Противотанкист. Книга 4. Минометчики

Глава 21

Прямо с утра мощный, но короткий артналёт искромсал много деревьев по всему огневому рубежу, и засыпал все наши окопчики из снега. На рассвете фрицы рванули в атаку, но получили отпор с короткой дистанции, и после такого апперкота пару часов вели себя спокойно.

А получилось следующее. Примерно за час до предполагаемой атаки, мы сделали ход конём, — сблизились с противником на расстояние гранатного броска. Вперёд продвигались на пузе, зарываясь в снег, которого навалило уже порядочно. Немцы на позициях веселились, завтракали, стреляли в сторону «проклятых Иванов» и ничего не боялись. Они уже готовились к параду на Красной площади, но обломались. Немецкие пионеры ещё ночью проверили панцерштрассе, мин там не обнаружили, так что три оставшихся танка весело рванулись по дороге вперёд, и один из них содрогнулся от мощного взрыва и провалился под землю. Два оставшихся резво ломанулись взад, подавив свою пехоту, которая их сопровождала. Остальные шутце как встали, так и легли под дружными залпами винтовок и короткими злыми очередями немногочисленных пулемётов, и больше не поднимались, прикинувшись шлангами. До гранат дело почти не дошло, мешали деревья, но кое-где всё же покидали. Из миномёта мы теперь обстреляли дорогу, выпустив по ней полдюжины мин, и на этом всё. Боеприпасов с собой много не взяли. Ползти по-пластунски с двадцатикилограммовым тюком, да ещё десяток кило толкать перед собой, и это не считая карабина, не есть хорошо. Да и задерживаться здесь надолго мы не собирались, нужно было вертаться обратно. Наподдав фрицам по их наглой арийской морде, небольшими подразделениями по очереди прикрывая друг друга, отходим на свои позиции. Не хотелось оголять стыки, благо ночью состыковались с соседом справа, который также как и мы отступил на пару километров. А вот соседняя слева 113-я стрелковая дивизия была далековато. Винтовочную пальбу в той стороне мы не слышали, так что за фланг приходилось опасаться. Своей артподготовкой фрицы нам помогли, испахав воронками всю линию нашей обороны, и если воронки от миномётных боеприпасов были бесполезны, то стопятки, делали хорошие ямки. Хоть их было не так много, зато там можно было оборудовать пулемётные гнёзда или окопы на двух-трёх стрелков, да и брустверы перед собой насыпать не только из снега, но и из земли.

Длина линии обороны полка сократилась с трёх, до двух километров, но людей не прибавилось. И хоть в обороне сидели уже все, кто был способен держать оружие в руках, легче не стало. Батальоны и роты остались только на бумаге, подразделения перемешались, все «офицеры» находились в общей цепи, и воевали наравне с рядовыми. Относительный порядок удалось навести только во время передышки, подаренной нам немцами. Так как единственным боеспособным подразделением оставалась сапёрная рота, численностью не больше взвода, и оборонялась она в центре, то её не трогали, добавив людей, справа и слева, вместе с их полосой обороны и обозвав всех сапёрами. А дальше там рулил уже ротный. Весь остальной личный состав разбили на десятки, назначив там старшими первых попавшихся командиров. И таким отделением мог командовать как ефрейтор, так и лейтенант или политрук. Участок слева занимала вновь сформированная первая рота, и возглавил её командир первого батальона. Участок справа от сапёров вторая, и командиром стал ПНШ-2. Была ещё миномётная «рота» или взвод тяжёлого оружия. Но распоряжения мне отдавал комполка, лично или через связного. На вооружении имелись в основном винтовки и карабины, двумя «дегтярями» усилили левый фланг, одним правый. Станковый максим установили в центре, а мой миномёт ближе к правому флангу. Я отвечал как за стык с соседним полком, так и за лесную дорогу. Командовал всем этим вновь сформированным батальоном наш командир полка — майор Дедов.

Ближе к обеду немцы зашевелились и начали передвигаться вперёд. Тактику они поменяли, и теперь наступали повзводно. Сначала фрицы начинали стрелять по какому-либо участку нашей обороны, и под прикрытием этого огня, вперёд шло одно отделение, недалеко и короткими перебежками. Естественно наши начинали стрелять в ответ, и тогда на проявившего себя стрелка, обрушивался огонь пулемёта, или нескольких карабинов. Так повторялось до тех пор, пока взвод противника не оказывался на одном рубеже, приблизившись метров на тридцать-сорок. И так по всей полосе наступления, сначала взвод, потом рота, потом батальон или два. Медленно, но верно немцы продвигались вперёд, а мы вынуждены были пятиться назад. Хрен бы с ней, с территорией, гектаром леса больше, гектаром меньше. Но, потери у нас росли, и восполнить их было некем. У немцев четыре пулемёта на взвод, у нас на весь полк. И хоть я и старался подавить хотя бы часть фрицевских тарахтелок, и у меня это иногда получалось, но на это требовался большой расход боеприпасов, а мин было не очень много. За оставшуюся часть ночи сделали небольшой запас, но он таял со страшной силой.

Если с пулемётами ещё удавалось хоть как-то бороться, то вот с танками кроме пассивных методов никак. Несколько противотанковых мин, конечно, поставили на дороге, но танки теперь шли за своей пехотой, поддерживая её огнём с места. И сначала под прикрытием огня танковой пушки и пулемётов вперёд продвигался взвод, потом пионеры проверяли путь, после этого подходил танк и всё начиналось по новой. А так как танков было два, то наступали они по очереди, когда иссякал боезапас у одного, на смену ему приходил другой. Наш левый фланг отходил быстрее, и если раньше мы отступали на северо-восток, пятясь вдоль дороги, то теперь всё больше и больше отклонялись на север. Соседняя с нами 113-я отступала на восток, и разрыв увеличивался с каждым часом. Это было слышно по звукам артиллерийской канонады.

Мы уже сосредоточили весь огонь миномёта по наступающим в центре фрицам, но они всё не кончались. Видимо на флангах гансы обходились тем, что есть, а основные усилия сосредоточили на захвате единственной дороги. Если бы не разрывы прилетающих сверху мин, тормозящие пехоту, и не вчерашняя шутка с танком, который наехал на фугас, гансы бы уже прорвались, пустив вперёд броню, но прорыва пока не получалось. Немцы медленно, с упорством парового катка, выдавливали нас с позиций. Сил у нас почти не было, станкач танковым снарядом разбило, на флангах оставалось минимум бойцов, мы отступали всё быстрее, но и немцы выдыхались. Им уже некем было, обойти нас слева. И наступали они в лоб, вдоль панцерштрассе, по которой могли пройти танки, и поддержать свою пехоту. Мы уже отступили к самой Волковской даче, где раньше находился штаб дивизии, и от которой уже шли дороги на Могутово и Мачихино, расходясь в разных направлениях, когда кончились мины к миномёту. Оставшись без поддержки миномёта, наши пехотинцы попятились, отстреливаясь из винтовок, и хоронясь за различными строениями. Сараи, блиндажи и прочие постройки, а потом мы опять налюбили немцев и лишили их преимущества, оставив лесничество и отойдя в лес, сразу на несколько сотен метров.

Такой наглости от нас противник не ожидал и поначалу растерялся. Вот только что эти русские бились до последнего солдата, а потом бросили свой штаб и убежали? А у нас просто не было другого выхода. Соседний полк под нажимом немцев стал отходить своим центром и левым флангом на север. Мы же вынуждены растягивать свой правый фланг, чтобы дивизию попросту не расчленили, вбив клин между полками. А так как растягивать было уже нечего, соответственно наш левый фланг последовал за правым, вот и пришлось отступить на север. Атаковавшие наш полк немцы, захватив Волковскую дачу, где когда-то находился штаб нашей дивизии, окончательно выдохлись, и видимо перегруппировывались или грелись. Всё-таки всыпали мы им от души, и потери они понесли не меньше, чем у нас. Зато фрицы, бившие в стык, были неутомимы, отжимая нашего соседа к северу. Штаб дивизии и впрямь находился в лесничестве, и немцы об этом догадывались, но то, что с наступлением темноты все подразделения оттуда ушли, знать точно не могли.

Я даже сам удивился, когда получили приказ на отход, причём на север и очень быстро. Но впоследствии это оказалось правильным решением. Проезжую дорогу терять не хотелось, поэтому своим левым флангом прижимаемся к ней, и занимаем оборону фронтом на юго-запад в полукилометре к северу от Волковской дачи. За левый фланг, можно было не опасаться, прямо на дороге заняли огневую позицию артиллеристы, которые маскировали свою пушку, а вот за правый… Соседний полк под нажимом противника продолжал отходить, и разрыв между нашими полками всё увеличивался. Чтобы хоть на время придержать гансов, помочь соседям и обезопасить себя от обхода с тыла, наши большеголовые решили контратаковать. Для чего сосредоточили на фланге противника вторую роту, а вперёд выслали разведку. Удалось подловить взвод, а может и роту гансов, которые шли на подмогу своим. Подобравшись к помогальщикам, наши ударили в штыки, «аккуратно но сильно» и перебив большую часть подразделения, остальных обратили в бегство. Можно себе представить реакцию командира немецкого батальона, когда вместо обещанных подкреплений, он получил в своё распоряжение, толпу дурно-пахнущих камрадов. Да вдобавок без вооружения, утерянного военно-морским способом при побеге, которые к тому же орут — «Ахтунг! Партизанен!». Естественно атака была прекращена, а батальон стал занимать круговую оборону, опасаясь за свой правый фланг и тыл. А нам только это и было нужно. Пока фрицы чухались, бойцы второй роты успевают собрать трофеи, вернуться и занять свои позиции, правый фланг правда пришлось загнуть фронтом на запад, но зато с пулемётами теперь было всё в порядке.