Противотанкист. Книга 4. Минометчики

Глава 32

Когда блиндаж с командиром взвода нашли вываленные в снегу, и матерящиеся «господа офицеры», я уже всё что мне было нужно, узнал у своего старого знакомого — сержанта Кургачёва. Так что перед приходом лейтенантов, мы просто пили кипяток с сахаром и трепались за жизнь. Освободив место у печурки товарищам командирам (как потом выяснилось, некоторые сверхбдительные пехотинцы заставили их полежать в снегу, а потом «взяли в плен»), возвращаюсь на батарею, чтобы подготовить взвод к вечернему «променаду». А то уже три часа дня, а идти три километра, и всё лесом. Да ещё и дорогу надо выбрать так, чтобы прошла лошадь с санями, желательно не на виду у противника.

Если бы не потери, то эту разведку, можно было назвать удачной. Расположение переднего края неприятеля выяснили. Несколько пулемётов миномётным огнём подавили. Также узнали, что в Ерюхино не меньше роты противника, ну и вскрыли его систему огня. Только вот досталось это дорогой ценой. Отряд потерял убитыми шесть человек, ранеными четверых, ну и пропали без вести пятеро, куда же без них.

На следующую ночь в разведку отправили усиленную роту слева от Слизнево, в направлении Деденёво. Но рота заблудилась, и не смогла переправиться через Нару. Зато обнаружили миномётную батарею в семистах метрах южнее Покровки, и блиндажи немцев на высоте 152,1. Из прибывшего пополнения, при батальонах были сформированы третьи роты, хотя батальонов в полку так и осталось всего два, зато удалось уплотнить боевые порядки, и выдвинуть резервы во второй эшелон. Противник ведёт себя пассивно, иногда открывает редкий миномётный огонь по переднему краю обороны полка. Махра укрепляет свои позиции, получив взбучку от командования, а также занимается боевой подготовкой. Новая метла по-новому метёт, так что полковник Беззубов старается, пиная командование полков и сапёров, да и сами командиры знают все косяки и огрехи своих оборонительных рубежей, хотя и готовятся к наступлению.

Тринадцатого числа настала наша очередь пройти санобработку, мин всё равно в наличии не было, и мы повзводно, оставив в расположении только караул, отправились в Могутово. Там сохранилось несколько бань, да и медсанбат находился в деревне. Банно-прачечные отряды «мыльный пузырь», как их называли солдаты, должны были создать немного позднее, поэтому борьбу с паразитами организовали на базе санбата. Паразиты это вши, которые одолевали нашу, да и немецкую армию, в течение всей войны. Окопная жизнь и окопная вошь, это практически синонимы, но мне немного повезло, в том смысле, что я недавно вернулся в роту после лечения, и целую неделю чувствовал себя комфортно (не чесался и не тёрся спиной о деревья). А потом началось. Всё-таки спали все рядышком на одних нарах, и вши довольно быстро нашли себе новую жертву. Старых своих хозяев они тоже при этом не оставили в покое, так что с паразитами как и с фрицами, воевал весь личный состав нашей минроты, и пока до победы было ещё далеко.

Сразу после завтрака, ушёл второй взвод, а через два часа, следом за ним и наш первый. Когда спустя полтора часа пришли в деревню, санобработка там шла уже полным ходом. Для нашей минроты выделили одно из подворий, в амбаре которого и расположился наш взвод. Там же перед нами находились и бойцы второго взвода, ожидающие своей очереди. С нашим приходом, оставшиеся, как раз приступили к «водным процедурам». Во дворе рядом с баней, стояли четыре двухсотлитровые бочки из-под ГСМ, и под каждой такой бочкой был разведён костёр, внутрь наливалось три-четыре ведра воды, а сверху находилась сетчатая крышка. Вот на эту-то крышку, и складывали обмундирование для прожарки или пропарки. Бойцы скидывали с себя всю форму, включая валенки, и в одном нательном белье, прямо босиком бежали в баньку, там соответственно избавлялись от остатков одежды и мылись. После «помойки», одевали чистое бельё, пропаренные валенки, и шли уже в избу. На помывку каждой партии из четырёх человек отводилось по полчаса.

Вскоре настала и наша очередь, поэтому иду с первой партией. Была у меня мысль, побыстрее «санобработаться» и пробежаться по деревне, чтобы найти старых знакомых и пообщаться с ними. За баней и «пароварками» следят специально обученные люди (Гусев и Лебедев), они выдвинулись со старшиной на место ещё до подъёма, так что за форму я спокоен. А вот насчёт бани, результат не очень. Погрелись, потёрлись вехотками и всё. При таком количестве клиентов, попариться было проблематично. Печку приходилось постоянно подтапливать, да и вода в чугунном котле не успевала нагреваться до кипятка. Плеснув на каменку, забираемся на полок, и минут десять просто греемся, почёсываясь в разных местах, потом уже моемся, а через полчаса забираем всю свою обмундировку и идём в хату. В доме нас сначала осматривает медсестра, а потом штатный парикмахер делает всем аккуратную и красивую стрижку — под Котовского, из кухни мы перемещаемся в горницу, где уже приводим форму в порядок (зашиваем, штопаем, подшиваемся) и одеваемся. Второй взвод к тому времени уже окончательно освободил помещение, некоторые пошли прогуляться по деревне, остальные по команде перемещались на улицу, в амбар и надворные постройки, а также к кострам. Старшина отправился за едой, поэтому сразу после обеда второй взвод должен был уйти в расположение, а наш продолжить санобработку.

Набив желудок, отпрашиваюсь у взводного и, сказав, где мы будем находиться, вдвоём с Федей совершаем послеобеденный моцион по центральной улице деревни. Напарник крутит «бестолковкой» на все 360 градусов, провожая взглядом, всех встретившихся на пути лиц женского пола, я целенаправленно иду к «зданию комендатуры», которое находилось на старом месте, очень хотелось мне повидать местного «коменданта». Переговорив со знакомой медсестрой, которая нас осматривала, я узнал, что Макарыч пребывает в добром здравии, и теперь уже занимает должность старшины медсанбата вполне официально, как я понял на основании приказа комдива. Была у меня мысля, порасспрошать сего хитрована, насчёт трофейного имущества, и куда оно делось, а то когда мы захватили деревню Могутово и продолжили наступление, повозками со снаряжением и боеприпасами были забиты все дороги, по которым отступали фрицы, а вот когда сегодня утром мы шли в посёлок, даже обломков не было. Да и в самой деревне, оставалось много чего «вкусного», и если мы ворвались в Могутово «на плечах отступающего противника» и ушли вперёд, то ПМП, вошёл следом, можно сказать на плечах наступающих наших подразделений.

— Здорова, Макарыч! Как жизнь молодая? — приветствую я «герра коменданта», когда постучавшись, мы входим в избу. Как ни странно, даже часового на крыльце не имелось.

— Артиллерист? Живой⁈ — удивление и радость в возгласе старого солдата прозвучали одновременно.

— Не родился ещё тот фриц, который меня на тот свет спровадит. — В рифму отвечаю я, после взаимных объятий и похлопываний по плечам.

— Рассказывай, как жив здоров, остался. — Приглашая нас к столу, и дав цеу Оксане, вышедшей из другой комнаты, продолжил распоряжаться Макарыч.

— Так долго рассказывать.

— А вы что, куда-то торопитесь? — Ставит он на стол запотевший графинчик.

— Ну, часика два у нас есть.

— Вот и не торопитесь никуда, посидим, чайку попьём. — Такое впечатление, что у Федоса при виде натюрморта, который стараниями сержанта Петренко стал образовываться на столе, потекли слюнки. Но это скорее от натюрмортщицы, чем от угощения. Так что пришлось уважить боевых друзей, да и сам я, если признаться, давненько с противоположным полом не общался. А Оксанка хоть и была в военной форме, но без верхней одежды, да ещё в домашней обстановке, смотрелась отпадно. Да и посмотреть было на что, не просто так на неё предыдущий старшина запал. Хотя судя по тому, что в петлицах у Макарыча теперь присутствовало по три треугольника (растут же люди), старшина Сухоручко мог спокойно идти лесом. В общем, выпили по первой за встречу и за знакомство и понеслось. На что дядя Фёдор был сказочник, но тут он превзошёл самого себя, так что мне оставалось только кивать головой и поддакивать, когда Макарыч бросал на меня недоумённые вопросительные взгляды, ну а Оксана сидела с открытым ртом, и только ахала, и охала, в самых «фантастических» местах, чем ещё больше воодушевляла рассказчика.

Час пролетел незаметно, о деле удалось переговорить только тогда, когда после выпитого чая, мы с Макарычем вышли перекурить на улицу, оставив за столом Фёдора вместе с Оксаной, а больше в комендатуре никого не было. Погодка сегодня удалась, лёгкий морозец и небольшой снег, так что минут десять мы разговаривали, присев на скамейке у дома.

— Макарыч, ты случаем не в курсе, куда немецкие обозы делись? А то когда наступали, еле вдоль дороги пробились, а теперь нет ничего.

— Известно куда. Трофейщики прибрали.

— Что, всё? Дохрена же было.

— Было, да сплыло. Убитых лошадей в котёл, а остальное имущество потихоньку вывезли. А тебя что интересует?

— Да мины к батальонным миномётам меня в первую очередь интересуют. А то стрелять есть из чего, да и немцы оборзели, передвигаются по дорогам в своём расположении как у себя дома, а накрыть мы их не можем. Мин нет. Каждый выстрел лимитируют.

— А что, разве германские боеприпасы к нашему оружию подходят?

— Мины, очень даже подходят.

— Тогда вот что. — Задумался Макарыч. — Недалеко от дороги, прямо в лесу на просеке временный склад есть. Первоначально туда все повозки с трофеями свозили, и даже караул стоял. А когда всё съестное и полезное помаленьку вывезли, все остальные железки там и бросили, ну а караул сняли. Был я там, кое-что нужное в хозяйстве нашёл и прибрал. Так что сходи, погляди, вдруг что найдёшь.

— И где такая роскошь?

— По дороге на Волковскую дачу, как войдёте в лес, шагов через сто слева, будет просека, вот там и шукай.

— Спасибо Макарыч, вот уважил, так уважил. — Жму я ему руку.

— Вам спасибо. Двое суток немца держали. Мы всех раненых, да и имущество, успели из деревни вывезти. — Не остаётся в долгу Макарыч. — Пошли в дом, неча тут мёрзнуть. А за железками своими успеешь ещё наведаться.

Когда вошли в хату, раскрасневшаяся молодёжь сидела за столом напротив друг друга, а на левой щеке дяди Фёдора, алел след от «горячего поцелуя». Видимо быстрый штурм крепости не получался, приходилось надеяться на осаду. Усмехнувшись в усы, Макарыч присел за стол, и налил себе новый стакан с чаем, из самовара. Следующим тостом я предложил обмыть новое звание старшины, и выпить за содружество войск. Ну и третий тост подняли за товарища Сталина. Тут уже Оксанка не открутилась, и если до этого она только пригубливала «коктейль», то за вождя пришлось выпить полстакана разведённого спирта до дна и стоя. Разговор мы продолжили, но главное я узнал, хотя и второстепенная информация оказалась полезной. Старшину Сухоручко накрыло шальным снарядом на второй день немецкого наступления, поэтому Макарыч вначале по своей инициативе стал временно исполнять его обязанности, а потом и продолжил. Как говорится, «нет ничего постоянней, чем временное», вот и бывший водитель кобылы, стал старшиной. Захмелевшая Оксана разговорилась, и так расписала в красках все подвиги Алексея Макаровича, своим грудным баритоном с «кавказским акцентом», что ему впору было звание Героя Советского союза присваивать, а не просто треугольники в петлицы вешать. И раненых он всех эвакуировал, имущество всё вывез, да и с пулемётом отход полка прикрывал до последней возможности, а потом на новом месте всей обороной санитарного батальона руководил. А уж какое боевое сейчас комендантское отделение почти сплошь из «георгиевских кавалеров», по секрету проговорилась она, так в этом целиком и полностью заслуга батальонного старшины. Угомонилась Ксанка, только когда запела. А вот тут уже мы сидели с разинутыми «варежками». Вот это заспивала, так заспивала, — акапелла, а не то что современные мне певички с их «очень популярными шлягерами» под минусовку. Особенно меня зацепила «Нич яка мисична», ну и другие не менее известные в этом времени песни, не оставили равнодушным. А такую классику как «Спят курганы тёмные», «Принимай нас Суоми — красавица» и «Дан приказ, ему — на запад…», распевали уже хором.

Поэтому следующий тост был за певунью. Естественно «тостуемый пил до дна», как говорил товарищ Леонов в одном из советских фильмов. И хоть и разлили остатки, но кое-кому хватило, так что Феде пришлось проводить девушку на улицу, и немного выгулять её на свежем воздухе. Гуляли они с четверть часа, ну и когда вернулись, симметричного следа на правой щеке у дяди Фёдора не было, зато переглядывались между собой молодые люди многозначительно. Да и губы в скором времени обветреют у обоих. Пока сладкая парочка гуляла, Макарыч и рассказал мне, что как мог усилил комендантское отделение санбата, убрав из него всех баб, а на их место назначив бойцов старшего призыва из нестроевых. Оксанку же взял себе помощником старшины, всё-таки в медсанбате половина персонала женского пола, — а кто лучше женщины может разобраться в потребностях женского организма?

— Они хоть и солдаты, но бабы. А откуда мне мужику, знать про все их заморочки и запросы? — жаловался мне старшина. — Так что Оксанка мне докладает, сколько и чего ихнему полу нужно, а я уж кручусь как могу. Поэтому просьба у меня к тебе Николай. Когда пойдём в наступление, и если в трофеях что интересное попадётся, про нас не забывай, ладно. Мыло там, медикаменты, аптечки с инструментом немецкие. Ну а парашюты, если попадутся, в любом состоянии возьму. За мной не заржавеет, ты же знаешь, найду, чем отблагодарить.

— А вот этого, чтобы я больше не слышал. Чем смогу помогу, если будет возможность. А барыжничать с друзьями не обучен. Только связь как-то надо поддерживать, и не по телефону.

— От нас или машина, или повозка к вам в штаб полка мотается. Если будет чего, записку с любым раненым или с медиками можешь передать, только на моё имя пиши. Всё равно все через наш медсанбат идут. А там уж или я сам с оказией подскочу, или кто от меня привет передаст. В твоей роте тебя все знают? Небось найдут?

— Если буду в расположении, то найдут, или передадут чего, если на задании где буду. Товар-то не скоропортящийся, так что не протухнет. Хотя шкуру неубитого медведя делить не будем.

— Согласен.

Между тем время нашей увольнительной подходило к концу, так что пришлось откланяться. Прощаемся с Макарычем, а вот Оксанка вызвалась в провожатые и, подхватив нас под руки, идёт в середине, о чём-то весело щебеча. Федя поддакивает, а мне просто приятно, но как-то грустно. На тот адрес, что мне оставила Ольга, я написал уже несколько писем, но пока безответных, хотя прошло уже больше трёх месяцев после нашей разлуки. А вот номер моей полевой почты сменился, часть-то новая, так что походу всё, потерялись. На домашний адрес Николая я тоже пишу довольно часто, и ответы приходят, я и его на всякий случай Ольге давал, но тоже ничего нет, хоть я и спрашивал родню, не присылали ли им весточку для меня. Вот и в крайнем письме написали, что средний брат Александр воюет где-то на юге. Младший брат Дмитрий закончил школу, и работает в колхозе. Две сестрёнки Клава и Галя, ещё учатся. Вроде мне как бы и не родня, но приятно, чёрт возьми, что в этом мире кто-то у меня есть. И не факт, что душа или сознание моего предшественника отлетела в мир иной. Иногда я на автомате делаю такие вещи, о которых раньше понятия не имел, и это не мышечная память, а идёт изнутри.

Пока молодёжь прощается на околице, нахожу ротного, и вываливаю на него добытую информацию о возможном «Клондайке». Глаза у командира загорелись, девятнадцать лет от роду, считай пацан совсем, хоть и офицер. Поэтому оставив взвод на лейтенанта Герваса, забираем обе упряжки взвода и, прихватив ещё пару человек, и устроившись по трое в санях-розвальнях, едем искать «клад», пока ещё светло. Километр до леса по хорошо наезженной дороге проскочили минут за пять, дальше поехали шагом. Просеку нашли быстро, сворачиваем налево, и вот он — склад. Руки бы оторвать тем мудакам, которые тут побывали, а тем, кто допустил такую бесхозяйственность, жопу поменять местами с головой. Может тогда думать начнут. Урроды, слов нет, одни маты. Ну, нашёл ты лоток с минами, забрал оттуда дополнительные заряды на растопку, закрой ты ящик, положи аккуратно. Нахрена спрашивается забирать ещё и патроны с основными зарядами, а мины выкидывать в снег? Вот же суки вербованные, поубивал бы гадов на месте. Пока бойцы откапывают и собирают всё, что можно ещё использовать, провожу ложное минирование, втыкаю охолощённые мины по периметру в снег, а на крышках разбитых ящиков пишу «осторожно мины», и выставляю с той, и другой стороны просеки. Надеюсь, завтра удастся наведаться сюда с лопатами, и вдумчиво провести «раскопки» в снегу. Это дело я просто так не оставлю, надо будет, до самого комполка дойду, тем более он мой старый знакомый, капитан Лобачёв теперь нашим полком командует.

Несмотря на некоторую некондиционность товара, удалось загрузить доверху обе повозки, так что до расположения идём пешком. Завтра кто-то будет как Золушок, перебирать халявный боезапас. А кто-то отправится, чтобы забрать остатки, и я даже догадываюсь кто.

Сразу после завтрака второй взвод остался на хозяйстве, «золушить» трофейный боекомплект, а наш, во главе с лейтенантом Гервасом, прихватив БСЛ и четыре упряжки для транспортировки «награбленного», отправился на раскопки. К обеду, забрав всё, что можно было увезти и унести, вернулись в расположение, присоединились к товарищам, и продолжили процесс сортировки бэка и остального хабора. В результате «прихватизациии», и последовавшей за ней экспроприации, удалось раскопать ещё один батальонный миномёт, причём в комплекте, да ещё советского образца. Вот же твари, годную вещь можно сказать на помойку выбросили. Так что формируем новый расчёт для бесхозного ствола, но пока оставляем всё по старому, тем более лишних саней и лошадей для транспортировки миномёта и боезапаса к нему у нас нет. Но зато из второго взвода забрали всех своих двух человек, а огневая мощь батареи увеличилась на четверть. А с учётом халявного боезапаса, раз в дцать. Одно дело, когда выделяют 3–4 мины на ствол в день, и совсем другое, когда таких мин сотня на один миномёт. Не сегодня, завтра пойдём в наступление, так что запасной боекомплект лишним не будет.

На следующий день мы «сидели на ёлках», не все конечно, а специально обученные люди, например я, ну и ещё несколько толковых бойцов-наблюдателей и бОльшая часть «офицеров», засекали огневые точки противника. Готовимся к ночной разведке. Где она будет и какими силами, нам не сказали, поэтому заранее выбираем места для возможных НП. Остальной личный состав роты готовит запасную позицию для установки миномётов, ближе к переднему краю, в овраге на опушке леса. Мы с Федей там хорошо «порезвились» в первый день немецкого наступления. Хоть огневая и временная, но всё равно копать предстоит в полный профиль, ротный уже уяснил, что «пот экономит кровь», да и бойцы прониклись, пройдясь по нашим бывшим позициям. Блиндажи после обстрела немецкой крупнокалиберной артиллерии обвалились, а вот полнопрофильные окопы для миномётов и ровики для укрытия личного состава пострадали мало. Нет, часть, конечно, засыпало землёй, были и прямые попадания в окоп, но по сравнению с тем, что бы осталось от не окопанной батареи, это были цветочки. Наблюдаем мы в паре с Федей, один смотрит за передним краем противника, второй за окружающей обстановкой, не хотелось бы оказаться в роли «языка» или мишени для немецкой «кукушки», тем более мы находимся на нейтралке. Я напросился на правый фланг, к своему другу сержанту Кургачёву, а так как желающих наблюдать за противником с нейтральной полосы больше не нашлось, то и направили нас туда с превеликим облегчением. Высмотрели мы не так чтобы много, и к обеду вернулись в расположение.