Левиафаны

30. Планы, которые не стоит менять

Незаметный, весёлый и с виду такой компанейский парень. Образ гопника, но при этом внешность, говорящая, что он готов стать твоим лучшим другом.

Друг, который потом предаст, как он подставил Принца, а затем точно так же попытался подставить и нас.

Не вышло.

А сколько было таких, как Принц?

— Ну привет. Твой зверёк снаружи? Извини, мы его немножко убили.

— Ляпус? Но ведь сработало же.

— Сработало что?

— Огромный нестандартный монстр, со ртутной кровью и телом из жидкого камня. Его трудно не заметить, правда? И вот ты здесь, йопта.

— Хочешь сказать, что просто решил так позвать меня?

— Да, поговорить нужно.

— О чём? Ты заодно с Левиафаном? Что-то молод ты для отца птиц, Голубь.

— А… интересное там общество, правда?

— Как ты связан с тридцатым?

— Я связан со всем на этой Стене. Можно сказать, связующая нить этого сектора.

— Так и запишем — шпионишь на Леви.

— Эх, ничего-то ты не понял… Хош семок?

— Смеёшься?

— Отнюдь. Монотонная работа расслабляет разум. Здесь смысл в процессе, а не в еде… ты устраивайся, в любом случае. Исход боя в колодце ведь тебе уже понятен?

— Зачем был этот Гон?

— Мне — чтобы поговорить.

— Ну говори, раз хочешь, — я уселся в кресло под книжной полкой напротив него. Голубь продолжал сидеть на корточках.

— Ты уже понял, что на тридцатом огромное количество людей, верно? Ты хотел начать их похищения, так я помогу тебе. Бери, и всех друзей спонсируй. И коллег из семнадцатого. Там на всех хватит.

— В чём подвох?

— Ни в чём. Левиафан не жадный. Бери любые земли, бери людей, правь, живи в своё удовольствие. Делай всё, что ты хочешь.

— Я хочу спуститься на сорок второй.

— Зачем?

— Много зачем. Заглянуть в какой-нибудь главный терминал, задать вопросы. Понять, ради чего мы все здесь.

— Может, просто ради того, чтобы жить? Ведь если ты хочешь, можешь создать себе рай и быть там богом. На десятом у тебя уже есть такое место, верно? Говорят в мирах Ленты, что великий лес кормит и защищает своих обитателей. Многие вам завидуют. Там, представь, целый отдельный мир, где живёт множество разумных, со своими королевствами и мечтами, и даже не знают про этажи…

— Ты мне зубы не заговаривай, мы с тобой уже давно знакомы. Левиафан свой рай как-то дерьмово строил.

— Каждый делает, что может.

— Только мне сказочку не задвигай, про то, что «великий герой однажды вернётся». В его системе специально садят наверх кровожадных идиотов, травят население и строят такой ад, что лучше сразу на перерождение!

— Ты хочешь считать себя героем, Арк? Спасителем сирых и убогих? — спросил в ответ Голубь. — Я понимаю… Но что, если он прав? Если предположить хотя бы на миг, что он прав, а? И злодей здесь ты, а не он.

— Дай угадаю: прав в том, что издевается над людьми? — иронично бросил я. — Что фармит гаввах во славу пустоты?

— Жизнь — не сказка, Арк. Жизнь — это грязная работа изо дня в день и превозмогание за то, чтобы и то что есть не разрушилось. Кто-то должен делать и чёрную работу.

— Я никогда не прощу ублюдка, который делает с людьми то, что происходит на тридцатом. А я даже не Рейн.

— Да, этот всегда стремится к свету… — с доброй усмешкой уронил Голубь. — Но насчёт Леви зря ты так. Он тот, кому ты обязан всем.

— Да ладно?

— Что, если я скажу тебе, Арк, что только из-за того, что эти люди живут в таких условиях, этот мир существует?

— Что ты несёшь?

— Тот, кто создавал наш мир, Арк, допустил один серьёзный просчёт. Фатальный, я бы сказал. В конструкцию Стены не заложена поправка на энтропию.

— Подтип пустоты? Да здесь много чего не было заложено.

— Нет, я про естественную энтропию, а не магию. В Стене не заложено понятие износа. Рано или поздно она будет разрушена просто сама собой. Система просто не понимает, что с ней происходит, и пытается заткнуть дыры такой же кривой логикой.

— Уже интересно.

— Единственный шанс протянуть подольше — растягивать её максимально долго. Попытки прохождения Стены — это гибель. В прямом смысле, действиями ты усиливаешь энтропию. Создаются новые цепи, монстры, в Стене появляется больше дыр…

— Как это связано со скотским отношением к людям?

— А по другому нельзя, Арк. Все должны верить в незыблемость. В мирах ленты все верили, что так будет всегда. В мире Короля Техноцита все считали текущий порядок константой. И город на тридцатом. Там живёт больше всего людей, и у многих из них есть песчинки духовного ресурса. У местных ровно столько надежды, чтобы их духовный ресурс изнашивался медленнее

— Если мир существует ради таких страданий, то к чёрту такой мир. Но я пройду через твоего Левиафана и спущусь ниже…

— И что? Что дальше? — Голубь встал и отряхнул синие спортивки.

В глаза бросился логотип его костюма. Когда-то я, помнится, долго гадал, где же он взял такой. А тут вон что. И знакомая птица, которая мелькала на всех гобеленах и форме гвардии.

— Хорошо, Арк, вот представь, йопта. Стоишь ты типа над трупом Левиафана, и упирается твой взгляд в несуществующие земли. Знаешь, что это такое?

— Буду рад, если просветишь.

— Это место, где в принципе ходить нельзя. Пересбор там взбесился и происходит постоянно. Как не крути, а сам застрянешь в текстурах и будешь разорван. Но хорошо, допустим ты его прошёл. Что дальше? Упрёшься в Оазис.

— Завалю тамошнего босса и пойду дальше.

— Главная проблема в том, чтобы тебя туда вообще пустили. Но ладно, ты твердолобый, башкой пробьёшь. И нырнёшь тогда в Многогранник. Всё, конец сказке. Так может, не надо было и начинать?

— Его я тоже найду, как пройти.

— Ты не понял, — он покачал головой. — Это не босс и даже не божество. Вспомни, какая самая популярная теория насчёт дна Стены?

— Коктейль из всех цепей.

— Верно. Это и есть Многогранник. Он — это всё и сразу. За ним нет уже ничего. И его пройти невозможно.

— Ты был там?

— Я много где был, — отмахнулся Голубь. — Его невозможно пройти по понятным тебе причинам.

— Я могу ассимилировать его своей цепью, — сказал я, хотя на деле сильно сомневался, что сумею найти где-то настолько огромную силу.

— Ну можешь, и чё? — равнодушно сплюнул Голубь. — Некоторые пытались. Готовься тогда прожить на стене тысяч двести лет. Быстрее ты такую сущность не проанализируешь.

— Если так, то Леви нечего терять. Почему не оставить вход открытым. Я бы может даже не зашёл на тридцатый.

— Потому что в процессе ты изнасилуешь и без того замученную Стену, — вновь сплюнул скорлупу от семечек на пол Голубь. — А потом придёшь наверх наводить дальше свои порядки.

— С чего ты взял?

— Все так делают, кто достигает дна и понимает, что ничего там нет, кроме забвения. Может, начнём наконец ценить то, что имеем, и постараемся сохранить нашу Стену?

— Может быть я бы задумался и даже поверил тебе, если бы не методы, которые используются на тридцатом. Так что для начала, я всё же возьму этот этаж.

— Ага, с архитопами и наёмниками из другого сектора. Ну-ну. Эта система не один год создавалась. А о том, чтобы победить первую птицу — даже не думай.

— Сам разберусь, что мне делать. Но если Леви действительно не хочет войны, пусть добровольно сдаёт население и пропускает нас ниже.

— Ты же понимаешь, что это всё невозможно? Ну йоп, Арк, что ж тебе на месте не сидится-то? Нет там ничего. Ну раз так хочешь, пройдись до Оазиса, если его пройдёшь, я тебя сам свожу к Многограннику, убедишься, что я прав и пойдёшь домой! Не ты первый, не ты последний.

И это предложение я бы даже принял, если бы оно поступило до того, как я своими глазами увидел тридцатый.

— Приемлемо, но люди не должны так жить. Я заберу всё население. Или дай умным людям из города налаживать там инфраструктуру. В Стене есть технологии искусственного интеллекта, квантовые компьютеры и ещё куча магического барахла, которое превратит этаж в цветущий рай…

— Он пробовал, Арк, — с искренним сожалением покачал головой Голубь. — Но с людьми так не работает. Если нет страданий, не будет и веры. Люди быстро приходят к деградации, когда живут в изобилии, и их мысли блуждают вокруг мелочных проблем и удовольствий. Они забывают, что смерть уже стоит у них за спиной.

— Конечно, если не дать им возможности развиваться, — я фыркнул. — Им даже надежды не оставили!

— У них есть надежда.

— Леви, который никогда не придёт⁈

— Легко критиковать, когда сам не пробовал удержать разваливающийся мир! — впервые прорезались истинные чувства Голубя. — Это тебе не биться головой о пол, чтобы забраться ниже!

— Я своё слово сказал. Выпусти людей. Дай им право самим выбирать, дохнуть в вашей клоаке или пожить по-человечески!

— Не ты их выводил и воспитывал! — снова вспылил Голубь, за что получил ворох брызг ртутной крови ляпуса. Каменная Тия резко крутанулась на месте, и капли попали на спортивную форму и лицо корректора.

Жижа принялась быстро захватывать и кристаллизовать Голубя, но остатки его тела вдруг рассыпались серым песком, так что в Обсерватории осталась где-то треть его застывшего силуэта.

— Ушёл, — заметила Сетта. — Я всё правильно сделала?

— Да, нельзя было упускать шанс. Сам, идиот, вооружил нас этим ляпусом. Получается, это универсальное оружие против обладателей десятков жизней и прочих бессмертных. Сейчас я призову убежище и скажу, пусть попробуют собрать немного крови этой штуки.

— Арк… я так и не поняла. Кто же он всё таки по итогу? — спросила Тия.

— Как минимум, кто-то из птиц. Агент-засланец из города. Как минимум, одевается он там.

— А как максимум?

— Ну, чтобы быть Леви он слабоват. Хотя, мы же не видели настоящего Леви в деле. Может, это просто пустышка, которой создают героический образ. Так, тащи свои тела в Убежище. Будем думать, как это исцелять. А я поищу Серую.

Людей здесь тоже не было, что странно. Хотя тесного общения с ляпусом никто бы не захотел.

Хлопнула дверь. Полукаменная Тия вышла на улицу. Сенсорных навыков у меня не было, потому я просто пошёл наугад, но мне повезло с первого раза.

Серая спала в своей комнате, в холоде и укрывшись лишь плащом и ворохом бумаги. Разумеется, не просто так — доктор Хельхе нашёл следы усыпляющего вещества. Неопасного, но очень действенного.

— Скоро она начнёт приходить в себя. Действие не мгновенное. Одним собачьим корнем здесь не обойтись. Она медленно будет приходить в себя. И сознание может немного… — рогатый лекарь задумался, подбирая слова. — Скажем так, быть склонным к фантазиям.

Я кивнул.

— Мне нужно наружу, свяжусь с Тумором, возможно где-то ещё нужна моя помощь. Присмотрите за ней. Если что, бегите в убежище.

Внутри было прохладно, снаружи же и вовсе стоял ледяной ад. Надеюсь, с Генератором всё в порядке?

Посмотрел в небо над городом, но ситуация с птицами не сильно изменилась, а признаков появления новых очагов боя не наблюдалось.

Вскоре я убедился в этом лично, когда спрыгнул в одну из ближайших дыр, на первый, где находились корни Тумора.

— Что там, старик?

— Бой ещё идёт, но дальше я сам справлюсь, — сказал он, едва я подошёл к проросшему сюда Древу.

Затем я коснулся дерева и ощутил себя единым с огромным древом-лифтом.

Мда. Мы потеряли все этажи лифта за двадцатым. Потребуется время и мана, чтобы пробиться обратно.

А затем спохватился, вспомнив об одной особе, которая очень не любит покидать свои крепости.

— Что с Сайной?

— Она осталась внизу, да. На двадцать пятом монстров не так много. Думаю, там база должна была уцелеть. Только связи с растениями там нет.

— Мда. Она слишком много вложила времени и сил в создание системы лифта на тридцатый, чтобы всё бросить. Похоже на неё. Так что спускаемся.

— Сейчас?

— Почти. Задам пару вопросов Серой и соберём боевую группу.

— Сразу?

— Отдохнут во время спуска. Не у всех же древесная ветвь. Сообщи тем кто остался на обороне десятого.

— Будем пробиваться вниз?

— Пересбор там не мгновенный. По горячим следам это будет сделать легче. И попробуем добраться до Сайны раньше, чем это сделает нечисть.

— Я потратил оба источника на оборону…

— Зато насобирал кучу тел из которых можно пить силу во всех её видах.

— Тут ты прав, — задумался старик. — Хорошо, тогда может и хватит сил прокопать. От двадцатого до двадцать пятого не так далеко. Но учти что в бою я буду тебе не большой помощник. По мелочи разве только.

— Прорастай к Обсерватории. Что случилось с тем корнем, что подходил к подвалам?

— Так убит дрянью всякой. Враг меня по всем фронтам пытался давить.

— Главное, что уцелели, — кивнул я со вздохом.

Первыми на двадцатом у разлома оказались обладатели растительной цепи, что не удивительно. Я, трио баюнов, Эстель, Нэсса, Мерлин, Рейн в древесной форме стихийного оборотня, каменная Тия-Сетта — основное тело и Амория были всё ещё небоеспособны.

— В этом теле я чистый боец, — предупредила Тия.

— Помню. Эстель, ты за сенсора.

Затем на время открыл дорогу в убежище и перенёс через него Альму, вместе с вернувшимися из гильдии Ильгором и Лисом. Плюс эльфийка и кошка, как стрелки.

Первые этажи маленькие — толпа здесь будет только мешаться.

Главной проблемой прохождения земли аномалий было влияние Мёртвой Мечты. Плюс блокирующие магическое воздействие вышки. Если он создавал их не сам, а это часть сценария для этих этажей, то их придётся ломать, чтобы продвинутсья дальше.

Вторым подводным камнем был эффект эстеризации механизмов… и думаю не только их. Похожий эффект должен сохраняться и в других призванных и созданных существах.

Корень медленно пошёл в рост вниз, прокладывая перед собой лестницу для нашей группы. Снизу показались существа. Похоже, редкий вид сильных муталисков, чем-то напоминавший внешне цветок из мяса.

Затем я просто выращивал на корне Древа освещение и мы расстреливали всю живность под нами.

На двадцать втором были тёмные духи. К их появлению мы тоже были готовы. Но массового гона не было. Даже его последствий особо не наблюдалось. Будто монстры, выполнив миссию, разошлись по своим локациям. Хотя кто знает, может, так оно и было — через пересбор…

Локация на третьем не пересобиралась. Здесь нас встретили аберрации, и вот с ними уже пришлось задержаться. Пришлось снова долго думать, чем это бить. А затем в той же локации я с удивлением увидел элементалей.

Твари назывались болотными стражами, и они были союзниками аберраций. То есть системный запрет на вражду между фракциями монстров здесь всё ещё действовал. А в тех локациях, которые подверглись пересбору, был нарушен баланс и монстров стало или слишком много, или слишком мало.

Здесь суммарно элемов и аберраций осталось достаточно.

Древо запустило подвижные корни в болотных стражей, а затем выпустило небольшую стайку этиний, которые принялись жрать светящиеся останки разбитых фигур. Тумор добывал ману всеми доступными средствами.

Серьёзное испытание нас ждало на двадцать четвёртом.

Локация пересобралась, и принесла с собой вместо уютной развилки, по которой мы некогда уходили из владений Мёртвой Мечты, ложный лес.

Давненько я не встречал спектров, а здесь было что-то очень сильное, и подленькое.

Лес был настоящим, но мёртвым и проклятым. Второе не позволяло использовать тёмный лес на них.

Корень Древа открыл над мёртвыми зарослями новое солнышко. Локацию осветили растительные огоньки, и потянулась вниз лестница. Стрелки замерли на краю неё и готовились сражаться с монстрами.

— Аномалию не чувствую, — покачала головой Эстель.

— Тёмные духи или спектры, — сказала Белая. — Узнаю этот почерк…

Глаза девушки засияли мягким фиалковым светом.

— Ага, вижу. Это и то и другое. Навык говорит, что это шепчущий черночрев. Крайне опасная тварь с бешеным уроном. Один из основных навыков — свежевание прямо в бою. Обладает зачатками псионики, вызывает панику. Рекомендую не допускать ближнего боя. Танковать эту тварь — самоубийство.

Но сделать так не получилось. Тварь проявлялась лишь в момент атаки, а среагировать на неё без особых модов на реакцию было невозможно.

Меня спас покров, заблокировавший первую атаку. И он же позволил контратаковать. Но тварь почти сразу же исчезла.

Напоминало оно на вид… покрытый мхом и плесенью грубную клетку с хребтом, на которой возвышалался олений череп с красными глазами и длинными рогами. Руки же было четыре и напоминали они коряги.

Название было обусловлено неестественной чернотой под грудной клеткой чудовища и настойчивым шёпотом на грани слышимости:

— Ты умрёшь, умрёшь, умрёшь…

Спускаться сюда естественным способом, и правда должно быть страшно. Но меня это всё не впечатлило, особенно под действием «пламени Асгора» Альмы.

Затем он появился вновь, но я уже был готов и направил туда разветвлённый майр.

Клинок пробил голову монстра. Послышался зловещий звук колышущихся на ветру банок. Тварь будто пугало была ими местами обвешана, а руки накрыты обрывками грязного тряпья.

Череп раскололся, но тварь отскочила. Раздался многоголосый смех, тварь выгнулась и понеслась прочь, будто шестилапая собака.

— Вешайте прожекторы ионитов, — раздражённо бросил я. — Мы замаемся на эту нечисть охотиться. Тумор, давай дальше.

— Сейчас-сейчас… — проскрежетал старик, проявляясь на дереве. — Дерево ещё не успело прийти в себя.

— Я слышу битву, — произнесла Эстель. — Выстрелы турелей под нами. Сайна сражается. И нападающий тоже разумный.