Противотанкист. Книга 4. Минометчики

Глава 37

Вот уже двое суток сидим на голодном пайке. Ночью по лесу к нам так никто и не смог пробиться, зато с воздуха прилетел «мешок сухарей». Второй упал на нейтралке, а больше мы ничего не нашли, хоть и облазили весь пятак нашей «малой земли». Скорее всего, улетело к немцам, а может больше и не было. Но что такое сто килограмм продуктов на четыреста голодных ртов? Двести пятьдесят грамм еды на человека в день — маловато будет. Поэтому личный состав батальона мышкует. Не все, конечно, а самые продуманные и ловкие.

А чем ещё можно поживиться в зимнем лесу? Грибами, перепелами или зайцами? Грибы под снегом не растут, а всё зверьё крупнее мышей ушло от войны. Третий месяц в этих местах не затихают бои, вот фауна и ищет, где потише и поспокойней. Так что грызунам не повезло. Суп не суп, а бульон из них получается жирный и калорийный, в отличие от берёзового чая. Но долго так продолжаться не может, сожрём всех мышей, — и что дальше? Поэтому сначала «пытаю» взводного разведчиков, потом вместе с ним изучаем карту, а дальше уже я сам «потрошу» Махмуда, и с готовым планом идём на доклад к командиру полка.

— Ну чего вы там, баламуты, ещё придумали? Опять спать никому не дадите? — Ворчит капитан Лобачёв после взаимного приветствия.

— Мы тут посоветовались и придумали, где можно дорожку к нашим протоптать, минуя немецкие пулемёты. — Сразу перехожу я к сути предложения.

— Рассказывай давай и показывай, о чём вы там насоветовались, — достаёт карту комполка.

— Вот здесь можно обойти охранение фрицев. А вот тут перейти линию фронта, и выйти к своим. — Отмечаю я наш маршрут.

— Так здесь же река, а потом болото, причём незамерзающее?

— Это на карте оно незамерзающее, а мы по льду этого болота две недели назад ходили, а после того хорошие морозы ударили, лёд должен ещё крепче схватиться, ну и кусты там местами, камыши, скрытно пробраться попробуем. Лошадь с санями не пройдёт, а вот человек наверняка сможет.

В общем, все наши измышления вылились в боевой приказ, и сегодня же ночью отправляемся на задание. Правда, с выходом задержались. В семь часов вечера полк по приказу свыше атаковал деревню Щекутино на западе, естественно с нулевым результатом. Атаку немцы отбили миномётным и пулемётным огнём, а в полку добавилось потерь, но под шумок удалось уволочь с нейтралки «подарок с неба» — парашютный мешок с продуктами и боеприпасами. Поэтому выходим почти сытые, но на три часа позднее, чем запланировали. В составе группы весь мой расчёт и пятеро разведчиков. И если всё будет нормально, пройдём, то разведка возвращается, а мы остаёмся в своей роте. Лобачёв так и сказал. — Нехрен вам тут, миномётчикам, без мин делать, стрелков у меня и без вас достаточно, так что проторите дорогу и оставайтесь. Будет лучше, если вы нас огоньком с «большой земли» поддержите. Миномёт оставьте, когда придёте вместе с дивизией, заберёте.

Вот мы и пробираемся мимо опорных пунктов противника. Сначала на юго-восток, а потом, сделав крюк по лесу, обходим позиции фрицев, движемся строго на восток и выходим к реке. Осмотревшись с опушки перелеска, спускаемся с крутого правого берега, и форсируем Нару по льду, а потом перебегаем дорогу. Вот оно, незамерзающее непроходимое болото. Может быть осенью оно и было непроходимое, а зимой почему-то замёрзло, так что идём «по морю аки посуху», правда недолго. Ближе к середине стали попадаться полыньи, и лёд начал потрескивать. Смещаемся вправо, ближе к берегу, и пускаем вперёд самого «бесполезного» члена нашей группы — Махмуда. Если и утонет, его «не жалко», но этот скорее всего выплывет, потому что говно не тонет.

Болото мы перешли удачно, никто не утонул, а дальше начались знакомые места, и мы, двигаясь на северо-восток, проскочили практически до КП дивизии на высоте 210,1. Передав донесение командира полка и прихватив батареи к радиостанции, а также продукты, полковые разведчики вместе с дивизионными отправились по проторенной дорожке обратно. Нас же начштаба отослал в свою миномётную роту, находящуюся на старом месте, в роще возле дороги. Разместив людей, докладываю лейтенанту Огурцову о прибытии и кратко рассказываю о наших злоключениях, а потом и сам отбиваюсь прямо в окопе.

Утром удалось нормально позавтракать, а потом начались трудовые будни. За время нашего отсутствия в роте были потери, как в людях, так и в орудиях. Не повезло дважды трофейному миномёту и его сборному расчёту. Прямое попадание в окоп крупнокалиберного снаряда лишило жизни трёх человек. И хотя с прибытием моего отделения людей в роте становилось больше, огневая мощь батареи от этого не увеличилась. Сыграл свою роль и лимит мин, ограничив возможности стрельбы. Пять выстрелов на орудие в сутки, и это во время наступления… Опупеть не встать. Узнал я и почему немцы перекрыли пути снабжения нашему полку. Сосед слева — свежая 338-я стрелковая дивизия, наступая на Атепцево в лоб, в связи с большими потерями исчерпала свои наступательные возможности и отошла к югу, заняв оборону возле деревни Слизнево, перегруппировывала свои части. Сосед справа — 201-я латышская стрелковая дивизия также пыталась взять Елагино в лоб, атакуя вверх по склону опорный пункт противника. Потеряв в дурацкой психической атаке более тысячи человек и устлав телами восточные подступы к деревне, двум полкам дивизии удалось только форсировать реку и укрыться от пулемётного огня под крутым правым берегом. Дальнейшие бои по овладению Елагино латыши вели, штурмуя деревню с севера. Естественно в связи с огромными потерями, все атаки немцы отбивали, и им даже удалось выделить несколько пулемётов, чтобы прикрыть километровый промежуток между Елагино и Атепцево. На нашей же дивизии, точнее на её 1287-м полку, лежит задача прикрыть трёхкилометровый стык между этими дивизиями. После недельных боёв в двух батальонах полка осталось около семисот человек личного состава, так что остатки нашего полка помогают крепить оборону. Вот и на нашу миномётную роту выделили «небольшой» четырёхсотметровый участок, причём в предполье.

В ночь на 26-е предприняли очередную попытку пробиться к окружённому полку, доставить боеприпасы и продовольствие. Операцию проводили на нашем участке обороны, так что мы стали невольными свидетелями, а ответственным сделали нашего ротного. В сани-дровни запрягли пару лошадей цугом, загрузили продуктами, и старшина с двумя автоматчиками отправился прокладывать новый маршрут опять же между Атепцево и Елагино. Удачно галопом проскочив через дорогу, а потом перелеском ещё метров двести, они выехали в чистое поле. До спасительного леса оставалось ещё метров двести, но на этом удача и кончилась. Одна из лошадей заржала, в небо взвились осветительные ракеты, ударили пулемёты, и через четверть часа наступила тревожная тишина. Лишь только ракеты взлетали на месте короткого боя. Посылаем Макара с Гусём выяснить, в чём дело, и ждём результатов проверки. Разведчики вернулись через час и доложили, что старшина не проскочил. О чём и рассказал нам пермяк.

— Пока дровни ехали по лесу, было всё нормально, но как только выскочили на открытое место, попали на глубокий рыхлый снег, лошади завязли, перешли на шаг. Тут их и стеганули фланговым пулемётным огнём. Все убиты, и люди, и кони.

— Ты точно знаешь, что убиты? Может ранен кто? — спросил ротный.

— Точно убиты. Мы потому и задержались так долго, что наблюдали, не ползёт ли кто. Ни один даже не пошевельнулся, и звука не издал. Им бы не выскакивать сразу на открытое место, остановиться в перелеске, выслать вперёд разведчика, дать роздых коням, может тогда бы и проскочили, а так… — Макар только махнул рукой и замолк на полуслове.

История имела продолжение, и на следующий день, собрав в тылах нашего полка всех, кого нашли, командование организовало очередной прорыв обороны противника. Пехотных лейтенантов не осталось, поэтому руководить сборным отрядом ополченцев из тридцати человек назначили нашего командира. Из миномётной роты лейтенант Огурцов взял только двоих, меня и Кешку Задорина. Задача была поставлена «простая» — прорвать оборону противника и соединиться с окружённым полком. А то, что подобную задачу не смог выполнить 1287-й полк нашей же дивизии, а потом и соседняя 201-я стрелковая, так это никого не волнует. Людей собрали, приказ отдали, вперёд и с песней, там всего один пулемёт, так что проскочите, тем более в темноте. Ох, и не лежала у меня душа выполнять подобные задачи! Но делать нечего, приказ есть приказ. Да и лейтенанта жалко, погибнет не за грош, а ведь молодой совсем.

С наступлением темноты после ужина выдвигаемся на исходную. Удачно перебегаем шоссе, по редколесью идём уже в колонну по одному по тропе, я замыкающий (чтобы никто не потерялся), Кешка страхует лейтенанта. Договорились с ним «на берегу», что когда начнётся бой, держаться поблизости, чтобы в случае чего, помочь друг другу. На опушке, перед полем разворачиваемся в цепь. Этот участок нужно проскочить как можно быстрее, а лучше обойти или переползти. Что справа от деревни Елагино, что слева от Атепцево, всё пространство простреливается перекрёстным пулемётным огнём. Да и миномётными батареями противника пристреляны все подступы к населённым пунктам. Единственный вариант проскочить между ними, с полукилометра авось ночью не заметят. Ракеты в основном взлетают с флангов от нас. Зато на поле тихо, темно, и мёртвые лежат. Чуйка вещует недоброе, но не я здесь командую, да и обозники, которые нам достались, если залягут, то хрен их поднимешь, а будут ползти, потеряются, или уползут не в ту степь. Неплохо бы выслать разведку, чтобы не нарваться на возможную засаду, только время нам тоже ограничили, приказ начать атаку в 20−00, а мы и так замешкались, пока собирали всех в кучу, формировали подобие взвода и выдвигались на исходные.

Ротный машет рукой, отдавая приказ — вперёд, и вся цепь выходит на открытое место, ускоряя шаг. Я иду правее лейтенанта, шагах в десяти, Кешка между нами, приотстав метров на пять. Немец молчал, ракет тоже не было. Когда поравнялись с повозкой старшины, раздалось шипение взлетающей осветительной ракеты, и почти сразу же застрочили пулемёты, причём не один, а целых три. Услышав посторонний шум, и ещё не осознав, что это такое, инстинктивно падаю в снег и ору что есть мочи. — Ложись!!!