Некромант. Архитектор теней. Том 2

Глава 18

Алёна влилась в нашу компанию, как будто всегда была её частью. В отличие от меня теперешнего, когда-то она была здесь полноправной хозяйкой, и каждый уголок этого дома помнил о её присутствии. По обрывкам воспоминаний и случайным оговоркам Алёны, я понял, что отец баловал её, пытался удержать, даже спальню обставил по последнему писку моды, такую и в Томске не сыщешь.

Но… в один из дней она просто ушла, без объяснений, оставив всех в неведении. Что её заставило пойти на этот шаг? Жажда приключений? Или нечто более глубокое и тайное? В любом случае, она выбрала свой путь, оставив прошлое за спиной.

Пока не решила вмешаться в мою судьбу.

Пытать её расспросами я не стал, но на всякий случай решил сильно не сближаться, понимая, что однажды она снова может уйти.

В это утро выспаться мне не удалось. Душ, плотный ужин, который по времени стал завтраком, два часа быстрого сна.

Проснулся я один. Надя укатила с Красновым в Болотное. Ей снова позвонили и сообщили, что прошение по аннулировании моей задолженности прошло проверку и для завершающего этапа требуется подпись доверенного лица.

С собой она прихватила обещанный судье подарок. Об этом рассказал Игнат, когда за чашкой чая я поинтересовался у него куда пропала банка с отслоившимся чайным грибом.

— Совсем забыл! — Игнат хлопнул себя по лбу. — Пока ты спал, приходил Юрий Степанович. Принёс первые списки крестьян на перевод в вольные. Так что, Надя и их тоже прихватила.

— Хорошая новость. А как же Казанцев? Надеюсь, у него с этим проблем не встанет.

— Не встанет. С утра тоже звонил. Сказал, привезёт вечером. Так что, с этим пока всё по плану.

После завтрака, я переоделся в повседневную одежду и отправился на обход своих владений. Что-что, а эту маленькую слабость я ни на что не променяю.

Нет ничего прекраснее, чем беззаботно пройтись по саду, когда ты можешь дотянуться до самой далёкой веточки или поласкать молодые побеги хищного златоглава. Его мне тоже предстоит вывести.

Компанию мне составили Алёна и Игнат. Мы отправились на задний двор, чтобы определиться с местом для ботанического сада и заодно посвятить вновь обретённую сестрёнку в мою тайну. Я долго раздумывал над этой необходимостью, но в конце концов решил рассказать ей всё как есть. Заниматься делами, когда под боком находится человек, который ничего о тебе не знает, себе дороже. Хватило Казанцева.

В саду я планировал высадить первый в этом мире саженец растительной нежити. Хотя, правильнее его назвать куском ожившей слизи, у которой только-только начали образовываться пищеварительные придатки.

Да, мой чайный гриб отличается от тех, что погибли в кабинете уездного судьи. Он напитан энергией минерала, и на определённом этапе своей жизни перешёл на иной путь развития.

Сейчас самое время для его высадки в открытый грунт. Так он ускорит процесс роста и испробует первую в своей растительной жизни пищу. Активную или пассивную — неважно, главное, чтобы это была органика, а её в подвале предостаточно.

— Кстати, — я повернулся к своему управляющему, — ты же из Болотного?

— Был, до недавнего времени, — уклончиво ответил толстяк. Похоже, я затронул запретную для него тему.

— Вчера я познакомился с одной очень интересной женщиной, Култышкиной Антониной Игоревной. Тебе, случаем, не знакомо это имя?

По внезапно позеленевшей физиономии стало понятно, что я попал в нерв.

Игнат сменил цвет лица на белый, потом на красный и снова на зелёный. Надо же, как его повело! Что у них там случилось такого?

— Это моя бабушка, — нехотя выдавил он.

— Ну так это же отлично! Почему ты не хочешь встретиться с ней?

Игнат насупился.

— Я такого не говорил.

— Не говорил, но ведь так к ней и не съездил. Она, между прочим, очень милая женщина и имеет огромные связи, — как бы невзначай намекнул я. С такими знакомыми гораздо легче добиваться своих целей. Теперь я явственно это понимаю.

— Она не захочет меня видеть, — вздохнул толстяк. — В детстве я был невыносим. Сам себя за это ненавижу.

— Ну-ну! — Алёна легонько ткнула его в плечо. — Знаю тебя всего ничего, а уже начинаю задыхаться. Ты чего такой душный?

Да уж, сестрёнка у меня совсем без комплексов. Говорит как режет.

— Между прочим, ей сейчас очень тяжело. Она одна и сестра у неё умерла, — продолжил я.

Игнат остановился и отвёл взгляд в сторону.

— Значит, померла всё-таки баба Люда, — вздохнул он и потопал дальше. — Антонина Игоревна спрашивала про меня?

— Нет. Я не говорил ей, что мы друзья, но она дала понять, что одна тянет лямку. Ремонт вон делает. Слушай!

Меня вдруг осенила идея.

— А почему бы не взять парочку сквирлов и не отремонтировать ей дом? Как ты на это смотришь? Заодно, расскажешь ей, как разводить чайный гриб. Надя как раз сегодня его передаст.

— Сквирлы? Это что ещё за хрень такая? — вставила Алёна.

— Покажу позже, — отмахнулся я.

— Думаешь, стоит?

— Стоит, — за меня ответила Алёна. — Плохо быть одному. По себе знаю.

Я хлопнул в ладоши.

— Значит, решено! Выберем день и устроим твоей бабушке сюрприз! Годится?

Игнат вдруг отвернулся и быстрым шагом направился вглубь сада.

— Стой, дурак! — дёрнулась было Алёна, но я остановил её.

— Не надо. Пусть побудет один.

Мы продолжили неспешно прогуливаться и дошли до семейного склепа. По-моему, лучшего момента, чтобы поговорить с Алёной, не найти.

В метре от меня, на земле, покоилась каменная плита, имитирующая старое надгробие. Под ней скрывался спуск в стойло нежити.

Даже сейчас сквозь толщу земли слышалось их бормотание. Для непосвящённого это просто набор случайных звуков, а для некроманта — признак присутствия некротики. Хорошо, что из нас двоих, некромант только я.

После моего краткого рассказа Алёна сначала рассмеялась, приняв его за очередную шутку, а потом вдруг посуровела. Пришлось объясняться, что я просто продолжаю дело отца, и ничего плохого в этом нет.

Я даже продемонстрировал ей курицу-нежить, до сих пор сидящую на коньке крыши, в окружении таких же ворон.

Вдоволь насмеявшись, она немного успокоилась, но всё ещё бросала на меня опасливые взгляды.

Потом я прикопал чайный гриб, на который сверху насыпал немного праха, и повёл Алёну знакомиться с коротышками.

После таких впечатлений сестрёнка растаяла. Тут уж надо отдать должное Атасу. Он устроил ей незабываемую прогулку по подземному городу, так что, когда она поднялась наконец наверх, то была вся обвешана побрякушками, как новогодняя ёлка.

Только ближе к полудню, оставив всех на попечение Игната, я наконец смог заняться своей главной головной болью — Ваганьковским и его резко возросшим населением.

— Ваша светлость! — на этот раз староста пребывал в хорошем настроении. — Как съездили в столицу Томскую?

— Результативно, — с селянами делиться своими похождениями я не собирался. Нечего им голову забивать перед посевной.

— Я вам, кстати, с утра списки привёз. Пока половину только набрал. Народу много, но ведь не каждый на такое согласится, — развёл он руками.

— А чего такого?

— Может чаю? — между делом спросил староста. Я махнул рукой и уселся за стол. — Дык боятся люди. Мне вчера один пахарь заявил, что мы от него специально хотим избавиться, чтоб выигрыш не выплачивать.

Я непонимающе поднял бровь.

— Какой ещё выигрыш?

— Конкурс пахарей. Вечером после смены итоги подводили с Сергеем. Вот как раз этот пахарь со своим братом конкурс и выиграл. Отпахали больше всех и отбороновали почти всё. После обеда первые поля засевать начинаем.

— Молодцы мужики. Ты им сейчас благодарности выпиши и на площади повесь с объявлением. Благодарности, имею виду, не мужиков, — я подцепил баранку и откусил сразу половину. — О! Фотоаппарат есть!

— Найдётся один.

— Вот. Сфотографируйте и тоже на площади вывесите. Пусть люди видят, как нужно работать. Стремление хоть будет.

— Сделаем. Сейчас Аксинья придёт, организуем сразу.

Староста разлил по кружкам кипяток и поставил одну передо мной. На столе появилась ещё одна тарелка с баранками и пиала со сметаной.

В этот момент дверь отворилась и на пороге появилась Аксинья.

При виде её я чуть не отвесил челюсть, вернее отвесил, но вовремя успел сунуть в рот остатки баранки.

Аксинья была в свободном платье, выше колен, и при боевом макияже. Такой я её ещё не видел. С накрашенными ресницами и блестящей помадой на губах она была невероятно соблазнительной.

Девушка бросила на меня безразличный взгляд и откинула рукой упавшую чёлку.

Вот же коза! Это она значит за Надю мстит.

— Доброе утро, Аксинья, — с полным ртом проговорил я. — Тебе очень идёт…

— Уже почти обед, Гриша!

— А ну-ка цыц! — прикрикнул Юрий Степанович. — Ты как с барином нашим разговариваешь?

Аксинья язвительно сверкнула глазками и бесцеремонно уселась напротив, как бы невзначай прижавшись к моему плечу своими округлыми сестрицами.

Это она чего? В осаду меня берёт что ли?

— Вот оставшиеся списки! — положила она передо мной три исписанных листа. — Можно мне тоже чаю, Юрий Степанович?

Я взял листы бумаги и сложил рядом, стопочкой. Сам же не сводил с девушки глаз, невольно вспоминая недавнюю сцену в бане.

— Пока вы тут спали, — начала Аксинья, — проспали начало революции.

— Чего??? — староста выронил из рук ложку и та поскакала по столешнице.

— Революции, говорю. Один из пахарей, после того, как я его в список на вольную подала, заявил, что требует улучшения условий труда и создания профсоюза.

— Проф… чего? — Юрий Степанович подался вперёд.

— Профессионального союза рабочих, — отчеканила Аксинья. — Сказал, раз он теперь свободный, выдвигает себя в качестве председателя. И да, многие его поддерживают.

Я едва не подавился остатками баранки, которую только что сунул в рот. Похоже Аксинья решила добить меня окончательно. Революция, профсоюз… Что ещё они придумают?

— Да они прям затейники, — прокряхтел я. — Так понимаю, мне теперь стоит ждать визита целой комиссии?

В книге, в довесок купленной у Гаусса, мне попалась статья об одном государстве, где упоминалось нечто подобное. Там какой-то шибко грамотный мужик решил освободить всех крестьян и раздать им имущество аристократов. Что уж там потом получилось, я не дочитал, но эти слова упоминались через каждую строчку.

Похоже эту книжку прочёл не я один.

— Не исключено, — ухмыльнулась Аксинья. — Но, не беспокойтесь, я держу ситуацию под контролем. Пока.

— Пока? — переспросил Юрий Степанович, наливая девушке чай. — Ты, Аксиша, лучше не «контролируй», а «помогай». Его светлость вон как старается, из села не вылазит. Где ты такое видела?

Аксинья махнула рукой, принимая из рук старосты кружку с кипятком. Она взглянула на меня оценивающим взглядом, и я снова почувствовал, как внутри разгорается пожар. Этот её макияж, это платье… Она точно что-то задумала.

— Ладно, — вздохнул я, отодвигая тарелку с баранками. — Давай по порядку. Чего он хочет, этот революционер? Кто он такой вообще?

— Да так, — отмахнулась Аксинья, — один из недавно пришлых. Так и сказал, что теперь у него есть права. И я, между прочим, с ним согласна.

— Не может быть! — староста развёл руками. — Аксишка, ты белены что ли объелась⁈ Ты ж всегда за порядок была!

— А я и сейчас за порядок, — улыбнулась Аксинья. — Только не за тот, что вы диктуете, а за тот, который будет справедливым.

— Это ты про что сейчас? — нахмурился Юрий Степанович.

— Про то, что батрачить на вас до самой смерти — это неправильно, — вывалила девушка, не сводя с меня глаз. — Люди должны иметь право на отдых, на нормальную оплату труда, на человеческое отношение.

Я слушал её и не верил своим ушам. Вот же решил провести референдум! Она-то конечно права, но я не могу выполнить все эти требования. Это бред.

— Ладно, — сказал я, стараясь сохранять спокойствие. — Давай сначала разберёмся с этим конкурсом пахарей. И с этими списками. Юрий Степанович, показывай, что там у тебя.

Староста кивнул и достал из конторки несколько листков бумаги. Это были списки беженцев, желающих работать на моих землях, и копии списков тех, чьи имена отправили на освобождение от крепостного права.

Я пробежался взглядом, подмечая знакомые имена. Большинство из них были обычными крестьянами, но были и те, кто занимался ремёслами, и даже несколько торговцев. Напротив их имён стояли соответствующие отметки.

— Ну, что скажешь? — спросил я Аксинью. — Сколько народу его поддерживают?

— Я уже всё составила, — ответила она, доставая из кармана ещё несколько листков. — Вот список тех, кто готов работать на равных условиях. И вот, — она протянула мне ещё один листок, — список тех, кто просит меня стать их представителем и отстаивать их права.

— Аксинья, ты меня пугаешь, — проговорил я, держа в руках бумаги. — Вы, случайно, меня скинуть там не планируете?

— Может быть, — пожала она плечами. — А может и нет. Но я знаю одно — людям нужна уверенность и ваше решение.

Посадить бы их всех на костёр — вот это было бы правильно, а самого зачинщика — на кол, как делалось в моём мире.

Взбаламутил всех крестьян, скотина. Восстания ещё не хватало.

— Ладно, — вздохнул я, понимая, что спорить бесполезно. — Давай так. Напишем указ, что у вольных будут особые преференции, но только при одном условии.

— Каком? — спросила Аксинья, прикусив нижнюю губу.

Как она это делает!

— Чтобы ты отстаивала не только их интересы, но и мои, — отрезал я. — Вот так будет правильнее. И на тебя ложится такая же ответственность. А Юрий Степанович будет за этим следить.

Аксинья смотрела на меня несколько секунд, а потом, наконец, заулыбалась.

— Договорились, — сказала она. — Но и вы не забывайте о договорённостях.

— Не забудем, — почти одновременно ответили мы.

Быстро же она выросла! Мы теперь не просто барин и крестьянка, а почти равноправные партнёры, с некоторыми ограничениями.

— Юрий Степанович, — я повернулся к старосте. — Составьте с Аксиньей список, что они просят. Только не забудьте и обязанности с ответственностью прописать. И мне на согласование. Обставьте эту «революцию», — я усмехнулся, — как полагается.

— Сделаем, Григорий, — кивнул староста. — Я даже знаю, где можно найти рупор.

— Рупор? — сдвинул я брови. — А он нам зачем?

— Ну, как же без рупора-то? — расплылся в улыбке староста. — Настоящая революция должна быть громкой! Вот и устроим им, как полагается. Пусть попробуют потом не работать!

Теперь меня ждёт не только борьба с «Чёрным лотосом», но и с самыми обычными крестьянами. Угораздило же.

— По поводу конкурса пахарей — как договаривались. На следующих выходных свози их в Болотное.

Староста сам не заметил, как потёр ладонями.

— А теперь, давайте по текущим пробежимся, — отодвинул я списки в сторону. — Что у нас с полями и фермами? Что с посевом, с артефактами?

— С посевной всё по плану, свинки тоже растут, — ответил Юрий Степанович. — Как говорил, подготовку начали. А вот с артефактами…

— А что с ними?

— Да просто их не хватает, — пожал плечами староста. — Расставили всё, как полагается, но этого недостаточно.

— И что нам делать? Докупим потом.

— Думаю, можно попробовать использовать одарённых, — ответила Аксинья. — Но, боюсь, конечно, что не сильно поможет.

— Попробуем, — кивнул я.

— Тогда я займусь организацией, — сказала Аксинья. — Если вы не против.

Снова она взяла инициативу в свои руки. Как же мне всё-таки с ней повезло.

— Хорошо, — ответил я, посмотрев на часы. Время близилось к обеду. Неплохо бы самому посмотреть на этих «революционеров». — Тогда я пойду подышу, проверю, как там дела.

На площади уже собирались люди. Кто-то спорил, кто-то смеялся, кто-то обсуждал последние новости. Когда я подошёл ближе, разговоры смолкли.

— Доброго дня вам, ваша светлость! — крикнул кто-то с толпы.

— Доброго! Как посевная?

— К осени должны закончить!

Раздался дружный смех.

— Тогда договорились! — улыбнулся я.

Да, от скуки я точно не умру.

Тут со стороны полей послышались весёлые голоса, и все, без исключения, повернулись к ним. А вот и наши свободолюбивые пахари!

Что ж, пора познакомиться с этим «революционером».