Противотанкист. Книга 4. Минометчики

Часть вторая Последний удар на Москву Глава 18

Но хорошо выспаться этой ночью, мне было не суждено, общий подъём сыграли немцы. Задолго до рассвета противник открыл по нашей обороне такой шквальный огонь, что не проснулся бы только мёртвый. Оставаться в блиндаже, не очень-то хотелось, поэтому разбегаемся по ровикам, заняв места у миномётов. Если бы стреляли фрицевские самовары, или хотя бы трёхдюймовки, то ещё можно было испытать судьбу, но вокруг рвались снаряды гораздо более крупного калибра, стопять и больше. Редко, но очень громко, взрывались чушки стапятидесятимиллиметровых снарядов. Чтобы не оглохнуть, пришлось периодически открывать рот, а то барабанные перепонки могли не выдержать. Вокруг всё перемешалось, снег, вой ветра, свист и разрывы мин и снарядов. Сколько длилась эта какофония, хрен знает, но примерно через полчаса немцы стали переносить огонь в наш тыл, и народ начал очухиваться. Как ни странно, после такой артподготовки, потерь у нас не было. Снаряды в овраге, конечно, разрывались, но редкие, скорее от перелётов, или недолётов. Со связью правда не заладилось с самого начала. Рации у нас не было, а проводную порвало в клочья.

Старшим на батарее оставался младший лейтенант Пучков, который после напрасных попыток связаться со штабом, кинул трубку телефонисту и послал в полк связного для уточнения обстановки. Засланец долго не возвращался, а между тем на переднем крае раздавалась уже ружейно-пулемётная стрельба, и слышались звуки от работы моторов немецких танков. Телефонист делал всё возможное, чтобы наладить связь. Крутил ручку, дул в трубку, вызывал «гвоздику», но никак не хотел вылезать из своего окопчика, чтобы пройти по линии. В конце концов, мне это надоело, я поднёс к его носу кулак, и он заткнулся. Неподалёку раздалось частое тявканье «сорокапяток», несколько выстрелов из танковых пушек, а потом в том месте всё стихло. Походу Мишка со своими накрылся. Ружейная перестрелка продолжалась ещё минут пять, за это время успели по очереди сбегать в блиндаж, забрать свои вещи, вытащить всё оружие и разобрать боеприпасы.

А потом меня пробрал холодный пот. Цепи немецкой пехоты выныривали из тумана снежной бури, и проходили буквально метрах в десяти-пятнадцати от нас, с той и другой стороны оврага. Немцы в кустах нас не видят, как огневые, так и всю маскировку замело снегом по самое не могу. Они-то не видят, а вот мы. Пучков сделался белее снега, у остальных состояние не лучше. Из миномётов стрелять не можем, у нас минимальный радиус поражения — семьдесят метров. Стрелять из карабинов? Мы в яме, окружат, закидают гранатами, и всё, писец котёнку. Была бы одна пехота, можно было бы и пободаться, а потом уйти огородами, а тут ещё танки рядом рычат, а вот против них у нас ничего нет. Да и смысл. Оборона впереди прорвана. Пехота частью разбежалась, частью отступила, а кто и остался навечно, в своём последнем окопе. Хотя я тут не главный, приказывать не могу.

Цепь справа от нас, пройдя вперёд, повернула направо, залегла и стала стрелять. Левая от нас цепь соединилась с ней на поляне. Сзади по дороге, подтянулась колонна танков, передний из них открыл огонь из пулемётов. Пучков наконец-то принял решение. Миномёты не трогать и оставить на позициях. Личному составу пройти по оврагу немного вперёд, подняться наверх, и обходя немцев правее, короткими перебежками, под прикрытием бурана оторваться от противника и соединиться со своими. Ну что же, приказ понятен, но у меня немного другие планы. Поэтому вдвоём с Фёдором остаёмся прикрывать отход. Трофейную эмпеху отдаю мамлею, а вот ППД оставляю себе. У нас на двоих по карабину и автомат, не считая короткоствола, и хотя нас мало, но мы вооружены и очень опасны. Рота отходит, и пока Федя прикрывает, я готовлю «сюрпрайз», установив в блиндажах по лягушонку. Мины закапываю в труднодоступных местах, вкрутив взрыватель натяжного действия. Должно получиться как в сказке, «дёрнешь за верёвочку, и сожрёт тебя серый волк». Немного дольше пришлось повозиться в блиндаже второго взвода, зато в своём практически всё было готово. Оставалось только вкрутить взрыватель, прицепить проволочку и аллес.

Рота вроде отошла благополучно, и можно было линять, но оставалось ещё одно дело. Пройдя вперёд по оврагу, ждём Мишку. Его орудие должно стоять метрах в трёхста от нас возле оврага, поэтому если всё нормально, должен уже подойти, — а если нет? То гора идёт к Магомету. Мало нас осталось — ветеранов из сто девятнадцатой, поэтому не узнать что случилось, я не могу. На мне скатка с шинелью, вещмешок, карабин также забрасываю через голову, запасной диск на ремне слева, подсумки с винтовочными патронами справа. Остальной боекомплект к автомату в противогазной сумке у напарника. В карманах ватника по лимонке, ещё по колотушке за голенищами валенок. Бредём по колено в снегу, прижимаясь к правому откосу, я впереди, Федя прикрывает. Видимость метров пятьдесят максимум, дальше туман войны, но полёту пуль это не мешает, так что прислушиваемся и приглядываемся. Иду, считая шаги, чтобы не проскочить мимо, но проскочить не удаётся. Недалеко справа, раздаётся металлический стук, немецкие гортанные голоса и гогот. Овраг в этом месте мелеет, кустов также становится меньше, поэтому заползаем на откос и высовываем над ним только головы.

Картина открывается безрадостная. Примерно в пятидесяти шагах позиция нашей сорокапятки, которую переехал танк и, размотав гусеницу, остановился в десятке метров от орудия. Скорее всего, выстрелом повредило гусянку, а при наезде на пушку, танк её добил и остановился. Один фриц сидел на башне с автоматом и охранял периметр. Механик чинил порванную гусеничную ленту, остальной экипаж помогал ему, но всё больше советами. Видимо получив пару снарядов в лобовую броню, экипаж обделался лёгким испугом, и пока не торопился в бой, решив, что на сегодня с них хватит. А может поломка была серьёзнее, и ждали ремонтников. Танк был выкрашен в белый цвет, поэтому танкисты в своей чёрной форме, отчётливо выделялись на его фоне. Решение приходит практически моментально, поэтому шепчу Феде на ухо весь расклад.

— Я сейчас кидаю гранаты, а ты снимаешь петуха прямо с насеста.

— Понял, — кивает мне он.

Долго не телимся, положив рядом свой ППД, откручиваю колпачки и, дёрнув за верёвочку, метаю «колотушки» одна за другой. Выстрел из карабина, раздаётся почти одновременно с первым разрывом. Хватаю автомат, и высаживаю в сторону танка полдиска. Конечно, можно сбегать проверить, а заодно закинуть гранату в люк, но ну его нафиг, скатываемся с откоса, и бежим вперёд, к Мишкиной пушке. Даже если спалились, то немцы побегут нас искать на востоке, а никак не на западе от места диверсии. Ещё одна сорокапятка стояла возле самого оврага, и если с тыла её прикрывал лог, то с левого фланга глубокая промоина. Позиция была оборудована фронтом на северо-запад, естественно с круговым обстрелом. Пушка вот именно что стояла, когда-то недавно, теперь её обломки валялись неподалёку. Если от танковых гусениц Мишка прикрылся рельефом местности, то вот от снарядов танковых пушек, это помогло мало. Да, один танк дымился неподалёку, поблизости от него изломанными куклами валялись трупы панцерманов. Но на этом и все успехи. Кто знает, будь погода чуток получше, может и результат был бы другой, но как получилось, так получилось.

Самого сержанта Волохова мы нашли в ровике. Как командир орудийного расчёта, он находился неподалёку от пушки, но не возле неё, поэтому ему и досталось меньше других. Мишка был живой, но не совсем здоровый. Контузило его прилично. Откопав друга из снежно-земляной каши и убедившись, что он дышит, мы затащили его в овраг и начали реанимировать. Но в первую очередь я заменил барабанный магазин. Федя «на шарах» я в роли доктора. Дал сначала попить воды из фляги, потом водки, потом снова воды. Не знаю, что Мишане больше понравилось, но в себя он пришёл и попросил пить, потом его вырвало и, напившись, он окончательно очухался. Потом Федя снял любопытного фрица, решившего заглянуть в овраг, и началась погоня. Фёдор помогал убегать Мишке, а я отсекал хвост. Благо русло слегка виляло, и удавалось придерживать немцев, свернув за очередной поворот. Правда, впереди нас ждал стометровый прямолинейный участок, и проскочим мы его или нет, было неизвестно. Загонщики тоже сменили тактику, одна группа, шла низом, а вторая верхом, но хорошо хоть по левой стороне лога, да и густые кусты им мешали, а то нам нужно было уходить вправо.

В очередной раз пугнув фрицев и убедившись, что мои вышли на финишную прямую, и ковыляют к окопу на нашем импровизированном стрельбище, бегу к мишеням. Болваны уже хорошо вмёрзли в грунт, так что стоят надёжно, прячусь за одним из них. А немцы увлеклись, видя, что дичь кусается, но пока не смертельно, вошли в раж. Я хоть и отстреливался короткими очередями, но почти на бегу, впопыхах. Так что попасть пока ни в кого не попал, но и бежать вперёд, огульно сломя голову, у фрицев не получалось. За очередной изгиб они высовывались, только хорошенько обстреляв пространство перед собой. Так что верхние фрицы, скоро догнали нижних, и шли почти параллельными курсами. Прислонившись к столбу, отпыхиваюсь, успокаивая дыхание, а заодно меняю барабан, хоть этот у меня тоже не полный, но что там хотя бы половина, я знаю точно. Приближаясь, и не ощущая огневого воздействия, гансы орут, улюлюкают, что-то горгочут на своём языке. А выбежав на старт стометровки и увидев, смутно различимые в снежной пелене фигуры, небыстро удаляющиеся от них, совсем потеряли страх и с криками, «живьём брать демонов», ломанулись в погоню. Это самые нетерпеливые, считай глупые, умные вскидывают винтари к плечу… Но поздно. У меня они уже на мушке, остаётся только добрать свободный ход спускового крючка и… В первые несколько мгновений, фрицы меня не видят. Я в стороне и не шевелюсь. Деревянные болваны среди которых я прячусь, тоже, да и двойная цепочка следов тянется прямо. А то, что она растрояется, так это пока дойдёт… В общем, первые умерли, даже не поняв от чего, вторые успели повернуть головы, а больше я не считал, потому что добив магазин до железки, вытаскиваю из кармана лимонку и кидаю её… Нет, не в нижних, я же всё-таки не совсем дурак, чтобы взрывать оборонительную гранату в двадцати метрах от себя. А вот верхним гансам, пора познакомиться с советским чугуном, да и для меня это практически безопасно. А теперь ноги, ноги, спасайте мою задницу. Как любят выражаться америкосы в боевиках, видимо это для них самое ценное место.

Ломлюсь вперёд, как лось во время гона, пока позади разгорается настоящая войнушка. После разрыва моей лимонки, кто-то истошно заорал, потом в овраге разрываются колотушки, а чуть позже, заработал пулемёт. Слава богу, стреляют не в меня, видимо пока достаётся нашим мишеням. Бедные болваны, сначала мы по ним стреляли, сейчас фрицы. Но героические солдаты Урфина Джюса, спасли как мою жизнь, так и моих боевых друзей. Своих догоняю возле окопа, оба развалились на снегу и чего-то ждут. Правда Мишка просто лежит на спине, а дядя Фёдор изготовился к стрельбе.

— Ну, чего вы телёпаетесь? Ходу отсюда. — Подхватываем Мишку с двух сторон, и волокём вверх по откосу. Отходим почти что по следам «беременских» музыкантов, то бишь Анфискиных диверсантов. Проскочив метров полста вглубь леса, пускаю друзей вперёд, а сам мастырю растяжку на пути нашего отхода. Догоняю своих и, пройдя ещё метров сто прямо, резко сворачиваем налево и минут через пять останавливаемся.

Валимся в снег и сначала отпыхиваемся, а только потом уже прислушиваемся, принюхиваемся и приглядываемся. Снег как шёл, так и идёт, временами то гуще, то реже. Свою сигнальную растяжку пока не слышу, то ли преследователи закончились, то ли решили больше не связываться с «безумными Иванами». Ну, не взвод же за нами ломанулся в конце-то концов. Достаю из противогазной сумки своего второго номера оба полных кругляша, и меняю их на свои пустые. Только после этого смотрю, что с Мишаней. У того в глазах так и читается вопрос. — А нахрена вы меня откопали? — Но, ничего страшного, потерпит. Даю болезному попить из фляги воды, потом пьём сами. Чтобы прояснить обстановку, сначала прислушиваюсь. Немецкая артподготовка уже закончилась, зато стрельба из стрелкового оружия, идёт по всему фронту, как на западе, так и на востоке от нас, да вообще создаётся такое впечатление, что стреляют кругом. Ближайшая к нам перестрелка, разгорается в районе штаба полка, видимо наши пытаются организовать огневой рубеж. Ну, что же, значит нам туда. Достаю из своего вещмешка кобуру с ТТшкой, и цепляю её на ремень Мишке, он у нас один не оружный, даже застрелиться если припрёт, будет не из чего. Стрелять из чего-то более существенного он сейчас точно не в состоянии, а так хоть внимание отвлечёт. Мишка вцепился в рукоятку пистолета, как утопающий в спасательшу Малибу, с благодарностью глядя на меня. Я аж смутился, но ремешок к пистолету от кобуры прицепил. А то мало ли, потеряет ещё сознание и ствол вместе с ним, ищи потом в снегу.

Долго разлёживаться нам не дала граната, рванувшая неподалёку. Ну, что за упрямый народ эти немцы? Ведь объяснили же на понятном языке, — нехрен ползать, где стреляют. Из русского автомата, и с помощью русской же гранаты, нет лезут. Что им больше, заняться нечем? Но видимо хорошо мы им насыпали перца под хвост и соли на глаз, обиделись, осерчали. Ну, как говорят — «На сердитых воду возят», а обиженных — того самого… В общем совершают половой акт в извращённой форме с особым цинизмом… Вот и получил фашист очередную гранату.

Пока гансы в лесу устроили небольшую войнушку, мы уходим на восток, немного забирая к югу, чтобы не попасть под раздачу. Двигаться приходится, где перебежками от дерева к дереву, а где и по-пластунски. Мишка пока идёт сам, Федя впереди, я прикрываю. Правый фланг наступающих немцев мы обошли удачно, проскочив по лесу, между двумя полянами. Идём на выстрелы наших трёхлинеек, теперь уже принимая левее. После очередной перебежки, проскакиваем через просеку и неожиданно оказываемся среди своих. Мы как раз на левом фланге нашей цепи, которая лёжа в снегу, ведёт огонь из винтовок по противнику. Видимо кому-то из командиров удалось организовать огневой рубеж, и остановить отходящие подразделения, а скорее всего, это вторая полоса обороны. Присоединяемся и стреляем в направлении фрицев из карабинов. Целей пока не видно, но все туда стреляют, — а мы чем хуже? Постепенно, один за другим, из тыла подбегали наши бойцы, залегали в общую цепь справа и слева от нас и стреляли. А может и не из тыла, а ещё откуда, только мне уже было пофиг, захваченный общим азартом я палил, посылая пулю за пулей, в сторону противника, не столько видя, сколько угадывая какое-то движение с той стороны. Расстреляв две обоймы, берусь за автомат. Вовремя. То ли по нашему следу, то ли по приказу, с левого фланга подбежало какое-то подразделение фрицев и попыталось атаковать. Не вышло. Расстояние плёвое, так что старый добрый ППД показал, на что он способен в ближнем бою. Хотя не такой уж он и старый, а судя по результату, и не очень добрый, а скорее злой. Первый магазин я расстрелял длинными, а второй короткими очередями. Ближайшие к нам бойцы, увидев новую цель, поддержали, так что фрицам тут ничего не светило. Да и осталось их немного.

Отбив атаку, удаётся оглядеться по сторонам и обратить внимание на окружающих. Слева от меня в цепи лежал Федя, и с азартом куда-то стрелял. Правда целился, значит кого-то там засёк. Мишка лежал справа, сжимая пистолет в руке. Причём просто лежал, уронив голову, как и руку с ТТ на снег. Затвор оставался в крайнем заднем положении, видимо расстрелял весь магазин и потерял сознание. Крови я не видел, поэтому в худшее верить не хотел. Убедившись, что он живой, оттащил друга за ствол ближайшего дерева и вернулся на позицию. Угроза ещё не миновала, так что каждый стрелок на счету. Федя стрелять перестал, перезаряжал карабин. Я вставил в свой новую обойму, и начал заряжать барабанный магазин к автомату. Бойцы также зря патронов не жгли и, не наблюдая целей, только изредка постреливали перед собой. Вот в это время ко мне и подполз какой-то «офицер» в зелёном генеральском бушлате.