманную фразу.

Я снова выпрямился, взвесил в руках заметно потяжелевшую ношу.

— Ты где живёшь, комсомолка? — спросил я.

Надежда приподняла брови.

— Разве Аркадий и Нарек вам не передали мой адрес? — спросила она.

— Не успели. Нарека в Москве я ещё не видел. Аркадия встретил в понедельник. Работал вместе с ним. Как раз сейчас иду к нему в гости.

Я чуть приподнял купленный только что в магазине торт.

Мне показалось, что Надины губы обиженно изогнулись. Наверное, всё же именно показалось, потому что Надежда мне снова улыбнулась.

— Ваши друзья мне рассказали, — сообщила она, — что вас тогда срочно вызвали на работу.

Я тряхнул головой и произнёс:

— Уехал по делу. По важному. Так куда мы идём, комсомолка? Провожу тебя. Если ты не против.

Надя потрясла головой.

— Не против, — ответила она. — Я… рада, что мы с вами… с тобой, Сергей, снова встретились. Сперва я даже не поверила, что это действительно вы… ты. В рубашке ты выглядишь очень… солидно.

Надежда вновь посмотрела мне в глаза, но тут же отвела взгляд в сторону. На её щеках запылал румянец. Надя снова улыбнулась и указала рукой в том направлении, где находился дом Александровых.

— Я вон там живу, — сообщила она. — Видите за тем деревом уголок пятиэтажки? Серый такой. Это и есть мой дом.

Надя повернулась ко мне. Поспешно убрала с лица локоны рыжих волос.

Я кивнул, бросил взгляд на циферблат своих наручных часов.

Посмотрел на конопатое лицо и сказал:

— Прекрасно. Нам с тобой ещё и по пути. Рад, что прогуляюсь в хорошей компании.

Надежда кивнула, стрельнула в моё лицо взглядом.

— Я тоже… рада, — сказала она. — Очень рада… Серёжа.

Надя вздохнула, мечтательно улыбнулась.

Я тряхнул сумками и сказал:

— Неплохо ты затарилась. Молоко, хлеб, картошка и капуста: полный набор. У вас дома праздник наметился?

Надя покачала головой.

— Бабушка и дед пенсию получили, — ответила она. — Я-то получу зарплату ещё не скоро. Только вчера на работу вышла…

Мы неспешно зашагали по тротуару мимо расположенных на первом этаже жилого дома магазинов. Наши фигуры отражались в стёклах витрин: высокий широкоплечий мужчина и стройная рыжеволосая девица. Как и тогда, в пансионате, во время нашей прогулки сейчас говорила в основном Надя. Я лишь направлял нить беседы короткими репликами. Слушал приятный девичий голос, посматривал по сторонам. Заметил компанию молодёжи — хмыкнул при виде нелепых расклешённых брюк на парнях, не без интереса взглянул на загорелые ноги комсомолок. Отметил, что Надю молодёжь не заинтересовала: Надежда не сводила глаз с моего лица.

Надя мне рассказала, как провела финальные дни своего отпуска в пансионате «Аврора». Призналась, что отдых на море показался ей очень коротким. Сообщила, как встретили её на работе «коллеги». Вспомнила о том, как мы с ней ходили в кино — тут же сообщила: в кинотеатрах сейчас идёт «хороший фильм» «Возвращение 'Святого Луки». Сказала, что «девочки на работе» его расхваливали. Снова взглянула мне в лицо и спросила, понравился ли этот фильм мне — я ответил, что пока его не смотрел. Надежда пару секунд молчала, будто бы выжидала. Затем она опустила взгляд и рассказала: скоро на проспекте Вернадского достроят цирк.

— Вот этот цирк я бы с удовольствием посетил, — заявил я. — Цирк я люблю.

Надежда подняла на меня глаза, улыбнулась.

— Я тоже обожаю цирк, — призналась она. — Особенно выступления акробатов…

Надя рассказала, что она «раньше» каждый год бывала в цирке на Цветном бульваре вместе с родителями. Ходила туда и вместе со своими одноклассниками, когда училась в школе. В прошлый раз она была в цирке четыре года назад. Надя замолчала, будто отвлеклась на воспоминания. Вздохнула. Затем она тряхнула головой и спросила: хороший ли цирк во Владивостоке. Я озадаченно хмыкнул и пожал плечами. Ответил, что цирк во Владивостоке неплохой. Сказал, что сравнить его с московским пока не могу. Надя кивнула. Посмотрела мне в глаза. Я указал ей на пятиэтажный дом, к которому мы подошли.

Спросил:

— В каком подъезде живёшь?

— В первом, — ответила Надежда.

Мне послышались в её голосе печальные ноты.

Заметил, что Надины плечи поникли.

— Серёжа, спасибо, что проводил, — сказала Надежда. — И… что помог мне… с сумками.

Она протянула руки за своими покупками.

Рыжие локоны спрятали от меня её глаза.

— На каком этаже ты живёшь? — спросил я.

Надя вздохнула… и вдруг улыбнулась.

— На пятом! — произнесла она. — Вооон те два окна на самом верху. Видишь?

Надежда показала рукой вверх, в направлении крыши пятиэтажки.

Я хмыкнул, покачал головой и сказал:

— Высоко вы забрались. Открывай дверь. Сделаю тебе доставку сумок к порогу квартиры.

Надя радостно сверкнула глазами, кивнула и поспешила к двери подъезда. Скрипнули дверные петли. Подъезд оказался на удивление чистым: свежая краска на стенах, белоснежный потолок. На ступенях я не заметил ни фантиков от конфет, ни окурков. Запах карболки напомнил мне о моём двухнедельном пребывании на больничной койке (случилось это, когда я учился в третьем классе). На широких подоконниках между этажами я увидел керамические горшки с комнатными растениями. Около дверей квартир лежали полосатые коврики (не около всех дверей, но на каждом из этажей я замечал как минимум один такой коврик).

На пятом этаже ковриков было два. На одном из них остановилась Надя. Она сняла с шеи верёвку с ключом, сунула ключ в замочную скважину. Щёлкнула замком. Надежда открыла дверь, шагнула через порог квартиры и обернулась. Я услышал рычание холодильника и бубнёж голосов (в квартире работал либо телевизор, либо радиоприёмник). Почувствовал запах лекарств (такой же витал в квартире моего прадеда), застоявшийся запах табачного дыма и… запашок мочи. Окинул взглядом тесную прихожую: желтоватые обои с мелким рисунком, потёртый коврик на полу, поношенная женская и мужская обувь на полке у стены.

— Кто там? — раздался в одной из комнат мужской голос. — Надька, ты?

— Это я, Вадик! — отозвалась Надежда.

Я ступил на порог и прикинул, где поставлю сумки. Заметил, как приоткрылась дверь, и в прихожую выглянула невысокая седовласая пожилая женщина. Женщина заметила меня — окинула меня строгим взглядом. Поздоровалась со мной — я тоже произнёс «здрасьте». Женщина взглянула на сумки. Надя поспешно взяла у меня свои покупки. Женщина скомандовала, чтобы Надя отнесла продукты на кухню. Заявила, что сама их разберёт. Надежда назвала женщину «бабушкой», представила меня. Поспешно унесла сумки в направлении грозно рычавшего холодильника. «Бабушка» взглянула на торт в моей руке, прошла следом за Надей.

Я развернулся на выход — уйти не успел: меня окликнула Надя. Она поблагодарила меня за помощь. Я пожал плечами и заявил, что «всегда пожалуйста». Надя предложила мне «выпить чаю», но я показал ей торт и напомнил о том, что спешу в гости к Аркадию. Надежда печально вздохнула. Из-за прикрытой двери комнаты снова донёсся мужской голос — он поинтересовался у «Надьки», кого она привела домой. Мне послышались в этом звонком голосе ироничные, почти издевательские нотки. Надя громко назвала моё имя, сказала: я помог ей «дотащить» тяжёлые сумки из магазина. Взглянула на меня, виновато улыбнулась.

Надежда указала на дверь комнаты и сообщила:

— Это мой младший брат Вадик.

Она посмотрела мне в лицо и добавила:

— Сергей, давай я вас познакомлю.

Я покачал головой и сообщил, что спешу. Снова продемонстрировал купленный для Васи торт. Повернулся к выходу.

Надя распахнула дверь в комнату (запах мочи стал отчётливее) и поманила меня к себе рукой.

— Не разувайся, Сергей. Проходи так.

Она замерла в дверном проёме. Я заметил у неё за спиной кровать с металлическими спинками и расположившегося на постели молодого рыжеволосого мужчину, украшенного веснушками даже обильнее, чем Надежда. Под спиной и под головой мужчины лежала большая подушка, из-за чего мужчина на кровати полусидел. Он пристально рассматривал меня, нагловато ухмылялся. Наши взгляды встретились. Я отметил, что глаза мужчины походили на Надины. Вот только их взгляд мне показался колючим и дерзким. Я поставил сумку и торт на пол в прихожей. Прошёл к Надежде, попятившейся вглубь небольшой комнатушки.

— Знакомьтесь, — сказала Надя.

Она кивнула в сторону кровати и сообщила:

— Это Вадим, мой младший брат.

Надежда указала брату на меня.

— А это Сергей, — произнесла она. — Он помог мне с сумками. Вадик, это тот самый Сергей, с которым я познакомилась в пансионате. Помнишь, я тебе о нём рассказывала?

Я подошёл к кровати, протянул Надиному брату руку.

Вадим ухмыльнулся.

— В другой раз пожму, — сказал он. — Сейчас не хочу.

Вадим вызовом посмотрел мне в глаза.

Надя прикоснулась к моему плечу.

— Вадик парализован, — сообщила она. — Он не пожмёт твою руку, Серёжа. Прости, пожалуйста. У моего брата повреждён позвоночник. У него не работают ни ноги, ни руки.

Надежда вздохнула.

— Зато работает голова, — произнёс Вадим.

Он фыркнул и заявил:

— И со зрением у меня всё нормально. Поэтому я вижу, сестрёнка, что ты напрасно размечталась. Этот твой Сергей бабник. У него это на роже крупными буквами написано. Выглядит он, конечно, нормально. С этим я не спорю. Спортсмен, небось. Но это не твой вариант. Ты, Надюха, ему даром не нужна. Тем более, с таким прицепом, как я. Так что закатай губку, сестрёнка. У Сергея таких девок, как ты — вагон и маленькая тележка. По щелчку пальца к нему прибегают. Вот только он на таких простушек и не смотрит уже давно. Насмотрелся. Он найдёт себе жену получше: выгодную. Я правильно говорю, Сергей?

Надя нахмурилась.

— Не слушай его, Серёжа, — сказала она. — Вадик просто… позлить меня хочет.

Вадим вновь ухмыльнулся.

— Не обижайся, Надька, — заявил он. — На правду не обижаются. Ты и сама это знаешь.

— Надежда! — донёсся из кухни требовательный женский голос.

Надя тут же сорвалась с места и прошла мимо меня в прихожую. Чуть задела моё плечо рукой. Три секунды спустя я услышал её голос — Надежда поинтересовалась у «бабушки», что случилось. Я переступил с ноги на ногу, скрипнул паркетом. Пробежался глазами по комнате. Стол, стул, вторая кровать (на ней лежало серое покрывало, стояла «пирамидкой» подушка). Я задержал взгляд на чёрно-белом фотопортрете мужчины и женщины, который висел в деревянной рамке на стене. Отметил, что женщина на фотографии походила на Надю — взгляд мужчины с портрета мне напомнил наглый взгляд смотревшего на меня сейчас Вадима.

— Сергей, что тебе нужно от моей сестры? — спросил Вадим.

Я покачал головой.

— Ничего.

— Тогда отстань от неё! — потребовал Надин брат. — Не морочь ей голову!

Вадим нахмурил брови, стиснул зубы. Он сверлил моё лицо гневным взглядом.

Я дёрнул плечом, ответил:

— Не буду. Не собирался.

— Это хорошо, что не собирался, — сказал Вадим. — Надя клёвая девчонка. Но очень впечатлительная. Ей нужен нормальный муж. Обычный. Не ходок. Ты ей не подходишь.

От резкого дыхания Вадика с одеяла взлетела пушинка и закружила в воздухе.

— С этим и не поспорю, — сказал я.

Пушинка приземлилась Вадиму на щёку — Вадик недовольно скривил губы.

— С чем, Сергей, ты не поспоришь? — спросила вернувшаяся в комнату Надя. — Что у вас случилось?

Она шагнула к брату и аккуратно двумя пальцами сняла пушинку с его лица.

Вадим фыркнул.

— Ничего не случилось, — сказал он. — Всё у нас хорошо. Сергей уже уходит.

Я усмехнулся и махнул Надиному брату рукой: попрощался с ним.

— Катись, — сказал мне вслед Вадим. — Не возвращайся!

Я заметил, как от смущения вспыхнули румянцем Надины щёки. Вернулся в прихожую, поднял с пола заполненную продуктами сумку и торт.

Надя подошла ко мне, сунула ноги в босоножки.

— Деду папиросы не купила, — ответила она на мой не озвученный вопрос.

Надежда виновато пожала плечами и сказала:

— Побегу в магазин. Снова.

Она вышла из квартиры вместе со мной.

Прикрыла дверь и тут же сказала:

— Сергей, не обижайся на моего брата. Вадим — он… хороший. Только… очень грубый… стал.

Мы зашагали по ступеням: я шёл впереди (с сумкой и с тортом в руках) — Надя топала по ступеням у меня за спиной.

Я бросил взгляд через плечо и поинтересовался:

— Что с твоим братом? Почему он парализован? Давно он… так лежит?

— Почти три года, — ответила Надя. — В папину машину на железнодорожном переезде врезался поезд. Они втроём тогда ехали: мои родители и брат. Мама и папа… сразу погибли, а Вадик… теперь вот так.

Надежда указала рукой вверх — в направлении пятого этажа, где остался в квартире её брат.

— Сначала мы надеялись, — сказала она, — что Вадим поправится. Брата почти год лечили в больнице. Нам говорили, что… часть функций восстановится. Но теперь врачи говорят, что… скорее всего Вадик таким и останется.

Я заметил, как Надя пожала плечами.

Её волосы сверкнули.

— Зато у него теперь нет тех болей, — сообщила Надежда. — Теперь он не стонет и не кричит по ночам. Как это было в первый год. Только плачет иногда. Когда думает, что я уже уснула и не слежу за ним.

Надя посмотрела на меня и улыбнулась: невесело.

— Раньше было хуже. Вадик… столько всего вытерпел. Нам тоже было тяжело. Я поначалу и училась, и работала. Теперь хоть учёба закончилась. Да и бабушка с дедом очень помогают. Если бы не они…

Надя покачала головой.

— … Мне было бы намного труднее. Да и за Вадиком они присматривают, пока я на работе. Бабушка у нас главная по хозяйству. Дед — главный мужчина в семье. Да и Вадик уже чувствует себя получше — мне стало спокойнее.

Надежда поправила рукав платья.

— Поначалу Вадим… очень мучился, — повторила она. — Плохо спал из-за болей. Три раза он прекращал есть. Медсестра ему тогда пообещала, что будет вводить в желудок пищу через трубочку. Он кричал… что умрёт.

Надя вздохнула.

— Серёжа, это было очень страшно.

Я повернул голову, встретился взглядом с Надиными глазами.

Спросил:

— А сейчас?

— Сейчас я уже привыкла, — сообщила Надежда. — И Вадик тоже… почти привык. Злой только стал. Но это ничего. Пройдёт. Главное, что в этом году голодовок у него не было. Я даже в пансионат съездила: бабушка меня уговорила.

Надя улыбнулась.

— Там хорошо было. Море. Пляж. С тобой познакомилась. Вадик обещал, что подождёт меня. Говорил, что не будет… вредничать тут без меня. Сдержал обещание. Серёжа, видел бы ты, как он обрадовался моему возвращению!

Надежда покачала головой и улыбнулась.

Мы вышли из подъезда, зажмурились от яркого солнечного света. Ветер снова уронил на Надино лицо локоны рыжих волос. Надежда убрала их за уши, понуро склонила голову.

— Я возвращаюсь в магазин, — сообщила она.

Надя показала рукой в направлении проспекта Вернадского.

— Мне в ту сторону, — сказал я и указал в направлении дома, где жили Александровы.

Надежда печально вздохнула, спрятала за спину руки (словно они ей сейчас мешали). Непослушные локоны вновь легли на Надино лицо. Вот только на этот раз Надежда их будто бы не заметила.

Она подняла лицо, заглянула мне в глаза.

Её щёки вновь подрумянились от смущения.

— Сергей, — произнесла Надя, — мы ведь с вами… с тобой… ещё увидимся?

Подъезд Александровых заметно отличался от того подъезда, где находилась квартира рыжеволосой Нади. Но был он почти таким же, как тот, по какому я шел к квартире Сан Саныча в девяностых годах. Здесь пахло табачным дымом и жаренным луком. На подоконниках между этажами стояли открытые консервные банки, заполненные окурками. С потолка подобно сталактитам свисали сгоревшие спички. На стенах красовались выцарапанные на зелёной краске слова, которых наверняка не было в советских вариантах толковых словарей русского языка. Заметил я по пути и с десяток вполне безобидных надписей, увидел даже пару сердечек.

Взобрался на этаж Александровых, чиркнул по стене картонной коробкой с тортом, нажал указательным пальцем на кнопку дверного звонка. Услышал знакомую трель — такую же, какая звучала в квартире моего прадеда. С десяток секунд я потоптался по расстеленной у двери на полу ещё влажной тряпке (решил, что это «нововведение» появилось у квартиры Александровых вместе с Ритой). Услышал за дверью голоса. Щёлкнули запоры, звякнули звенья цепочки. Дверь распахнулась — я снова увидел перед собой рыжеволосую женщину. Вот только веснушки на Валином лице я не разглядел. Валентина Кудрявцева вскинула руки.

— Красавчик Серёжа пришёл! — воскликнула она. — Как вовремя! Вот ты-то мне сейчас и нужен!

Валентина улыбнулась. Я заметил пьяный блеск в её глазах. Увидел оставленные слезами на Валиных румяных щеках (подкрашенные тушью) извилистые полосы. Почувствовал, как Валины пальцы вцепились в мои плечи.

Кудрявцева шагнула через порог, выдохнула мне в лицо пропитанный спиртным запашком воздух. Звонко икнула, истерично хохотнула. Клюнула моё лицо тёплым кончиком носа и звонко чмокнула меня в губы.

Конец второй книги

ссылка на следующую часть: (https://author.today/reader/509946/4812619)

Если история развлекла Вас, не забудьте нажать на сердечко («нравится»).